ВАЛЬТЕР НИКОЛАИ
ВАЛЬТЕР НИКОЛАИ
Накануне и в ходе Первой мировой войны русской разведке в целом и Павлу Игнатьеву в частности пришлось бороться с деятельностью спецслужб центральных держав, прежде всего Германии и Австро-Венгрии. Германскую разведку, называемую бюро Ш-Б, возглавлял в то время ставший впоследствии легендарным полковник Вальтер Николаи, большой мастер тайных дел и любитель мистики. «Нас окружает тьма. Секретная служба ее рассеет и проложит дорогу. Наш час пробил. Будущее принадлежит нам», — писал он в своих мемуарах, изданных десять лет спустя после начала Первой мировой войны[20]. Военный до мозга костей, сторонник политики кайзера Вильгельма II, направленной на установление гегемонии Германии сначала в Европе, а затем во всем остальном мире, Вальтер Николаи верой и правдой служил не только кайзеру, но позднее и Гитлеру после захвата им власти в Германии и был кумиром нацистов.
Вальтер Николаи, будущий руководитель военной разведки Германии, родился в 1873 году в Восточной Пруссии, в прусской протестантской семье, которая дала Германии не одно поколение офицеров. В 1904 году он окончил военную академию в Берлине и получил назначение в германский Генеральный штаб. После двух лет успешной службы Николаи возвращается в Кенигсберг, где располагалось Главное бюро военной разведки Германии, работавшее против России.
В начале XX века в царской России действовало свыше дюжины созданных Германией разведывательных организаций и резидентур, для которых, учитывая немецкое окружение царя, а также засилье германского капитала в русской экономике, не существовало никаких секретов. Готовясь к мировой войне, немцы заранее приняли меры к тому, чтобы иметь подробные сведения о Русской армии. В частности, германской военной разведке удалось получить план ее подготовки к отражению возможной агрессии с Запада.
В. Николаи изучил русский язык так же хорошо, как и политическую и военную историю России. Перед ним была поставлена задача: создать контрразведывательный отдел в Восточной Пруссии на границе с Россией. С задачей он справился успешно и в дальнейшем получил повышение по службе, будучи назначен на должность командира роты в Эрфурте. Осенью 1912 года уже в звании майора В. Николаи был переведен в Генеральный штаб, а в начале 1913 года он назначается главой военной разведки — бюро ІІІ-Б. Он приобретает мощную поддержку в лице начальника германского Генерального штаба генерал-лейтенанта Э. Людендорфа. На нужды военной разведки рейхстаг ассигновал колоссальную по тем временам сумму в полмиллиона марок. В. Николаи добивается расширения штатов разведки с 80 до 140 офицеров и проводит ее реорганизацию. Большое внимание он уделяет ведению разведки в странах Антанты, в первую очередь в России и Франции.
Германская разведка использовала групповой метод для добычи секретной информации. Российская контрразведка, действовавшая достаточно эффективно, несмотря на противодействие прогерманской партии в окружении царя, получила данные о деятельности большинства резидентур германской разведки в России. Однако влияние «германской партии» и императрицы Александры Федоровны на слабовольного царя было столь велико, что никаких радикальных мер по ликвидации шпионских сетей, раскинутых по всей России «дядей Вилли» (так Николай II называл в интимном кругу кайзера Вильгельма II), не предпринималось. В результате во время войны Русская армия заплатила неисчислимыми людскими и территориальными потерями за беспечность царя и его ближайшего окружения, которая граничила с государственной изменой.
Германская военная разведка, возглавлявшаяся В. Николаи, в XX веке считалась непревзойденной в Европе. Накануне мировой войны ей удалось насадить массовую агентуру в приграничных районах своих потенциальных противников. Однако новые руководители германского шпионажа были лишены гибкости и изворотливости, т. е. тех качеств, которые необходимы разведчикам, и предпочитали действовать по шаблону. В результате мелкие факты, добываемые агентами В. Николаи, собирались в груду малоценных сведений, которые порой было невозможно перепроверить, и только создавали иллюзию большой осведомленности.
