Глава 18. Международная обстановка, начало военных действий, гибель С. О. Макарова

Глава 18. Международная обстановка, начало военных действий, гибель С. О. Макарова

Первой реакцией императора Николая II на известие о начале военных действий на Дальнем Востоке было желание довести войну до решительного конца, результатом которого должна была стать полная нейтрализация Японии, «так, чтобы она не могла больше иметь ни войска, ни флота». В качестве вариантов условий будущего мира в Петербурге обсуждались и отказ от договора 1875 г. о равноправных отношениях с Японией, и аннексия острова Цусима. В манифесте об объявлении войны от 5(18) февраля 1904 г. говорилось о том, что Россия ведет борьбу не только за свою честь и достоинство, но и за «господство» на Тихом океане. После вмешательства встревоженного таким тоном Ламздорфа иностранным правительствам было сделано разъяснение, что речь идет о намерении «господствовать на своем берегу Тихого океана, как то мировой державе подобает»{1310}. Международная обстановка в начале 1904 г. в целом складывалась благоприятно для России.

О своем нейтралитете 30 января(13 февраля) 1904 г. заявил Китай. Последнее было собенно важно, так как в первые дни после начала войны активные передвижения китайских войск в Печилийской провинции и концентрация сил в районе реки Ляохе и в Монголии вызвали беспокойство русского командования. Оно опасалось, что после того, как берега Ляодуна освободятся ото льда и станет возможным японский десант, китайская армия выступит на стороне Японии{1311}. Русская дипломатия почти сразу получила заверения благожелательного нейтралитета со стороны Германии, русско-австрийские отношения на Балканах также были урегулированы. Швеция, Австро-Венгрия, Румыния, Турция, Персия — все пограничные государства остались нейтральными. Позиция Франции сводилась к инструкции, данной еее правительством представителям в Японии и России: «Помните, что Франция и Россия союзники, но помните также, что Франция и Япония не враги»{1312}.

Петербург не мог рассчитывать на вооруженную поддержку союзного Парижа, в чем, собственно он и не нуждался, так как в этом случае в силу вступил бы англо-японский договор. Изолированность конфликта, на чем настаивали Великобритания и США, благоприятно относившиеся к Японии, объективно были более выгодны стране, которая обладала большим военным потенциалом, то есть России{1313}. В ее победе мало кто сомневался. Даже в Лондоне в начале 1904 г. прогнозы колебались в границах того, каким будет поражение Японии — полным и сокрушительным или нет. Премьер-министр А. Бальфур считал, что при любом исходе Россия будет ослаблена и как союзник Франции, и как потенциальная угроза для Индии, и как страна с доминирующим влиянием в Персии, и как вероятный нарушитель европейского мира{1314}. Эти выводы стали быстро подтверждаться. Военные действия складывались для нас весьма неудачно.

На первом этапе войны японцы получили превосходство на море, что дало им возможность высадить свои войска в Корее. 3(16) января император Коджон объявил о нейтралитете своей страны в случае войны между Японией и Россией. Считаться с этим нейтралитетом никто не собирался, защищать его собстенными силами Корея не могла{1315}. Уже 6 февраля 3 транспорта с передовым отрядом десанта вышли из Сасебо к берегам полуострова под охраной 4-го боевого отряда Соединенного флота(4 крейсера и авизо) — это была эскадра контр-адмирала Сотокити Уриу{1316}. 26 января(7 февраля) она блокировала Чемульпо. Отряд Уриу был усилен до 1 броненосного и 5 крейсеров 1-го и 2-го ранга, 8 эскадренных миноносцев. Русские станционеры — крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец», а также пароход «Сунгари» — были отрезаны от связи с внешним миром. Японские транспорты под прикрытием миноносцев приступили к перевозке войск на берег.

