Стивен Бэдси Дюнкеркская катастрофа: Поражение Великобритании, 1940 год ( Стивен Бэдси)

Стивен Бэдси

Дюнкеркская катастрофа: Поражение Великобритании, 1940 год (Стивен Бэдси)

Новое правительство

В 11 часов утра пятницы 10 мая 1940 года три человека пришли в зал заседаний кабинета министров по адресу: Даунинг-стрит, 10, с тем, чтобы решить будущее своей страны. Получилось так, что следствием принятого ими решения стала катастрофа с последующей капитуляцией Великобритании перед нацистской Германией, случившаяся всего 70 днями позже. Историки имеют обыкновение быть снисходительными по отношению к тем людям, особенно если учесть, что двое из них умерли, не зная о последствиях принятого ими решения. Доказывалось, и в особенности в Германии, что перед лицом чудовищного Третьего рейха поражение Великобритании было фактически неизбежно. Но если учесть, что все-таки существовала небольшая вероятность победы, скрываемая в то время нацистской пропагандой, могло бы получиться и так, что события стали развиваться в ином направлении.

Из трех присутствующих на том судьбоносном совещании Невилл Чемберлен, премьер-министр и глава правительства консерваторов начиная с 1937 года, в сентябре 1939 года вверг в войну Великобританию и всю Британскую империю вопреки своим чаяниям и надеждам. Чемберлен был сторонником политики «умиротворения», он считал, что следующая мировая война оставит Великобритании только два выбора: либо военная победа над Германией, либо экономическая зависимость от Соединенных Штатов. Уже в феврале 1940 года государственное казначейство предупредило, что золотые запасы Великобритании иссякнут в течение двух лет. И тогда, когда обстоятельства вынудили его вступить в войну, Чемберлен все равно надеялся избежать повторения таких же ужасных потерь, как в Первую мировую войну. Как и в 1914 году, Англия направила во Францию небольшой контингент Британских экспедиционных сил (БЭС); однако стратегия британской политики заключалась в том, что, пока французская армия совместно с британскими военно-воздушными силами (ВВС) и военно-морским флотом (ВМФ) отражает нападение Германии, должно быть найдено какое-то решение путем переговоров. Какой-то недовольный американский журналист сказал, что «в этой войне есть нечто нелепое»[43], и это название закрепилось за ней. Теперь «Нелепая война» закончилась, и вместе с ней закончилось пребывание Чемберлена на посту премьер-министра.

Этим же утром, только еще раньше, немцы открыли наступательные действия на Западе, начало которых ожидалось очень давно. Самолеты люфтваффе бомбили объекты во Франции, а также в Бельгии и Нидерландах, и обе эти страны заявили о своем отказе от нейтралитета и обратились за помощью к Франции и Великобритании. Передовые части союзников, включая БЭС, двинулись через бельгийскую границу навстречу немецким армиям. В это же время ударные группы британских ВВС передового базирования, поднявшись с аэродромов под Реймсом, вступили в бой за господство в воздухе. Но Чемберлен стал терять свою власть двумя днями раньше, когда в парламенте обсуждалась начатая в апреле и окончившаяся катастрофой норвежская кампания англо-французских сил против Германии. Плохо снаряженные и плохо организованные войска союзников потерпели в той кампании тяжелое поражение. Тогда, на заседании Палаты общин, Чемберлен столкнулся с открытым негодованием многих представителей тех же консерваторов, к которым принадлежал и он сам, и они прямо заявляли, что он должен подать в отставку.

В соответствии с принятой в Великобритании системой распределения министерской ответственности в зале также присутствовал человек, который, как предполагалось, был в наибольшей степени виноват в разгроме войск в Норвегии. В 1915 году первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль уже был смещен с этого же своего поста после похожей на эту и тоже окончившейся неудачей операции по высадке десанта в Галлиполии. Консерватор, действия которого в течение многих лет вызывали подозрения у его товарищей по партии, и наиболее резкий критик политики умиротворения, а также противник нацистов, Черчилль также являлся необъявленным лидером противников Чемберлена и признанным кандидатом на пост премьер-министра. С самого начала войны Черчилль считал нацистскую Германию врагом западной цивилизации, злом, которое должно быть уничтожено. И лейбористская, и либеральная оппозиции были готовы участвовать в коалиционном правительстве, возглавляемом Черчиллем.

Но Черчилль не был тем человеком, которому Чемберлен мог отдать предпочтение в первую очередь. На совещании также присутствовал министр иностранных дел Эдвард 3-й виконт Галифакс. Кроме Чемберлена, ему отдавали свое предпочтение король Георг VI и большинство членов Консервативной партии. Лорд Галифакс являлся глубоко религиозным и очень умным членом политической и общественной элиты Великобритании, любителем охоты на лис. Он тоже был сторонником политики умиротворения, но в конце концов пришел к убеждению о необходимости военных действий. Черчилль звал его «Святым лисом», и это было вполне подходящее имя. Так же как у Черчилля и у Чемберлена, целью политики Галифакса являлось сохранение Великобритании и ее империи. В соответствии с его представлениями о войне люди доброй воли должны вести переговоры и договариваться об условиях, и он неоднократно делал секретные попытки найти общий язык с Гитлером. Колония или провинция там, торговое соглашение здесь, условия заключения почетного мира – все это можно было бы устроить.

