Глава 4 «Сосна» – «двухсотый»
Глава 4
«Сосна» – «двухсотый»
В конце ноября 1999-го на подступах к Грозному стояла обманчивая тишина. Обе стороны готовились к продолжению «диалога»… Впереди были трагические события…
Из Журнала боевых действий:
25 ноября. Командир полка убыл на военный совет в Моздок.
30 ноября. Согласно боевого распоряжения 1-я, 2-я, 3-я мотострелковые роты выдвинулись к 13.00 в исходный район для наступления в расположение 276-го мсп на Сунженском хребте. К 18.00?1-я, 2-я, 3-я мср сосредоточились в исходном районе. К 16.00 на новые огневые позиции в районе отметки 358 переместилась 1-я батарея. Артиллерия полка вела огонь по плановым и неплановым целям. Велась радиоразведка с использованием пеленгующей аппаратуры. Был перехвачен ряд переговоров противника в районе Первомайского. По выявленным целям артиллерия полка наносила огневое поражение. По радиоперехватам было выявлено, что у противника уничтожены три наблюдателя, три наблюдательных пункта.
«Не дали нам «чехов» замочить…»
Игорь Дружинин, разведывательная рота полка, контрактник:
– В ночь с 30 ноября на 1 декабря мы ночевали у факела горящей нефти, и где-то в четыре часа утра мы, разведка, а за нами пехота пошли вперед. Я шел в головном разведдозоре с Диманом Робиным и еще кем-то и двумя саперами, за нами метров на 150–300 – основная группа, и где-то в 500–800 метрах сзади шла пехота.
Мы выдвинулись до высоты, где было несколько домов. Как раз выпал снег, и возле домов мы заметили следы. Поскольку нам надо было продвигаться вперед, чтобы не оставлять за спиной «чехов», забросали дома гранатами. Затем продвинулись вперед, хотя основная группа отстала. Саперы, бедолаги, все ныли, что дальше не пойдут: «Страшно!» Тогда мы без них перебежками добрались до большого двухэтажного дома (вроде бы – школа) и залегли рядом с ним. Мы были уверены, что в доме «чехи». Я кинул гранату в окно: так решили их выкурить. Дом загорелся, и тут по рации нам ротный приказал отходить, хотя мы ему сказали, что отходить нельзя. Отошли до первых домов, дождались группу и пехоту. Когда через час опять пошли к этому дому, то увидели, что к нему с тыльной стороны подъезжала машина. Похоже, что много людей вылезало из окна. В общем, не дали нам здесь «чехов» замочить.
«Нам по рации сказали: «Не ввязываться…»
Дмитрий Робин, снайпер разведроты, рядовой:
– Рано утром первого декабря наша разведгруппа выдвинулась для выполнения задания по хребту в сторону Первомайского. Возле Первомайского мы с Игорем-пулеметчиком заметили следы людей, явно свежие. Следы уходили вверх по хребту. Мы доложили об этом по рации командиру группы. Затем увидели дом и отдельно стоящее двухэтажное здание. Мы с Игорьком подкрались к зданию и затаились в проеме между окнами. Мы чувствовали, что в доме кто-то есть, но нам по рации сказали: «Не ввязываться!» Тогда мы группой рассредоточились перед зданием, это оказалась школа. Выждав время, решили проверить, что же все-таки там. Закидав гранаты в окна, мы окружили школу. От взрывов гранат начался пожар, по взрывам мы понимали, что взрываются боеприпасы. С другой стороны школы были следы берцев и «УАЗа», поняли, что духи отошли.
Закрепились здесь же, начали ждать основные силы группы. Когда наши подошли, начали обустраивать быт, все как на гражданке. Парни занимались кто чем. Кто отдыхал, кто чего.
«Не знал я, что вижу его в последний раз…»
Андрей Актаев, пулеметчик 3-го взвода первой мотострелковой роты, контрактник:
– В последний день ноября приказ: двигаться дальше. Запихали наш нехитрый скарб в БМП, сами – на броню, и в путь. Ехали весь день, по горным дорогам. В конце пути наша «бэха» «разулась». Механ с наводчиком чинились всю ночь, но сделали, молодцы. Приехали в расположение роты. Это было первого декабря. Снежок лежит, морозец такой ощутимый. Вся рота стоит кучно. Походил, с земляками поздоровался. Видел лейтенанта Соломатина, тот улыбался, шутил со своими бойцами. Не знал я тогда, что вижу его в последний раз. Примерно в девять часов ротный поставил задачи взводным – и вперед. Наш взвод шел крайним слева, а расстояние между взводами было большое. В боестолкновении мой взвод участия не принимал. Хорошо ли, плохо ли, но взвод, как заколдованный, не особо в боевых действиях участвовал. Вышли к какой-то нефтяной вышке, там и узнали о бое, в котором погиб лейтенант Соломатин…
«Очередями – «Спартак» – чемпион»!»…
– На следующий день перебазировались на высоты. Внизу, как говорили, было село Первомайское – там нас поили соленой водой из каких-то источников. Через день ротный раскидал взводы по высотам. Стояли мы там около двух недель. Когда заступаешь в караул, то обязательно какой-нибудь придурок с соседней высоты начинает выбивать на автомате очередями – «Спартак» – чемпион». А это дело заразное. Так что по всему фронту начинаются повторы…
Наступил один из самых драматических дней истории полка в этой кампании… Но сначала – документы…
Из Журнала боевых действий:
1 декабря. Согласно боевого распоряжения штаба ОГВ «Запад» полк начал наступление и занятие участка обороны. В 7.00?1-й и 2-й мотострелковые батальоны передовыми группами начали выдвижение в указанных направлениях. В 5.00 разведка полка во главе с ЗКПВ (заместитель командира полка по воспитательной работе. – Авт.) и и. о. НР (начальник разведки полка. – Авт.) капитаном Сергеевым Ф.А. вышла из района расположения 6-й мср в направлении высоты с отметкой 319 с задачей не допустить внезапного нападения на передовые группы полка и провести разведку района расположения КП полка и маршрутов подхода к указанным высотам, занимаемым подразделениями.