27 января(9 февраля) 1904 г. командир «Варяга» капитан 1-го ранга В. Ф. Руднев получил от Уриу известие о начале военных действий и ультиматум, требовавший покинуть порт. В противном случае японцы угрожали атаковать русские корабли на внутреннем рейде Чемульпо. После попытки прорыва и неравного 35-минутного боя с японской эскадрой, «Варяг» и «Кореец» корабли вынуждены были вернуться в порт, крейсер был затоплен, канонерская лодка и пароход «Сунгари» — взорваны. У противника потерь не было. Экипажи судов, а также члены русской миссии в Сеуле и небольшой охранный отряд были эвакуированы на французском, британском и итальянском крейсерах в Сингапур, Шанхай, Гонконг и Сайгон, откуда они отправились в Россию. 24 тяжело-раненых матроса были оставлены в госпитале Красного Креста под наблюдением британской миссии{1317}. Чемульпо превратился в основной пункт снабжения японской армии на континенте на первом этапе военных действий{1318}.

27 января(9 февраля) под Порт-Артуром появилась эскадра Того в составе 6 эскадренных броненосцев, 5 броненосных крейсеров и 4 крейсеров обоих рангов. Адмирал надеялся использовать успех ночной атаки своих миноносцев и добить поврежденные русские корабли на внешнем рейде русской базы. На флагманском броненосце «Микаса» был поднят сигнал: «В этом сражении лежит решительная победа или поражение; пусть каждый старается изо всех своих сил»{1319}. Тем не менее в артиллерийской дуэли с русским флотом и береговыми батареями Того не удалось достичь успеха, опасаясь атаки русских миноносцев, он вынужден был отступить{1320}. Бой продолжался около 40 минут и был не очень удачным и для русской стороны. Японцы добились 14 попаданий в русские броненосцы, но не нанесли им существенного вреда, в том числе и ни одной подоводной пробоины. Зато броненосцы «Севастополь» и «Полтава» столкнулись, последний при этом получил подводную пробоину. Самое главное — противнику не удалось добить поврежденные корабли и окончательно вывести из строя порт-артурскую эскадру как противника, с которым необходимо считаться{1321}.

Без особых для японцев успехов развивались и их действия против Владивостокского отряда крейсеров. Сама крепость к началу войны находилась в далеко не самом лучшем виде, а береговая ее оборона не обеспечивала прикрытие всех подходов к крепости с моря{1322}. Начало войны застало здесь 3 крейсера 1-го ранга — «Россия», «Рюрик», «Громобой», легкий крейсер «Богатырь», транспорт «Лена», который был переоборудован во вспомогательный крейсер, и 10 миноносцев{1323}. Во Владивостоке уже начались холода и корабли с конца 1903 г. готовились к зимовке: они утеплялись, все открытые переходы закрывались деревом, батарейные палубы перекрывались деревянными щитами и т. п{1324}. С первыми же днями 1904 г. все изменилось. Со 2(15) января крейсера начали принимать на борт уголь и боеприпасы, на берег свозилось все ненужное и легковоспламеняемое. В ночь на 27 января(9 февраля) эскадра была готова к действиям, корабли перекрашены из мирного белого в черный цвет военного времени{1325}.

Предвоенные планы действий русского флота на море были весьма разнообразны, но они сходились в необходимости удержания господства на море и недопущения свободного судоходства противника к берегам Кореи{1326}. Сразу же после нападения на Порт-Артур адмирал Алексеев приказал отряду немедленно выйти в море и присоединиться к эскадре{1327}. Выполнить этот приказ полностью не удалось. Уже 28 января(10 февраля) крейсера под командованием контр-адмирала К. П. Иессена вышли в Японское море и потопили 2 японских коммерческих парохода. 1(14) февраля, избежав встречи с судами противника, они благополучно вернулись во Владивосток{1328}. Японская эскадра показалась у острова Русский 12 февраля, но она не рискнула войти в артиллерийскую дуель. Через десять дней 5 броненосных и 2 легких крейсера Камимуры вновь появились у острова, но на этот раз уже обстреляли укрепления, но без особых результатов{1329}. Действуя в Японском море, нельзя было поставить под угрозу и основные внешнеторговые коммуникации Японии. На 1902 г. на 3 порта — Иокагама, Кобе и Осака — приходился товарооборот в 474 млн. иен или 90 % внешней торговли империи микадо проходившие по внешней стороне островов, на Тихом океане{1330}. Наиболее посещаемыми были Иокогама, в которую в среднем ежедневно приходило 14,5 пароходов, Кобе — 14 пароходов и Осака — 1,5 парохода, что составляло 43 %, 41 % и 5 % от средне-еженедневного количества судов, приходивших в японские порты{1331}.

