Евреи в военной промышленности

Евреи в военной промышленности

Еще в довоенные годы евреи активно работали в различных отраслях военного производства как на стадиях планирования и управления, так и на этапах инженерно-технической разработки – от народных комиссаров до проектировщиков оружия и участников производственного процесса. Это во многом объясняется тем, что революция сняла ограничения на получение высшего образования для евреев, и тысячи студентов-евреев заняли скамьи университетов. В начале 1930-х годов число евреев в вузах колебалось между 12 и 15 %, в то время как евреи составляли 1,8 % от общего населения СССР [Мининберг 1995: 14; Altshuler 1998: 122–123]. В результате появилась прослойка евреев с инженерно-техническим образованием, и ее представители заняли высокие должности в военной промышленности. Параллельно с этим послереволюционные социальные процессы заставляли евреев с традиционными профессиями переквалифицироваться и идти работать на предприятия. Здесь они быстро продвигались по служебной лестнице и занимали высокие должности благодаря лучшему образованию, чем у переезжавших в новые промышленные центры жителей деревень [Лещинский 1943: 192–193, 204]. Из тысяч евреев, внесших вклад в развитие военной промышленности Советского Союза, в этой главе описаны лишь немногие, кто стоял на высших постах в управлении и возглавлял разработки, давшие Советскому Союзу эффективное оружие для войны с фашистской Германией.

Созданная в годы пятилеток тяжелая промышленность стала основой и неотъемлемой частью военного производства. Важный вклад в развитие транспортного сообщения и усиление Красной армии внес Лазарь Моисеевич Каганович, посвятивший много лет развитию тяжелой промышленности. Признанный отличным организатором, Каганович занимал разные руководящие посты. Он являлся членом ГКО и Политбюро ЦК ВКП(б); в 1935–1944 гг. он был наркомом путей сообщения и одновременно в 1937–1940 гг. выполнял обязанности наркома тяжелой промышленности, нефтяной промышленности и т. д.

Н.А. Вознесенский, руководитель центрального планирующего органа (Госплана) в годы войны, отвечавший за все народное хозяйство и военную экономику, писал, что несмотря на огромные трудности военных лет советская транспортная система успешно справилась с задачей удовлетворения нужд армии [Вознесенский 1948: 107]. В этом была немалая заслуга Л.М. Кагановича, несмотря на то что он принимал участие в сталинских репрессиях довоенных лет и на его совести тысячи жертв [Мининберг 1995: 226–229; Ржешевский 1990: 327].

В декабре 1936 г. в Советском Союзе был создан Наркомат оборонной промышленности. Его возглавил Моисей Львович Рухимович, ранее заместитель наркома тяжелой промышленности. Рухимович заложил основы планирования и организации советской военной промышленности. В октябре 1937 г. Рухимович был арестован, а 29 июля 1938 г. расстрелян. Его должность занял брат Л.М. Кагановича Михаил, работавший ранее на видных постах в авиационной промышленности, в том числе исполнявший обязанности заместителя Рухимовича. М.М. Каганович оставался наркомом оборонной промышленности до января 1939 г., когда он получил назначение на должность наркома авиапромышленности. С этого поста М.М. Каганович был уволен после того как лишился покровительства Сталина и даже был отчитан им на партийной конференции в феврале 1941 г. Через несколько недель после этого, не дожидаясь неминуемого ареста, М.М. Каганович застрелился [Vaksberg 1994: 187][52].

Еще одним человеком, внесший большой вклад в разработку вооружения для Красной армии, был Борис Львович Ванников, нарком оборонной промышленности с февраля 1939 г. до июня 1941 г. В годы Гражданской войны Ванников воевал на Кавказе в рядах Красной армии. После войны он учился в Высшем техническом училище в Москве и с 1926 г. руководил предприятиями тяжелой промышленности в различных регионах Советского Союза.

В 1938 г. Ванникова назначили заместителем наркома оборонной промышленности вместо М.М. Кагановича. С начала сентября 1939 г. он начал разработку плана по созданию новых оборонных предприятий на востоке СССР с целью их удаления от границы с оккупированной Германией Польшей. Когда после немецкого вторжения появилась необходимость в срочной эвакуации военных заводов на восток, этот план оказался очень полезным.

