Глава 12 Штурм северных фортов Кёнигсберга

Глава 12

Штурм северных фортов Кёнигсберга

43-я армия действовала против фортов № V, Va, VI и VIIIa. Командующий армией генерал-лейтенант А. П. Белобородов писал: «В каждой дивизии первого эшелона были созданы два штурмовых отряда (усиленные стрелковые батальоны) и четыре штурмовые группы (усиленные стрелковые роты). Что представлял собой штурмовой отряд? Он состоял из трех стрелковых рот (180 человек), пулеметной и минометной рот (еще 70 человек), а всего в нем насчитывалось 250 бойцов и офицеров. Из огневых средств помимо пулеметов отряд имел 21 орудие различных калибров (от 76 до 152 мм), около 60 минометов (калибры – от 82 до 160 мм), 9 танков и самоходно-артиллерийских установок. В общей сложности это 90 артиллерийско-минометных стволов, или по одному стволу на каждых двух стрелков. Внушительные цифры!

Насытить артиллерией боевые порядки пехоты и одновременно обеспечить ее продвижение огнем тяжелых батарей из глубины мы смогли за счет приданных нам артиллерийских средств. Армию усилили 5-м артиллерийским корпусом генерала Л. Н. Алексеева (две артиллерийские и одна гвардейская минометная дивизии) и рядом других частей и соединений. В результате на каждый километр участка прорыва армия имела по 230 стволов, причем более половины из них – тяжелые».[149]

Форт № V «Кениг Фридрих Великий», который Белобородов и ряд других авторов ошибочно называли по имени расположенного рядом населенного пункта Шарлоттенбург, был построен в 1887–1891 гг. с применением нового тогда материала – бетона. Тогда же применили впервые и так называемую противооткольную одежду из волнистой стали.

Наряду с бетоном в форте № V нашли применение и броневые конструкции при оборудовании наблюдательных сооружений.

Форты № Va «Лендорф» и № VI «Королева Луиза», который ряд авторов ошибочно называли по ближайшему населенному пункту Иудиттен, устроены подобно форту № V. Их форма – пятиугольник площадью 7–10 гектаров. На три этажа сооружение уходило в землю. Стены и верхние перекрытия из кирпичной кладки 2–2,5-метровой толщины, усиленной еще метровым слоем бетона. А сверху форт накрывала земляная «подушка» толщиной 4–5 метров, густо поросшая деревьями и кустарником. Форт окружен высоким валом, бетонированные откосы которого спускались в заполненный водой ров шириной от 15 до 30 м.

В напольных стенках имелось множество амбразур для ведения ружейно-пулеметного огня и несколько орудийных капониров. Гарнизон форта – от 300 до 500 человек, артиллерийское вооружение – до 20 орудий и минометов, большая часть которых установлена во внутреннем дворе, на специально оборудованных площадках. Двор этот, открытый сверху, представлял собой настоящий лабиринт каменно-бетонных проулков, теснин и тупиков. И в каждой стене имелись бойницы, что позволяло гарнизону вести упорный бой даже после прорыва наступающей стороны на территорию форта.

В последние годы немцы усилили крепостную оборону постройкой пулеметных дотов между фортами, а кроме того, соединили их громадным противотанковым рвом, который пересекал весь 5-километровый участок прорыва 43-й армии и тянулся за его пределы, опоясывая Кёнигсберг.

Белобородов писал: «Вместе с генералом Щегловым мы побывали на артиллерийских наблюдательных пунктах, убедились, что разрушить все форты сразу будет трудно. И дело тут не только в мощном боевом покрытии этих сооружений.

С наблюдательного пункта подполковника Мальцева форт № 5 – приземистый холм, поросший лесом, – просматривался хорошо, он находился вблизи переднего края, в 600–700 метрах от нас. Значит, и корректировка огня по форту облегчена.

Мы перешли на наблюдательный пункт капитана Чубукова. Отсюда форт № 5-а, расположенный в глубине обороны противника, был виден уже хуже, а дальний форт № 6 вообще терялся в дымке, за садами и парками западного пригорода.

– Сначала разрушим форты номер пять и пять «а», – сказал Щеглов. – За форт номер шесть примемся, когда прорвем фронт и подойдем к Иудиттену. Иначе – пустая трата снарядов.

Но кроме этих фортов были в нашей полосе и другие – в самом городе, близ центральной его части. Старинной постройки, меньшие по объему, они прикрывали с севера военный центр Кёнигсберга – Августовские казармы, управление военного округа и комендатуру крепости. Пока что эти укрепления находились слишком далеко от наших наблюдательных пунктов, и визуальная корректировка стрельбы по ним также исключалась.

Штурм крепости был назначен на 5 апреля, а с 1 апреля начиналась четырехдневная артподготовка. Главную роль в ней играли орудия большой и особой мощности. За этот срок им предстояло разрушить форты, доты и прочие долговременные сооружения.

Однако длительный обложной дождь, хлынувший под утро 1 апреля, вынудил командование перенести начало артподготовки на целые сутки. Соответственно перенесен был и день пехотной атаки – на 6 апреля.

Весь день 2 апреля гаубицы, пушки-гаубицы и тяжелые минометы вели огневую разведку целей. Прежде чем начать разрушение фортов, дотов, железобетонных убежищ, надо было снять с них многометровое прикрытие, а в ряде случаев, когда разведданные вызывали сомнение, убедиться, что под этими холмами и рощами действительно скрыты долговременные оборонительные сооружения.

