Глава 6 Апокалипсис апреля

Глава 6

Апокалипсис апреля

В апреле 1942 года командование Западного фронта решило предпринять новую попытку пробиться силами 50-й армии в тыл противника, в районы, контролируемые нашими войсками и партизанами. 50-я армия должна была в очередной раз попытаться совершить прорыв через Варшавское шоссе, а 1-й гвардейский кавкорпус совместно с 4-м воздушно-десантным корпусом – помочь ей, нанеся немцам удар с тыла. Штабом 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала П.А. Белова командованию Западным фронтом было вынесено предложение, чтобы силами 50-й, а возможно, и 10-й армии желательно было бы овладеть Варшавским шоссе в районе Зайцевой Горы, после чего прочно закрепить данный участок[97]. Но 10-й армии в это время было, мягко говоря, не до этого, так как большая часть ее дивизий была передана в соседние армии, и на 1 апреля 1942 года в составе армии насчитывалось всего две стрелковых дивизии: 326-я и 330-я. Кстати, уже знакомая нам 385-я стрелковая дивизия, которая начала безуспешные бои на подступах к Варшавскому шоссе еще в феврале месяце, была также передана в конце марта 1942 года из боевого состава 10-й армии в 50-ю армию. Так что прорываться на шоссе опять предстояло измотанным войскам 50-й армии. Причем прорыв к Варшавскому шоссе и соединение с 1-м гвардейским кавалерийским и 4-м воздушно-десантным корпусами должны были быть выполнены любой ценой. С 1 по 5 апреля 1942 года части, подчиненные генералу Болдину, продолжают вести позиционные бои на прежних рубежах, ведут огневую разведку противника и готовятся к возобновлению наступления. Задачи, поставленные перед соединениями 50-й армии, были следующими:

1) 336, 385, 239, 116-я стрелковые дивизии и 112-я танковая бригада должны были наступать на уже обильно политые нашей кровью укрепления противника в населенных пунктах Прасоловка, Малиновский и Гореловский, в общем направлении на Александровку.

2) 173, 290, 146, 298-я стрелковые дивизии, а также 108-я и 11-я танковые бригады – наступление на Фомино-1 и Фомино-2 в общем направлении на Зайцеву Гору[98].

Конечной целью обоих направлений был конечно же выход на Варшавское шоссе с возможностью закрепиться на нем. Кроме девяти стрелковых дивизий 50-й армии в качестве усиления еще в конце марта в данный район были переброшены и три танковые бригады: 11, 108 и 112-я. А 11 апреля в состав 50-й армии вошли 58, 69, 146 и 298-я стрелковые дивизии, полнокровные и укомплектованные артиллерией и минометами.

Танковая бригада А.Л. Гетмана, сформированная на базе 112-й танковой дивизии, вела свою историю еще с августа 1941 года, когда данная дивизия была сформирована на Дальнем Востоке, на базе 112-го танкового полка 239-й моторизованной дивизии 30-го механизированного корпуса. Дислоцировалась в городе Ворошилове в составе 1-й Краснознаменной армии. В ноябре 1941 года дивизия прибыла на фронт в район Подольска (закончила разгрузку 7 ноября). В ноябре – декабре 1941 года 112-я танковая дивизия участвовала в ожесточенных боях с противником в районе Серпухова, Каширы и Тулы. Принимала непосредственное участие в освобождении Калуги. 2 января 1942 года 112-я танковая дивизия была реорганизована в 112-ю танковую бригаду. Танковая бригада в составе: 112-я отдельная рота управления, 112-й отдельный разведывательный батальон, 112-й моторизованный батальон автоматчиков, 112-й артиллерийский полк, 124-й и 125-й танковые батальоны – находилась в подчинении 50-й армии с 19 февраля по 27 апреля 1942 года. Всего в бригаде на тот момент насчитывалось 23 танка Т-34 и 1634 человека личного состава[99].

108-я танковая бригада под командованием полковника С.А. Иванова была реорганизована 2 декабря 1941 года из 108-й танковой дивизии, которая была сформирована в июле 1941 года на базе 119-го танкового полка в подмосковной Кубинке. Бригада имела славную боевую историю: участвовала в августе 1941 года в танковом сражении под Трубчевском, в октябре – ноябре 1941 года – в обороне Карачева и Тулы. Под Зайцеву Гору бригада пришла, имея 38 танков и 1117 человек личного состава. Самой многочисленной была 11-я танковая бригада под командованием полковника Н.И. Лашенчука. Бригада имела 45 танков КВ и Т-34 и личный состав в 1150 человек[100]. Правда, командовал в районе Зайцевой Горы Н.И. Лашенчук недолго. 9 апреля 1942 года во время рекогносцировки в 14.30 у изгиба дороги в 300 метрах восточнее отметки 236,2 немецким автоматчиком были ранены в грудь и бедро командир бригады Н.И. Лашенчук и командир 236-го танкового батальона капитан Яковлев. Их вынесли в рощу: капитан был отправлен в 193-й медсанбат, а Лашенчук в 15.30 от полученных ранений скончался. Бригадой стал командовать начальник штаба подполковник Б.Г. Лиопа. Несмотря на секретность, для немцев подготовка советского наступления на данном участке большим секретом не была, что видно из следующего документа:

Суточное оперативное донесение 4.04.1942:

«Штаб 4-й армии докладывает:

1) 40-й тк: огнем нашей артиллерии подбито 2 вражеских танка в районе Высокая Гора.

Перед участком 19-й тд происходит движение противника преимущественно в западном направлении. Следует ожидать атак противника в районе северо-восточнее Прасоловка»[101].

Советские же сводки лишь сухо комментируют:

Извлечение из оперативной сводки № 95 Генерального штаба Красной армии на 8.00 5.04.1942:

«50-я армия занимала прежнее положение и готовилась к возобновлению наступления»[102].

Рассмотрим боевые действия на данных направлениях.