Трудно себе представить что-либо более далекое от тревоги, которую испытывало большинство британцев по поводу нацистской угрозы, чем подобное отношение к Германии, как к одному из многих участников международных политических игр. Но Великобритания 1940 года не была особенно демократическим государством. Все ее взрослое население получило право голоса только в 1928 году, при этом многие богатые люди имели более одного голоса на избирателя. Кроме того, мало что в недавней истории Европы позволяло тогда утверждать, что у демократии есть будущее. Галифакс – аристократ, а также фигура с большим религиозным и политическим весом в обществе – ценился дорого среди торговцев властью в Лондоне. Правительство, в составе которого находятся члены Палаты лордов, не было обычным явлением – последний раз в его состав входил лорд Солсбери в 1902 году, – однако такое правительство не противоречило конституции.

Чемберлена также не устраивало и коалиционное правительство военного времени. В 1915 году создание коалиции привело к расколу внутри либеральной партии, и с тех пор она больше ни разу не выступала как независимая политическая сила, а теперь и вовсе ушла в небытие. Сам Черчилль был внуком герцога, и он дважды переходил из одной политической партии в другую, и поэтому едва ли его можно было назвать демократом. Трудно было доказать его непричастность к военной неудаче в Норвегии, но и не считаться с ним тоже нельзя. И все же: в нынешнем своем положении он не мог претендовать на руководство правительством.

Все три государственных деятеля оставили противоречивые и полные лестной самооценки воспоминания о той решающей встрече на Даунинг-стрит. Главное, что нужно отметить, это то, что Галифакс стал новым премьер-министром правительства, которое так и осталось правительством партии консерваторов. Коалиционное правительство сформировано не будет. За эту уступку Черчиллю было заплачено дорогой ценой: оставаясь в Адмиралтействе, он одновременно становился представителем правительства в Палате общин. Давний политический союзник Черчилля Энтони Идеи получал пост государственного секретаря по военным делам. Став премьер-министром, Галифакс оставлял за собой также пост министра иностранных дел. Чемберлен был назначен лордом-президентом Совета, сохранив членство в Военном кабинете, а также руководстве Консервативной партией. Оппозиция осталась недовольной и раздраженной.

План Манштейна

Когда принимались эти решения, части БЭС, которые к тому времени находились в составе французской 1-й группы армий, выйдя из своей базы в Аррасе, направлялись в Бельгию. Однако генерал лорд Горт, который командовал БЭС, и все его старшие офицеры не делали тайны из того пессимизма, который они испытывали в отношении французского плана «Д». Согласно этому плану 1-я группа армий должна была встретить и остановить бросок передовых частей немецкой армии. В телеграмме в военное министерство, которую он отправил незадолго до своей гибели в бою 2 июня[44], Горт сообщал, что скорость панического отступления бельгийцев и скорость продвижения немцев «почти с абсолютной точностью совпадают с прогнозами, сделанными службами разведки Ставки верховного командования»[45]. В свою очередь, подобный пессимизм британцев в сочетании со слабостью их БЭС порождал еще большую тревогу и озабоченность и усиливал недоверие к ним со стороны французов и бельгийцев.

Даже и после начала сражения за Францию, как Ставка БЭС, так и политическое и военное руководство в Лондоне нисколько не теряли уверенности в том, что главной целью любого крупного немецкого наступления будет совсем не Франция. В качестве довода англичане говорили, что немцы слишком хорошо помнят, как ужасно все, что им пришлось испытать на Западном фронте, и не станут даже думать о повторении. Кроме того, они отдают себе отчет в том, что именно Великобритания с ее способностью контролировать океанские торговые пути представляет для Германии значительно большую угрозу, чем Франция. Поэтому в Великобритании считали, что немцы будут вести наступление, главным образом, на Нидерланды и на Бельгию, имея целью захват морских и военно-воздушных баз на побережье Северного моря. Отсюда силами авиации и флота подводных лодок можно будет наносить удары по британским островам с возможным последующим амфибийным вторжением в Восточную Англию.

В октябре 1939 года, а затем снова в апреле 1940 года этот страх породил боязнь вторжения, которая нарушила британские планы обучения солдат и подготовки к обороне. Когда немецкие шпионы проникали в страну для сбора информации о возможных местах высадки, контрразведка Великобритании без особого труда находила и обезвреживала их. Но как они ни пытались, сотрудники британской службы разведки никак не могли найти никаких деталей планов немецкого вторжения, и все по той простой причине, что этих планов попросту не существовало. Вместо этого разведчики собирали слухи о разработке трех планов. Одним из них являлась директива № 6 фюрера от 9 октября 1939 года, которая являлась приказом Гитлера о вторжении в Нидерланды и Бельгию и которой Верховным командованием вооруженных сил (ОКБ) было присвоено довольно скучное наименование «Желтая папка». (В соответствии с системой, принятой в немецких штабах, все планы являлись либо «папками», либо «решениями» каких-то проблем.) Второй план появился благодаря тому, что к Герману Герингу, страстному почитателю английских и американских романов-триллеров, попал перевод романа Эрскина Чилдерса «Загадка песков». Написанный в 1903 году, этот роман рассказывал о немецком плане внезапного вторжения в Восточную Англию, совершаемого под прикрытием тумана путем перехода на баржах через Северное море. Повествование поразило воображение Геринга, и вскоре сюжет романа стал предметом обсуждения официального Берлина. Третий план представлял собой предварительную разработку плана вторжения в Норвегию, которую проводило Верховное командование ВМС (ОКМ), подчиненное гросс адмиралу Эриху Редеру. Как бы с запозданием, военные моряки подумали и сделали наброски плана вторжения в Великобританию, которые были переданы для обсуждения Верховному командованию сухопутных войск (ОКХ).