К 11.00 командир полка, 6-я мср, командир артдивизиона, начальник артиллерии, вышли на высоту с отметкой 383,4, где встретили начальника разведки с разведротой. Начальник разведки доложил об обстановке командиру полка. В 9.00?1-й, 2-мсб начали движение из исходных районов и вели наступление в указанных направлениях. В 11.30 КП с ЗКП подполковником Васильевым В.?А., который тоже был в составе разведывательного дозора и осуществлял управление через начальника разведки полка на всем периоде ведения разведки, выдвинулся на северные скаты высоты с отметкой 319 для выбора места под НП полка. В 11.15 по прибытию на место, которое командир полка определил под НП полка, по разведроте и командному пункту полка был открыт пулеметный огонь с северных скатов высоты 319 разведкой противника. Личный состав командного пункта занял оборону и открыл ответный огонь. Разведка противника отошла.
1-й взвод 6-й мотострелковой роты занял опорный пункт на отметке 383, 2-й и 3-й взводы 6-й роты под командованием командира роты выдвигались в направлении высот, нефтеучастка. 1-й и 2-й батальоны продолжали вести наступление в указанных направлениях и в 13.00 при подходе к господствующей высоте нефтеучастка № 129?2-й и 3-й взвода 6-й роты встретили упорное сопротивление противника, занявшего оборону в хорошо оборудованном инженерном отношении опорном пункте. Подразделения 6-й роты открыли огонь и продолжали вести наступление. Противник, имея превосходство в занимаемой обороне на господствующей высоте, оказал упорное сопротивление, и продвижение наступающих подразделений приостановилось. Личный состав занял оборону и продолжал отвечать огнем. Артдивизион вел огонь по вызову, нанося противнику ощутимые потери. БМП 2-й и 3-й мотострелковых рот сосредоточились на высоте с отметкой 378. Бой все больше принимал ожесточенный характер.
В 13.30 получил огнестрельное ранение в ногу ЗКПВР 2-го батальона майор Горбатюк, находившийся в 6-й роте. Минбатарея 1-го батальона двумя взводами по вызову командира 6-й роты наносила огневое поражение противнику. Противник до 14.50 не давал возможность 2-му взводу 6-й роты продвинуться, ведя ожесточенный огонь из пулеметов. В 14.30 при занятии опорного пункта 1-й ротой в районе высоты с отметкой 309,9 противник открыл огонь по второму взводу 1-й роты. Личный состав взвода быстро занял оборону и открыл ответный огонь, сразив сразу троих человек противника. В 14.40 по 1-й роте противник открыл огонь из РПГ. В ходе боя погиб командир 2-го взвода 1-й роты лейтенант Соломатин А.?В. Тем временем 2-я рота двумя взводами продолжала вести бой с обороняющимся противником.
В 15.00 танки, выведенные на прямую наводку, открыли огонь по опорному пункту противника. В 15.40 в ходе наступления во 2-м батальоне произошло ЧП: из-за нарушения требований безопасности экипажем танка Т-62 танковая пушка раздавила насмерть механика-водителя приданной танковой роты 160-го танкового полка рядового Евдокимова.
Командир полка, оценив обстановку, создавшуюся на 14.50 в 6-й роте, отдал приказание командиру роты на выход из боя и закрепление роты на высоте с отметкой 378. Однако из-за плотного и многослойного огня противника командиру роты выполнить задачу пришлось с величайшим трудом. Особенно в сложном положении оказался 2-й взвод. Противник, ведя огонь из всех видов имеющегося вооружения, не давал возможности откатиться назад, несмотря на это, личный состав взвода, разбившись на двойки, прикрывая отход друг друга, начал выход из боя в указанный район. Командир полка, находясь на северных скатах отметки 319, продолжал управлять подразделениями. С началом выполнения задачи рядом с командиром пола в полку находился ЗКПВР 3-й мотострелковой дивизии подполковник Леонтьев С.?П.
В 15.00?6-я рота, продолжая вести ответный огонь, начала выход из боя. Зам. командира полка подполковник Васильев В.?А., видя, что командир 6-й роты тяжело справляется с поставленной задачей, предложил командиру полка, чтобы убыть самому лично в 6-ю роту. Командир полка разрешил ему убыть в 6-ю роту. Вместе с ним убыл и ЗКПВР подполковник Леонтьев С.?П. Артиллерия полка и танки прямой наводкой продолжали вести огонь прямой наводкой по опорному пункту противника, удачно и результативно вел огонь командир танкового взвода по укрепленным огневым точкам противника. Противник продолжал вести ожесточенный огонь по 6-й роте. Рота с потерями выходила из боя. Получили ранения различной степени лейтенант Ткаченко А.?А., лейтенант Коростелев П.?А.
В 16.20 ЗКП полка и ЗКВР дивизии прибыли в 6-ю роту. Прикрываясь танком, подполковник Васильев и подполковник Леонтьев с группой разведчиков двигались вперед к КНП роты. Обнаружив их, противник усилил по наступающим пулеметный огонь. Механик-водитель танка вдруг потерял ориентировку, растерялся и остановился. Подполковник Васильев создал бронегруппу из состава разведроты, противотанковой батареи, танковой роты и ввел ее в бой с целью вывода из боя 2-го взвода. Быстро оценил обстановку и организовал эвакуацию раненых из-под огня противника. Вывел танки на прямую наводку и организовал поражение противника огнем прямой наводки. Остановившийся танк подполковник Васильев решил сориентировать сам. Выбежав вперед из-за танка, он стал показывать механику-водителю направление движения, однако был в этот момент смертельно ранен. Группа разведчиков сразу бросилась эвакуировать зам. командира полка. Увидев это, подполковник Леонтьев быстро сориентировал механика-водителя по направлению движения и бросился к укрытию, однако тут же был ранен. Группа разведчиков принялась эвакуировать подполковника Леонтьева из-под огня противника.