В ночь с 31 марта на 1 апреля 1942 года 116-я стрелковая дивизия из-за больших потерь (ранено и убито 210 человек) была отведена на 2 километра северо-восточнее Гореловского. Противник, оставив Гореловский, вел упорные оборонительные бои за поселок Малиновский. В первый день апреля зенитчики 116-й стрелковой дивизии, прикрывавшие дивизионный штаб, сбили самолет противника Ю-87, который, объятый пламенем, упал в районе деревни Каменка. 2 апреля части дивизии занимали следующее положение: 548-й стрелковый полк вновь занял оборону на северной и восточной окраинах поселка Гореловский, 441-й стрелковый полк, понеся значительные потери в боях за Малиновский и полностью овладев рощей Сердце, оставив прикрытие из расчетов со станковыми пулеметами, отошел к деревне Марьино, где приводил себя в порядок.

Общие потери дивизии с 28 марта по 1 апреля 1942 года приведены в следующей таблице[103]:

5—6 апреля бойцы 116-й стрелковой дивизии вновь наступали на Гореловский. Атаки 548-го стрелкового полка были остановлены противником в 100–150 метрах от северо-восточной окраины (убито – 129 человек, ранено – 90); 441-му стрелковому полку удалось ворваться в расположение противника. Солдаты полка вели бой за отдельные доты на окраине Гореловского и частью сил ворвались в траншею врага на юго-западной окраине поселка[104]. Бои в районе Гореловского продолжались до 8 апреля, после чего наступила небольшая передышка. С 13 апреля части 116-й стрелковой дивизии совместно с 336-й и 385-й дивизиями вновь начинают наступление. На протяжении трех дней – 15, 16 и 17 апреля – боевые порядки дивизии подвергались сильной бомбежке противника через каждые 30–40 минут. И вновь бойцы и командиры 116-й дивизии, совместно с 112-й танковой бригадой, наступают на Гореловский, но успеха не имеют. Состав частей 116-й стрелковой дивизии к исходу дня 16 апреля выглядел следующим образом:

Приведенная таблица дает читателю понять, насколько велики были потери личного состава дивизий в боях за ничем не примечательный поселок Гореловский. Полнокровные стрелковые полки превратились в батальоны. Но командование 50-й армии вновь и вновь требовало взятия поселка. К 17 апреля в дивизии осталось только семьдесят гаубичных снарядов, а у дивизионной артиллерии их было на 94 выстрела. Осталась только тысяча снарядов для полковой артиллерии. Несмотря на это, 17 апреля началась подготовка к очередному штурму укрепленного пункта немцев у Гореловского.

Замысел нашего командования был таков. На левом фланге противника действовала отвлекающая группа из десяти автоматчиков, отделения противотанковых ружей и одного пулеметчика, чтобы создать видимость подготовки наступления. Всю ночь, при свете немецких осветительных ракет, автоматчики под прикрытием пулеметного огня демонстративно перебегали в сторону противника, будто бы накапливаясь для атаки. А как только ракеты гасли, все автоматчики, пользуясь темнотой, снова и снова возвращались на исходный рубеж. На правом фланге притаилась штурмовая группа в составе батальона пехоты, двух 45-мм пушек, взвода станковых пулеметов и взвода противотанковых ружей (ПТР). Сначала немцы демонстрацию наступления приняли за настоящее наступление и открыли по «демонстрантам» адский огонь. В это время штурмовая группа незаметно подобралась вплотную к траншеям противника. Затем внезапно, дружно открыв огонь из всех видов оружия, пехота пошла в атаку. Немцы разгадали наш маневр и перестроились. Они перенесли огонь по солдатам второго эшелона, отрезали от тылов советскую штурмовую группу. Но передовые цепи штурмующих в это время были уже в немецких траншеях. Фашисты не выдержали рукопашной схватки и обратились в бегство.

Однако победу праздновать было рано. Немцы стали контратаковать, стремясь любой ценой вернуть захваченную забайкальцами траншею. Бой разгорелся затяжной и жестокий. Обороной вновь захваченного рубежа руководил комиссар батальона 441-го стрелкового полка – политрук П.И. Петров, так как командный состав штурмового отряда полностью выбыл из строя. Штурмовую группу поддержала дивизионная артиллерия, другие подразделения 441-го полка, а также 548-й стрелковый полк, наступавший на поселок с востока. Это заставило немцев временно отойти. Перед рассветом штурмовой отряд заменили, отвели на отдых и пополнение. От отряда осталась горстка – 32 человека, из них большинство – раненые. Смертью храбрых погибли в этом бою командир пулеметной роты А.А. Зотов, политрук роты противотанковых ружей Н.П. Портных, командиры отделений П.Т. Астраханцев, С.М. Гамов и десятки других[105]. Отбить деревню у противника целиком не удалось и в этот раз. 19 апреля командование 116-й стрелковой дивизии предпринимает еще одну атаку на Гореловский совместно с танкистами 112-й танковой бригады. В бою танкисты понесли ощутимые потери. Один танк сгорел у северо-восточной окраины Гореловского, второй – подбит у юго-западной окраины.

Ночью немцы под сильным прикрывающим огнем подобрались к подбитой машине и, заложив несколько ящиков взрывчатки, подорвали ее[106]. К 20 апреля 1942 года после бесплодных кровопролитных атак на укрепленный пункт противника, когда части дивизии занимали оборону все у того же Гореловского, состав 116-й стрелковой дивизии (активных штыков) выглядел вот так:

656-й стрелковый полк – 95 человек;

441-й стрелковый полк – 12 человек;

548-й стрелковый полк – 106 человек[107] .

Как весной тает снег, так на глазах у читателя «тает» и личный состав 116-й стрелковой дивизии. В двадцатых числах апреля дивизия предпринимает еще несколько атак на Гореловский. Так, в ночном бою 23 апреля 656-й стрелковый полк потерял убитыми и ранеными еще семьдесят человек, в этом же бою погиб командир 1-го батальона старший лейтенант Нефедов. 24–25 апреля дивизия перегруппировывается и впоследствии отводится к деревне Чумазово[108]. С 29 апреля дивизия была отведена в резерв 50-й армии в город Мосальск.