На этом немецкие планы вторжения в Британию и прекратили бы свое существование, если бы не два события, имевшие место в январе 1940 года. Первое событие привело к тому, что из-за «мехеленского инцидента» оказался скомпрометированным первоначальный вариант плана «Желтая папка». У самолета, в котором 10 января два штабных офицера люфтваффе перевозили документы к этому плану, случились неполадки в моторе, и он был вынужден приземлиться на территории нейтральной Бельгии у города Мехелен. Офицеры уничтожили часть документов, но бельгийцы все-таки смогли сообщить французам свое заключение по их содержанию. Во-вторых, мнение высшего немецкого командования о том, что «Желтая папка» не может служить руководством к действию, было высказано Эрихом фон Манштейном, начальником штаба группы армий «А», который выразил свои сомнения при встрече с Гитлером для получения награды за польскую кампанию. Гитлер потребовал пересмотра положений «Желтой папки», и в результате этого на свет появился план с гораздо большими амбициозными устремлениями. Основной удар, на острие которого будут сконцентрированы семь из десяти немецких танковых дивизий, наносится силами группы армий «А» через Арденнский лес на территории Люксембурга и Южной Бельгии. Цель удара – полное поражение Франции. Ожидаемое союзным командованием наступление на Нидерланды и Бельгию будет вспомогательным ударом, осуществляемым группой армий «Б»; при этом задачей группы армий «Ц» является контроль за действиями противника на линии Мажино.

Реакция ОКВ на вмешательство Манштейна в планирование операций содержала в равных долях и признание того факта, что он поступил правильно, и нежелание допускать действия в обход действующей системы командования. Несмотря на то, что многие из его предложений вошли в переработанный план «Желтая папка», сам Манштейн по чисто формальным причинам был выведен из состава командования группы армий «А» и назначен командовать XXXVIII армейским корпусом. Поскольку этот корпус проходил переформирование в Центральной Германии, кто-то в ОКВ, очевидно наделенный чувством юмора, решил назначить Манштейна ответственным за проведение армейской конференции по вопросу о возможном вторжении в Англию, а также за деятельность объединенной армейско-флотской рабочей группы, занятой разработкой амфибийных военно-транспортных средств. Если ее не будет возглавлять талантливый офицер высшего командного состава, от такой рабочей группы не будет никакого результата.

Манштейн начал свою работу, исходя из предпосылок, что действия в соответствии с планом «Желтая папка» увенчаются успехом, что под контролем Германии окажется все бельгийское и голландское побережье Северного моря и что французская армия в массе своей будет разгромлена. В ближайшей перспективе существовало три периода, в течение которых приливы и отливы, а также другие факторы складывались оптимально с точки зрения высадки десанта в южной Англии: начало июня, середина июля и середина сентября. Трудно было ожидать, что к началу июня Франция сложит оружие; с другой стороны, сентябрь может оказаться слишком поздней датой, чтобы можно было полагаться на погодные условия. Только выбор в пользу июля позволял надеяться на успех, а это, несомненно, означало, что вторжение в Англию должно проходить одновременно с боями во Франции.

Через две недели рабочая группа Манштейна пришла, сама не зная этого, к тому же выводу, которым заканчивалось каждое из исследований этой темы в Великобритании начиная с 1860 года: вторжение в Англию относилось к военным операциям, реализовать которые невозможно. Доводы в пользу подобного вывода несложны. Поскольку, для того чтобы подавить сопротивление британских сухопутных сил, вторжение должно проводиться в достаточно больших масштабах. В этом случае наступающей стороне потребуется бесспорное господство на море, полное уничтожение военно-морских сил Великобритании. Но если такое произойдет, через несколько месяцев Великобритания сама придет к капитуляции, истощив свои ресурсы, благодаря чему фактическое вторжение делается ненужным. Конечно же, приходилось учитывать и два новых обстоятельства. Одно из них заключалось в том, что деятельная подводная война увеличивает вероятность того, что Соединенные Штаты вступят в войну на британской стороне, как это уже случилось в 1917 году. Другим обстоятельством были военно-воздушные силы. Манштейн провел консультации со специалистами из люфтваффе и из ВМФ. Если отбросить всякого рода фантазии и декларации на тему партизанской войны, ответ был одним и тем же. Даже с самой большой натяжкой военно-морской флот Германии не имел сил победить или хотя бы удержать военно-морские силы Великобритании в их родных водах. Люфтваффе обладают достаточными возможностями, чтобы нанести противнику такой удар, который вынудит британцев отступать перед вторжением, но на очень узком участке фронта и только там, где дистанция и время подлета будут наименьшими.

Вскоре Манштейн обнаружил, что у Германии практически не существует амфибийных средств доставки войск. Для этой цели ВМФ планировал использовать самую невероятную смесь плавательных средств: от паромов и до рыбацких лодок, включая плашкоуты и рейнские баржи, буксируемые минными тральщиками, и другие маломерные суда (почти как в романе Чилдерса!), включая самоходные баржи, известные под именем «Тип А» или «Плоскодонка» (Prahm). Большинство из таких барж вряд ли смогут выдержать удар волны, поднимаемой британским эсминцем, без того чтобы не перевернуться при этом. Армейские инженеры предложили для перевозки десанта экспериментальный корабль на подводных крыльях, способный развивать скорость до 90 км/ч, и сказали, что уже существует прототип подобного корабля. По требованию Манштейна было построено еще десять подобных кораблей, но в апреле морское командование остановило работу над проектом, заявив, что подобные корабли не обладают достаточной мореходностью.