Артиллерийский огонь постепенно снимал с целей земляную «подушку». Разрывы с характерным серым дымом подтверждали, что снаряды рвались на бетонном покрытии, красный дым обозначал разрыв на кирпичной кладке.

Когда вскрытие целей было закончено (не подтвердилась только одна, оказавшаяся земляным бугром), вступили в дело орудия большой и особой мощности. Выявленные огневой разведкой доты, железобетонные убежища и дзоты вскоре же, после 2–6 прямых попаданий, были разрушены».[150]

По фортам № V, Va и VI работали дивизионы особой мощности подполковника С. С. Мальцева (6 280-мм мортир Бр-5) и № 75 капитана П. С. Чубакова (4 211-мм трофейные пушки K.38, которые Белобородов почему-то считал мортирами). Форт № V получил 73 попадания 280-мм снарядов, но из них сквозными оказались только два. По другой версии, за три дня – 3, 4 и 5 апреля – по форту № V 254-й дивизион выпустил 360 280-мм снарядов, из которых попали 86.

По версии Белобородова, форт № V получил 90 прямых попаданий 211-мм и 280-мм снарядами.

В самом начале штурма германская артиллерия накрыла советский главный командный пункт. Генерал армии Баграмян получил легкие ранения, а генерал-лейтенант Белобородов – контузию. Через несколько минут с передовой возвратился маршал Василевский. Вместо соболезнования он отчитал генералов: на дворе открыто стояли джипы. Они-то и демаскировали командный пункт.

На форт № V наступала 235-я стрелковая дивизия. В состав дивизии входили 732, 801-й и 806-й стрелковые и 682-й артиллерийский полки. В результате потерь, понесенных в предыдущих боях, личный состав в стрелковых полках был сведен в два батальона. При этом в каждом полку один батальон имел три стрелковые роты, а другой две. Состав стрелковых рот не превышал 50–60 человек. Всего к началу наступления в дивизии было 3670 человек.

Для обеспечения успешного прорыва обороны противника 235-я дивизия была усилена восемью дивизионами артиллерии, двумя батареями 1491-го самоходно-артиллерийского полка (9 САУ-76), одной батареей 345-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка (САУ-122), ротой танков 153-й танковой бригады (6 танков Т-34), 16-м штурмовым инженерно-саперным батальоном и 13-м отдельным моторизованным противотанковым огнеметным батальоном (45 фугасных огнеметов). Кроме того, из состава корпусной артиллерийской группы на поддержку дивизии было выделено 65 орудий, две установки реактивной артиллерии М-8, одна установка М-13, 10 установок М-31–12 и 100 рам М-31.

Борьба с танками противника возлагалась на всю артиллерию дивизии. Наличие в боевых порядках пехоты достаточного количества орудий сопровождения надежно обеспечивало противотанковую оборону частей дивизии.

В артиллерийско-противотанковом резерве командира дивизии находилась батарея 217-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона.

Кроме того, задача борьбы с танками была поставлена 13-му отдельному моторизованному противотанковому огнеметному батальону, который должен продвигаться за левым флангом дивизии и своевременно закреплять рубежи, занятые пехотой.

По приказанию командира 54-го стрелкового корпуса в 19 часов 5 апреля в полосе наступления дивизии была проведена разведка боем с задачей выявления системы огня противника на переднем крае и уточнения его группировки путем захвата контрольных пленных.

В установленное время артиллерия и минометы открыли огонь по противнику. Под прикрытием огня 2-я стрелковая рота 801-го стрелкового полка со взводом разведывательной роты дивизии, используя изготовленные лестницы и подручный материал, преодолела противотанковый ров и продолжала движение к первой траншее противника. Противник, обнаружив направление действия роты, открыл сильный огонь и прижал ее к земле.

Разведвзвод дивизии поднял бойцов в атаку, и солдаты 2-й стрелковой роты ворвались в первую траншею немцев. В этом бою было уничтожено 20 немецких солдат и офицеров, один солдат взят в плен.

Пленный, принадлежавший 1-й роте 1095-го пехотного полка, показал, что немцы в ночь на 5 апреля произвели перегруппировку: подразделения 75-го охранного полка, ранее оборонявшиеся на переднем крае, были выведены в резерв, а их место занял 1-й батальон 1095-го пехотного полка 548-й пехотной дивизии.

По приказанию командира дивизии для обеспечения правого фланга 2-й стрелковой роты от удара противника со стороны форта № V на перекресток шоссе и противотанкового рва к 21 часу 5 апреля была выдвинута 3-я стрелковая рота 801-го полка, находившаяся во втором эшелоне батальона. Орудия 801-го полка, выделенные для стрельбы прямой наводкой, также были выдвинуты в район 2-й и 3-й стрелковых рот.

Саперы дивизии в ночь на 6 апреля построили через противотанковый ров мост грузоподъемностью 60 т и произвели на участке, занятом ротой, разминирование бывшего переднего края обороны противника.

В 10 часов 6 апреля по всему фронту армии началась мощная артиллерийская подготовка, которая длилась два часа. Артиллерийская подготовка планировалась продолжительностью три часа, но, учитывая то обстоятельство, что основные долговременные сооружения были разрушены до начала наступления, продолжительность артиллерийской подготовки была сокращена на один час. В полосе 235-й стрелковой дивизии артиллерийская подготовка, как и планировалось, началась продолжением разрушения форта № V артиллерией особой мощности с закрытых огневых позиций и мощным огневым налетом всей артиллерии по ближайшей тактической глубине. Следует отметить, что артиллерия противника в это время ответного огня не вела. Ввиду неблагоприятных метеорологических условий действия нашей авиации ограничились лишь отдельными вылетами разведчиков.