Перед Первой мировой войной В. Николаи удалось создать мощную агентурную сеть в Англии. Во всех крупных британских городах, портах, стратегически важных объектах имелись германские агенты, наладившие бесперебойную связь с разведывательным центром в Германии. От них поступала важная секретная информация по военно-стратегическим и политическим вопросам. Однако британская контрразведка не дремала. Во время визита в Англию императора Вильгельма II, состоявшегося за несколько лет до начала войны, агенты британской контрразведки проследили за одним немецким офицером из свиты кайзера, подозревавшимся в шпионаже. Как-то раз он зашел в парикмахерскую некоего Карла Густава Эрнста. Британская контрразведка взяла на заметку этого парикмахера и через некоторое время установила, что он является «почтовым ящиком» германской разведки, через который «шпионы кайзера» переписываются со своим центром. Дальнейшие шаги британской контрразведки были уже рутинными: она выследила всех немцев, посещавших своего соплеменника, и установила их личности.
Руководство британской контрразведки решило пока не трогать германских шпионов и выявить через них резидента. Так МИ-5 вышла на Густава Штайнхауэра, который незадолго до войны возглавлял разведывательную сеть В. Николаи в Англии. Выяснилось, что у него на связи было 26 агентов. Все они были установлены британскими спецслужбами и арестованы 5 августа 1914 года, когда уже началась Первая мировая война. К счастью для агентов Вальтера Николаи, в Англии пока еще не действовал «Акт о защите государства», предусматривавший смертную казнь за шпионаж во время войны, и 22 германских агента, среди которых был и парикмахер Карл Густав Эрнст, были приговорены к нескольким годам каторжных работ. В результате успешных действий британской контрразведки созданная В. Николаи на-кануне войны агентурная сеть в Англии была полностью ликвидирована.
Что же касается самого резидента Густава Штайнхауэра, то он, заметив слежку британских Шерлоков Холмсов за собой, за несколько дней до начала войны скрытно пробрался в бухту Скапа-Флоу. Здесь под видом рыбака он при помощи лески, имевшей разметочные узелки, сделал промеры глубин бухты и смог ответить на запрос германского морского министерства о том, смогут ли крупные броненосцы британского флота базироваться на Скапа-Флоу. Ответ был утвердительным, и действительно в годы как Первой, так и Второй мировой войны эта стратегически важная бухта на северо-востоке Великобритании стала главной военно-морской базой ВМФ Англии.
Сам же Г. Штайнхауэр после выполнения разведывательного задания благополучно покинул Англию и успел до начала войны прибыть в Гамбург. Однако успех резидента мало радовал Вальтера Николаи: в результате провала его агентуры разведка «лишилась глаз и ушей» в Англии и не смогла предупредить Берлин о высадке британских войск во Франции, что до начала войны полностью исключалось германскими стратегами.
Узнав об этом, кайзер Вильгельм II пришел в бешенство и приказал направить с разведывательным заданием в Англию надежного немца, «за патриотизм которого можно ручаться». Чтобы успокоить разгневанного кайзера, В. Николаи нашел лейтенанта запаса Карла Ганса Лоди и послал его в Англию под видом американского туриста. К. Лоди был честным, добросовестным и исполнительным служакой, однако неискушенным в разведке. Вскоре по приезде агента британская контрразведка обратила внимание на телеграмму, которую он направил в Стокгольм. В ней К. Лоди в чрезмерно враждебных выражениях отзывался о действиях Германии, что в то время не было характерно для американцев, пока еще не вступивших в войну с ней.
Британская контрразведка на всякий случай установила слежку за К. Лоди и вскоре перехватила его письма, содержащие разведывательную информацию, которую он направлял в Стокгольм. 30 октября 1914 года лейтенант Лоди был арестован и расстрелян по приговору британского суда. Провал этого агента не смутил Вальтера Николаи, и вскоре в Англию было заброшено еще несколько германских агентов. Весьма успешно работала против Англии и знаменитая Фрау Доктор, с которой мы также встретимся на страницах этой книги.