Манштейн также припомнил проводившиеся ранее эксперименты с плавающими танками и обратился за помощью к генералу бронетанковых войск Гейнцу Гудериану, который являлся хотя и не формальным, но признанным специалистом в области танкового боя. Гудериан оказал помощь, направив к нему заместителя командующего 3-й танковой дивизией полковника Вальтера Моделя. Под предлогом подготовки боевых машин к форсированию реки Маас началась работа по реконструкции некоторых из танков типа PzKpfw III. Вместо того чтобы пойти прямо к ОКЛ, Манштейн отыскал генерал-майора Курта Штудента, известного специалиста по применению воздушно-десантных войск и боевого планеризма. Штудент не сомневался в том, что он сможет перебросить по воздуху свои войска, до дивизии включительно, и высадить их на территории Восточной или Южной Англии.

Проведенный Манштейном анализ показывал, что в случае успеха плана «Желтая папка» в конце июня можно будет начинать морскую и воздушную войну против Великобритании, строя ее с таким расчетом, чтобы к середине июля она достигла пика военных действий в виде проведенной через Дуврский пролив высадки десанта силою в не более чем один армейский корпус из четырех дивизий и численностью в 50 тысяч человек. Очень важно будет в первый же день захватить крупный порт на английском побережье. Но даже и в этом случае военно-морские силы Великобритании в течение трех-четырех дней прервут сообщение через Ла-Манш, войска, высадившиеся на английском берегу, останутся без топлива, боеприпасов и резервов. Нужно чтобы или сам факт высадки десанта сломил британскую волю к сопротивлению, или же чтобы самолеты люфтваффе буквально загнали в угол как военно-морской флот Великобритании, так и ее военно-воздушные силы. Модель, большой любитель игры в бридж, в шутку присвоил этому плану наименование «Малый шлем Манштейна». Манштейн же дал плану самое английское из всех известных ему имен, и под кодовым наименованием папка «Смит» передал его в ОКБ, убежденный, что данный план будет зарегистрирован и забыт, и в феврале отправился командовать XXXVIII армейским корпусом. О существовании плана стало известно британской разведке, и она отнеслась к нему очень серьезно. «Можно ли допустить, – спорили в Британии, – чтобы где-то на полках ОКВ не хранились шедевры творчества штабистов, в которых до мельчайших подробностей предусмотрены все последовательные этапы вторжения в Англию?»[46]

Битва за Францию

Результаты, к которым привели манштейновские соображения в части пересмотра плана «Желтая папка», теперь известны всему миру. В поразительной военной кампании удача была целиком на стороне Германии, совершенно отвернувшись от французов. Гудериан, который командовал XIX танковым корпусом, возглавлявшим наступление группы армий «А», с почти сверхъестественной скоростью провел эту армейскую группировку сквозь Арденны. Тринадцатого мая три отдельных танковых корпуса, поддержанные почти двумя тысячами самолетов люфтваффе, действуя на линии от Седана до Динана, форсировали реку Маас, сбив слабый заслон 2-й французской армии. В течение трех дней семь танковых дивизий шли через Францию, двигаясь на запад к проливу Ла-Манш и рассеяв на своем пути 9-ю армию. Двадцатого мая головные подразделения 2-й танковой дивизии Гудериана вышли на берег моря в Аббевиле, разорвав одновременно слишком растянутые коммуникации БЭС и заперев большую часть 1-й группы армий в Бельгии.

Однако в полдень 10 мая, когда части БЭС начали свое выдвижение в Бельгию, поставив головным II корпус под командованием генерал-лейтенанта сэра Алана Брука, все, о чем говорилось выше, все еще было делом будущего. Когда 3-я мотопехотная дивизия генерал-майора Бернарда Монтгомери подошла к своим заранее подготовленным позициям у Лувена, она обнаружила, что эти позиции уже заняты солдатами 10-й бельгийской дивизии, и последние открыли огонь, полагая, что к ним подходят не британские войска, а немецкие парашютисты. Пока Монтгомери разбирался с этим недоразумением, справа от II корпуса, у Вавра стал разворачивать свои порядки I корпус под командованием генерал-лейтенанта М. Дж. Г. Баркера, и к утру 12 мая все части БЭС расположились на своих позициях. На передовой развернули свои порядки четыре моторизованных дивизии, в составе которых находились стойкие добровольцы, немало лет прослужившие в армии, солдаты, ничуть не хуже любых, которых немцы могли направить на них. Проблему представляло малое количество танков, однако английский танк А12 сопровождения пехоты Марк II «Матильда» был практически неуязвим для пушек немецких танков и противотанковой артиллерии. В резервном III корпусе под командованием генерал-лейтенанта Рональда Адама было еще две мотопехотных дивизии, в составе которых находились отряды Территориальной армии (ТА), не столь хорошо подготовленные и снаряженные, как солдаты регулярной армии, а также еще три пехотных дивизии ТА. Еще три дивизии ТА из состава войск второй линии были посланы во Францию в качестве пионеров[47], и они были расположены в глубоком тылу. В это же время к линии фронта подошли 7-я и 1-я французские армии, и в соответствии с планом «Д» они развернули свои порядки севернее и южнее позиций БЭС.