По докладам командиров частей, к 12 часам огневые точки и оборонительные сооружения в пределах наблюдения были разрушены или подавлены, управление у противника, по их заключению, было нарушено, форт № V прекратил ведение огня.

Ровно в 12 часов штурмовые отряды 806-го и 801-го стрелковых полков с танками и самоходно-артиллерийскими установками перешли в атаку; артиллерия и минометы поддерживали атаку двойным огневым валом.

В первые 30 минут штурмовой отряд 806-го стрелкового полка, обойдя форт № 5 с запада, блокировал его и завязал бой за населенный пункт Шарлоттенбург.

Немцы вели сильный пулеметный и минометный огонь из двух каменных домов господского двора, приспособленных к обороне. Командир штурмового отряда выделил для уничтожения противника, засевшего в домах, группу в составе семи автоматчиков, трех саперов и двух огнеметчиков.

Выделенные бойцы под прикрытием огня автоматчиков, танков и самоходно-артиллерийских установок штурмового отряда, обстреливавших окна и амбразуры в стенах зданий, короткими перебежками и переползанием начали приближаться к противнику. Подойдя к объектам атаки, группа разделилась на две части и начала обтекать дома справа и слева. Зайдя в тыл противнику, огнеметчики произвели огнеметание по окнам подвальных помещений и первого этажа, одновременно забросав ручными гранатами засевших там немцев. В результате в домах возникли пожары. Немцы в панике начали выбегать из горящих домов, но здесь попадали под автоматный огонь остальных бойцов штурмовой группы.

В это время 2-й взвод 2-й стрелковой роты под командованием лейтенанта Джабаева из состава штурмового отряда 806-го стрелкового полка ворвался на территорию форта. Гарнизон форта, укрывшись в его сооружениях, оказывал сопротивление огнем из капониров. Оставив часть сил для блокирования форта, штурмовой отряд продолжал наступление, с ходу захватил вторую траншею и, уничтожая противника огнем всех видов, вышел на северо-западный берег оврага перед третьей траншеей противника.

Штурмовой отряд 801-го стрелкового полка стремительной атакой овладел перекрестком шоссейных дорог западнее отметки 28,7, ворвался во вторую траншею на северо-западной окраине пригорода и на плечах противника вышел к третьей траншее.

Штурмовые отряды 806-го и 801-го стрелковых полков встретили огневое сопротивление противника из третьей траншеи, проходившей по южному берегу оврага, что в километре юго-восточнее Шарлоттенбурге, и улицам пригорода.

Штурмовой отряд 806-го стрелкового полка, под прикрытием огня орудий сопровождения, танков и самоходно-артиллерийских установок, быстро преодолел овраг и, ворвавшись в третью траншею, начал бой в пригороде. В это время саперы сделали переходы через овраг для танков и артиллерии, и последние присоединились к подразделениям штурмового отряда. Штурмовой отряд 801-го стрелкового полка, подавив противника огнем, также ворвался в третью траншею противника.

Таким образом, третья траншея оказалась прорванной по всей полосе дивизии, и штурмовые отряды начали уничтожать противника в пригороде, выбивая немцев из занятых ими домов.

Командир дивизии, учитывая, что противник может оказать в пригороде сильное сопротивление и тем самым задержать наступление дивизии, около 15 часов отдал приказание командирам 806-го и 801-го стрелковых полков ввести в бой вторые эшелоны полков. Однако продвижение батальонов первого эшелона 806-го и 801-го стрелковых полков (штурмовых отрядов) происходило безостановочно, и вторые эшелоны вышли на их уровень только на рубеже кварталов, имевших условное наименование 511, 503.

Введя в бой свои вторые эшелоны, 806-й и 801-й полки полностью очистили пригород от противника и к 15 ч 30 мин вышли на рубеж оврага с ручьем, то есть подошли к четвертой траншее противника. С противоположного берега оврага, превращенного в противотанковый ров, противник вел сильный ружейно-пулеметный огонь. По юго-восточному берегу оврага была отрыта сплошная траншея с огневыми точками, укрытыми за толстыми стенами подвалов каменных строений. Вдоль оврага по южному берегу проходила каменная стена, препятствовавшая маневру наших танков и самоходно-артиллерийских установок. Мосты через овраг и ручей были взорваны; дороги, улицы, а также отдельные строения минированы.

К этому времени танки и артиллерия сопровождения, входившие в состав штурмовых отрядов, несколько отстали, встретив на пути своего движения в пригороде большое количество заграждений и препятствий (минированные участки, рвы, проволочные заграждения, баррикады).

Оценив сложившуюся обстановку, командир дивизии принял решение временно приостановить наступление, привести части в порядок, подтянуть отставшие от батальонов артиллерию сопровождения, танки и самоходно-артиллерийские установки, организовать разведку противника, а также восстановить нарушенное взаимодействие между частями и подразделениями, ввести в бой второй эшелон дивизии – 732-й полк – с задачей наступать вдоль шоссе между 806-м и 801-м полками, а 1-й батальон этого полка использовать для уничтожения врага в блокированном форте № V.[151]

О штурме форта № Va «Линдорф» хорошо рассказал участник боев К. Н. Тыщенко: «4-го апреля выдвигаемся на исходные позиции… Справа пруд Филипс, слева канава, выдвигаемся на предполагаемое место для позиции. Где-то впереди в 300–400 метрах, на бугре перед нами затаился форт „Линдорф“, один из самых мощных 22 фортов, опоясывающих бетонным кольцом крепость Кёнигсберг.