Не смотря на частный успех русских крейсеров, сорвать военные перевозки противника не удалось. Это немедленно сказалось на положении дел в Корее. 5(18) февраля японский батальон был высажен в порту Цинампо, превращенный в опорный пункт и место высадки 2 пехотных дивизий, перевозка которых шла до 16(29) марта{1332}. К 27 февраля японцы завершили перевозку третьей дивизии 1-й армии, 12-й дивизии в Чемульпо, был занят Сеул{1333}. Фактически к началу войны японское военное присутствие на полуострове было уже значительным. С целью глубокой разведки было принято решение направить на полуостров конный отряд под командованием генерала Мищенко. Его основой стала Забайкальская казачья бригада — 1-й Читинский и 1-й Аргунский казачьи полки и 1-я Забайкальская казачья батарея — 12 сотен и 6 орудий. Отряд был усилен и конно-охотничьей командой 15-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Линевич поставил перед Мищенко задачу — разгромить кавалерию противника, не допуская при этом, «чтобы наша немногочисленная конница была расстроена в первый же период кампании». Мищенко действовал осторожно, избегая столкновений и растянув свои немногочисленные части в разъездах{1334}.

Между тем русский флот продолжал нести потери — 29 января(11 февраля) 1904 г. в Талиенванский залив был отправлен минный транспорт «Енисей». Так как Дальний не был укреплен, подходы к порту против возможного десанта решили прикрыть минной постановкой. Чрезвычайно тяжелая обстановка вынудила торопиться, не смотря на пургу и сильное волнение на море. 28 января(10 февраля) транспорт поставил 320 мин. К вечеру Талиенванский залив был прикрыт минными позициями. На «Енисее» оставалось еще 82 мины, которые его командир решил установить на следующий день. В ходе постановки корабль наскочил на сорванную с позиции сильным ветром собственную мину. Взрыв привел к детонации боеприпасов. Транспорт затонул за 15 минут. Отправленный для спасения команды крейсер «Боярин» с 4 миноносцами не имел карты минных заграждений и подорвался на одной из мин. Команда оставила корабль, который при крене в 15 градусов погрузился в воду до иллюминаторов. Тем не менее он остался на плаву и затонул только на третий день после шторма. Таким образом, недостаточная подготовленность экипажей и командиров привела к потере еще двух ценных судов{1335}. 15(28) февраля под давлением японцев было принято решение разоружить стоявший в Шанхае стационер — канонерскую лодку «Манджур». Переговоры с киатайцами длились до начала марта, после чего лодка была разоружена и покинула Шанхай только после заключения мира{1336}.

5(18) февраля командующим Тихоокеанской эскадрой с правами командующего флотом и командира портов Тихого океана был назначен вице-адмирал С. О. Макаров{1337}. Получив известие об этом, Наместник покинул Порт-Артур. Перед отъездом в Мукден он передал командование флотом вплоть до приезда Макарова на вице-адмирала О. В. Старка, которому оставил инструкцию беречь корабли флота и особенно броненосцы{1338}. Японское командование не было уверено в прочности своего контроля над морем. Для того, чтобы закрепить успехи первых дней, Того решил сформировать отряд из 5 транспортов, груженых каменным балластом, которые должны были быть затоплены на выходе из гавани Порт-Артура. В случае успеха японцев русская эскадра была бы закупорена на внутреннем рейде. Учитывая узость и мелководность фарватера, это могло привести к длительному вынужденному бездействию русского флота. Команды пароходов формировались из добровольцев. 10(23) и 11(24) февраля попытки транспортов прорваться к фарвартеру были отбиты{1339}.