На левом фланге 116-й стрелковой дивизии вели наступление на Прасоловку части 385-й стрелковой дивизии, которая 3 апреля получила пополнение в 423 человека и с 5 апреля возобновила наступление, поддержанное тремя танками 112-й танковой бригады[109]. Танкисты начали наступление в 14.20 с рубежа 1,5 километра западнее Марьино. Развернулись и пошли на Прасоловку, но пехота была отсечена огнем немцев, а танки были обстреляны со стороны Каменки, в результате чего один танк был подбит (поврежден поддерживавший каток). На этом неприятности не закончились: в небе появилась группа немецких самолетов в количестве семи штук, атаковавшая позиции танкистов и повредившая еще один танк (повреждено орудие), но который остался на ходу. Двум танкам Т-34 (один с поврежденным орудием) пришлось отойти на исходную[110].

Немцы не преминули отметить этот факт в своих донесениях:

Суточное оперативное донесение 5.04.1942:

«Штаб 4-й армии докладывает:

4-й тк:

19-я тд: Новая атака противника 4 танками на позиции восточнее нп Прасоловка была отбита массированным огнем всех видов оружия и при поддержке штурмовиков. 2 танка повреждены…»[111]

На следующий день (6 апреля) наступление продолжается, и лишь в 5.00 7 апреля бойцы дивизии выводятся из-под огня, так и не выполнив боевую задачу. Предпринятая разведка расположения огневых средств и сил противника тоже не удалась, так как разведгруппа из сорока человек попала на немецкое минное поле в 800 метрах южнее Прасоловки и понесла потери (1 человек убит, 1 ранен)[112]. В ночь с 8 на 9 апреля два стрелковых батальона 1266-го и 1268-го стрелковых полков попытались атаковать Прасоловку с юго-запада, но были прижаты к земле фланкирующим огнем немецких пулеметов из северной Каменки. Отойти удалось только с наступлением темноты. 3-й стрелковый батальон 1268-го стрелкового полка расположился на обратном скате высоты, что в 200–300 метрах восточнее Прасоловки, но к полуночи был обнаружен противником и утром обстрелян минометным огнем и вынужден был отойти. В суточном оперативном донесении штаба группы армий «Центр» этот эпизод описан лаконично, но вполне однозначно:

«19-я тд: атака противника (100 человек) на позиции под нп Прасоловка захлебнулась. Наша артиллерия обстреливала скопления войск и батареи противника»[113].

К 10 апреля части 385-й стрелковой дивизии занимали положение в 200–300 метрах восточнее и юго-восточнее Прасоловки. По уточненным данным, потери дивизии за 9 апреля 1942 года составили 333 человека[114] .

В ночь на 12 апреля в 3.30 силами 1266-го стрелкового полка и одним стрелковым батальоном 1268-го полка вновь начали наступление на Прасоловку. Атаку возглавил сам командир полка Сосновский. На пути к Прасоловке бойцам пришлось преодолеть два глубоких оврага с ледяной водой. Немцы подпустили атакующих на 400–500 метров и открыли огонь. Видя замешательство бойцов, комполка лично повел бойцов в атаку, увлекая собственным примером. Когда до позиций противника осталось совсем немного, майор Сосновский был тяжело ранен осколком бризантного снаряда. В рядах наступающих произошло замешательство, что позволило противнику удержать занимаемые рубежи. Проведенная 12 апреля разведка доложила, что роща Сердце, расположенная в треугольнике Прасоловка – Малиновский – Гореловский, занята противником. На следующий день командование дивизии предпринимает атаку двумя батальонами на рощу Сердце, а остальные части в это время ведут наступление на Прасоловку. Весь день шел бой, но, несмотря на две предпринятые атаки, успеха добиться не удалось. Солдаты второго батальона 1268-го стрелкового полка в 10.00 14 апреля нашли и вынесли с поля боя полуживого и замерзшего комполка Сосновского, которого считали погибшим во время атаки.

К 14 апреля состав и расположение частей дивизии, согласно журналу боевых действий 385-й стрелковой дивизии, были следующими: «1270-й сп (372 человека) – 11 стрелков, 42 пулеметчика, 92 артиллериста, 116 минометчиков; расположены 300–400 м северо-восточнее Прасоловки. 1268-й сп (295 человек): 80 стрелков, 33 пулеметчика, 59 минометчиков, 123 артиллериста; 400 м юго-восточнее Прасоловки. 1266-й сп (407 человек): 90 стрелков, 30 пулеметчиков, 186 минометчиков, 95 артиллеристов, 5 автоматчиков. Расположены 400 м юго-восточнее Прасоловки»[115].

Полки дивизии перегруппировываются и получают задачу: 15 апреля 1942 года наступать на рощу Сердце и далее на Малиновский. Наступление развивается очень медленно, но уже в 16.00 16 апреля, ведя огневой бой, 1266-й стрелковый полк занимает северную и северо-восточную окраины рощи Сердце, остальные силы дивизии вытесняют противника из центра рощи. Разведка доложила местонахождение двух вражеских дзотов в 300 метрах севернее опушки рощи.

17 апреля дивизия двумя полками начинает наступление из рощи на Малиновский. Находясь в 150 метрах от северо-западной опушки рощи, наши бойцы ведут огневой бой с врагом. С 16 по 17 апреля дивизия потеряла убитыми и ранеными до двухсот человек. Боевая численность полков в это время составила:

1266-й стрелковый полк – 44 стрелка;

1268-й стрелковый полк – 90 стрелков;

1270-й стрелковый полк – 70 стрелков[116] .