Ночь темная, темнее некуда. Немцы ведут себя тихо, не обозначают ракетами свой передний край, как они это делают обычно. Батарея идет за пехотой, связной стрелковой роты, которую мы должны поддерживать, показывает нам путь. Спускаемся в лощину, прибыли на место. В 10–15 метрах наши пехотинцы роют себе окопчики. Мы с И. Шевкуновым выбираем позиции для каждого орудия, их у нас здесь три (Речь идет о 76-мм пушках ЗИС-3. – А. Ш.).

Мы с Шевкуновым забираемся в свой ровик – наблюдательный пункт и несколько минут дремлем, пока совсем не развиднелось. У него в руках бинокль, а у меня орудийная панорама. Не терпится, хочется увидеть цель нашего наступления – форт «Линдорф».

Какое же нас охватило разочарование, когда в перископе мы увидели не крепостные стены и башни, а длинный, метров 300 по фронту, бугор, поросший густым лесом, дубами да вязами! Умеют же немцы маскировать свои военные сооружения! Ведь за этим лесом, в «бугре», скрыт в казематах гарнизон не меньше чем в 300 солдат и офицеров, оснащенный современным тяжелым стрелковым и артиллерийским вооружением. Наша задача вскрыть огневые точки противника, нанести их на карточку огня, и как только они себя проявят, – прямой наводкой подавить их…

Последняя ночь перед наступлением. Все на батарее подчинено подготовке к штурму. Прочищены стволы пушек, проверены панорамы, затворы, поворотные и подъемные механизмы орудий. Шевкунов отдает команду выставить часовых и всем отдыхать.

Близится 12 часов дня, начало общей атаки. Видим, слева выдвигаются на исходные рубежи наши танки. Даем команду, направление стрельбы левее 0–15, и вовремя! В бинокль, да и невооруженным глазом видим, как гитлеровские артиллеристы бросаются выкатывать из капониров свои орудия, готовясь нанести нашим танкам смертельный удар. Несколько пушек немцы уже выкатили. Кто кого? Чьи нервы крепче, кто быстро, точно и четко сработает у орудия – тот и победит. Даем команду, левее 0–15 прицел 10, бить по стволам деревьев, 20 снарядов на орудие, беглый огонь!

Вижу в бинокль, как 60 снарядов, выпущенные в первые две минуты боя, сделали свое дело: не только загнали гитлеровцев в укрытия и блиндажи, но и подавили волю солдат к сопротивлению.

Мне хорошо видно в бинокль, как вражеские офицеры силой вышвыривают своих солдат из укрытий и блиндажей и они, кто ползком, кто пригибаясь, бегут к брошенным орудиям.

Но не тут-то было, даю команду наводчикам увеличить прицел на одно деление и вести огонь по кроне деревьев, которые нависли над немецкими пушками, скрывая их от удара наших ИЛов.

На батареи фашистов за одну минуту обрушивается более 90 разрывов наших снарядов.

Стволы всех 105-миллиметровых орудий укатились с люлек назад, так как накатные и откатные цилиндры пробиты осколками, из них фонтаном бьет веретенное масло. В снарядных ровиках вспыхнул пожар, горит и рвется боезапас артиллерийских снарядов – вот так работает и побеждает в бою наша трехдюймовочка конструкции Грабина, способная произвести, при двух заряжающих, 31 выстрел в минуту…

Артиллерийская дуэль выиграна.

А сзади и слева наших позиций лязг гусениц и дизельных перегазовок. Это танковая бригада выдвигается на исходные позиции для атаки. До форта «Линдорф» 300–400 метров, и у танкистов ни единой потери в боевых машинах. Командиры танков, наполовину высунувшись из открытых люков, благодарят наших героических наводчиков, да и всех батарейцев, за отличную стрельбу и воинское братство. Вот и наша пехота поднялась и пошла в атаку. Мы поддерживаем ее огнем, прямой наводкой бьем по амбразурам бетонных колпаков, уничтожаем ожившие огневые точки в передних траншеях.

Артподготовка смела и уничтожила с поверхности форта все огневые средства немцев. И словно по заказу ветер разогнал плотную низкую облачность, и появилась над головами наша авиация. Штурмовики на бреющем полете косят цепи контратакующих немцев. Уцелевшие от силы человек 20 идут с поднятыми вверх руками. Нашему штурмовому отряду ничего не остается, как взять их в плен.

Наши штурмовые роты ворвались в переднюю траншею, перескочили ее, а за ней стали преодолевать глубокий противотанковый ров, опоясывающий форт «Линдорф». Саперы делали свою смертельно опасную работу, под огнем разминируя проходы и подступы к форту, а штурмовая рота в противотанковом рву готовилась к новому броску…

Приказываю: ездовым отцепить передки, лошадей положить на землю под бугор, они нам нужны живыми. Срочно начинаем наводить переправу через ручей. А какие подручные средства? Луг, по которому мы двигались, разделен на участки дубовыми кольями и проволокой, это о нас «позаботились» местные бюргеры. Все бросились вытаскивать колья. Откуда-то с фланга по нам бьют из пулемета фрицы, дважды пуля ударила в кол, который я вытаскивал, повыше моей головы. Это уже работает снайпер. Мгновенно падаю на спину и ногами раскачиваю кол, а затем ремнем валю его на землю и волоком тащу, уползая из-под огня. Смотрю, каждый притащил по 2–3 кола. Бросаем длинные колья через ручей, а колья покороче настилаем поперек, рубим кустарник, сверху забрасываем дерном, и переправа готова. Проскакиваем ручей и на галопе – на вершину холма, здесь быстро разворачиваемся. В 50 метрах перед нами форт, где проходила вторая немецкая траншея. Снаряды нашей тяжелой артиллерии сравняли ее с поверхностью земли.

