17 января 1942 года

17 января 1942 года

Ночью начальник штаба армии генерал-майор А.К. Кондратьев имел продолжительный разговор по ВЧ со штабом Западного фронта. Штаб фронта интересовался обстановкой, сложившейся в районе Вереи, и составом войск противника в полосе наступления армии.

113-я СД и 1-я Гв. МСД всю ночь вели бой с противником в южной части города и на подступах к нему, завершая окружение врага, который оказывал упорное огневое сопротивление. В отдельных местах противник совершал вылазки 1–2 танками, врываясь в расположение боевых порядков наших подразделений, что приводило в замешательство бойцов и командиров и задерживало наступление.

479-й СП 222-й СД, заняв с боем дом отдыха, сковывал действия противника, пытавшегося контратаковать из района населенного пункта Митяево в направлении Вереи. В это время 457-й и 774-й СП вышли к ее северной окраине, где около 13 часов были остановлены сильным пулеметным и минометным огнем противника и весь день вели огневой бой с ним. Потеряв около трехсот человек убитыми и ранеными, части дивизии так и не смогли ворваться в город с этого направления.

110-я СД безуспешно вела бой по овладению населенным пунктом Загряжское, находившимся в 2 км юго-восточнее Вереи. Противник упорно сопротивлялся, ведя сильный минометный и пулеметный огонь. Со стороны Вереи действия противника поддерживались огнем артиллерии. Подполковник Беззубов принял решение оставить у села Загряжское 1287-й СП, а двумя другими полками продолжить наступление на Верею. К исходу дня 1289-й и 1291-й СП так и не смогли выйти к окраинам города, вследствие сильного огня противника.

1290-й и 1292-й СП 113-й СД вели ожесточенный бой на южной окраине Вереи. Противник, отчаянно сопротивляясь, во второй половине дня потеснил наши части к лесу южнее города. В 16 часов 40 минут штабом армии была получена радиограмма от командира 113-й СД полковника Миронова следующего содержания:

«1. 1290 и 1292 СП в 12.00 16.1.42 с боем ворвались в ВЕРЕЯ с южной и юго-восточной окраины и вели уличные упорные бои с пехотой и танками противника.

2. Участвовали в бою 643 чел., всего из них убито, ранено, без вести пропавших 408 чел. Осталось 185 чел. С остатками заняли оборону по северной опушке леса южнее ВЕРЕЯ…»[239].

1-я Гв. МСД с раннего утра продолжала бой по овладению северо-западной частью города до р. Протва включительно.

Днем было получено сообщение, что попытка подразделений 6-го МСП под командованием командира полка подполковника Н.П. Балояна очистить от врага дорогу Сотниково, Паново оказалась безуспешной. Для уничтожения противника и обеспечения путей подвоза и сообщения от 1-й Гв. МСД был выделен сводный отряд численностью в 200 человек с четырьмя танками под командованием начальника штаба дивизии полковника Афонина.

338-я СД с 11 часов вела бой с противником на рубеже Паново, Горки, не имея продвижения вперед.

93-я СД весь день вела бой с противником в районе Макарово, Рубцово, Крюково, Николаевка. 51-й СП, занявший накануне вечером д. Левино, утром был контратакован противником силою до двух рот с пятью танками. Понеся потери, полк оставил населенный пункт и отошел к опушке леса южнее его.

В то время, когда соединения и части 33-й армии с большим трудом и неимоверными потерями пробивали себе дорогу к Верее, штабом армии была получена директива командующего Западным фронтом № 605ш от 17 января 1941 года:

«Командарму 33

…

3. Создалась очень благоприятная обстановка для быстрого продвижения 33 АРМИИ в район ВЯЗЬМЫ в тыл вяземской группировки противника.