В годы Первой мировой войны Вальтер Николаи сделал ставку на массовую засылку агентуры в тыл стран Антанты. Историки подсчитали, что всего у него было триста тридцать семь агентов, работавших в России, Франции, США, на Ближнем Востоке и в нейтральных странах. Наиболее активно германская разведка работала в Испании и Швейцарии, где Павлу Игнатьеву пришлось не раз столкнуться с агентами Вальтера Николаи. О некоторых из этих операций мы расскажем в следующих главах.
Одним из лучших агентов В. Николаи был барон Август Шлу-га, которому перед началом Первой мировой войны исполнилось 73 года. На пятый день войны он представил своему начальнику французский мобилизационный план и регулярно снабжал В. Николаи важной информацией по этой стране вплоть до своей кончины от старости в 1916 году.
Руководимая В. Николаи разведка активно работала против России и… в США. Незадолго до начала Первой мировой войны кайзер Вильгельм II назначил своим военным атташе в Вашингтоне майора Франца фон Папена, который в 30-е годы станет канцлером Германии и расчистит путь к власти для Гитлера. Помимо чисто представительских функций, на него возлагалась также задача руководить германской разведывательной сетью в США. С началом войны Ф. фон Папен по указанию В. Николаи развернул в Америке диверсионную деятельность. 22 марта 1922 года Вальтер Николаи направил из Германии ему на помощь капитана Франца фон Ринтелена с паспортом на имя швейцарского гражданина Эмиля Гаше, в котором были проставлены настоящие английские и американские визы. Ринтелен привез с собой новый секретный код для Ф. фон Папена и занялся выполнением своего задания. Вскоре он вышел на бывшего германского консула в Нью-Йорке доктора Бюнца, который в годы войны служил в Гамбургско-американском пароходстве и занимался наймом судов для тайного снабжения углем германских крейсеров в открытом океане. Для общения с командованием германского военно-морского флота у него был собственный код.
На одной из встреч доктор Бюнц обратился к Ф. фон Ринте-лену с просьбой снабдить его детонаторами, чтобы совершать диверсии против кораблей союзников, везущих снаряды в Европу.
Он дал Ринтелену адрес некоего Макса Вайзера, бизнес которого подорвала война. Встретившись с этим немцем, Ринтелен убедился, что тот готов оказывать помощь службе В. Николаи. Они организовали совместную фирму «Э.В. Гиббсон и К°» в качестве прикрытия для своей диверсионной работы. Вскоре они привлекли к сотрудничеству с германской разведкой химика по фамилии Шееле, знавшего секрет изготовления детонаторов. С помощью своих друзей-ирландцев, докеров и грузчиков, контакт с которыми поддерживал доктор Бюнц, вопрос загрузки детонаторов на корабли, везущие военные припасы в Европу, решился легко. Через несколько дней взрывной снаряд был занесен ими на американское судно «Фобус», которое через пару дней отправлялось с грузом снарядов в Архангельск. Через неделю пришло сообщение о том, что в Атлантическом океане на борту корабля вспыхнул пожар, и он был отбуксирован в британский порт Ливерпуль.
Спустя некоторое время Ф. фон Ринтелен через знакомую даму связался с российским военным агентом в Париже графом Алексеем Игнатьевым, старшим братом нашего героя, и с его помощью наладил импорт французского вина «Кларет» в Америку. Затем его фирма предложила А. Игнатьеву заключить контракт на поставку для Русской армии седел, мясных консервов, полевых кухонь, обуви и другого имущества. Было подписано около дюжины контрактов, которые были подтверждены и зарегистрированы в Российском посольстве в Вашингтоне.
Однако первое же судно с грузом для Русской армии было сожжено в открытом море миной, подложенной агентами Ринтеле-на. Русский военный агент в Вашингтоне был весьма огорчен и распорядился усилить наблюдение за погрузкой второго корабля с имуществом для Русской армии. Все вроде бы прошло благополучно, но и это судно сгорело в открытом море. Несмотря на настойчивые требования посольства России, фирма фон Ринте-лена отказалась от дальнейшей поставки товаров и объявила себя банкротом. Доктор Шееле, тем не менее, продолжал исправно изготовлять детонаторы для взрывных зарядов, которые агентура Вальтера Николаи регулярно подбрасывала в трюмы кораблей союзников. Количество несчастных случаев в открытом море увеличивалось. Военные поставки в Россию из США были сорваны.