Огонь по амбразурам! Мы заставляем замолчать некоторые их огневые точки, но оборона немцев еще жива. Взять форт с ходу не удалось. Командиры штурмовых рот Орлов и Кузнецов обходят форт слева. Нас просят прощупать огнем слабые места немецкого укрепления. Встав напротив подвесного моста, тремя орудиями наносим удар по воротам и тыловым входам форта.

Мы видим, как под прикрытием артогня штурмовой отряд переправляет через наполненный водой крепостной ров своих огнеметчиков, как они поливают через амбразуры засевших там фрицев горящей нефтью. Слева и справа подходят свежие стрелковые роты 262-го гвардейского стрелкового полка, а штурмовые роты 261-го и 264-го полков обошли форт и ведут бой уже за местечко Вольгартен. К 18 часам форт № 5-а «Линдорф» полностью окружен и блокирован.

Сидим, топчемся у бетонных стен форта. Артподготовка снесла с него лес, начисто обнажив огромный серый пятиугольник в 350 метров по фронту и 150 метров в ширину. Загнанные в глубь этого бетонного гроба солдаты и офицеры противника ждут своей участи. Они не прекращают сопротивления и не сдаются в плен, выполняя приказ Гитлера бороться до последнего солдата, иначе смертная казнь.

Но вот командир стрелкового полка гвардии майор Артыщук направляет в форт двух пленных немцев с предложением осажденным сдаваться. Мы видим, как немцы подошли с белым флагом к порталу подъемного моста, что-то прокричали по-немецки. Через несколько минут подъемный мост опустился, немцы с ультиматумом простучали коваными сапогами по металлическому настилу подъемного моста и скрылись в проходе казематов форта. Наступила тишина ожидания.

Но вот через рупор передано на немецком языке требование командира дивизии Кирилла Тымчика: «Если гарнизон не капитулирует, то вход в подземелье форта будет взорван».

Угроза подействовала. Немцы выбросили белый флаг, и в 2 часа ночи 197 солдат и офицеров гарнизона форта сдались в плен».[152]

Но вернемся к воспоминаниям Белобородова: «День 8 апреля стал переломным в ходе всего штурма…

Стремительно наступали штурмовые группы и отряды 54-го стрелкового корпуса. Батальон майора Н. И. Мамонтова (366-й полк 126-й стрелковой дивизии) продвигался по Хагенштрассе. Фашисты вели сильный огонь из углового дома. Подступы к дому минированы, стоит он особняком, местность открытая. Но Николай Иванович Мамонтов недаром слыл в дивизии офицером с гибким тактическим мышлением. Он отлично использовал все приданные ему подразделения – артиллеристов, саперов, химиков, самоходчиков. Выдвинул на прямую наводку легкие пушки, они ударили по верхнему этажу, тяжелые самоходные установки – по нижнему. Подразделение химзащиты поставило дымовую завесу, под ее прикрытием саперный взвод лейтенанта В. Ф. Лапшина обезвредил минное поле. Лапшин дал сигнал, артиллерия прекратила огонь. Саперы броском вышли к дому, заложили под его стены фугасы. От взрыва дом рухнул, оставшиеся в живых гитлеровцы выскакивали на улицу, прямо в руки наших стрелков. Атаковать опорный пункт даже не понадобилось.

Вместе с тем попытки генерала Седулина развить этот успех результата не принесли. И части корпуса, и введенная в бой из-за левого фланга 24-я гвардейская дивизия продвигались очень медленно. Фашистские танки и пехота, опиравшиеся на огневую систему фортов № 6 «Иудиттен» и № 7 «Гросс Хольштайн» (на самом деле это был форт № VIIa. – А. Ш.), оказывали сильное сопротивление.

Этот последний, еще не захваченный нами участок внешнего обвода кёнигсбергских укреплений играл большую роль в планах вражеского командования. Форты, расположенные по обеим сторонам коридора Кёнигсберг – Фишхаузен, могли стать связующим звеном в дальнейших попытках кёнигсбергского гарнизона прорваться из окружения на запад, на воссоединение с земландской группировкой.

Отсюда вытекала и задача 43-й армии: в кратчайший срок овладеть фортами, лишить противника этого тактически выгодного рубежа. С утра 9 апреля штурмовые отряды 319-й и 24-й гвардейской дивизий приступили к выполнению поставленной задачи. Она была решена быстро, помог опыт, приобретенный в ходе боев за форты № 5 и 5-а.

Мы изучили сильные и слабые стороны крепостных сооружений. Прежде всего бросался в глаза контраст между исключительно прочным, практически непробиваемым боевым покрытием форта и несовершенством его огневой системы. Низко расположенные амбразуры не позволяли контролировать огнем большие участки местности. По этой причине и свою артиллерию противник был вынужден выдвигать наверх, на открытый внутренний двор форта.