24 февраля(8 марта) 1904 г. Макаров прибыл в Порт-Артур и заменил безынициативного Старка. Ожидая формальной передачи командования, он сразу же отправился на корабли и поднял свой флаг на крейсере «Аскольд». Его прибытие и даже готовность разместиться на крейсере было воспринято моряками с необыкновенным энтузиазмом. Все с надеждой ждали отказа от тактики «сбережения кораблей» и начала активной наступательной войны{1340}. Весьма символично, что в тот же день в Восточный бассейн внутреннего рейда был введен эскадренный броненосец «Ретвизан». Во время атаки противника он был торпедирован, через пробоину в носу величиной примерно 3,7 на 10 метров принял около 1,5 тыс. тонн воды. Сев носом на мель, один из лучших русских кораблей надолго превратился в неподвижную мишень и препятствовал свободному выходу остальных судов в море{1341}.

Первичный ремонт «Ретвизана» и снятие его с мели были большим успехом. Опыт и обучение пришли во время военных действий и во многом благодаря Макарову. Он сумел оживить действия русского флота, и организовать ремонт поврежденных кораблей{1342}. С ним прибыли и рабочие с Балтийского завода, усилиями которых ремонтные работы пошли гораздо быстрее{1343}. Необходимо было торопиться, наступала весна, в апреле побережье освобождалось от льда и многократно возрастала опасность японского десанта{1344}. Макаров был не похож на своих предшественников. «В его руках, — вспоминал один из офицеров эскадры, — власть и командование не были средствами для проявления тирании, жестокости, произвола или издевательства»{1345}.

Русских мастеровых в Порт-Артуре к началу войны было не более 100, на подсобных работах использовались китайцы, которые покинули их с первыми выстрелами войны. 30 января(12 февраля) 1904 года Балтийский завод получил приказ отправить в Порт-Артур 200 опытных рабочих, которые прибыли туда 16(29) марта и работали на кораблях до сдачи крепости. Именно их усилиями в ходе осады были отремонтированы поврежденные эскадренные броненосцы «Цесаревич», «Ретвизан», «Победа», «Севастополь», броненосный крейсер 1-го ранга «Баян». Пробоины в подводной части судов пришлось заделывать в кессонах[6], которые изготавливась на берегу из дерева, а потом буксировались к поврежденным бортам кораблей. Работы были тяжелейшими и велись в несколько смен круглосуточно. «Ретвизан» был отремонтирован за 67 дней. Благодаря работе этой группы, а также группы рабочих с орудийного Обуховского завода, уже в ходе войны были резко повышены ремонтные возможности Порт-Артурского порта, а позже — и сухопутного фронта крепости{1346}.

Макаров предполагал до завершения ремонта поврежденных кораблей активизировать действия миноносных и крейсерских сил эскадры, скоординировать их с выходами в море владивостокского отряда крейсеров под командованием контр-адмирала Иессена, которые должны были оттянуть на себя часть неприятельского флота. Все это должно было остановить возможную высадку противника на Квантуне. После окончания ремонта Макаров планировал навязать Того решающее сражение за контроль над морем{1347}. Русские и японские легкие силы с переменным успехом вели бои на подступах к Квантуну. 25 на 26 февраля (с 9 на 10 марта) на подступах к Порт-Артуру с моря на дежурстве находились истребители «Решительный» и «Стерегущий». Последний корабль погиб в неравной схватке с противником, попытка Макарова, вышедшегов море на «Новике» вместе с «Баяном», выручить корабль, успехом не увенчалась{1348}. Противнику удалось захватить его после боя, но один из членов команды открыл кингстоны и кликнеты и миноносец затонул. Японцы спасли трех человек из его команды{1349}.