В 16.35 ПТУРами противника были подбиты на высоте с отметкой 378 танк Т-62 и БМП и получили серьезные боевые повреждения. Огнем из ЗУ был выведен из строя и получил боевые повреждения «ЗИЛ-131». 6-я рота продолжала выход из боя после потерь. При отходе рядовой Очков С.?М. прикрывал отход младшего сержанта Кононова О.?А. и был ранен. Младший сержант Кононов увидел это и бросился тащить его, ведя огонь. Однако укрытие занять не смог, сам получил множественные пулевые ранения, в результате чего оба военнослужащих скончались на месте боя. Вытащить их из-под огня противника не было возможности.
В 17.00 тела подполковника Васильева, подполковника Леонтьева, рядовых Румянцева Д.?А., Линдемана В.?Р., лейтенанта Ткаченко А.А, лейтенанта Соломатина А.?В., лейтенанта Коростелева П.?Н. были вынесены из-под огня противника и эвакуированы в медроту полка.
6-я рота вышла из боя и закрепилась на высоте с отметкой 378,0 в полном составе. Артиллерия полка продолжала вести огонь по выявленным целям.
В 18.00?1-я рота вышла из боя в полном составе и закрепилась в опорном пункте в районе 100 метров западнее отметки 236.
Ранеными в этот день потеряли 10 человек, убитыми: Васильев, Соломатин, Кононов, Очков и Евдокимов.
У каждого участника этого боя остались свои воспоминания…
«Чехи» долбили разрывными…»
Игорь Дружинин, разведывательная рота полка, контрактник:
– Напротив было село Первомайское, а внизу метров триста под нами начинался пригород Грозного, частный сектор. Меня и еще несколько пацанов послали на высотку наблюдать. Через какое-то время из частного сектора вылезло несколько «чехов» в маскхалатах, лупанули по командиру полка Юдину из «граника» и обстреляли из автоматов. Мы побежали туда, но они уже свалили, наши разведчики постреляли им вслед, и все. После этого по приказу «кэпа» артиллерия полка час била по домам.
Справа от нас, где-то с километр, мы увидели, что вертолеты работают по нефтяным бочкам, а по ним «чехи» долбят из «граников», как из автомата. В воздухе до фига разрывов. Как оказалось, пехота проявила самостоятельность: пошла одна без нас вперед и попала в засаду.
Подполковник Васильев собрал всех разведчиков, кто был рядом, и мы поехали на трех «бэхах». По дороге остановились у дома, где остался наш ротный, я и еще кто-то забежали в дом и сказали ротному и взводнику, что идет бой и Васильев собирает всю разведку. Ротный и взводник делали вид, что спали, и не понимали, про что я говорю, – в общем, обоссались!
Мы рванули на высоту. По дороге моя «бэха» разулась, я перелез на другую, и мы доехали до высоты. Возле бочек шел серьезный бой, точнее – расстрел шестой роты. Мы остановились у глубокого оврага, рядом танк стрелял по «чеховским» окопам. Все рассыпались по высоте. Пока я разговаривал с танкистом, подполковник Васильев начал стрелять из моего пулемета, еле его забрал у него. Шла сильная перестрелка, мы лежали в траве, танк, стоящий чуть сзади, ворочая башней, стрелял над нами, от этого получалась легкая контузия. Андрюху Васильева, разведчика, контузило сильно.
Потом получилось, что одна группа пошла влево за танком, поближе к окруженной пехоте, возле нас осталась вроде одна «бэха». Мы с Вованом Ткаченко, Серегой Сайко, Славой Заверткиным и Диманом решили пробежать вниз в овраг прямо под «чехов». Договорились кинуть все, что есть, дымы и бежать. Кинули четыре дыма, побежали вниз по склону, но я и Серега Сайко бежали чуть сзади, и, видимо, в этот момент дунул ветер, и мы оказались как на ладони. По нам двоим лупанули стволов двадцать, в том числе и пулеметы, и вперед было уже не сбежать. Кое-как добрались до нашей «бэхи» и начали перестрелку с «чехами» из двух пулеметов. «Чехи» долбили разрывными, в том числе какими-то крупнокалиберными разрывными патронами, взрывы возле нас были не слабыми. С нашей «бэхи» работал по окопам из пушки и пулеметов Андрюха Кулаков (кстати, отсижено у него лет восемь). Он открыл люк и попросил у нас найти патронов для ПКТ, я побежал в тыл, метров на сто назад, где стояла «таблетка», мотолыга медицинская с башенкой для пулемета, и тут я увидел картину… Сидит под «гусянкой» наш разведчик по кличке Спец со спущенными штанами. Я его спрашиваю: «Ты чего?» – «У меня понос!», а под ним и дерьма-то нет. Просто страшно срочнику стало. А рядом стоит медик-майор и делает… зарядку! Машет руками! Как ему руки-то не прострелило, хоть они и в низине, а пули-то низко идут.
Патронов у них не было, и пришлось давать Андрюхе патроны свои. Через десантный люк их не закинуть было, я решил запрыгнуть сзади на «бэху» и кинуть патроны в люк, но сзади были привязаны ящики, и меня стало на них очень хорошо видно. Вдруг все ящики подо мной взорвались, меня засыпало щепой. Это по мне начали сильно бить разрывными. И как не завалили меня… Поскольку меня хорошо было видно от «чехов», то я притворился убитым, внизу с земли пацаны дергают меня за ноги, а я не отвечаю, и тут слышу крик: «Гарика убило!» Рванули меня за ноги книзу, у них глаза по пятаку: «Живой!» Я закурил беломорину, а у самого руки трясутся.
«Вижу, как на меня летит ПТУРС…»
Александр Московой, командир взвода управления минометной батареи 1-го мотострелкового батальона, гвардии лейтенант:
– Наша минометная батарея на Первомайское в тот день шла колонной и заблудились. Что делать? Никаких ориентиров не можем найти. Видим – слева колонна идет. Была опасность, что по нам откроют огонь. Выпустили сигнальные ракеты, ответ – «свои». Стоим, ждем. Подъезжает зам. командира полка подполковник Васильев: «Вы что тут делаете? Тут наших нет!» Оказывается, мы проскочили и нашу разведку. «Там духов море! Поехали с нами!» – приказал Васильев.