С учетом слабых сторон форта и проводился его штурм. Тяжелая наша артиллерия громила навесным огнем внутренний двор форта, уничтожала артиллерийские средства противника. Затем орудия, выдвинутые на прямую наводку, били по амбразурам, подавляя пулеметные точки. Стрелки и саперы броском преодолевали ров, врывались на территорию форта. С этого момента форт, по существу, превращался из боевого сооружения в убежище для своего гарнизона. Но саперы, применяя мощные заряды взрывчатки, «выкуривали» из глубинных этажей форта прятавшихся там фашистов.

Стрельба по амбразурам прямой наводкой лучше всего удавалась экипажам самоходно-артиллерийских установок. Укрытые броней, они подводили машины к форту на 100–150 метров и били по амбразурам почти в упор.

Четкое взаимодействие артиллеристов, самоходчиков, стрелков и саперов позволило нам в течение считанных часов овладеть фортами № 6 и 7, в то время как на штурм форта № 5-а пришлось затратить около суток, а форта № 5 – и того более.

Форт № 6 «Иудиттен» (на самом деле форт «Королева Луиза». – А. Ш.) штурмовали отряды майоров Зенова и Николенко (319-я стрелковая дивизия). Сначала батарея орудий особой мощности обстреляла форт. Многопудовые снаряды мортир в каменную крошку стерли его внутренний двор вместе с огневыми позициями артиллерии. 21 орудие противника было уничтожено. Затем самоходно-артиллерийские установки лейтенанта А. А. Космодемьянского ослепили огнем пулеметные амбразуры (На самом деле А. А. Космодемьянский командовал лишь одной ИСУ-152. – А. Ш.). Отряды Зенова и Николенко ворвались на территорию форта, и остатки его гарнизона – более 300 солдат и офицеров 548-й пехотной дивизии – капитулировали.

В том же ключе проходил и штурм форта № 7 «Гросс Хольштайн» (форт № VIIa. – А. Ш.). Самоходные установки лейтенанта И. А. Латрушева, умело маневрируя, вели меткий огонь с близкой дистанции и заставили замолчать все пулеметные точки. Стрелки 84-го гвардейского полка майора Тимошенко почти без потерь овладели фортом, захватив более 250 пленных».[153]

50-я армия наступала на форт № IV «Гнейзнау» и форт № III «Кениг Фридрих III», которые ряд авторов именуют по названию близлежащих населенных пунктов «Бейдритен» и «Кведнау».

О боях за форт № III известно мало. Он капитулировал к 8 часам утра 9 апреля.

А вот за форт № IV происходили ожесточенные бои. В течение всего штурма форт № IV разрушали 280-мм мортиры Бр-5 226-го дивизиона подполковника А. В. Осипчука. После взятия форта наши артиллеристы насчитали более 100 прямых попаданий, но сквозных из них было только 9, причем в лобовой части форта не оказалось ни одного, несмотря на 32 попадания.

Штурм форта № IV проводился силами 208-й стрелковой дивизии. В полосе наступления 578-го полка оборонялось до батальона пехоты 75-го охранного полка противника при поддержке одного дивизиона артиллерии.

Оборона немцев состояла из двух линий. Первая линия обороны проходила по внешнему обводу обороны Кёнигсберга и состояла из форта № IV и двух траншей, проходивших юго-западнее и южнее города. Перед первой траншеей имелся противотанковый ров шириной до 5 м и глубиной до 3 м, наполненный водой. Подступы к противотанковому рву были прикрыты проволочными заграждениями с глубокими и плотными противопехотными и противотанковыми минными полями. Главная линия обороны проходила по северо-западной окраине Нойхуфен и состояла из 3–4 линий траншей, расположенных в глубине обороны.

578-й стрелковый полк имел задачу силами штурмового отряда прорвать оборону противника в направлении Нойхуфена с ближайшей задачей овладеть второй траншеей и в последующем Нойхуфеном. В состав штурмового отряда вошли: 2-й батальон (4-я и 5-я стрелковые роты), саперная рота, взвод ранцевых огнеметов, по одной батарее 45-мм и 76-мм полковых пушек, рота 82-мм минометов, три танка Т-34 и четыре самоходных орудия 152-мм калибра. Наступление штурмового отряда командир полка решил поддержать двумя батареями 120-мм минометов и одним гаубичным артиллерийским полком.

В 8 часов утра 3 апреля командир корпуса поставил конкретную задачу дивизии на наступление, в частности 208-й дивизии во взаимодействии с 215-й дивизией корпуса овладеть пригородом Куммерау, фортом № IV, затем кожзаводом и наступать в направлении богадельни и крематория. Для штурма форта № IV выделялась артиллерия крупного калибра.

Из воспоминаний участника штурма Кёнигсберга полковника Михалевича Александра Георгиевича (на момент штурма он командовал артиллерией 208-й стрелковой дивизии):

«Получив задачу, мы с командиром дивизии и с командирами полков весь день проводили рекогносцировку, уточняли границы между дивизиями и полками. В 12 часов командир дивизии был вызван на занятия, которые проводил маршал Василевский на специальном макете крепости Кёнигсберг. В 16 часов я был вызван с командующим артиллерией корпуса к командующему артиллерией 50-й армии. Командующий рассказал о порядке артиллерийского обеспечения штурма Кёнигсберга и что со 2-го апреля в 11, 39-й и 43-й армиях артиллеристы ведут мощный огонь по многометровым стенам фортов, по дотам и дзотам. Затем командующий артиллерией приказал мне приступить с рассвета 4 апреля к разрушению форта № 4, для чего в мое распоряжение выделяется 203-миллиметровое орудие с боекомплектом бетонобойных и фугасных снарядов для стрельбы прямой наводкой. Кроме того, выделялась батарея 122-мм гаубиц для стрельбы прямой наводкой по огневым точкам, расположенным вокруг форта.