Действия Ф. фон Ринтелена не остались незамеченными агентами американского ФБР, установившими за ним слежку. Вскоре он от своей агентуры узнал, что англичане подкупили секретаря Ф. фон Папена и через него получили копию нового кода, который Ф. фон Ринтелен привез из Берлина. 6 июня 1915 года, когда диверсант находился в яхт-клубе, его пригласили к телефону. Звонил военный атташе Германии Ф. фон Папен и попросил его о срочной встрече. Военный атташе вручил диверсанту телеграмму от В. Николаи. В ней говорилось: «Конфиденциально информируйте капитана Ринтелена, что он должен вернуться в Германию». Он понял, что провалился из-за небрежной работы Ф. фон Папена, который не прореагировал на его сообщение о том, что англичане читают шифрованную переписку военного атташе, в том числе телеграммы, в которых упоминалось его имя.
Для возвращения в Европу Фриц фон Ринтелен воспользовался своим старым швейцарским паспортом и письмом графа Алексея Игнатьева, согласно которому он был его представителем по продаже французского вина «Кларет» в США. На ближайшем пароходе «Ноордам» он отбыл в Европу. 15 августа 1915 года на рейде британского порта Рэмсгейт диверсант был арестован британской контрразведкой и препровожден в Тауэр. Никаких показаний он не дал. 13 апреля 1917 года, уже после вступления США в войну, он был выдан американским властям и отправлен в тюрьму Тобс, где уже находились тридцать два его сообщника по диверсионной работе. В заключении Ф. фон Ринтелен находился до 1921 года, после чего осел в Англии и порвал со службой Вальтера Николаи. Он так и остался в Англии и отказался иметь любые дела с нацистами накануне и во время Второй мировой войны.
Это лишь один из эпизодов, иллюстрирующих успехи германской разведки в годы Первой мировой войны, в том числе в борьбе против России. Следует отметить, что не только в Америке, где проживало немало немцев, но и при дворе императора Николая II германские агенты чувствовали себя вольготно. Германская шпионка и авантюристка Мария Соррель стала любовницей русского генерала Ренненкампфа, который бездарно командовал армией в Восточно-Прусской операции. Поражение Русской армии в Восточной Пруссии, вызванное несогласованностью действий генералов Ренненкампфа и Самсонова, породило слухи о том, что эта стратегическая неудача была вызвана деятельностью этой германской шпионки Марии Соррель. Правда это или нет — установить историкам так и не удалось.
Тем не менее она была арестована русской военной контрразведкой и повешена по приговору суда. Что же касается самого Ренненкампфа, то в годы Гражданской войны в России он проживал в Таганроге с паспортом на чужое имя и под видом мирного обывателя. Когда Красная армия освободила этот город, за ним пришли чекисты. Генерал был расстрелян по приговору революционного трибунала.
К «германской партии», главенство в которой обычно приписывают императрице Александре Федоровне, несмотря на то, что она была внучкой английской королевы Виктории, принадлежал «святой черт» Григорий Распутин, чье влияние на царя и царицу было неограниченным. Немецкая разведка активно следила за деятельностью Распутина и во время войны через свою агентуру в его окружении внушала ему мысль о необходимости сепаратного мира с Германией. После революции было установлено, что секретарь Г. Распутина Симанович был германским шпионом, и об этом знала русская военная контрразведка. Однако ее попытки во время войны добиться высылки Симановича из Петрограда и тем самым пресечь его влияние на Распутина не увенчались успехом. По распоряжению военных властей эта высылка, предпринятая Министерством внутренних дел, была отменена.
В шпионаже в пользу кайзера был уличен и личный банкир Распутина Д. Рубинштейн. Позднее было установлено, что «друг Митя», как его называл Распутин, узнавал через «святого старца» о настроениях придворных сфер и, опаивая, оказывал на него влияние в нужном для Берлина направлении. После революции было также установлено, что Д. Рубинштейн поддерживал отношения с известным авантюристом Парвусом (Гельфандом), финансировавшим Февральский переворот в России.