Начался бой. Чеченцы были так близко, что слышали их крики: «Русские, сдавайтесь! Мы ваши семьи найдем и вырежем!» И матом орали…
Я стрелял из «Василька», рядом, чуть выше, стояла наша БМП. Вижу, как два духа выскочили из окопа, один встал на колено, второй положил ему на плечо ПТУРС и целится в мой «Василек». Еще подумал: как такое возможно? Все это было как в замедленном кино… Вижу, как на меня летит ПТУРС. Я заорал, понял, что не успею убежать, лег, голову закрыл. Когда до меня оставалось метров пятьдесят, ПТУРС резко свернул на БМП – у него же наводка по джойстику. Выстрел попал в ребристый люк БМП, срикошетил и улетел. Из БМП вылез механ, стоит, головой трясет. Потом залез в свою «бэху», завел двигатель и съехал с горочки.
Бой идет дальше, вижу, что около меня в полный рост ходит боец, как пьяный. Спрашиваю: «Ты что, нажрался что ли?» Смотрю, у него на лацкане бушлата приколоты три заколки от промедола! Их подкалывали раненым, чтобы знать, сколько доз промедола ввели, чтобы не было передозировки. Больше одной нельзя, а у этого уже три заколки! Посмотрел – в животе у него пуля, в руке, еще где-то. Солдаты ему вкололи обезболивающее, он и пошел кругами. Я его повалил: «Лежи!», позвал бойца: «Смотри за ним!» Я этого раненого солдата после Чечни встретил: – «Как ты?» – «Живой!»
Когда стало совсем тяжело, нам на помощь прилетели две вертушки. Зависли прямо над нами и давай стрелять из автоматических пушек. Стоял такой мощный гул, треск от выстрелов, на нас гильзы с неба сыплются… Бронежилетами закрываемся, каски на голову надели, но лежим, довольные, что подмога вовремя пришла…
«Заваруха пошла…»
Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка, гвардии майор:
– В ночь на первое декабря в штабе полка было совещание. Ночью подполковник Васильев и майор Костюченко ушли проверять маршрут движения полка. Пошли они с разведротой. Зашли в село, в нем – никого, в школе – никого, но пару гранат туда все же бросили. Утром мы на БТР поехали в село, походили там – тишина. В ближних к Грозному домах в этом селе люди были, но мы туда не совались.
Встали на одной из высот Сунженского хребта. Подъехали Васильев с командиром разведчиков. Командир полка сидел на БТР справа, с ним были связисты, мой и командира, впереди меня сидел авиакорректировщик. Выехали из села на плато, впереди вышки, нефть добывали, начинаем спускаться. Пехота ушла дальше по холму, мы за ней едем. У меня в это время рука болела – осколочек попал в палец, и так была забинтована, что в рукавицу не входила. Автомат мой ехал в БРДМ, пистолета у меня не было, да я и все равно стрелять не могу. Спускаемся с одного бугра на плато, а навстречу три духа с РПГ. Они нас явно не ждали. Услышал только свист летящей гранаты. Поворачиваю голову, вдалеке – вспышка, промазали. Снова покрутил головой, оказывается – сижу на БТР уже один, всех сдуло. Сзади брони стоят двое наших связистов. «Где рации?» – кричу им. «На броне!» Нашел обе рации, отдал им. Недалеко БТР разведчиков стоит брошенный, все они ушли стрелять из автоматов. А Грозный – вот он, всего метров четыреста впереди! Гляжу – полковник Юдин лежит на краю лужи, кричит мне: «Ложись!» А мне что-то брезгливо было в лужу ложиться. «Давай вызывай огонь быстро!» – приказал командир полка. Быстро вызвал огонь. Стреляли три орудия, хорошо, снаряды шелестят метров в 400–600 от нас. Вдруг один снаряд дает отрыв и рвется в ста метрах от нас. «Кто стреляет?» – крикнул полковник Юдин. Я не хотел говорить, что наши. Тогда начали стрелять поорудийно, поправили наводку, и все снаряды легли как надо. Постреляли по Пригородному, и все успокоилось.
Там, куда ушла пехота, завязался бой, она по вершине пошла, выше нас и Пригородного. Видели, как духи из ПТУРа с 2?200 метров подбили наш танк. Бой идет, пошли потери, время – 1–2 часа дня, светло. Полковник Юдин сел на ящик и наблюдал за боем в 20-кратный бинокль. «Вызывай дивизион!» – дает мне команду. Я стал управлять огнем дивизиона. Заваруха пошла…
Полковник Юдин вышел по рации на командира 423-го полка, он стоял на той стороне Грозного. Мы даже видели, как они стреляют. Стреляли мы тогда друг в друга, но обошлось, своих не задели. Два дивизиона тогда одновременно стреляли, все смешалось в кучу. А здесь, под рукой у полковника Юдина, были по одной БМП и БТР, две установки ПТУР. Духи от нас были в 2?700 метрах, у них не хватило разума подойти к нам ближе, а на такую дальность их огонь до нас не долетал. А то были бы мы для них хорошие мишени.
Все двигалось своим чередом, но есть захотели. Ели суп из консервных банок, овощной, сухари погрызли. Не помню, как Васильев от нас уехал. Вдруг Юдин поворачивается ко мне, я сзади стоял, лицо растерянное. «Сосна» – «двухсотый», – говорит. Ему по рации сообщили. Я сначала не понял, какая сосна. Не сразу дошло, что «Сосна» – это позывной подполковника Васильева и что он убит.
«Пошел впереди танка…»
Дмитрий Робин, снайпер разведроты, рядовой:
– Спустя время мы услышали ожесточенную стрельбу. Подполковник Васильев крикнул, что там расстреливают пацанов. Стрельба шла в той стороне, куда уходили следы духов.
Васильев крикнул, чтобы мы прыгали на броню танка, вместе с ним выдвинулись на помощь парням из пехоты. Я помню, как Васильев кричал по рации, чтобы за нами выдвигались оставшиеся разведчики.