Построение войск было словно взято из учебника, и поэтому, к несчастью, лучшие силы союзников оказались именно там, где этого и хотели немцы.

Следующие дни были потрачены на политические дискуссии в повышенных тонах. В особенности по поводу того, что оборонительные позиции, отрытые бельгийцами, не совпадали, и в ряде случаев на несколько миль, с их расположением, обозначенным на французских и английских картах. Когда в Брюсселе состоялась первая встреча с королем Леопольдом III и его штабом, хороший французский язык генерал-лейтенанта Брука (он родился и воспитывался во Франции) послужил только для того, чтобы подтвердить опасения англичан. А тем временем и бельгийские пограничные оборонительные сооружения, и небольшая и необстрелянная голландская армия были вдребезги разбиты молниеносным напором немецких войск. Десятого мая в результате внезапной атаки отряда десантников, доставленных сюда на планерах, пала бельгийская крепость, расположенная у Эбен-Эмаэль. Падение этой крепости открывало немцам путь на Льеж. Десантируясь за много километров от передовой, в глубине обороны союзников, парашютисты из 7-й авиационной дивизии генерал-майора Штудента несли хаос и сеяли панику по всем Нидерландам, захватывая при этом стратегически важные объекты. К 12 мая 6-я немецкая армия пересекла реку Мёз (такое название носит здесь река Маас) и двинулась на Брюссель. Части БЭС не покидали своих позиций, уверенные, что вместе с 1-й армией на их правом фланге они смогут остановить немецкое наступление. Но что касается их военно-воздушной составляющей, которая первоначально была представлена шестью эскадрильями истребителей «Хокер Харрикейн», то последняя потеряла почти треть своих боевых машин и просила прислать сюда из Британии еще три эскадрильи.

Далеко от позиций БЭС произошло событие, которое имело длительные последствия для англичан. В октябре 1939 года военное министерство предусматривало в случае нападения немцев проведение британскими военно-воздушными силами стратегических бомбардировок районов Рура. Несмотря на то, что командование бомбардировочной авиации с восторгом отнеслось к данному проекту, Галифакс, опасаясь ответных бомбардировок британских городов немецкой авиацией, оказался еще более неуступчивым, чем Чемберлен. Прошло время, и в полдень 10 мая три бомбардировщика «Хейнкель 111» нанесли бомбовый удар по тому, что, как полагали они, было французским военным аэродромом в Дижоне. Им и в голову не приходило, что на самом деле они бомбят Фрайбург-им-Бригсау, маленький немецкий городок в границах Германии, убив при этом 13 женщин и 22 детей. Граждане Германии были неподдельно потрясены тем, что казалось им актом варварской бомбардировки союзников, а многократно повторенные заявления о непричастности Англии и Франции к этому злодеянию лишь только усиливали их убеждение. Гитлер заявил, что на подобные нападения «Германия ответит пятикратными ударами возмездия по городам Франции и Великобритании»[48].

Во вторник 14 мая в Ставку БЭС пришли первые сведения о двух поражениях союзных сил. Французскую армию постигла катастрофа на юго-востоке, под Седаном, где немецким бронетанковым силам удалось форсировать Мёз и закрепиться на противоположном берегу. Отвечая на просьбу французов о немедленной помощи, британская бомбардировочная авиация переднего края, волна за волной, нанесла последовательно несколько бомбовых ударов по немецким плацдармам. К концу этого дня было потеряно 35 машин из 63 легких бомбардировщиков «Фейри Бэттл», вылетавших на задание. И, как если бы этого было мало, 7-я армия, находящаяся к северу от БЭС, начала отступать с территории Голландии. Правительство Нидерландов, страны, вооруженные силы которой были не в силах противостоять немецкому наступлению, объявило о капитуляции, начиная с утра следующего дня. Как только прозвучало это сообщение, налет люфтваффе не оставил камня на камне от Роттердама.

Премьер-министр Великобритании, который взял за правило ночевать в своем командном бункере в подвалах Уайтхолла, ранним утром среды 15 мая был разбужен телефонным звонком Поля Рейно, премьер-министра Франции. Последний сказал по-английски, что немцам удалось прорваться под Седаном и что сражение проиграно.

Поскольку стенания Рейно находились в полном противоречии с бодрыми официальными пресс-релизами, ежедневно поступающими из Парижа, то они не произвели впечатления на Галифакса.

И тем не менее он серьезно отнесся к своим союзническим обязанностям. На утреннем заседании кабинета министров Галифакс дал указание Кингсли Буду, государственному министру военно-воздушного флота, по которому Королевским военно-воздушным силам вменялось в обязанность обеспечить максимальную поддержку союзников. Еще десять эскадрилий было передано в распоряжение авиации ПВО, и были усилены отряды истребителей, патрулирующих в небе над Ла-Маншем. А в полдень того же дня исполняющий обязанности главнокомандующего истребительной авиацией главный маршал авиации сэр Хью «Стаффи» Даудинг направил Буду свое официальное возражение, указав в нем, что из 52 эскадрилий, которые признаны минимально необходимыми для защиты воздушного пространства Великобритании, у него осталось только 32.