Активизация действий Тихоокеанской эскадры не прошла незамеченной, и японцы вновь попытались заблокировать выход из Порт-Артура. Вторая попытка, предпринятая 14(27) марта 1904 г., была отражена береговыми батареями и флотом. Безуспешными были и обстрелы внутреннего рейда 26 и 28 февраля(10 и 12 марта) — перекидная стрельба через хребет Ляотешань по внутреннему рейду. Артиллерийская дуэль завершилась без особых повреждений для обеих сторон{1350}. Более удачной была минная война и более удачно вели ее японцы. На действиях нашего флота самым негативным образом сказалось отсутствие в начале войны плана действий, и, как следствие — недостаточная согласованность при постановке минных заграждений. В первые дни не было даже карт собственных минных полей, в результате чего и был потерян «Боярин». Всего в ходе обороны нашими судами было поставлено 1066 мин, японцами — 1300{1351}. Разумеется, числительный показатель не является решающим. Японские минные позиции, в отличие от русских, имели наступательный характер, ибо ограничивали возможность выхода нашей эскадры в открытое море, господство над которым принадлежало противнику. Кроме того, именно минное оружие принесло флоту микадо весьма важный успех. 31 марта(13 апреля) 1904 г. при выходе эскадры в море Макаров погиб на эскадренном броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на минной банке, незаметно установленной предыдущей ночью японской минной флотилией{1352}.

«Ничего не говорило об опасности, эскадра находилась под прикрытием береговых батарей, японцы держались на расстоянии, была дана команда приступить к обеду, штаб Макарова собрался на мостике, и тут произошел «неимоверный силы взрыв»{1353}. Он поднял в воздух громадный столб дыма и пламени в 2 раза превышавший вышину корабля, через несколько секунд последовал другой взрыв, сорвавший башни главного калибра. Броненосец лег на бок и стал быстро уходить носом в воду. Под его кормой продолжали работать винты, калечившие и убивавшие пытавшихся спастись{1354}. Огромный корабль затонул за 1,5 минуты, из его команды спаслось лишь 7 офицеров и 73 матроса, погибло 30 офицеров и 624 матроса{1355}. «Эскадра точно замерла. — Отметил наблюдавший картину журналист. — Ни малейшего звука, ни малейшего движения»{1356}. Почти одновременно на мину наскочил и броненосец «Победа», однако он остался на плаву и был возвращен в порт{1357}.

Когда после взрыва «Победа» накренилась, эскадра и батареи оправились от первого шока{1358}. Началась паника — русские корабли и береговая артиллерия беспорядочно стреляли по всему подозрительному на воде, приняв взрыв за последствия атаки подводной лодки. Каким-то чудом удалось избежать дальнейших потерь. На следующий день был протрален фарвартер и обнаружена банка из японских мин{1359}. Характерна первая реакция японского минного офицера, наблюдавшего за гибелью «Петропавловска»: «Был бы лишь убит адмирал Макаров, — это для нас главное»{1360}. Адмирал погиб вместе с начальником и большинством офицеров своего штаба, вместе с ними погиб и великий баталист В. В. Верещагин{1361}. Минным крейсером «Гайдамак», занимавшимся спасением команды, было обнаружено пальто Макарова{1362}. Эскадру охватило уныние{1363}. «Голова пропала,» — говорили русские матросы{1364}.