Когда мы ввязались в бой, то увидели перед собой хороший укрепрайон, а в низине перед ним парней-пехотинцев. Механик-водитель танка, наверное, молодой и неопытный, испугался выходить на прямую наводку. Тогда подполковник Васильев взял в танке гермошлем, надел его и приказал танкистам ехать за ним, а сам пошел впереди танка. Геройский поступок… Мы шли за ним, чтобы вытащить убитых и раненых. По нам начал бить пулемет. Вдруг очередью сразило подполковника, мы начали оттаскивать его в более безопасное место, но пулемет не переставал бить. Васильеву вкололи промедол, наложили ИПП. Подогнали танк, погрузили подполковника, вывезли в тыл.
Вскоре по рации нам передали, что подполковник Васильев умер. Мы продолжали вытаскивать раненых пехотинцев. Помню, майор начал перебегать через дорогу, ему в ногу попала пуля, оттащил его, перевязал. Через некоторое время я увидел подполковника Леонтьева. Он крикнул: «Бежим, там наши спрятались без патронов за бетонным кольцом!» Я отстрелял последние патроны, набрал брошенных автоматов и с подполковником побежали к ним.
Шел бой, как вдруг мы увидели раненого Леонтьева, тогда Бакс со Славиком взяли подполковника. Мы, прикрывая их, начали отходить низиной, по очереди меняясь, мы выносили подполковника.
В тот день духи так нам и не дали забрать парней. Спустя некоторое время мы услышали звук работающего мотора, это летела наша «мотолыга» с санчасти. Мы ее остановили, нам майор крикнул, что сзади духи. Быстро погрузив подполковника, мы поехали в нашу сторону. Увидев наше приближение, парни начали нас прикрывать. Не было предела счастью, когда мы все увиделись живые и здоровые…
«Умер у меня на руках…»
Алексей Макаров, водитель заместителя командира полка, гвардии рядовой:
– Когда шестая рота попала под сильный обстрел на высоте, подполковник Васильев просто по своему характеру не мог оставаться в стороне. Помчались на высоту, с нами была полковая разведрота. Зашли на сопку… Если бы не наш танк, нас бы всех здесь положили сразу. Шли, прикрываясь броней.
Какое-то время мы из-под танка огонь вели, но связь с ним прекратилась. Васильев мне приказал: «Залезь на башню, скажи…» Я полез, на башне стоял пулемет, короб с патронами вдребезги был разбит – так снайпера работали… Снайпер боевиков даже всю оптику с танка посбивал.
Я упал на броню, скатился на землю. Потом мы из-за танка вперед стали выходить, я пошел за Васильевым, только он меня рукой отвел от себя, и в этот момент в него и попали пули… Он как-то крутанулся на месте, стал падать, я подхватил его. Помню, что глаза у него сразу побелели. Сказал мне: «Вперед…», захрипел, и секунд через 20–30 перестал дышать. Даже если бы с нами в этот момент был медик, не помог бы ничем… Мы закрыли ему глаза, и втроем – я, Володька, его племянник, и один контрактник – потащили за танк по глине, метров 30–50. Положили на броню… Я сразу командиру полка Юдину по рации сообщил: «Сосна» – «двухсотый».
Владимир Пономарев, старшина 4-й мотострелковой роты, старший прапорщик:
– Слышу разговор по рации – командиру полка докладывают, что погиб подполковник Васильев. «Как? Не может быть?» Как-то почувствовалось, что полковник Юдин был потрясен этим сообщением…
«Понял, что мне кердык…»
Игорь Дружинин, разведывательная рота полка, контрактник:
– Когда пацаны за танком стали вытаскивать пехоту, мы прикрывали их. Чуть позже «чехи» долбанули из ПТУРа по БМП и по танку, которые стояли сзади нас где-то с километр. Наши сами виноваты: стоят на горке, рядом куча народа, и любуются на бой.
Мы с Серегой Сайко пытались уломать механа нашей «бэхи», чтобы он поехал вниз, в овраг, а мы за ним, поскольку мы думали, что Вован Ткачено, Слава и Диман не смогли выбраться из оврага. Когда мы его уломали, все наши отошли с пехотой, мы увидели и пацанов. Еще бы минут пять, и мы бы уехали вниз, и чехи нас с «бэхой» не выпустили бы оттуда, это точно.
Возле «чеховских» окопов загорелась скважина, пошел сильный дым. Как раз уже темнело. Под прикрытием этого дыма «чехи» пошли в атаку. Я лежал и стрелял из ПК и не заметил, что «бэха» наша уехала, а она была последняя. Стрелял, пока ПК не заклинило, лента с земли набирала грязь. Я увидел «чехов» близко, они цепью перебегали, были и на лошадях, по мне вроде стреляли от живота. Тогда я стал перекатываться с пулеметом от них, хотя понял, что мне кердык.
В это время Вован Ткаченко, ехавший за механа на «бэхе», спросил у пацанов, где Гарик. Ему сказали, что меня нет, тогда он остановил «бэху», выпрыгнул из-за штурвала и побежал метров сто под огнем ко мне. Он схватил меня в охапку, у меня уже сил не было, и потащил к броне, там закинул меня к пацанам, и мы рванули на горку, где сожгли БМП и танк. Меня уже переклинило, я брал у пацанов автоматы и стрелял в сторону «чехов», пока не приехали. Мы не продержались бы у бочек и полчаса: у всех кончились патроны.
На высоте горел костер. Мы все сели вокруг, у меня текли слезы: не верилось, что живой…
«Пошли выводить роту…»
Алексей Макаров, водитель заместителя командира полка:
– Подполковник Леонтьев побежал к лежащему на поле солдату и был ранен. Ребята кинулись его вытаскивать – как их снайперы не сняли: огонь был очень серьезный. Подполковник Леонтьев был ранен под лопатку и в ногу. Я ему еще промедол вкалывал.
