Китайская смута
Китайская смута
Когда комендант фортов Таку получил ультиматум адмиралов о сдаче, то согласно разрешению или приказанию из Пекина он не дал адмиралам никакого ответа, но открыл огонь по иностранным канонерским лодкам и тем самым первый начал военные действия против союзников.
Можно различно толковать и оправдывать или не оправдывать образ действий китайского коменданта, действовавшего согласно инструкциям из Пекина, но остается несомненным тот факт, что начало военных действий и первый вызов принадлежали китайцам, но не союзным державам в лице их адмиралов. Дальнейшие события показали, что если бы адмиралы вовремя не приняли экстренных мер к тому, чтобы обеспечить свободный вход в Пэйхо, то военные действия были бы значительно затруднены и едва ли бы удалось освободить Тяньцзинь и Пекин в два месяца.
7 июня в Пекине на улице был убит китайским солдатом германский посланник фон Кеттелер, отправившийся в Цзунлиямынь для переговоров. Сопровождавший его драгоман Кордес был ранен.
8 июня, через четыре дня после падения Таку, в Пекине был издан указ богдыхана, в котором между прочим объявлялось:
«Наши предки пришли помочь нам, и боги ответили на наши моления. Никогда еще не было такого выражения преданности и любви к отечеству. Мы объявили войну со слезами на глазах перед гробницами предков. Лучше сделаем все, что можем, и вступим в борьбу, нежели будем искать средств самосохранения, которые навлекут на нас вечную немилость. Все наши чиновники, высшие и низшие, имеют одно мнение. Без воззвания собралось несколько тысяч верных солдат. Даже дети взялись за копья в защиту государства. Иностранцы полагаются на свои мудреные планы, мы надеемся на небесное правосудие. Нечего и говорить о правоте нашего дела, но ведь число наших провинций более 20, а в них более 400 миллионов жителей. Нам не трудно будет защитить честь нашего государства».
В заключение указ богдыхана обещал различные щедрые награды всем отличившимся в бою, а также тем, кто сделает денежные пожертвования на ведение войны. Сейчас же в китайскую казну потекли богатые пожертвования от знатных мандаринов и именитых купцов.
После каждого боя с иностранцами китайские солдаты и офицеры немедленно получали денежные награды от своего правительства. Когда Тяньцзинь был взят, английскому корреспонденту Сэвэдж-Лэндору удалось найти в брошенном ямыне вице-короля Юй Лу множество расписок китайских военных в получении наградных денег за победы, одержанные над иностранцами.
Так, майор Чэн Гочунь получил за взятие двух американских пушек 50 лан. Полковник Ван Ицай за две головы американских солдат получил 100 лан. Одному из храбрейших офицеров китайской армии поручику Ху Деньцзя, бывшему в отряде генерала Не, было выдано в разное время много денег: 8 июня, за три дня удачного боя — 3500 лан, 11 июня — 5000 лан, 19 июня — 2500 лан, 20 июня — 10 000 лан, 16 июня дано генералу Не 60 000 лан жалованья для его войск. Наградных выдавалось каждому офицеру обыкновенно по 10 лан и более, а солдату — по 4–5 и более лан. Особые награды выдавались для саперов, строивших траншеи, для шпионов и т. д. Когда успехи иностранного оружия становились все значительнее и опасность для китайских войск усиливалась, награды также выдавались в усиленном размере.
Особенные награды выдавались вначале и боксерам, которые получали от правительства также боевые припасы и продовольствие. Семье убитого боксера полагалось 100 лан вознаграждения, а за раненого — 30. В одной расписке значилось, что вице-королем Юй Лу было отпущено 3550 лан, по приказанию правительства, семьям убитых и раненых боксеров. Накануне взятия Тяньцзиня Юй Лу выдал главному предводителю боксеров и добровольцев Чжан Течэну 10 000 лан. Это была последняя сумма, записанная в ямыне вице-короля, который бежал со всеми чиновниками в день штурма Тяньцзиня.
После того как вышел указ богдыхана от 8 июня, объявивший войну всем иностранным державам, те китайские губернаторы, которые особенно ненавидели иностранцев, сейчас же начали самое варварское преследование миссионеров и обращенных ими китайцев, живших в их пределах. Особенной жестокостью прославился Юй Сянь, правитель провинции Шаньси, смежной с Чжилийской провинцией.