Возвратившись на свой КП, я доложил командиру дивизии о полученной мною задаче от командующего артиллерией армии, наспех перекусил, а пред этим приказал штабу вызвать командира артполка с командиром 2-го дивизиона. До прибытия вызванных командиров с начальником штаба Климовым по схеме Кёнигсберга определили примерный район огневой позиции для 203-мм орудия. Затем с прибывшими командирами артполка Мамаевым и Ароновым и командиром 203-мм батареи капитаном Орловым выехали для выбора на местности огневой позиции для 203-мм орудия и огневой позиции для батареи 122-мм гаубиц, а также наблюдательных пунктов.

Выбрав ОП и НП, мы возвратились по своим местам, с задачей в ночь на 4-е апреля орудия вывести на ОП, замаскировать и быть готовыми с рассвета к ведению огня. Весь день 3 апреля была слышна артиллерийская канонада во всех районах на подступах к городу, и трудно было различить, где стреляют немцы, а где наши. С воздуха наша авиация наносила бомбовые удары по Кёнигсбергу.

К 7 часам утра я с начальником разведки капитаном Трофименко отправился на НП. Там уже были командир артполка Мамаев, командир дивизиона Аронов и командиры батарей Орлов и Лымар. Видимость была плохая, все покрыто туманом, только кое-где были видны верхушки деревьев, покрывавших форт. Только к 9 часам туман рассеялся, и мы увидели огромнейший курган, покрытый редкими сосновыми деревьями. Командиры батарей доложили о готовности к стрельбе. Я приказал приступить к пристрелке, а потом к разрушению. Вначале произвели пристрелку орудиями 122-мм гаубиц фугасными снарядами, было несколько попаданий по форту, затем командир батареи Орлов произвел перерасчет на свой калибр и начал стрельбу. Уже третий снаряд попал по центру форта, затем методическим огнем – через минуту выстрел – продолжалась стрельба по форту. С НП было видно, как взлетают в воздух деревья, как зелень покрывается черной землей. В промежутках между паузами стрельбы 203-мм орудия вели огонь орудия 122-мм гаубиц, но эффект их стрельбы был незначительный. После стрельбы фугасными снарядами Орлов приступил к стрельбе бетонобойными. Наблюдаем сплошные попадания, а форт возвышается. Кое-где от бетонобойного снаряда взлетали куски бетона и кирпича.

За весь день стрельбы на разрушение капитан Орлов израсходовал 120 снарядов, из них 50 бетонобойных, а форт остался неразрушенным. 240 снарядов было выпущено и орудиями 122-мм батарей капитана Лымара. Во второй половине дня на НП прибыли командир дивизии полковник Цветков и командующий артиллерией корпуса полковник Елкин, которые убедились в прочности форта № 4».

Лишь 7 апреля в ходе кровопролитного штурма нашим войскам удалось овладеть фортом «Гнейзнау».

9 апреля в 9 ч 00 мин сдался форт № III. Ну а форты № Ia «Гребе», № II «Бронзарт» и № IIa «Барнехоф» в ночь с 7 на 8 апреля были оставлены гарнизонами в соответствии с приказом и отступили к городскому валу, причем эта операция прошла фактически без боя.

Роль реактивной артиллерии при разрушении фортов была относительно скромной. Зато в уличных боях реактивная артиллерия показала себя с лучшей стороны. Для действий в Кёнигсберге в гвардейских минометных бригадах были созданы штурмовые группы реактивных снарядов (РС), каждая в составе 12 человек. В каждой бригаде создавалось по 2–3 группы. Стрельба снарядами М-31 производилась непосредственно из укупорки, которая устанавливалась в окнах или проломах зданий напротив объекта, подлежащего разрушению. Каждой стрелковой дивизии придавались 1–2 штурмовые группы РС, которые, в свою очередь, использовались для непосредственного обеспечения штурмовых отрядов и групп пехоты. Боевые действия показали высокую эффективность такого использования реактивных снарядов.

Характерной особенностью в использовании артиллерии в операции являлась организация артиллерийской блокады района Кёнигсберга. Она осуществлялась группой артиллерийской блокады и группой железнодорожной артиллерии. Группа артиллерийской блокады была развернута на южном берегу залива Фришес-Хафф. В дневное время артиллерия группы вела наблюдаемый огонь, в ночное время производились короткие огневые налеты и велся методический огонь по заранее пристрелянным участкам. Большое применение нашла стрельба с самолетами-корректировщиками и аэростатами воздушного наблюдения, а также стрельба по кораблям противника ночью из орудий, выставленных на прямую наводку, с использованием прожекторов. С помощью прожекторов в ночное время было потоплено: 5 барж, 7 катеров и 2 корабля.

Группа железнодорожной артиллерии действовала в полосе 11-й гвардейской армии, располагаясь на станции Гуттенфельд и на перегоне Левенгаглен – Гуттенфельд. Она решала задачи по разрушению трех танковых и одного порохового заводов, трех фортов, кёнигсбергского порта. Всего за период с 31 марта по 9 апреля этой группой было проведено 135 стрельб и израсходовано 180-мм снарядов 136 и 130-мм снарядов 1463.