Огонь стал стихать, и мы пошли выводить роту. Там был какой-то старлей зашуганный, мы втроем пинками стали поднимать его лежавших на поле под обстрелом солдат, чтобы уходили быстрей, они были в шоке, очень напуганы – ужас! По нам еще раз или два «чехи» долбанули из гранатомета, и снайперы огонь вели серьезный. Километра два-три бежали. Наконец, вышли к КП командира полка…
Ползли по глине – мы были все глиняного цвета. Воды не было, умываться пришлось чаем.
«Не ожидал, что вот так сразу все и будет…»
Евгений Ильин, санитар-стрелок медвзвода 2-го мотострелкового батальона, затем снайпер 5-й мотострелковой роты:
– В полк я попал по контракту в конце ноября 99-го. Привезли нас на «шишигах» к газораспределительному заводу. Ночевали в каком-то овощехранилище на соломе. Потом меня привезли во второй батальон, в обоз. Командиром взвода был сержант, звали его Олег, механиком-водителем нашей «мотолыги» – Гена, и еще один санитар – Андрей. Всего во взводе нас было пятеро. Меня туда механом по штату определили, но механ уже был, вот я и стал санитаром.
А на следующий день и «движуха» началась – наступление. На третий день своего пребывания в полку попал я в этот бой, когда погиб подполковник Васильев. На «мотолыге», помню, подъезжаем к той сопке, встали, вылезли. Я смотрю на все – дико так: не ожидал, что вот так сразу все и будет… Чуть ниже ребята из минометов лупят, небо – свинцовое, гарь кругом. Поднялись чуть выше – там «бэха» стояла и танк. Я только к ним подошел, как долбанет что-то. Я-то думал, что это танк стрельнул, не знал еще ни хрена. А оказалось, что это ПТУР в танк влетел. Потом слева ПТУР и в «бэху» влетел. Ребристый лист улетел метров на 10 вверх.
Все вниз ломанулись: боялись, что боекомплект рванет. А когда подходили к краю сопки, то видели внизу, как наш танк к нам летит. Олег мне кричит: «Залазь на машину, вниз за пацанами поедем!» Я залез и думаю: «П… ц нам там внизу будет…» У меня даже автомата не было, только сумка санитарская с гранатами.
Танк подъехал, броня – в крови. Мы подбежали, сняли парня, у него ранение в живот было. Олег ему сразу промедол вколол. Потом подполковника Васильева сняли и к нам в машину на броню сверху положили. Стали уезжать, с нами сел капитан, я не знаю кто – у него ранение в ногу было. Везем мы «двухсотых» и «трехсотых», темно уже стало. Два раза ПТУРом пытались нас сбить. Потом остановились. Смотрю – вертушка в стороне стоит. Мы Васильева еле сняли с брони – очень тяжелый был, и понесли к вертушке. Затащили на борт, а темно, я спотыкаюсь. Пригляделся, а в вертолете на полу ребята – «двухсотые»…
Когда приехали в свой обоз, то прямо в десантном отсеке спирт стали пить…
«Стрелял, с перекуром, до утра…»
Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка:
– Когда стемнело, уехали в школу, там был КП полка. В этот день из отпуска приехал Зинченко, пришел Костюченко, принес две бутылки водки, выпили. Костюченко управлял огнем своего дивизиона по Первомайскому – «Чтобы к утру его не было!» – приказал Юдин. Я тогда стрелял, с перекуром, до утра. Много снарядов ушло.
Вышел перекусить, возле забора грелись у костерка. Воды не было, отдолбили лужу, вскипятили эту воду на костре, типа чая что-то получилось. Потом сходил, простился с Васильевым. Его вытащили, он лежал у здания на плащпалатке. Завернули его в фольгу. Про Леонтьева, что он ранен, я узнал потом. Как закончилась ночь, не помню, спал на ящиках.
Эдуард Дроздов, командир медроты полка, старший лейтенант медицинской службы:
– Шокирующей была новость о гибели зам. командира полка подполковника Васильева. Меня она застала врасплох, я даже не осознавал, что это правда, не верилось. Даже когда я видел его тело в «крыле» «апэшки», думал: «А может, не он, может, ошибка?» Но ошибки не было…
«Почему нас не пускаете?»
Александр Цыбаев, зам. командира 3-й мотострелковой роты по воспитательной работе, гвардии лейтенант:
– Мы тот бой под Первомайским видели с сопки километров с полутора. Как там наши бьются… Над головами – шквал пуль, как же тогда там, где ребята… Командир роты Грошев рвался в бой, по рации то и дело спрашивал комбата: «Почему нас не пускаете?» – «Стойте, где стоите!» Грошев и рацию бросил, психанул. Потом опять слушает бой на общей волне по рации, вдруг руку опустил, мы спрашиваем: «Что такое?» – «Васильева убили…» Все мы были в шоке…
Перед этим боем, когда стояли побатальонно, обратил внимание, что у одного лейтенанта на зимней шапке – золотая кокарда. «Его же снайпер заметит!» Он как раз задачу своим солдатам ставил, еще улыбался, сидя на броне БМП. Офицеры мне сказали, что это лейтенант Соломатин.
Ночью после этого боя все мы не спали, сидели в оцепенении…
«Ни подняться, ни назад оттянуться…»
Александр Фролов, и. о. начальника штаба полка, гвардии подполковник:
– Когда полк выехал в Чечню, я остался в пункте постоянной дислокации за командира полка. Приехал в Чечню 23 ноября. Неделю стояли, принимали решения – как, куда наступать. Тогда, 1 декабря, задача дня была выполнена, но светлое время позволяло, и 4-я и 6-я роты пошли дальше поставленной задачи. Вечером 6-я рота и попала в огневой мешок, причем очень продуманный. Командиру полка не было видно, что там происходит. Командир 6-й роты, только назначенный, немножко растерялся, рота попала под шквальный огонь, снайпера стали планомерно выбивать бойцов. Наши засекли тогда их позывные: «Глаз-один», «Глаз-два» и «Глаз-три», сидели они за цистернами ГСМ, стоявшими на краю обрыва. Местность, где шел этот бой, была такой, что не накрывалась нашей артиллерией: гряда, под ней откос, в нем вырыты лазы с выходом наверх, прикрытыми камнями. Попасть сюда артиллерией – в линию ребра, где были вырыты подземные ходы сообщения, было невозможно. Минометами можно было, но для этого надо видеть, куда стреляешь, а куда – не видно.