Ввиду малочисленности полков командир дивизии принимает решение пополнить полки за счет подготовки прибывшего пополнения по пятьдесят человек в каждый полк. С 18 по 20 апреля 1268-й и 1270-й стрелковые полки дивизии в количестве 114 человек наступают на Малиновский, но были задержаны сильным пулеметным, минометным огнем и авиацией противника. В результате атак отмечены три немецких танка, стоящие в 400 метрах юго-западнее Малиновского, и противотанковые орудия, расположенные в 100 метрах между ними.

На протяжении 21 апреля части 385-й стрелковой дивизии вели огневой бой с противником. 22 апреля в 2.00 штурмовые отряды атаковали совместно с 239-й стрелковой дивизией в направлении: отметка 235,2, безымянный хутор. На следующий день штурмовые отряды 1270-го стрелкового полка продолжали наступать совместно с танкистами 112-й танковой бригады. В результате боя один танк немцами был подбит – сорвана гусеница. Советские бойцы вместе с экипажем танка заняли круговую оборону на северо-западной окраине рощи. Немцы мелкими группами контратаковали в направлении танка. Потери 21–22 апреля 1942 года: убито – 32 человека; ранено – 135 человек[117].

С 24 апреля 385-я стрелковая дивизия принимает полосу обороны от 239-й стрелковой дивизии и закрепляется в роще Сердце. Всего дивизия потеряла в боях в Барятинском районе 9793 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Полки 239-й стрелковой дивизии, передвигавшейся в этом же направлении, перешли в наступление на высоту 226,5, как и все – 5 апреля в 6 часов 25 минут. Уже в 6.45 817-й стрелковый полк дивизии достиг лощины, где был атакован пятьюдесятью немцами из рощи севернее дома лесника. Отбив контратаку противника, полк к полуночи достиг первой стрелковой ротой восточной опушки леса в 2 километрах от Гореловского. К этому же времени другие полки дивизии охватили с севера и юго-запада рощу Круглая. На протяжении всего дня боевые порядки дивизии подвергались налету бомбардировщиков противника. В течение двух последующих дней советские части медленно продвигались вперед. 10 апреля, сдав свой участок 116-й стрелковой дивизии, полки 239-й стрелковой дивизии заняли новый рубеж в районе деревень Коськово, Высокая Гора, Шемелинки с задачей взять штурмом два очень сильных опорных пункта противника в деревнях Яковлевская и Лощихино.

14 апреля части 239-й стрелковой дивизии проводят наступление на деревню Яковлевская, но еще до выхода на рубеж атаки часть солдат погибла на минном поле, заложенном немцами (убито – 23 человека, ранено – 20 человек, пропало без вести – 10 человек)[118].

Уже на следующий день 239-я стрелковая дивизия получила приказ сдать свой участок обороны 69-й стрелковой дивизии и сосредоточиться в районе деревни Каменка с задачей наступать на Елисеевку и Каменку. Развернувшись фронтом на северо-запад, дивизия 16 апреля начала наступление, которое развивалось очень медленно из-за больших потерь. Тем не менее 239-й стрелковый полк достиг рубежа 400 метров северо-восточнее Каменки, 817-й стрелковый полк – 300 метров восточнее, а 813-й стрелковый полк находился во втором эшелоне. Потери за день боя составили: младшие командиры – 11 человек, рядовые – 125 человек[119].

17 апреля была организована повторная атака – и вновь безрезультатно. Нашим бойцам удалось захватить несколько крайних домов, но контратакой немцы их выбили. Бои за Каменку продолжались до 21 апреля, пока 239-я стрелковая дивизия не получила приказ: сдать свой участок обороны 69-й стрелковой дивизии и передислоцироваться в рощу Сердце, в направлении на поселок Малиновский. 22 апреля дивизия перешла в наступление на Малиновский, понесла очень большие потери и уже 23 апреля, после боя, сдала свой участок 385-й стрелковой дивизии в готовности наступать на Екатериновку. Но и здесь дивизии долго воевать не пришлось: 26 апреля дивизию отводят в район деревни Сининка, а 27 апреля она выводится в резерв в район станции Добужа. Общие боевые потери дивизии составили:

убито командиров – 653 человека; пропало без вести – 78 человек;

младших командиров: убито – 1138; пропало без вести – 364 человека;

рядовые: убито – 5479 человек; пропало без вести – 2311 человек[120] .

В период с 30 марта по 24 апреля почти ежедневно вела наступательные действия в направлении Александровки и 336-я стрелковая дивизия. За этот период менялись только соседи. С 10 апреля соседом слева вместо 239-й дивизии становится 116-я, а с 18 апреля соседом справа вместо 290-й стала 58-я стрелковая дивизия. Несмотря на то что дивизия только в конце марта получила более 2500 человек пополнения, обучить их хотя бы начальным методам и приемам боя и владению оружием не было возможности из-за больших потерь в стрелковых подразделениях. Вести наступление в это время приходилось в крайне сложных не только погодных условиях, но и при полном господстве на данном участке фронта в воздухе авиации противника. Вот несколько примеров.

Из боевого донесения № 37 от 5 апреля 1942 года:

«Авиация противника группами 5—12 самолетов бомбила и штурмовала боевые порядки дивизии в течение всего дня. Тяжело ранен командир 1130-го сп майор Хахай. Исполнение обязанностей командира полка возложено на военного комиссара батальона Бабаева»[121].

Выписки из политических донесений политотдела дивизии:

«12.04.42 г. Авиация противника проявляла большую активность. Группами пикирующих бомбардировщиков до 28 самолетов в каждой группе шесть раз в течение дня бомбила и штурмовала боевые порядки дивизии».

«17.04. Очень большая активность авиации противника, за день было 22 налета групп самолетов противника от 5 до 17 самолетов в каждой группе».

«20.04. В течение четырех дней авиация противника непрерывно бомбит боевые порядки дивизии».

«22.04. За семь дней от ударов авиации противника убито 48 человек, ранено 57 человек, уничтожено 4 орудия 76-мм, 2 тягача, 2 станковых пулемета»[122].