В 1924 году бывший следователь по особо важным делам императорской Ставки В.Г. Орлов, получив доступ к германским архивам, установил, что германским агентом был даже сотрудник заграничной агентуры Департамента полиции А.Ф. Манасевич-Мануйлов, непосредственно причастный к фабрикации т. н. «Протоколов сионских мудрецов». О том, что Манасевич-Мануйлов был агентом германских спецслужб, недвусмысленно говорит письмо В. Орлова к знаменитому разоблачителю провокаторов царской охранки, в том числе небезызвестного Азефа, Владимиру Бурцеву. Приведем его полностью.
Дорогой Владимир Львович!
Как Вы, вероятно, уже знаете из газет, Бартельс посажен в тюрьму, поэтому мои тайные возможности пропали, конечно, на время. Для того чтобы получить интересующие Вас документы по делу Азефа, я подал заявление Полицай-Президенту и сослался на таких здешних моих друзей, что, надеюсь, отказа не будет.
Как только я получу эти документы, я незамедлительно перешлю Вам.
Недавно собственными глазами я видел доказательство того, что Иван Федорович Манасевич-Мануйлов во время Большой войны состоял немецким шпионом.
Сидней Георгиевич (Рейли. — Авт.) писал мне, что вы получили от Савинкова письмо. Если Вы его не будете опубликовывать, то не сможете ли Вы прислать мне его копию для ознакомления. Я не могу верить, что он изменил идеологии. Ведь это только тактика. Ну, будущее покажет.
Крепко жму руку и желаю удачи и здоровья[21].
Ваш В. Орлов».
В другом письме на имя того же В. Бурцева Владимир Орлов пишет:
«Берлин, 1 декабря 1924 года.
Дорогой Владимир Львович!
В связи с арестом Бартельса, которого, несомненно, съели большевики (его дело невероятно похоже на дело Ивана Федоровича Манасевича-Мануйлова), мне стало трудновато получать частным путем те материалы, что давал мне Бартельс просто по дружбе, и поэтому я возбудил ходатайство о выдаче мне нужных вам документов. Так как в течение долгого времени ответа не последовало, я подал вторичное прошение вчера и жду ответа. Как только что-нибудь получу, немедленно вам перешлю с нарочным. Кроме того, я нажал на все свои частные связи в том учреждении, где служил Бартельс, лишь бы ускорить получение этих документов.
Об Иване Федоровиче Манасевиче-Мануйлове я вам передаю только со слов того же Бартельса. Ведь он меня с Бартельсом познакомил, и я только видел, что Манасевич-Мануйлов и Бартельс находятся в самых дружественных отношениях. Я тогда предполагал, что Бартельс помогает Манасевич-Мануйлову зарабатывать деньги на каких-либо коммерциях, что тогда было в большой моде, особенно, если хотелось есть хлеб да еще с маслом. Только впоследствии, уже в Берлине, Бартельс мне передал то, о чем я вам писал…(т. е. о том, что Манасевич-Мануйлов был германским агентом. — Авт.).
Крепко жму вашу руку и желаю полного успеха.
Ваш Орлов»[22].
Поясним читателям, что Вальтер Бартельс, о котором идет речь в письме В. Орлова, перед Первой мировой войной и в годы войны служил в МИДе Германии. После Брестского мира прибыл в Петроград в составе группы сотрудников германского консульства и занимался разведывательной работой. Одновременно через своих агентов скупал русские ценные бумаги и ювелирные изделия. На этой основе был завербован внедренным деникинской разведкой в советские органы В. Орловым, который в то время работал в Совнаркоме и его кандидатура даже рассматривалась для работы в ВЧК вместо знаменитого левого эсера Я. Блюмкина. После разоблачения чекистами В. Орлова В. Бартельс был вынужден покинуть Россию. С конца 1918 года — консул Германии в Швеции. С 1920 по 1924 год — начальник иностранного отдела Департамента по охране общественной безопасности Германии. Изобличен во взяточничестве и уволен со службы.