После того как Ставка БЭС прибыла в Лилль, одним из первых действий генерала лорда Горта стало создание своей личной штаб-квартиры, которую вместе с очень небольшим штатом предполагалось разместить в одной из нескольких небольших деревень. Горт не устанавливал непосредственных отношений с 1-й группой армий или же с 1-й армией. Само собой разумеется, штабные офицеры французской армии не могли иметь ни малейшего представления о его расположении. Являясь, подобно Галифаксу, одним из столпов общества, Горт считал, что он просто солдат и главнокомандующий в духе старого времени, главной задачей которого является сохранение традиций и духа армии Великобритании и защита ее от нападок политиков, а всем, что касается планирования и проведения сражений, должны заниматься подчиненные. Для многих из современников и для большинства историков он оставался просто недоступным их пониманию.

Когда наступило 15 мая и 6-я немецкая армия вышла к позициям БЭС на реке Диль, Горт был убежден, под ударами противника гибнет не только бельгийская армия, но то же самое происходит и с 1-й армией справа от него. В соответствии с поспешно составленным новым планом части БЭС должны были отходить в западном направлении от береговой линии одной реки или канала до следующих реки или канала, сдерживая продвижение немцев в течение дня и совершая марши по ночам, и через шесть дней возвратиться к линии вдоль канала Каналь де ль’Эско к востоку от Лилля. Вечером среды 15 мая начальник разведки Горта щеголеватый генерал-майор Ноэль Мэйсон-Макферлейн провел пресс-конференцию, на которой он сообщил, что сражение уже проиграно, и произошло это в силу военных неудач союзников и в силу нежелания правительства Чемберлена заблаговременно перевооружить армию. У военных корреспондентов не осталось времени, чтобы переварить ужасную новость. На следующий день, в первый день английского отступления, передовые танковые колонны немцев вышли к Сан-Квентину, расположенному далеко позади позиций БЭС. «Я молю Бога о том, чтобы у французов нашлись какие-то средства остановить их и заделать брешь, – писал в своем дневнике начальник штаба Горта. – В противном случае мы погибли».

В течение следующих пяти дней части БЭС действовали так же, как их предшественники, которые в 1914 году отходили от Монса, выполняя наиболее сложный военный маневр – отступление с отрывом от преследующего противника. Вплоть до 21 мая части БЭС не вступали в серьезные боевые столкновения, и их потери за эти дни составили менее 500 человек. Но по мере того как немцы стали перекрывать коммуникации и линии обеспечения, у БЭС осталось боеприпасов и топлива всего на одно крупное сражение. Любой наступательный бой в любом направлении приведет к тому, что через немного дней британские войска встанут с сухими баками и без боеприпасов. А тем временем дивизии ТА на второй линии обороны, которые, находясь глубоко в тылу, чувствовали себя в безопасности, неожиданно оказались на пути рвущихся вперед танков группы армий «А», которые расшвыряли эти дивизии, буквально не останавливаясь. В ответ на это Горт, используя любые части, имевшиеся в его распоряжении, сформировал боевые группы, возглавили которые высшие офицеры его штаба. Мэйсон-Макферлейн командовал боевой группой «Мак-ферлейн», а базу БЭС в Аррасе в первое время обороняла боевая группа «Петре», которой командовал генерал-майор Р. Л. Петре из находившейся на второй линии 12-й Восточной дивизии, а в дальнейшем – группа «Франклин», которой командовал генерал-майор X. Е. Франклин из 5-й пехотной дивизии. От подобных мер трудно было ждать многого, но продержаться несколько дней они позволят.

Кабинет министров военного времени не мог в должной мере оценить угрожающее положение, в котором оказались войска БЭС. Не имеющие в полной мере сведений о действительной обстановке на фронте, члены кабинета продолжали считать, что наступление 6-й армии в Бельгию – это и есть направление главного удара немецкой военной машины. В этом их также убеждала официальная информация из Франции (которая все больше и больше расходилась с фактическим положением дел), говорившая, что любой немецкий прорыв носит характер второстепенного. 20 мая в Ставку Горта прибыл глава Имперского Генерального штаба генерал сэр Эдмунд Айронсайд (получивший за свои весьма значительные габариты и высоту прозвище Крошка Айронсайд). Айронсайд привез приказ, предписывавший БЭС атаковать противника в юго-западном направлении, но, оказавшись на месте, он вскоре выбросил из головы это намерение. В тот же день военно-морской флот Великобритании получил предупреждение, что, возможно, потребуется эвакуация частей БЭС через порты на побережье пролива Ла-Манш. Поступившее от Черчилля предложение задействовать в том числе и гражданский флот или «маломерные суда» было отвергнуто Галифаксом, поскольку тот боялся таким образом встревожить мирное население. Само собой разумеется, что основной заботой кабинета министров военного времени было не допустить, чтобы граждане Великобритании не знали слишком многого из того, что происходит на самом деле.

Позднее и Гитлер, и все его генералы делали вид, что это впечатляющее шествие танков через Францию являлось их изначальным намерением. Историки в течение многих десятков лет знали, что это не так, хотя марш от Седана на Аббевиль и являлся предпочтительным выбором многих честолюбивых командиров танковых соединений. На самом деле ОКВ предприняло несколько попыток задержать движение танков, поскольку они далеко опережали основную массу германской армии, совершающую переходы в пеших порядках. В конце концов Гудериан, видя, что он оторвался от своих служб снабжения и опасно ушел далеко вперед, объявил 21 мая неофициальным днем отдыха и на следующий день повернул на север к портам Ла-Манша. К ночи головные подразделения 1-й и 2-й немецких танковых дивизий вышли на окраины Булони и Кале. Дюнкерк, последний крупный порт, который все еще удерживали англичане, находился всего в 40 километрах дальше по берегу.