В первой декаде апреля 1942 года началась распутица, вскрылись ручьи, в лощинах и низинах под талым снегом скопилась вода, грунтовые дороги были разбиты до такой степени, что даже гужевой транспорт двигался с трудом, а артиллерия наших насту павших частей была лишена возможности из-за бездорожья вый ти к переднему краю для поддержки пехоты. Из-за невозможности подвоза горючего и боеприпасов танковые части были отведены в тыл. Тысячи бойцов снимались с передовой, чтобы доставить по тридцатикилометровой трассе от станции Добужа до Зайцевой Горы все необходимое для боя. Бойцы в вещевых мешках за плечами вместе с концентратами и сухарями несли снаряды и мины, нередко преодолевая болота и ручьи по пояс в ледяной воде. С 9 по 15 апреля ни солдаты, ни офицеры совершенно не получали ни хлеба, ни сухарей, только два раза в эту тяжелую неделю варили кашу. Затрудняло ведение боевых действий и Шатино болото, огромная чаша которого (50 квадратных километров) заполнилась с началом весны водой. Соответственно, положение дивизии в районе Зайцевой Горы, и без того нерадостное, стало крайне тяжелым и сложным. Это наглядно видно из ответов временно исполняющего обязанности командира 336-й стрелковой дивизии майора Добринского офицеру Генерального штаба:

«Автотранспорт стоит. Конский состав истощен и его недокомплект – 70 %. Пополнение боеприпасами незначительное. К данному моменту дивизия по основным видам имеет не более 0,5 боевого комплекта. Во второй половине апреля большие перебои со снабжением даже хлебом. В последнее время армейские госпитали не принимают раненых. В медсанбате дивизии скопилось более 150 раненых, подлежащих эвакуации»[123].

Политический отдел дивизии в это время докладывал политическому отделу 50-й армии:

«На 21.04.42 на ДОП (дивизионном обменном пункте) имеется всего консервов – 420 банок, комбижира – 5 кг, колбасы – 27 кг, мяса (конины) – 1061 кг, сахара – 61 кг, махорки – 3,4 кг, чая – 12,5 кг, водки – 237 литров, сухарей, муки и хлеба нет».

«От сильного истощения выбывает конский состав. Лошадей кормим соломой, снятой с крыш домов и сараев. Особенная тревога в 909-м ап, где из 678 лошадей осталось всего 253, из них 70 % крайне истощены и неспособны передвигаться. Полк может поднять всего 2–3 батареи. Получили наряд на получение в Мосальске 97 лошадей, 7 тонн овса и 17 тонн сена».

«Личному составу выдаем по 300 гр. хлеба на сутки»[124].

В этот период положение с продовольствием, фуражом и боеприпасами было взято под ежедневный контроль Военного совета армии. О наличии запасов в дивизии, помимо докладов тыла, штаба, сообщали также политические отделы дивизий.

Но, несмотря на эти трудности, личный состав воевал с исключительным упорством и отвагой. Так, вторая стрелковая рота 1132-го стрелкового полка во главе с лейтенантом Шемякиным уничтожила узел сопротивления противника на дороге Сининка – Фомино-1. Выполняя эту задачу, 14 апреля рота ворвалась в траншеи противника и уничтожила 47 фашистов[125].

«Метко продолжают разить врага расчеты 45-мм орудий батареи 1128-го сп лейтенанта Белько И.П. Особенно наводчик Черняев, заряжающий Федотов. За день боя 29.03 батарея уничтожила 10 фашистов, подавила 5 огневых точек противника, из них – два станковых пулемета».

«Санитар 1128-го сп Игонов за ночь с 22 на 23.4 вынес с поля боя 18 раненых с их оружием. А всего он вынес с поля боя и оказал первую помощь 130 раненым. Сдал на склад 70 винтовок и 6 пулеметов».

«14.04. подразделения 1128-го сп овладели высотой 229,8. Захватили трофеи: минометов – 1, станковых пулеметов – 2, противотанковых ружей – 3, ручных пулеметов – 19, автоматов – 6, орудий ПТО – 2, винтовок – 101».

«Захваченные пленные подтверждают, что противнику нанесены значительные потери. Их батальон 12.04 вступил в бой, имея 900 человек, и в первый день боя только их рота потеряла 91 человека убитыми и ранеными»[126].

Однако эти успехи достигались большой ценой. На 15 ап реля в 1132-м и 1128-м стрелковых полках 336-й стрелковой дивизии оставалось по 35 активных штыков, в 1130-м стрелковом полку – 82. С 26 марта по 13 апреля медико-санитарный батальон принял 2271 человека раненых и 170 человек больных, из них восемь человек были больны тифом. Врачами было проведено 513 операций. Образцы самоотверженности показали врачи Худенцов, Рухлядев; медсестры Клочнева, Амельченко, Шарапова, Котельникова, Янина; санитары Фатеев, Королев, Яблоков, Акулин, Люлин, Петровичева[127].

15 апреля в командование дивизией вступил генералмайор Владимир Степанович Кузнецов, участник Гражданской войны. Он прибыл с Дальнего Востока, где был помощником командующего Дальневосточным округом по запасным частям[128].

24 апреля дивизия получила приказ перейти к обороне. В ночь на 25 апреля 1128-й стрелковый полк сдал свой участок частям 298-й стрелковой дивизии, а 1130-й стрелковый полк сменил 385-ю стрелковую дивизию. Соседом слева стала 69-я стрелковая дивизия. С переходом к обороне, ввиду малочисленности стрелковых подразделений, распоряжением командира дивизии они были сведены в полках в один стрелковый батальон. Освободившийся офицерский состав и часть младших командиров были отведены в тыл, где из прибывавшего пополнения формировали второй и третий стрелковые батальоны полков и организовывали боевую подготовку по их боевому слаживанию.