Снова загорелись светочи христианства. Снова повторились ужасы первых времен апостольской проповеди. Миссионеры, со своими женами и детьми, беззащитные и закинутые на расстоянии 200–300 верст от моря в дебрях Шаньдуна, Шэньси и Шаньси, где они имели свои школы, лечили, учили и приносили много добра китайцам, были замучены озверелой толпой. Их головы были выставлены в китайских кумирнях. Миссионерки были изнасилованы, замучены и обезглавлены. Их детей мучили и убивали на их глазах. Тела убитых были выброшены за городские ворота. Их школы и госпитали разрушены и сожжены.
Губернатор Юй Сянь приказал привести к нему всех миссионеров, живших в главном городе провинции Тайюаньфу. Когда они были приведены, им было приказано пасть ниц перед губернатором. Затем два католических епископа и три миссионера были разом обезглавлены. Вслед за ними были казнены остальные мужчины, женщины и дети. Всего по приказанию Юй Сяня было казнено 37 миссионеров и 30 обращенных китайцев. Тела их были выброшены и ночью тайком погребены китайцами-христианами, за что было замучено 200 христиан.
Всего было замучено и казнено в течение трех месяцев военных действий 68 протестантских миссионеров, в том числе 28 мужчин, 20 замужних женщин, 20 девиц и 25 детей. В этом списке более всего пострадали американские миссионеры. Сколько погибло протестантов-китайцев — в точности совершенно неизвестно, ввиду гибели самих миссионеров, которые вели списки крещеных. Во всяком случае их нужно считать тысячами.
Удостоверено, что за это смутное время было убито 35 католических миссионеров, среди которых было 5 епископов, 28 священников и 2 сестры милосердия. Замученных и казненных католиков китайцев насчитывают от 15 до 20 тысяч. Более всего их погибло в Маньчжурии.
Через несколько дней указ богдыхана, объявивший войну всем державам и истребление иностранцев, был отменен, и было повелено прекратить преследование миссионеров и их крещеных. В среде пекинского правительства произошел раскол. Одни высшие сановники, как, например, бывший посланник в Санкт-Петербурге Сюй Цзинчэнь, Юань Чань и Цюй Инъи, были на стороне иностранцев и мира. Другие, преимущественно маньчжуры, князь Дуань, Юй Сянь, член Верховного совета «Цзюньцзичу» Ган И, член Цзунлиямыня и министерства юстиции Чжао Шуцяо, генералы Чжун Лу, Дун Фусян и Ли Бинхэн — были против иностранцев и настаивали на необходимости продолжать войну всеми силами, чтобы прогнать вторгшиеся иностранные войска.
Сюй Цзинчэнь, бывший в России, хорошо знавший иностранцев и силу европейского оружия, представил горячий доклад богдыханше, в котором предостерегал от войны с иностранцами, предсказывая, что эта война кончится для Китая великим несчастьем.
Однако партия князя Дуаня взяла верх. Он и его друзья были уверены в непобедимости китайских войск, вновь обученных и вооруженных новейшими германскими пушками и ружьями. Сюй Цзинчэнь был оклеветан ими за произнесение недостойных и дерзновенных речей и обезглавлен. По их приказанию посольства в Пекине были осаждены, окружены баррикадами и траншеями и все кварталы вокруг них выжжены. Было приказано стрелять по посольствам ежедневно и еженощно из ружей и пушек. Генералы Чжун Лу, Дун Фусян и Ли Бинхэн заключили между собою триумвират и поклялись уничтожить всех иностранцев в Пекине.
Одновременно с бывшим посланником Сюй были казнены: Юань Чань — за три представленных им доклада, Цюй Инъи, Ли Шан и Ли Юань, советник министерства финансов, доказывавший, что Китай не в состоянии выдержать войну.
Однако более благоразумные и осторожные члены высшего правительства, при всей своей фанатичной ненависти к иностранцам, понимали, какой ответственности и какому возмездию они подвергают Китай и его династию, если в самом деле было бы совершено возмутительное истребление членов иностранных посольств в Пекине. Чтобы, с одной стороны, не допустить этого, а с другой — дать некоторый исход ярости и изуверству боксеров и солдат, охваченных одним чувством мести и ненависти и требовавших уничтожения иностранцев, — было приказано не давать боксерам и солдатам новых опасных ружей и пушек, а вооружить их старыми ружьями, фальконетами и чугунными орудиями и позволить им исподволь бомбардировать посольства из подобных ружей и пушек, выстрелы которых большею частью давали перелет. Кроме того, солдатам не было разрешено производить общего штурма и нападения на посольства, чего, конечно, не выдержали бы охранявшие их ничтожные десанты.