Одну нашу «бэху» там сразу подбили из гранатомета, пехоту духи положили, не дают ни подняться, ни назад оттянуться. К ней 4-я рота пошла, но она стала пятиться. В это время подполковнику Васильеву и поставили задачу: с помощью двух танков вывести роты из боя. Я в этот момент сидел на связи и весь ход боя слышал. Когда танк стал отползать назад, была опасность, что наедет на БМП и лежащую пехоту, Васильев его остановил, встал спиной к противнику, поднял руку, в этот момент снайпер в него и попал… В конце концов ребята там разозлились, начали отстреливаться, броней прикрылись и отошли. Два наших пулеметчика, прикрывавших отход, тогда были убиты снайперами. В ту же ночь чеченцы отсюда смылись.
«Дал мне напутствие…»
Виталий Заврайский, командир 4-й мотострелковой роты:
– Правее от позиции нашей роты по хребту шел жестокий бой. Командир полка вытянул на себя начальника артиллерии и с этой высоты стал управлять боем. Уже темнело, когда я узнал, что с соседней ротой погиб заместитель командира полка подполковник Васильев. Перед этим наступлением у нас была рекогносцировка. После ее окончания Васильев дал мне напутствие, чтобы я не лез на рожон, остановился, осмотрелся и закрепился на выгодном рубеже. Каково было мое состояние, когда я узнал, что он героически погиб, вытягивая соседнюю роту из-под огня боевиков… Правее, в первой мотострелковой роте, погиб командир мотострелкового взвода. В соседней роте нашего батальона был тяжело ранен мой хороший товарищ. Были и еще потери среди личного состава, солдаты мужественно, когда уже были ранены, лежали и отстреливались. Как жалко, такие были хорошие люди…
А боевики на этих высотах были – профессионалы. Чувствовалось, что когда-то учились в наших военных училищах. Они так искусно пускали ПТУРа, что пришлось всю технику, после того как она отработает, прятать по складкам местности. Я был свидетелем, как чуть не подбили боевую машину в левофланговом взводе моей роты. По проверенным данным, как потом выяснилось, боевики ждали мои два взвода в саду на равнине. И было бы нам не очень сладко: в саду у боевиков была зенитная установка на автомобиле и много переносных пусковых установок ПТУР. Хорошо, что мои взводы вовремя остановились и закрепились.
«Настроение было подавленное…»
Сергей Гирин, зам. командира 2-й мотострелковой роты по воспитательной работе, лейтенант:
– Первое декабря стало «черным днем» для всего полка: погиб заместитель командира части подполковник Владимир Васильев. Тогда же погибли взводник из первой роты Саша Соломатин и еще несколько бойцов. Наша рота в это время занимала позиции вдалеке от того места, где шел бой. Помню, в бинокль видел клубы дыма на горящей БМП и слышал треск очередей. Потом по рации сообщили о потерях… Настроение, конечно, в тот день у всех было подавленное…
«Надо представить парня на Героя…»
Игорь Дружинин, разведывательная рота полка, контрактник:
– Позже подошли Диман Робин и вроде бы Слава Заверткин – они, сами контуженные, вытащили раненого подполковника Леонтьева из боя. За ними «чехи» гнались, но им повезло! Позже, уже дома, я читал у Димана Благодарственное письмо за спасение подполковника. Хотя, мое мнение, он достоин звания Героя России за спасение жизни офицера.
На следующий день, не успели мы почистить оружие, приказ: «Опять идем на высоту». Вот тут я почему-то испугался, как никогда в жизни. Но операцию отменили.
Когда улетала вертушка с «двухсотыми», мы все стали запускать ракетницы, как салют.
Через три дня пошли вытаскивать убитых пехотинцев. Пошли где-то человек восемь, с ротным. «Чехи» свалили, их окопы были пустые. Нашли двоих наших убитых пулеметчиков. Понятно было, что один вытаскивал другого раненого, и оба погибли. Подтянулись какие-то офицеры, говорили, что надо представлять парня на Героя, но, насколько я знаю, его не представили.
Евгений Никонов, гвардии рядовой:
– Лейтенант Соломатин моим взводным был. Мы прикрывали выход первого и третьего взводов первой роты из зоны обстрела. Когда они спустились, то и мы начали спуск. Тут-то его и зацепило… Когда его разорвало, на нас только магазины посыпались, а руку метрах в десяти от него нашли…
Анатолий Торопов, командир танкового взвода, лейтенант:
– Я шел на эту высоту с шестой ротой из разведвзвода. Подполковника Васильева я вывозил на танке. Правда, меня ротный Новичков не очень хорошими словами дрюкал. Соломатина не помню, а вот лейтенанта, которого вместе с зам. командира полка вывезли, – помню: все кишки наизнанку. Но потом говорили, что он выжил.
Владимир Виноградов, механик-водитель БМП, гвардии рядовой:
– Я тоже помню этот бой… Да, у духов там все подготовлено было. Наша пехота выдвинулась вперед, а нас – все машины роты – оставили как бы на прикрытие. Когда ротный дал команду вперед, бой уже шел. Когда мы к ним подъехали, Соломатин уже лежал накрытый, и так у нас с наводчиком внутри закипело: хороший ведь парень был! Запрыгнули в машину – и в объезд высотки, с нами еще командирская «бэха» рванула. Выезжаем на рубеж, вроде бы вот они, твари, наводчик шлет туда залп, а он через минуту из другой норы выскакивает, и как пошел по нам граник работать… Гусянка чудом уцелела, и по башне вскользь прошло. Пока ездили перезаряжаться, приказ: «Отходим».
А шестой роте жутко досталось, я по рации слышал. А когда узнал, что Васильева убили, – вообще слеза накатилась. Таких офицеров – раз-два и обчелся.