ПРИКАЗЫВАЮ:

Одновременно с ликвидацией противника в ВЕРЕЕ главными силами с утра 19.01.1942 г. форсированным маршем выходить в район ДУБНА, ЗАМЫТСКОЕ (правильно – Замыцкое. – Прим. автора), имея в дальнейшем задачей, в зависимости от обстановки, удар на ВЯЗЬМУ или в обход ее с юго-запада. Передовыми частями в район ДУБНА, ЗАМЫТСКОЕ выйти не позднее 19.01 главными силами – 20.01.42 г…»

Таким образом, одновременно с овладением 33-й армии предстояло уже менее чем через двое суток, преодолев в условиях полного отсутствия дорог 75 километров, выйти в район Дубна, Замыцкое. С учетом той обстановки, которая сложилась к этому времени в районе Вереи, это была абсолютно невыполнимая задача. Да даже если бы армия и не вела бы боевых действий, преодолеть это расстояние за двое суток было нереально.

Попытка генерала Ефремова объяснить командованию фронта, что выполнить эту задачу в настоящий момент просто невозможно, ибо все соединения армии были связаны боями с противником, ни к чему не привела. Генерал-лейтенант Ефремов был вынужден отдать подчиненным дивизиям следующее боевое распоряжение:

«БОЕВОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ № 021

ШТАРМ 33 17.1.42 г. 12.25.

1. Наступление 33 АРМИИ на ЕЛЬНЯ, как запоздавшее, Командующим ФРОНТОМ отменено.

…Одновременно с ликвидацией противника в ВЕРЕЯ главные силы АРМИИ 19.1.42 г. форсированными маршами выходят в р-н ДУБНА, ЗАМЫЦКОЕ, имея дальнейшую задачу, в зависимости от обстановки, нанести удар на ВЯЗЬМУ или в обход ее с ю. – з…»[240].

Приказ командующего армией был составлен, явно не сообразуясь со сложившейся обстановкой в районе Вереи. Основа его, безусловно, директива командующего Западным фронтом о немедленном выдвижении главных сил 33-й армии по направлению к Вязьме. Чем руководствовался генерал армии Жуков, принимая это решение, сказать трудно. Обескровленные соединения армии вели тяжелые бои на подступах к Верее и ее окраинах и явно были не в состоянии в установленные приказом сроки выйти из боя и продолжить наступление в указанном направлении.

К тому же со всей очевидностью просматривается противоречие в поведении Жукова. С одной стороны, он докладывает Сталину о том, что в таком состоянии, в котором находятся сейчас дивизии Западного фронта, они «не способны решать наступательные задачи», с другой стороны, в это же время отдает приказ обескровленным соединениям 33-й армии о наступлении на Вязьму.

Хотя именно этот факт может свидетельствовать о том, что это решение было принято не генералом Жуковым, а Сталиным или Генеральным штабом, и командующему Западным фронтом оставалось только выполнить его, как в данном случае Ефремову. Но Жуков об этом ничего не говорил, ни тогда, ни после войны.

Генерал Ефремов, как всякий дисциплинированный военный, не мог ослушаться своего начальника и не выполнить приказ командующего фронтом. И, как следствие, в продолжение непродуманной директивы командующего Западным фронтом, абсолютно не соответствовавшей обстановке, сложившейся на этом направлении, появился соответствующий ей приказ командующего 33-й армией.

Кстати, директива командующего Западным фронтом № 605/ш от 17 января, в которой 33-й армии ставится задача наступления на Вязьму, со всей очевидностью опровергает слова Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, сказанные им в 60-е годы и затем написанные им в его воспоминаниях, о том, что «…М.Г. Ефремов решил сам встать во главе ударной группы армии и начал стремительно продвигаться на Вязьму»[241].

Уже ночью, поняв, по всей видимости, абсурдность отданного им приказа (а может быть, это был просто своеобразный тактический ход командарма), генерал Ефремов в довольно большом по объему боевом донесении № 023 за 17 января 1941 г. подробно доложил генералу армии Жукову обстановку, сложившуюся в районе Вереи и ее окрестностях. Детально осветив положение каждой дивизии, командарм в конце донесения сообщал:

«7. Выполнение Вашей директивы № 605/ш от 17.01, в силу создавшейся обстановки на фронте армии, задерживается.

Принимаю меры к скорейшей ликвидации Верейской группировки противника, после чего немедленно приступлю к выполнению Вами поставленной задачи.

М. ЕФРЕМОВ»[242].

В этом донесении весь Ефремов – командир, дипломат и политработник.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.