Владимир Григорьевич Орлов (1882–1941) закончил юридический факультет Варшавского университета. Во время Первой мировой войны был главным военным прокурором при штабе армий Западного фронта, в 1916 году — членом комиссии по расследованию дел, связанных с недостаточным снабжением армии. После Октябрьской революции по поручению командования Добровольческой армии был внедрен в Совнарком под фамилией Болеслава Орлинского. В феврале 1918 года установил контакт с заместителем резидента французской разведки (2-го бюро) в России Фо-Па Биде и с английскими разведчиками Ватсоном и Бойсом. Поддерживал тесные отношения со знаменитым британским разведчиком, одесским евреем Сиднеем Рейли (настоящая фамилия — Розенблюм) и известным террористом Борисом Савинковым.
В сентябре 1918 года в связи с провалом бежал из Петрограда. В 1919 году возглавлял контрразведку Добровольческой армии в Одессе. Причастен к отравлению знаменитой актрисы Веры Холодной, заподозренной в связях с большевиками. Действительный статский советник. Возглавлял разведку генерала Деникина.
В 1924 году, находясь в эмиграции, создал «фабрику фальшивок» — советских документов, ставшую основным источником его доходов. В июле 1929 года в Берлине состоялся суд над В. Орловым, на котором была изобличена фабрикация им поддельных советских документов. Германский суд приговорил его к высылке из страны. В. Орлов обосновался в Бельгии. Критиковал Гитлера за недостаточную, по его мнению, жесткость к Советам. Германских нацистов он называл «большевиками наоборот», что, естественно, им не могло понравиться. В 1940 году в результате оккупации этой страны немцами В. Орлов был арестован гестапо и доставлен в Берлин. В 1941 году его труп был обнаружен в берлинском сквере Тиргартен.
Однако вернемся к нашему повествованию. Центр разветвленной германской агентурной сети, несомненно, находился в Петрограде. Оттуда его ответвления шли ко всем наиболее важным стратегическим пунктам России. Германские информаторы имелись во всех учреждениях и кругах российской столицы. Не подлежит сомнению, что германская разведка имела хорошие связи с царским двором и распутинским окружением. Эти круги являлись источником самой достоверной и исчерпывающей информации. Спорным до сих пор является только один вопрос: был ли Распутин сознательным шпионом или же немцы использовали его «в темную»?
После свержения императора Николая II буржуазными партиями Временное правительство создало специальную Верховную следственную комиссию. Видный думский деятель М.В. Родзянко заявил в ней, что, по его мнению, «Распутин сознательно действовал для Берлина»[23]. Родзянко показал, что к нему приезжали какие-то частные лица с заявлением о том, что через шведское посольство Распутину передаются большие деньги из-за границы.
Бывший министр внутренних дел А.Н. Хвостов показал в этой комиссии, что «Распутин ездил в Царское Село по поручению Рубинштейна узнать, будет ли наступление или нет. Причем Рубинштейн объяснял близким, что это нужно ему для того, чтобы знать: покупать лес в этом районе или нет…»[24]
Из опубликованной переписки Николая II с его женой известно, что царь писал ей обо всех предстоящих боевых операциях. Александра Федоровна сообщала все эти сведения Распутину, который по телеграфу давал благословение или осуждал действия царя. Узнать содержание его посланий для немцев не составляло труда, так как еще в мирное время среди телеграфных служащих было внедрено немало тайных германских агентов, которые «снимали» информацию. Так что немцы без особых хлопот могли получать от Распутина любую информацию.
Характерен следующий факт. Когда знаменитый герой Первой мировой войны генерал А.А. Брусилов планировал наступление на Луцк, получившее в дальнейшем название Брусиловского прорыва, императрица Александра Федоровна поинтересовалась у него датой предстоящей операции. Свою просьбу она мотивировала тем, что будет вместе с «нашим другом» (т. е. Григорием Распутиным) молиться за успех русского воинства. Генерал под благовидным предлогом отказался назвать императрице дату наступления, справедливо полагая, что об этом станет известно врагу от того же «святого черта», которого любили евреи, презирали немцы и ненавидела Русская армия[25].