Особенно сложным для организации обороны оказался участок, принятый от 385-й стрелковой дивизии. Части этого соединения в ходе наступления овладели, как мы уже рассказывали, рощей Сердце. Эта роща вдавалась в оборону противника на глубину до 1,5 километра. Все подступы к ней простреливались с обоих флангов не только огнем пулеметов, но и автоматов. Пройти в рощу днем было невозможно. И в течение первых десяти суток, пока не были вырыты сплошные траншеи и ходы сообщений, а на болотистых участках не сделаны насыпи, продукты и боеприпасы личному составу, обороняющему эту рощу, доставлялись только ночью. Пришлось затратить много усилий и труда, чтобы сделать оборону в этой роще в полном смысле неприступной.

Теперь более подробно о боевых действиях на другом направлении, на котором были сосредоточены 58, 173, 290, 298, 146-я стрелковые дивизии и две танковые бригады: 11-я и 108-я. Против развернутых на данном рубеже советских частей оборонялись части не только 19-й танковой, но и 267-я пехотная и 10-я моторизованная дивизии противника, участвовавшие ранее в боях под Тулой и Калугой и имевшие к этому времени большой боевой опыт.

173-я стрелковая дивизия получила задачу овладеть населенными пунктами Фомино-1 и Фомино-2 еще 23 марта. В поддержку дивизии были выделены артполк РГК, отдельный минометный дивизион, 108-я танковая бригада и две гаубичные батареи 116-й стрелковой дивизии. Населенные пункты Фомино-1 и Фомино-2 расположены рядом с шоссе у подножия высоты, которая господствует над всей местностью. На картах эта высота обозначалась как 269,8. С нее немцы просматривали расположение наших частей на большую глубину и по всем мало-мальски важным целям тотчас же обрушивали шквал артиллерийского и минометного огня. Снарядов они не жалели. Все подходы к нашему переднему краю простреливались плотным огнем из пулеметов и автоматов. Поле перед высотой было пристреляно до последнего кустика, до последней болотной кочки.

Если верить воспоминаниям ветеранов, участвовавших в боях за Зайцеву Гору, то по крайней мере Фомино-1 бойцы 173-й дивизии занимали еще в конце марта 1942 года, но были выбиты контратаками немцев[129]. Было ли это на самом деле, мы судить не беремся. Архивных данных, подтверждающих этот факт, пока нет. А вот то, что в начале апреля 1942 года Фомино-1 и Фомино-2 продолжали занимать немцы, – это факт.

В ночь с 5 на 6 апреля 173-я стрелковая дивизия во взаимодействии с 290-й стрелковой дивизией полностью очистили деревню Фомино-1 от противника и закрепились на занятых рубежах. Во время атаки был использован танковый десант. Часть 3-го батальона 878-го стрелкового полка 290-й стрелковой дивизии была посажена на танки, что позволило им ворваться на северную окраину деревни[130].

Немцы начинают выражать озабоченность происходящим на данном участке фронта:

Суточное оперативное донесение 5.04.1942:

«Штаб 4-й армии докладывает:

4-й тк:

19-я тд. Во второй половине дня противник при поддержке тяжелой артиллерии продолжил атаки на Фомино. При поддержке 8 танков противник сумел ворваться в Фомино и оттеснить гарнизон на север. Принимаются контрмеры»[131].

А в советских сводках, касающихся положения 50-й армии, звучат победные фанфары:

Извлечение из оперативной сводки № 97 Генерального штаба Красной армии на 8.00 7.04.1942:

«50-я армия силами ударной группировки в первой половине дня продолжала наступление в общем направлении на районы Александровка, Милятино.

173-я сд во взаимодействии с 290-й сд в 1.00 6.4 овладела районом Фомино-1 и продолжала наступать на Фомино-2»[132].

Дальнейшие попытки развить успех наступлением на Фомино-2 ничего, кроме больших потерь, не принесли. Героизм наших воинов был настолько высок, что, невзирая на потери, они шли вперед. К этому времени численность 878-го стрелкового полка 290-й стрелковой дивизии составляла:

1-й батальон – 15 бойцов;

2-й батальон – 35 бойцов;

3-й батальон – 30 бойцов[133].

Так, 6 апреля в атаку бросился с четырьмя оставшимися бойцами командир 878-го стрелкового полка 290-й дивизии Ю.О. Штивель, но все они погибли[134]. Надо признать, что немцы в этих боях понесли тоже немалые потери.

Суточное оперативное донесение 8.04.1942:

«Штаб 4-й армии докладывает:

40-й тк: Артиллерийский и минометный беспокоящий огонь противника. В 19-й танковой дивизии – большие потери»[135].

Немалые потери по немецким меркам понес и брошенный в бой на этом участке уже известный нам 41-й моторизованный полк 10-й моторизованной дивизии: «5 апреля (в пасхальное воскресенье) русские повторили и усилили свое наступление вновь прибывшими частями, чтобы до начала распутицы совершить прорыв к шоссе и соединиться с армией Белова. Когда 5 апреля произошло вклинение и советские танки появились на шоссе, в бой пришлось бросить состоящий только из двух батальонов 41-й моторизованный полк. Успешными контратаками 6 и 7 апреля полк отбросил упорно сопротивлявшегося врага под Фомино на север и снова обеспечил использование района Варшавского шоссе. Противник понес большие потери, но и потери 41-го пехотного полка (моторизов.) также были тяжелы. Только 7 апреля погибли командир 1-го батальона капитан Рейхард, один командир роты, а также 36 унтер-офицеров и рядовых. Это Фомино стало олицетворением высокой солдатской самоотверженности»[136].