20 мая Гитлер и его высшее руководство собрались с тем, чтобы в торжественной обстановке отметить успешное выполнение плана «Желтая папка» и наметить следующий этап в достижении победы над Францией, заключающийся в развитии военных действий в южном направлении согласно плану «Красная папка». Поскольку военно-морской флот Германии не принимал особого участия в военных действиях во Франции, оставшись с Гитлером по окончании встречи, гросс адмирал Редер поднял вопрос о военном вторжении в Великобританию. Он вернулся к этой теме и на следующий день, но Гитлер не проявил к ней интереса, да и сам Редер знал, что эта идея неосуществима. Все изменилось днем позже, когда поступили сведения о крупном немецком поражении.

Папка «Морской лев»

К концу дня 20 мая после длительных телефонных переговоров и ругани Горт согласился, чтобы на следующий день британские войска силами двух дивизий нанесли из Арраса удар в юго-западном направлении. Английское наступление должно проводиться одновременно с наступлением французов, проводимым ими из Амьена в северном направлении, так, чтобы наступающие могли соединиться и таким образом отсечь коридор, созданный немецкими танками. Командовать атакой британских сил было поручено командиру 50-й Нортумберлендской дивизии генерал-майору Джиффорду «Кью» Мартелу, крупному специалисту и ветерану бронетанковых сил. Резервы БЭС находились в таком состоянии, что Мартел был вынужден буквально по крохам собирать личный состав и технику, привлекая их из пяти различных дивизий, а также из двухбатальонной танковой бригады 1-й армии (включая горстку драгоценных танков «Матильда»). Атака должна была проводиться силами двух ударных группировок смешанного состава с применением танков, пехоты и артиллерии. Группировки, общей численностью около дивизии, должны были действовать на расстоянии нескольких миль друг от друга. Двигаясь параллельно в направлении против часовой стрелки, они должны были обойти Аррас с запада, а затем двинуться в направлении на юго-восток.

Утром 21 мая ни Мартел, ни Франклин еще не знали, что четыре танковых дивизии немцев уже прошли мимо южного фланга системы обороны Арраса и что к ним быстро приближается еще одна дивизия. Это была 7-я немецкая танковая дивизия, которой командовал один из тех политических выдвиженцев Гитлера, которых тот использовал, чтобы обуздать заносчивую немецкую военную аристократию. Генерал-майор Эрвин Роммель не являлся членом нацистской партии, но был обязан своим положением поддержки, оказанной им Гитлеру в начале 30-х годов, и советам, поданным СА по военным вопросам. Наградой за все это, а также за то, что он командовал конвоем Гитлера во время польской кампании, стала одна из самых лучших танковых дивизий. Не имея никакого опыта командования танковыми войсками, Роммель тем не менее был честолюбив и тщеславен (при проведении боевых операций он постоянно заботился о том, чтобы его фотографировали в целях саморекламы), а пропагандистская машина Геббельса готовилась к тому, чтобы представить его рыцарем без страха и упрека. При форсировании Мааса Роммелю повезло, несмотря на большую вероятность неудачи, он смог переправить свою дивизию на противоположный берег. А теперь Роммель позволил 7-й танковой дивизии двигаться четырьмя отдельными колоннами, находящимися на значительном удалении друг от друга. Ведущим был его танковый полк, вооруженный главным образом чехословацкими танками PzKpfw 38(t). За ними следовали, каждый по своему маршруту, два посаженных на грузовики пехотных полка 7-й дивизии; на некотором удалении от них шла артиллерия и основная масса дивизионных транспортных средств, и все эти силы двигались навстречу, направлению атаки Мартела.

Первое боевое столкновение произошло в середине второй половины дня. Танки Роммеля совершенно не заметили движение колонн Мартела и ушли к северо-западу от Арраса, оставив без всякого прикрытия остальные подразделения дивизии. После этого две ударные группировки англичан нанесли свой удар по отставшим колоннам дивизии Роммеля, и танки пошли на ничем не защищенную пехоту. Осознав с большим опозданием, что произошло, Роммель остановился на возвышенности к западу от Арраса, (она получила название «Холм Роммеля» благодаря грандиозному монументу, воздвигнутому там после окончания войны) и попытался хоть как-то подготовиться к обороне. Получив радиограммы с требованием принять срочные меры, танкисты Роммеля развернули свои машины и поспешили на юг. Но все, что они смогли сделать, это упереться в противотанковую оборону, именно для этой цели размещенную Мартелом на данном направлении. Спустя несколько минут британские танкисты оставили позади Холм Роммеля и нанесли удар по обозам дивизии, сея панику и беспорядок. Лейтенант Мост, который был адъютантом Роммеля, описывает, как тот «умер еще до того, как его успели перенести в укрытие рядом с позицией артиллерии. Смерть этого храброго человека, этого великолепного солдата глубоко потрясла меня»[49]. Но позже Мартел узнал, что все его усилия были затрачены впустую. Перед самым началом его наступления французы сообщили Горту, что они не смогут начать свое наступление раньше следующего дня, и танковый коридор по-прежнему оставался открытым. Двумя ночами позже Горт отвел дивизии Мартела и Франклина из Арраса, чтобы защитить южный фланг того мешка, в который теперь были загнаны силы БЭС.