В «германскую партию» входила и знаменитая графиня Клейнмихель, постоянными гостями салона которой были такие представители придворных кругов, как бароны Пиляр фон Пильхау, Грюнвальд, Нейгардт и князь Ширинский-Шахматов.
Забегая вперед, можно с уверенностью сказать, что одной из причин убийства Григория Распутина и Февральского переворота в России, свергшего Николая II с престола, наряду с военными неудачами и разложением тыла было разглашение с трибуны Государственной думы сведений о тайных переговорах, которые якобы вели за спиной царя придворные круги во главе с премьером Штюрмером и Распутиным. Целью переговоров было заключение сепаратного мира, что рассматривалось общественностью страны как позор для России. К убийству Распутина была причастна и британская разведка, стремившаяся сорвать любой ценой сепаратный мир России с немцами. Эти разоблачения, с которыми выступил в Государственной думы кадет П.Н. Милюков, будущий министр иностранных дел в правительстве А.Ф. Керенского, и стали, по восточной пословице, той соломинкой, которая сломала спину верблюда.
Правда, справедливости ради следует сказать, что эти переговоры не имели того характера, который им придавал Милюков. Они представляли собой всего лишь политический зондаж, целью которого было заставить союзников, и в первую очередь Англию, быть уступчивыми в вопросе передачи после войны Константинополя и проливов России. Характер «измены» этим переговорам придали кадеты во главе со своим лидером Милюковым, причем, как выяснилось позднее, с подачи германских спецслужб. Каждый пассаж своего эмоционального выступления с думской трибуны Павел Николаевич заканчивал патетической фразой: «Что это: глупость или измена?» На самом же деле царь и его ближайшее окружение стояли на позиции — «война до победного конца» и никаких действительных переговоров с немцами и их союзниками не вели.
Слухи о том, что Россия якобы ведет сепаратные переговоры с Германией, распространялись и германскими спецслужбами в Европе с целью внести раскол в ряды Антанты. Это, однако, не соответствовало действительности. «Все указания, — напишет после войны министр внутренних дел кайзеровского правительства К. Гельферих, — разнообразнейшими путями делавшиеся царю и русскому правительству, что мы согласны на приемлемый мир, — все это не имело никаких результатов»[26]. Нелишне в связи с этим будет сказать, что «русский патриот» П.Н. Милюков, резко возражавший против сепаратного мира с Германией, в 1918 году призывал Германию оккупировать территорию России «для наведения порядка» в ней.
С началом войны немцы забросили большое число своих агентов в тыл русского фронта. Наряду с «классическим» шпионажем немцы использовали такой метод разведки, как расшифровка русского военного кода, результатами которого они поделились с австрийцами. Благодаря этому на протяжении значительной части войны им удавалось читать донесения и приказы русских армейских штабов, передававшиеся по радио, и быть в курсе замыслов русского военного командования. Признавая это, начальник австрийской разведки («Эвиденцбюро») Макс Ронге после войны вспоминал: «В первых числах декабря 1914 года мы перехватили русскую радиограмму: “Шифровальный ключ, не исключая посланного в ноябре, известен противнику”. Мы затаили дыхание. Но, несмотря на это, упрямые русские продолжали пользоваться старым шифром. Либо у них в этой напряженной обстановке было явно недостаточно других средств связи, либо не было в запасе нового ключа, или же они считали достаточной частую смену позывных, что, во всяком случае, облегчало нашу работу»[27].
Однако были достижения и у русских криптоаналитиков. Историками радиоразведки установлено, что еще перед Первой мировой войной Россия занимала вместе с Францией лидирующее положение в мире в области перехвата и чтения дипломатической шифрованной переписки. Англия, Германия и США вообще не имели до войны дешифровальной службы, подобной русской, а Австро-Венгрия в основном занималась перехватом военной корреспонденции соседних стран.