Вслед за его гибелью в командование эскадрой вступил Наместник, который должен был передать командование флотом вице-адмиралу Н. И. Скрыдлову, но он не успел приехать в Порт-Артур до того, как крепость была блокирована с суши. Фактическим новым командующим стал контр-адмирал В. К. Витгефт. Будучи, по словам подчиненных, «благонамереннейшим человеком, неутомимым работником», лично храбрым офицером, он все же не обладал качествами своего предшественника{1365} и предпочитал не рисковать и без особой необходимости не выводить суда в море. Впрочем, его инициатива была скована распоряжениями адмирала Алексеева, распорядившегося отказаться от активных действий на море и переключиться на укрепление обороны крепости. Ошибки совершали и японцы, однако преимущество в качестве управления, и, как следствие, господство над морем — важнейшее условие победы в этой войне — оставалось за ними. Однако, пока русский флот оставался боевой величиной, Того не мог решиться на высадку десанта на Квантуне.

С началом войны подходы к Порт-Артуру с суши быстро укреплялись. В январе 1904 г. большинство фортов и укреплений не было достроено, линия укреплений не была даже замкнута. Следовательно, крепость была фактически беззащитна{1366}. Сразу же после ночного нападения на русские корабли началась лихорадочная, но, к сожалению, иногда бесполезная деятельность. Так как планов мобилизации крепости не было, строительные работы велись бессистемно, как отмечал один из военных журналистов, «в величайшем беспорядке»{1367}. Некоторые работы на фортах Порт-Артура в спешке невозможно было сделать в принципе — так, например, нечем было заменить отсутствующие бронеколпаки для наблюдателей и броневые башни для орудий, комфортно обустроить укрытия для гарнизонов{1368}. В феврале-марте на укреплениях ежедневно работало по 12 тыс. чел.{1369}.

На русских минах во время блокады Порт-Артура японский флот потерял 12 кораблей, самыми чувствительными потерями для противника стала гибель 2(15) мая на минах, поставленных минным транспортом «Амур» двух эскадренных броненосцев — «Хацусе» и «Ясима». Удаленность от Японии и ее военно-морских баз впервые сыграла в пользу России. Первый броненосец затонул почти сразу, за каких-либо 50 секунд, точно повторив судьбу «Петропавловска». Взрыв мины привел к детонации боезапаса, над кораблем поднялось огромное облако, вслед за чем последовал второй взрыв. Когда два облака рассеялись, на поверхности был виден лишь нос тонущего «Хацусе»{1370}. Витгефт поначалу не поверил в донесение о гибели японского броненосца и приказал проверить сообщение. Порт-Артур ликовал, но русская эскадра стояла на месте, за исключением группы миноносцев{1371}.

Второй поврежденный броненосец пошел ко дну только через 18 часов после взрыва, во время буксировки к своим берегам. Взрывы произошли перед глазами русских моряков, непосредственно перед Порт-Артуром. Эскадра из 3 вражеских эскадренных броненосцев и 2 легких крейсеров мгновенно сократилась только до 1 полноценного корабля первого ранга, но Витгефт так и не решился нарушить приказ Наместника и выйти в море, для того, чтобы воспользоваться благоприятным случаем{1372}. На японской эскадре началась паника, корабли открыли с двух бортов бешеный огонь по воде. Повторялась картина с гибелью русского флагмана{1373}. «На японской эскадре произошел полный переполох; — вспоминал Н.О. фон Эссен, — вероятно, предполагая присутствие подводных лодок, суда стали быстро уходить, стреляя по воде вокруг себя»{1374}. Поврежденный броненосец противника на какой-то момент остался один, медленно выправляя крен и двигаясь на восток. Из внутреннего рейда было выведено только 14 миноносцев, но они так и не решились атаковать ввиду того, что к «Ясима» стали подходить 3 неприятельских крейсера{1375}. Корабль был взят на буксир и затонул вне зоны видимости русских постов. Впрочем, и эти потери сразу же резко ослабили силу японской эскадры. В тот же день, 2(15) мая, столкнулись два японских броненосных крейсера, в результате один из них — «Иосино» — затонул{1376}. Того вынужден был доложить императору: «Сегодня самый злосчастный день для нашего флота»{1377}.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.