Потеря основных подразделений 7-й танковой дивизии привела к значительной перестановке сил и средств армии Германии. А 22 мая немцам стало известно о новом плане британского командования – об операции «Динамо». Информация об этом плане поступила из нескольких источников, включая одного высокопоставленного английского офицера, который был также агентом немецкой разведки. Согласно этому плану наступление под Аррасом было лишь предварительным этапом операции «Динамо», которая являлась хитроумной ловушкой, которую приготовили для немцев англичане и французы. К участию в этой операции привлекалось шесть свежих дивизий (одна из которых являлась канадской), в сочетании с широкомасштабным применением танков «Матильда». Как только немецкие танки попытаются продвинуться дальше, эти силы нанесут ответный удар и перейдут в наступление. Для ОКВ, у которого и без того накопилось достаточно проблем, этого было уже слишком много. На следующий день Герман Геринг спросил Гитлера, как он относится к тому, что честь победы над БЭС будет принадлежать люфтваффе, а не сухопутным силам. Двадцать четвертого мая командующий группой армий «А» генерал-полковник Герд фон Рунштедт доложил Гитлеру об операции «Динамо». На все это Гитлер ответил, что у люфтваффе должны быть свои задачи, и позволил Рунштедту сделать «тактическую паузу», а на следующий день продолжить наступление с большими мерами предосторожности. Лишь спустя годы стало известно, что операция «Динамо» была британской фальшивкой, что столь высоко ценимый немецкий шпион являлся агентом-двойником. Возможно, что данный ход позволил Великобритании сберечь день-другой, но этого времени оказалось недостаточно.

А 23 мая Гитлер снова созвал военное руководство и потребовал от них план вторжения в Англию. Точно неизвестно, что именно побудило его изменить свое решение, но возмездие за гибель Роммеля являлось основной темой напыщенной и полной горечи речи, произнесенной им в тот день. Под давлением со стороны ОКХ и ОКВ гросс-адмирал Редер с видимой неохотой представил на рассмотрение план «Лев», предлагавший высадить две полнокровные армии – более 260 тысяч штыков, 30 тысяч единиц техники и 60 тысяч сабель – на широком фронте от Рэмсгейта до Уэймаута. Это предложение было в категорической форме отвергнуто Гитлером, особенно после того, как Редер (который надеялся окончательно поставить крест на этом плане) добавил, что к реализации этого плана можно будет приступить не ранее сентября и только в том случае, если люфтваффе обеспечит себе полное господство в воздухе. Столкнувшись с требованиями Гитлера разработать альтернативный план, руководство ОКВ с некоторым смущением сообщило о существовании плана «Папка Смит», автором которого являлся Манштейн. Двадцать пятого мая Манштейн был вызван к Гитлеру, который приказал ему приступить к реализации разработанного плана, отозвав с линии фронта свой XXXVIII армейский корпус для выполнения поставленной задачи. Одновременно было сказано, что в соответствии с новой задачей первостепенной важности он обязан обеспечить поражение Великобритании за счет бомбардировок с воздуха. В тот же день в Лондоне руководители Комитета штабов, возглавляемого 1-м морским лордом адмиралом сэром Дадли Паундом, доложили премьер-министру, что «в том случае если войскам противника вместе со своими моторизованными силами удастся прочно закрепиться на береговых плацдармах, у плохо экипированной армии Объединенного королевства не хватит сил для ударов, которые могли бы обеспечить изгнание неприятеля»[50].

Директива № 16, придававшая силу приказа тому, что стало теперь планом «Морской лев», была подписана фюрером 1 июня. В условиях боев, продолжающихся во Франции, Бельгии и даже в Норвегии, в распоряжении Манштейна было немногим более шести недель, чтобы сделать план «Морской лев» реальностью, и, как вскоре он увидел, «вся полнота власти», которой Гитлер наделил его, пробуждала у других только неприязнь и нежелание сотрудничать. ОКВ обещало выделить в его распоряжение две полностью экипированных дивизии – 6-ю горнострелковую и 17-ю пехотную. Штудент, рука которого висела на перевязи в результате раны, полученной им в Роттердаме, был более чем просто рад послать в предстоящие боевые действия свою 7-ю авиационную дивизию, а также воздушно-десантный штурмовой полк на планерах. Конечно же, Штудент хотел бы немедленно высадить свой воздушный десант на территории Южной Англии, но если учесть, что его отряды были все еще разбросаны по всей территории Нидерландов, это было трудно реализуемым делом. Геринг обещал выделить на июль 750 транспортных самолетов Ju.52; такого количества этих машин было достаточно, чтобы провести переброску как минимум одной дивизии и осуществлять ее обеспечение по воздуху. И в заключение, по настоянию Гитлера, XXXVIII армейский корпус был дополнен переименованной и прошедшей переформирование 7-й танковой дивизией «Роммель». По настоянию Манштейна командование этой дивизией было поручено полковнику Моделю. На первом этапе поддержку с воздуха будет обеспечивать 2-й воздушный флот под командованием «улыбчивого Альберта» – генерал-полковника Кессельринга, позднее сюда будет подключен 3-й воздушный флот.

Катастрофа в Дюнкерке

Данный текст является ознакомительным фрагментом.