9 апреля во второй половине дня в результате непродолжительного, но ожесточенного боя были захвачены Закхаймские и Королевские ворота. По Закхайму (Моспроспект) и Кенигштрассе (ул. Фрунзе) штурмующие к вечеру приблизились к Королевскому замку. После захвата аэродрома «Девау» (район ул. Молодой гвардии) войска 50-й и 11-й армий соединились.

В 7 часов вечера 9 апреля советские войска заняли Королевский замок. Комендант крепости Отто фон Ляш вступил в переговоры о капитуляции, и в 22 ч 45 мин немецкие войска получили приказ командования о прекращении сопротивления.

Однако в отдельных частях города сопротивление немцев продолжалось и в течение 10 апреля.

По официальным советским данным, при штурме Кёнигсберга было уничтожено около 42 тысяч германских солдат и офицеров и взято в плен около 92 тысяч, в том числе более 1800 офицеров и генералов. Среди огромных трофеев насчитывалось 2023 орудия, 1652 миномета и 128 самолетов. Заняв Кёнигсберг, части фронта освободили более 15 тысяч военнопленных различных национальностей.[154]

В ознаменование победы, одержанной под Кёнигсбергом, Президиум Верховного Совета СССР учредил медаль «За взятие Кёнигсберга», которой были награждены все участники боев за столицу Восточной Пруссии. Части и соединения, участвовавшие в штурме крепости, получили наименование «Кёнигсбергские».

Замечу, что Кёнигсберг был единственным городом – не столицей, за взятие которого была учреждена медаль.

Разгром кёнигсбергской группировки создал благоприятные условия для окончательной ликвидации остатков противника и на Земландском полуострове, где оборонялись восемь пехотных и одна танковая дивизии группы «Земланд», насчитывавшей около 65 тысяч человек, а также 1200 орудий и 166 исправных танков и штурмовых орудий.

Ожесточенность боев за Кёнигсберг показывают даже официальные (то есть приуменьшенные) данные советских потерь:

6 апреля – 1840 убитых и 6830 раненых;

7 апреля – 2660 убитых и 9870 раненых;

8 апреля – 2660 убитых и 9870 раненых;

9 апреля – 2660 убитых и 9870 раненых.

Всего же 3-й Белорусский фронт с 13 по 25 апреля 1945 г. безвозвратно потерял 84 463 человека, санитарные потери составили 332 300 человек. Итого 421 763 человека, то есть среднесуточные потери составляли 4095 человек.

Я думаю, не надо утверждать, что решающую роль в штурме Кёнигсберга сыграла артиллерия Красной Армии. После взятия крепости проверяющая комиссия записала в акте: «Было обследовано 43 батареи противника, по которым велся огонь нашей артиллерии. Результаты подавления хорошие. На 18 батареях имеются прямые попадания в орудийные окопы, на 15 батареях полностью брошена материальная часть. Несмотря на недостаток снарядов у противника, на позициях оставлено их до семи тысяч. Артиллерийская группировка противника была выявлена с достаточной точностью и подавлена хорошо. Огонь артиллерии был настолько эффективен, что противник, несмотря на наличие артиллерии и боеприпасов в первый день боя, ответного артиллерийского огня вести не мог и не вел. Действовали только его отдельные орудия из глубины».

Увы, у нас постоянно находятся личности, оспаривающие подобные мнения. До 1956 г. взятие Кёнигсберга, равно как и другие успехи советского оружия в 1944–1945 гг., присваивалось гению «величайшего полководца всех времен и народов». С 1956 по 1991 г., оказывается, все решила мудрая коммунистическая партия, которая в течение всей войны не провела ни одного съезда или хотя бы пленума.

Но вот настали новые времена, и в 2005 г. в Москве был издан учебник Л. Л. Шевченко «Православная культура. Экспериментальное учебное пособие для начальных классов общеобразовательных школ, лицеев, гимназий. 3 (4) годы обучения. Книга вторая». Там на странице 176 описан штурм Кёнигсберга:

«Наши войска вели штурм неприступной немецкой крепости Кёнигсберг. Люди совсем обессилели, потери были огромны. А фашисты были еще сильны. Мы могли потерпеть поражение. Вдруг видим: приехал командующий фронтом, много офицеров и с ними священники с иконой. Многие стали шутить: „Вот, попов привезли, сейчас они нам помогут“. Но командующий быстро прекратил всякие шутки, приказал всем построиться, снять головные уборы.

Священники отслужили молебен и пошли с иконой к передовой. Мы с недоумением смотрели: куда они идут во весь рост? Их же всех перебьют! От немцев была такая стрельба – огненная стена! Но они спокойно шли в огонь. И вдруг стрельба с немецкой стороны одновременно прекратилась, как оборвалась. Тогда был дан сигнал – и наши войска начали общий штурм Кёнигсберга с суши и с моря.

Произошло невероятное: немцы тысячами сдавались в плен! Как потом в один голос рассказывали пленные, перед самым русским штурмом в небе появилась Мадонна (так они называют Богородицу), которая была видна всей немецкой армии. И у всех солдат отказало оружие – они не могли сделать ни одного выстрела. Тогда-то наши войска, преодолев заграждения, легко сломили сопротивление и взяли город, который до этого был неприступен! Во время этого явления немцы падали на колени. И очень многие поняли, в чем здесь дело и кто помогает русским!»

Вот оно как было! А я-то, глупый, пишу о каких-то гаубицах и мортирах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.