В течение всего июня боксерское движение принимало все большие размеры по всему северо-востоку Китая, охватило Маньчжурию, и князь богдыханской крови Чжуан был назначен главою всех ихэтуанцев. Перед своим домом в Пекине он соорудил жертвенник, вокруг которого производились казни осужденных. Таинственные общины ихэтуанцев, ввиду опасного положения государства, уже теряют свой прежний чудесный облик и превращаются в храбрые дружины добровольцев, главная задача которых не волшебные заклинания и упражнения, а бой с иностранцами и спасение родины.
В конце июня китайское правительство мобилизует Маньчжурию и издает ряд распоряжений маньчжурским цзянцзюням о том, чтобы они были готовы начать военные действия против России.
Чтобы не допустить иностранных войск до Пекина, китайским генералам, находившимся в Тяньцзине, приказано удерживать иностранные отряды перед этим городом во что бы то ни стало.
Однако с падением Тяньцзиня и отступлением китайских войск к Бэйцану пекинское правительство увидело, в какой опасности находится их столица, и поспешило заключить перемирие с осажденными посольствами и настойчиво предлагало посланникам выехать из Пекина под конвоем китайских войск.
Не получив соответствующих инструкций от своих правительств и не имея оснований доверять благонадежности китайских войск и искренности предложений китайских министров, посланники отказались выехать из Пекина.
He желая, чтобы события Чжилийской провинции разгорелись во всекитайский пожар и вызвали войну 8 держав со всем Китаем, вице-короли южных провинций, начиная от Шаньдуна, приняли все меры, чтобы порядок и спокойствие в их областях не были нарушены и чтобы иностранные войска не имели никаких поводов войти в их пределы. Всем иностранным консулам ими были присланы успокоительные заверения. В самое тревожное время охрана европейцев в Шанхае была поручена русскому военному агенту полковнику Дессино, который сейчас же собрал отряд из десантов и волонтеров и составил план обороны европейских концессий в Шанхае. Южные вице-короли сдержали свое обещание. Кроме нескольких единичных случаев убийства миссионеров, все время, пока продолжались смуты и военные действия на севере Китая, юг Китая оставался совершенно спокоен и нейтрален и ни войсками, ни оружием, ни деньгами не помог ни Северу, ни его плененной и разграбленной столице.
Полковник Генерального штаба Дессино
Во время описываемых событий китайцы неоднократно уверяли иностранцев, что в Пекине воцарилось незаконное самозваное правительство, которое узурпаторски захватило власть, вызвало смуты и объявило войну державам. He может быть сомнения, что китайцы высказывали такое мнение с единственною целью оправдать и обелить события, разразившиеся в Пекине.
Вопрос о законности указанного правительства можно рассматривать исключительно с формальной юридической стороны, а с этой стороны законность нисколько не была нарушена, и никакой противозаконной узурпации высшей власти в Пекине не последовало. Как и раньше, так и впоследствии государственными делами управляла вдовствующая богдыханша, а богдыхан по-прежнему оставался в стороне от дел по слабости своего здоровья, и по-прежнему все государственные дела вершились его именем. Партия, преданная богдыхану и его реформаторским стремлениям, настолько малочисленна и слаба, что не имеет никакого влияния на дела империи, и действительной повелительницей Срединного государства была и остается по-прежнему вдовствующая богдыханша Ситайхоу.
Лишь только в Пекине стало известно, что Россия и другие державы предполагают послать значительные отряды в возмущенную Чжилийскую провинцию, то для объединения государственных дел в одних руках в такое тревожное время декретом богдыхана от 29 мая был назначен государственным канцлером и председателем Цзунлиямыня человек, который считался в те дни наиболее подходящим, решительным и испытанным лицом, преданным престолу, — это был князь Дуань, дядя богдыхана и отец наследника престола.
Через 10 дней последовал указ богдыхана, объявивший войну державам и гонение на иностранцев. Когда правительство сообразило, чем может грозить Китаю этот указ, оно поспешило отменить указ тайными распоряжениями, но, чтобы спасти государство от нашествия иностранных войск, оно продолжало энергично вести военные действия как в Чжили, так и в Маньчжурии всеми средствами и всеми силами. До дня падения Пекина все распоряжения и повеления относительно обороны государства и ведения войны исходили из Верховного совета в Пекине «Цзюньцзичу», председателем которого был князь Дуань.
Можно осуждать образ действий пекинского правительства и признавать его ошибки и исключительность и незаконность принятых им мер, но нельзя отрицать, что за все время развития боксерской эпопеи оно оставалось законным центральным китайским правительством, что доказывают факты, а с этими фактами нужно считаться, особенно на будущее время, ввиду возможности повторения подобного кризиса в Китае.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.