С началом Первой мировой войны в Военном министерстве России были организованы дешифровальные отделения при всех штабах армии и флота. Наиболее интенсивно работа по перехвату шифрованных линий связи противника развернулась на Балтике. Уже в августе 1914 года на Балтийском побережье было создано несколько перехватывающих станций. В августе 1914 года российские моряки захватили кодовую книгу с немецкого крейсера «Магдебург». Она была передана англичанам, которым благодаря расшифрованным телеграммам немецкого военно-морского флота удалось нанести серьезные поражения Германии на море.
Однако ценность полученных англичанами от русских моряков кодовой книги с германского крейсера «Магдебург» этим не ограничивалась. В 1917 году британским криптоаналитикам, читавшим шифрованную переписку германского военного флота, удалось благодаря ей вскрыть и германские правительственные шифры. Как же это случилось?
17 января британские криптоаналитики перехватили телеграмму, зашифрованную германским дипломатическим кодом. Вскоре они благодаря кодам полученным от русских, прочли подпись под ней. Это был ни кто иной, как статс-секретарь германского МИДа Артур Циммерман. Телеграмма адресовалась германскому посланнику в Мексике фон Экардту.
Это позволило к 19 января 1917 года частично расшифровать шифротелеграмму. В прочитанной части послания говорилось о том, что с 1 февраля немцы начинают неограниченную войну на море своего подводного флота. Дальнейшие события подтвердили правоту этого сообщения: 31 января немцы вручили соответствующую ноту послу США в Берлине.
К середине февраля англичане сумели дешифровать всю телеграмму Циммермана. Из нее следовало, что немцы предложили Мексике напасть на США, чтобы вернуть утраченные ею территории. Полный текст телеграммы гласил:
«Справочный № 13042. Министерство иностранных дел, 16 января 1917 года. Совершенно секретно. Дешифровать лично. Мы намерены начать с первого февраля неограниченную подводную войну. Несмотря на это я считаю необходимым поддерживать нейтралитет США. Если наши усилия в этом направлении будут безуспешны, мы заключим союз с Мексикой на следующих условиях. Мы могли бы предоставить ей за это финансовую помощь и постараться возвратить ей утраченные ею в 1848 году штаты Нью-Мексико и Аризона. Выработка подробностей этого плана представляется на ваше усмотрение. Вам поручается под строжайшим секретом прозондировать на этот счет мнение Каранцы и как только он узнает, что с Америкой нам также не миновать войны, намекнуть, что недурно было бы ему взять на себя инициативу начать переговоры с Японией о союзе, довести их до благополучного конца и тогда немедленно же предложить свое посредничество между Германией и Японией. Обратите внимание Каранцы на то, что начало нашей беспощадной подводной войны делает возможным обессилить Англию и привести к миру в течение нескольких месяцев.
Циммерман»[28].
20 февраля содержание этой телеграммы было доведено до американского посла в Лондоне Пейджа. 1 марта 1917 года ее полный текст был опубликован в британской печати. Узнав об этом из сообщений британского телеграфного агентства Рейтер, немцы возмутились. Циммерман был вынужден давать объяснения в рейхстаге. Удивительно, но факт: Циммерман вместо того чтобы отрицать подлинность телеграммы, публично подтвердил ее аутентичность. В рейхстаге он заявил, что совершенно не понимает, каким путем текст телеграммы попал в руки англичан, так как «она была отправлена под самым секретным кодом». На пресс-конференции Циммерман усугубил положение. Вместо того чтобы назвать все это дело «провокацией» Антанты, он стал сетовать на «неделикатность» англичан, допустивших утечку ее содержания в печать.
Американцы пришли в ярость. Поскольку телеграмма Циммермана шла через Вашингтон и на почте сохранилась ее копия, она была переправлена американцами в Лондон, где английские криптоаналитики в присутствии посла Пейджа продемонстрировали свое искусство. Вскоре ими был дешифрован ряд инструкций из Берлина, уточнявших депешу германского министра иностранных дел, и передали их американскому правительству. Результатом стало присоединение США к Антанте. 3 февраля США объявили о разрыве дипотношений с Германией, а 6 апреля 1917 года — о вступлении в войну на стороне стран Согласия.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.