Бортовой номер моей «бэхи» – 114. Может быть, кто-то и встречал…
Дмитрий Робин, снайпер разведроты, рядовой:
– Мы тогда со Славиком и Баксом попали в госпиталь, нас там встретил Леонтьев. После госпиталя мы у него дома в гостях были, предлагал оставаться служить, дескать, как сыр в масле будем, но мы отказались.
Нас тогда представили к наградам, но только письма домой благодарственные прислали, и все. Ну, не это главное…
Какими они были:
Соломатин Александр Викторович, лейтенант, Герой России.
Еще в школе он знал, что будет офицером. Знал, что продолжит офицерскую династию.
Он добровольно подал рапорт на командировку в Чечню.
Одна из улиц города Видное-4 Московской области носит имя Александра Соломатина, а на доме № 1 открылась мемориальная доска со словами «Улица названа в честь Героя Российской Федерации лейтенанта Соломатина Александра Викторовича, погибшего в Чеченской Республике при выполнении специального задания». На доске – портрет героя.
Разведгруппа, которой командовал Саша Соломатин, попала в окружение. А на войне, как на войне…
В чеченской войне 1994–1996 годов погибли сыновья генералов Шпака, Аношина, Суслова, Налетова, Пуликовского. Вторая война лишила генерала Виктора Александровича Соломатина и его жену Елену Николаевну сына. Война не бывает без горя, там жизнь всегда на волоске.
– У Саши с детства была мечта быть офицером, – рассказывает Виктор Александрович, – и по отцовской линии Соломатиных, и по материнской Митусовых-Бураковых – все были военными или имели отношение к армии. В нашем семейном альбоме есть старая, можно сказать, теперь старинная фотография 1914 года, сделанная под Перемышлем. Царь Николай II в окружении офицеров, а среди них прадед Александра – Федор Тимофеевич Соломатин. Сохранились несколько фотографий по материнской линии – прапрадед Кирилл Илларионович Бураков, служивший на флоте. Последние листы альбома хранят фотографии из Чечни…
Александр добровольно подал рапорт на командировку в Чечню, хотя причин остаться в Москве было достаточно: годовалый ребенок, больная мама. Но, наверное, взяли верх офицерская честь и достоинство династии. Он и в школе учился отлично, и в Санкт-Петербургском общевойсковом командном училище достиг высоких результатов по всем дисциплинам. В 1998 году Александр Соломатин окончил военное училище с отличием, 1 декабря 1999 года погиб. Он до конца был верен Присяге, воинскому и офицерскому долгу. Говорили, что лучшего командира в разведроте не было, даже рекомендовали его в заместители командира батальона.
Семья Соломатиных часто просматривает видеопленку, которую отснял Саша в последние дни учебы в Санкт-Петербурге. И текст, сопровождающий фильм, передает состояние души: «Это мое училище. Оно дало нам дорогу в будущее… Через двадцать дней я – лейтенант. А это Петергоф. Уникальный каскад фонтанов… Я запомню эту красоту, это величие на всю жизнь. Я восторгаюсь этим великолепием, горжусь своим народом, русским народом, талантливым, работящим. Я восхищаюсь русской культурой, великой Россией, которая создала все это. Мы должны это оберегать. Россия не должна делиться на бедную и богатую. Россия просто есть. И от нас зависит, чтобы она стала великой и могучей».
Этот текст – характеристика человека, а слушая интонацию, понимаешь, насколько богата и сильна его душа. Была. Жизнь не бесконечна, а память о героях должна оставаться. Уже школа № 1103 в Москве носит имя Александра Соломатина, теперь будет и улица.
Александр Когалов.
Васильев Владимир Анатольевич, гвардии подполковник, Герой России.
Родился 14 апреля 1962 года в Москве. После окончания средней школы поступает в Московское высшее военное общевойсковое командное училище, которое успешно закончил в 1984 году. Служил командиром мотострелкового взвода, роты, позже – начальником штаба отдельного медицинского батальона 47-й танковой дивизии.
В январе 1995 года майор В. Васильев назначен на должность командира 1-го мотострелкового батальона в 245-м гвардейском мотострелковом полку и вместе с подчиненными убывает в командировку в Чеченскую Республику. Здесь ему присвоено очередное звание – подполковник. За умелое руководство подчиненными при выполнении боевых задач, личное мужество и героизм подполковник В. Васильев награжден орденом Мужества и медалью «За отличие в воинской службе».
После первой чеченской кампании подполковник Васильев поступил в Военную академию им. Фрунзе, которую успешно окончил в 1998 году и был назначен на должность заместителя командира 245-го мотострелкового полка. В сентябре 1999 года он вновь на Северном Кавказе. Подполковник В. Васильев, как грамотный офицер и командир, обладающий боевым опытом, успешно выполнял множество самых ответственных задач. Он умел в сложных, подчас критических ситуациях организовать своих подчиненных на смелые и решительные действия в бою с противником.
1 декабря 1999 года одно из подразделений полка попало в засаду боевиков. Завязался тяжелый и неравный бой. Мотострелкам крайне необходимо было выстоять и продержаться до подхода главных сил. А им на помощь уже спешила маневренная бронегруппа, которую возглавлял подполковник В. Васильев. Быстро оценив ситуацию и грамотно организовав действия подчиненных, командир сумел деблокировать окруженную роту и подавить боевиков.
Позже участники того боя расскажут, каким шквальным и плотным был обстрел. Казалось, идет сплошной свинцовый бой. …К счастью, помощь пришла вовремя, благодаря чему потери в наших рядах были минимальными. Но, к сожалению, подполковнику В. Васильеву так и не суждено было услышать слова благодарности от подчиненных. Снайперская пуля оборвала жизнь отважного офицера, который никогда не прятался за чужие спины.
Указом Президента Российской Федерации № 599 от 28 марта 2000 года подполковник Васильев Владимир Анатольевич за мужество и героизм, проявленные при ликвидации незаконных вооруженных формирований в Северо-Кавказском регионе, удостоен звания Героя России (посмертно). Похоронен на Митинском кладбище города Москвы.
«Он был очень добрый человек…»
Алексей Макаров, водитель заместителя командира полка, рядовой:
Данный текст является ознакомительным фрагментом.