9 апреля остатки 173-й стрелковой сдают свои позиции вновь прибывшей 146-й стрелковой дивизии, которая начала наступление на Фомино-2, и крупнейший опорный пункт немцев на высоте 269,8, который многие ветераны и исследователи путают с Зайцевой Горой. 146-я стрелковая дивизия второго формирования в составе 512, 608, 698-го стрелковых полков, 280-го артиллерийского полка, 211-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, 126-й отдельной разведывательной роты, 146-го отдельного саперного батальона, 246-го отдельного батальона связи, 171-го медико-санитарного батальона, 501-й отдельной роты химической защиты, была сформирована в Казани зимой 1941/42 года. Командиром дивизии был назначен генерал-лейтенант Ю.В. Новосельский. 23 марта 1942 года соединение было передано в состав 24-й армии и получило приказ отбыть на фронт, в район города Мосальска. 4 апреля 1942 года дивизия была переведена в состав 50-й армии и получила первый боевой приказ – сменить на переднем крае 173-ю стрелковую дивизию, которая вела боевые действия перед Варшавским шоссе. К утру 11 апреля 146-я дивизия сменила части 173-й и заняла боевой рубеж в районе деревни Фомино-1, Зимницы, фронтом на северо-запад, что и подтверждается следующим документом.

Из журнала боевых действий частей 146-й стрелковой дивизии:

«11 апреля

608-й сп к 24.00 11.4.42 г. сменил части 173-й сд в Фомино-1.

512-й сп сосредоточился 2 км западнее Зимницы.

698-й сп сосредоточился в районе отметки 242,2.

Штадив – лес в районе отметки 242,2»[137].

С 12 апреля дивизия начала ожесточенные бои за Фомино-2 – Зайцеву Гору, с задачей перерезать Варшавское шоссе и, развивая успех на Ново-Аскерово, соединиться с частями 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора П.А. Белова, действовавшего глубоким рейдом по тылам противника[138].

Части дивизии в своей первой боевой операции находились в географически крайне невыгодном положении – в низинной болотистой местности, в условиях весенней распутицы. В результате этого наши подразделения лишились возможности возводить необходимой глубины защитные земляные укрытия для людей и боевой техники. Противник же занимал господствующее положение, с которого просматривал на большую глубину боевые порядки дивизии и подходы к ним. Боевая готовность частей дивизии значительно снизилась из-за недостатка положенного по штату вооружения и снаряжения. Танков, тяжелой артиллерии, зенитного и воздушного прикрытия у дивизии не было. 280-й артполк, состоящий из двух дивизионов, располагал лишь пятью пушечными и двумя гаубичными батареями. Не имела дивизия и специальных противотанковых артиллерийских подразделений. Радиосвязь в частях отсутствовала, кабельная же связь под непрерывным обстрелом рвалась и была ненадежной. Несмотря на все старания тыловой службы, возглавляемой полковником П.Э. Веселовским, обеспечение боепитанием и продовольствием в течение всей операции оставалось крайне неудовлетворительным. Дивизия не имела в достатке автотранспорта. Гужевой же транспорт противник уничтожил уже в первые дни боев более чем на три четверти[139].

Бои под Зайцевой Горой носили ожесточенный и кровопролитный характер. Наступление сменялось обороной и снова наступлением. Авиация противника за две недели боев совершила на позиции дивизии более 4 тысяч самолето-вылетов и сбросила при этом до 10 тысяч авиабомб разного калибра[140]. Бомбежки не прекращались круглосуточно. Немцы пускали самолеты группами до двадцати штук, которые методично, квадрат за квадратом, обрабатывали все расположение дивизии. Самолеты противника бомбили все живое, даже отдельных бойцов.

Вот в такой тяжелой обстановке, голодные и промокшие, в холодной апрельской воде, воины дивизии отчаянно бились, проявляя героизм и отвагу. «От разрывов мин то и дело рвался телефонный кабель. Под огнем противника дважды раненный красноармеец Блай неоднократно восстанавливал связь. Отважно сражался политрук Скопинцев, который с группой бойцов сдерживал натиск превосходящих сил противника, наступавшего при поддержке танков. Из 12 человек в группе осталось только трое, но они дрались до тех пор, пока не подошла помощь»[141].

Художественно, но точно описывает события этого времени участник боев за Зайцеву Гору М.Д. Максимцов: «Бесконечные атаки гитлеровцев, поток танков. Они волнами ползли с высоты, врывались в расположение наших батальонов, теснили их к опушке леса. И так весь день. Но советские воины не сдаются.

Поредели ряды наших рот. Капитан Галимов не смыкает глаз. Он почернел, как и все его бойцы. Окопы полны воды от тающего снега. Уставшие солдаты и их командиры рубят валежник и устилают им дно траншей и окопов, чтобы хоть немного отдохнуть. Ведь завтра снова бой. Изнурительный и беспощадный…

И вновь поднимает в атаку свои полки генерал Новосельцев. Сколько раз за последние три дня врывались наши воины на фоминское кладбище (Фомино-2)! Но силы противника превосходили наши. Несем потери. Погиб капитан Галимов и много других отважных, горячих, молодых»[142].

В 11.00 12 апреля 1942 года противник предпринял мощный налет авиации, артиллерийский и минометный обстрел и силами до полка пехоты перешел в атаку со стороны Фомино-2, высота 269,8 и отметка 223,3. К 13.30 12 апреля 1942 года части 146-й стрелковой дивизии, понеся большие потери, оставили Фомино-1. Кстати, если верить немецким данным, то нахождение на данных позициях подразделений 146-й стрелковой дивизии было для немцев крупным и неприятным сюрпризом: «Собственное наступление 12 апреля натолкнулось не просто на две вражеские дивизии, а на полнокровные и приведенные в боевую готовность две вновь прибывшие сибирские дивизии (146-ю и 298-ю стрелковые) и на 11-ю танковую бригаду»[143].

Так что, дорогой читатель, немецкая разведка далеко не всегда была образцом пунктуальности и точности, как многие привыкли считать.

608-й стрелковый полк 146-й дивизии, оборонявший непосредственно Фомино-1, потерял в этом бою до 70 процентов личного состава и был отведен в лес севернее Маслово[144].

Под Зайцевой Горой большую помощь пехоте оказали саперы 149-го отдельного саперного батальона. Рота саперов во время разминирования переднего края обороны противника 12 апреля 1942 года была атакована группой немцев при поддержке танков. Произошла короткая отчаянная схватка. Саперам удалось отбросить немцев назад. Однако и их потери оказались значительными: из роты вернулось только двенадцать человек. За мужество, проявленное в этом бою, рядовому Галееву было присвоено звание лейтенанта[145].

Извлечение из оперативной сводки № 103 Генерального штаба Красной армии на 8.00 13.04.1942:

«50-я армия производила частичную перегруппировку сил.

Противник силою до двух пп с 9 танками перешел в наступление и к 13.30 12.4 овладел районом Фомино-1»[146].

О накале и цене боев в те дни красноречиво свидетельствует следующее немецкое донесение:

Суточное оперативное донесение 12.04.1942:

«Штаб 4-й армии докладывает:

40-й тк:

10-я пд (мот.): Наша атака восточнее дороги Зимницы– Фомино была остановлена усилившимся противником. На участке к востоку от вышеназванной дороги до восточной окраины нп Фомино оборудуется фронт обороны. Огонь артиллерии по вражеским батареям и подходящему пополнению корректировался с воздуха. Взято в плен 650 человек, захвачено 40 пулеметов. Наши танки уничтожили 3 танка Т-34. Только на участке непосредственно южнее Фомино убито до 1000 солдат противника»[147].

На следующий день, 13 апреля, бойцы 146-й стрелковой дивизии предприняли новую атаку и, совместно с воинами 11-й и 108-й танковых бригад, овладели Фомино-1, восстановили положение и продолжили наступление на Фомино-2 и юго-западные склоны Зайцевой Горы. Особенно тяжко пришлось воинам 698-го стрелкового полка 146-й дивизии, которые закрепились на юго-западных склонах высоты. Позади них, между Зайцевой Горой и рощей, далеко на восток простиралась безжизненная голая равнина, залитая талой водой. Немецкая пехота при поддержке танков контратаковала 512-й стрелковый полк, захвативший Фомино-1, но атака была отбита. Кстати, именно в это время, по данным разведки 50-й армии, в районе Фомино 19-я немецкая танковая дивизия готовила крупное наступление с задачей выйти на Мосур и разгромить тылы и коммуникации наших 10-й и 50-й армий[148]. Так что положение было критическое.

Из журнала боевых действий частей 146-й сд:

«Апрель 1942 г.

512-й сп с 1 батальоном 698-го сп и 108-й тбр атаковал Фомино-1 и, овладев им, восстановил положение. Продолжая теснить противника, 512-й сп к исходу дня 13.4.42 г. атаковал Фомино-2, но успеха не имел. 698-й сп сосредоточился в роще 1 км восточнее Фомино-2 и к 24.00 вышел на исходное положение для наступления на Фомино-2»[149].

Поддержка танкистов оказалась очень кстати. Хотя сами танкисты были не в восторге от действий артиллеристов стрелковых дивизий, так как те не смогли расстроить противотанковую и огневую систему немцев в районе Фомино-1. Наши танки были встречены огнем противотанковых вражеских орудий и пятью танками врага. Танкисты уничтожили две противотанковые пушки и три танка, чем помогли пехоте с малыми потерями овладеть Фомино-1. Немцы, бросив вооружение, отошли к высоте 269,8 и деревне Фомино-2. К 16.00 11-й танковый батальон овладел восточными скатами высоты 269,8, а 236-й танковый батальон, обходя высоту с запада, вышел на северо-западные скаты, где был встречен из леса севернее высоты шестнадцатью танками противника. В результате столкновения танкисты 11-й танковой бригады заявили об уничтожении пяти немецких танков. Не имея пехотной поддержки со стороны 298-й стрелковой дивизии, танки отошли на исходную позицию.

С 19.00 13 апреля танкисты 11-й танковой бригады продолжали выполнять задачу по овладению деревней Тычек совместно с одним стрелковым батальоном 298-й дивизии. Взяв деревню, танкисты удерживали ее в течение двух часов, а затем, так и не дождавшись пехоты и израсходовав весь боезапас, были вынуждены в 24.00 вернуться на исходную к своей пехоте. Возвратившись к пехоте и посадив на танки часть бойцов 298-й дивизии, танкисты десантом выбросили их на деревню Тычек. В деревне пехота отказалась сходить с танков, и 236-й танковый батальон, расстреляв остатки боезапаса, вернулся на исходную. Старший лейтенант Д.А. Карабан, командир роты из 236-го танкового батальона, подбил в этих боях два вражеских танка и одну тяжелую пушку; механик-водитель Т-34– старший сержант А.С. Рогов протаранил два танка (один из них сгорел), пушку, раздавил два пулемета и уничтожил до взвода пехоты противника. В результате боев на рубеже лес юго-восточнее Фомино-1—Фомино-1—деревня Тычек немцы потеряли пять танков, пять противотанковых орудий, две легкие пушки, два тяжелых орудия и два дота. Потери 11-й танковой бригады за этот день составили 12 танков: шесть КВ и шесть Т-34 (три Т-34 сгорело на поле боя)[150].

Немного о 298-й стрелковой дивизии, чтобы читателю стало понятно, откуда взялось это воинское соединение и что собой представляло. Дивизия была сформирована в январе 1942 года в составе: 882-го, 885-го стрелковых полков, 280-го артиллерийского полка; 15-го отдельного минометного дивизиона, 356-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, 571-го отдельного саперного батальона, 724-го отдельного батальона связи, 375-й отдельной разведывательной роты, 124-й отдельной зенитной батареи, 357-й отдельной химической роты, 446-й отдельной автотранспортной роты, 1693-й полевой почтовой станции, 290-го медико-санитарного батальона, 892-го дивизионного ветеринарного лазарета, 443-й полевой хлебопекарни, 1063-й полевой кассы Госбанка. Командиром дивизии был Н.А. Васильев, полковник, с августа 1942 года генерал-майор.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.