В начале июня 1941 г., за несколько недель до нападения Германии на Советский Союз, Ванникова устранили с поста наркома и спустя несколько дней арестовали. Он обвинялся в причастности к заговору и в шпионаже в пользу Германии. На допросах он подвергся избиениям и пыткам. Однако его пребывание в подвалах Лубянки было недолгим. 17 июля 1941 г. из одиночной камеры Ванников был доставлен к следователю, который обратился к нему с неожиданной вежливостью, по имени и отчеству: «Борис Львович, если бы вдруг началась война с Германией и на первых этапах немцы достигли больших удач, куда можно было бы эвакуировать наши военные предприятия?» Ванников, удивленный вопросом (и, наверно, не в меньшей степени – косвенной информацией о начавшейся войне), после короткого раздумья сказал: «Я не могу ответить сразу, но я знаком со всеми предприятиями и за два дня смогу подготовить документ, который ответит на этот вопрос». Следователь сказал: «Отлично», – и оставил ему тетрадь и ручку для подготовки записки. Через два дня работа завершилась. Уже на следующий день после подачи документа раны Ванникова забинтовали, самого его перевезли в Кремль, и в выданной ему новой форме Ванников предстал перед Сталиным. В комнате находились также Л.П. Берия и В.М. Молотов. Сталин, держа в руках составленную Ванниковым записку, обратился к нему: «План ваш хороший. Передайте его наркому вооружения Устинову. Вас назначаем его заместителем, и сразу приступайте к реализации этого плана. Немцы уже подходят к Смоленску… Мы ошиблись. Подлецы оклеветали вас, но не обижайтесь, я тоже сидел в тюрьме». Здесь Ванников не выдержал и сказал: «Вы, товарищ Сталин, сидели у врагов, а я у своих». С этой встречи Ванников поехал прямо в Наркомат военной промышленности и приступил к исполнению обязанностей организатора эвакуации предприятий и возобновления их работы [Свердлов 2002: 250–251].

Осенью 1941 г. из Наркомата военной промышленности был выделен Наркомат по производству боеприпасов. После назначения Ванникова руководителем нового комиссариата в феврале 1942 г. производство боеприпасов увеличилось: в 1942 г. втрое, а годом позже – вчетверо. За деятельность на этом посту Ванникова наградили званием Героя Социалистического Труда. В 1944 г. ему присвоили звание генерал-полковника. В августе 1945 г. Сталин назначил Ванникова начальником Первого главного управления при Совнаркоме, предназначенного решать вопросы создания атомного оружия. Работу эту контролировал Л.П. Берия. 26 июля 1946 г. Ванникова назначили руководителем Управления атомной промышленности, а его заместителем стал физик А.Б. Иоффе [Мининберг 1995: 214–215; 252–254; Ржешевский 1990: 299].

Ванников не скрывал своего еврейства. Когда в 1945 г. он прибыл на завод в Горьком для испытания новой 85?миллиметровой пушки для танка Т-34, наступал праздник Песах. Во время визита Ванников попросил директора завода еврея Марка Орловского организовать пасхальную трапезу для них и их жен. Трапеза действительно была организована [Свердлов 2002: 253][53].

Участник Гражданской войны Семен (Шимон) Александрович Гинзбург в годы Великой Отечественной войны исполнял обязанности народного комиссара строительства. Во второй половине 1920-х годов он окончил Московское высшее техническое училище, в 1937–1938 гг. служил заместителем наркома тяжелой промышленности и в 1939 г. был назначен наркомом строительства (этот пост он занимал до 1946 г.). Весь период его пребывания на последней должности государственное строительство целиком посвящалось военным нуждам. В мае 1950 г. в ходе обострения государственного антисемитизма Гинзбург был уволен по обвинению в денежных спекуляциях и в плохом управлении предприятиями его министерства [Кирьян и др. 1988: 140][54].

Л. Мининберг упоминает в своей книге еще 30 евреев, исполнявших обязанности заместителей наркомов в наркоматах, управляющих оборонной промышленностью. Некоторые из них были одновременно директорами заводов, изготовляющих вооружение. Леонид Юлианович Белахов, заместитель наркома флота, получил орден Ленина за прокладку стратегически важного нефтепровода. Нефть для переработки шла в советский тыл из Баку через Каспийское море, а оттуда по временным трубам, установленным на кораблях и лодках вдоль Урало-Каспийского канала. Зимой этот канал замерзал, что не позволяло двигаться грузовым кораблям, поэтому нефтепровод, который проложил Белахов, имел большое значение. Летом 1944 г., когда Красная армия освободила Румынию, Венгрию и Австрию, возникла необходимость интенсивных перевозок по Дунаю. Белахов организовал на реке водный транспорт и переправу боевого снаряжения.

Григорий Каплун был заместителем наркома судостроения (в основном военного). До этого он руководил самым крупным судостроительным заводом во Владивостоке. Заместителем наркома химической промышленности во время войны был Леон Локшин, заместителем наркома черной металлургии – Семен (Шимон) Резников, руководивший Ново-Тагильским металлургическим заводом и превративший его в одно из передовых предприятий (подробнее об этом см. далее). Заместителем наркома авиационной промышленности во время войны был Семен Сандлер. Евреи также занимали посты заместителей наркомов в наркоматах электротехнической промышленности, речного флота, тяжелой промышленности, нефтяной промышленности и т. д. [Мининберг 1995: 231–238; 478–481].

Исаак Моисеевич Зальцман – «танковый король»

Ведущую роль в сражениях Великой Отечественной войны играли бронетанковые войска. За качество и количество танков и их способность противостоять немецкой бронетехнике отвечал тыл – те, кто конструировал и производил боевые машины.

Генерал-майор И.М. Зальцман, которого называли «танковым королем», стал центральной фигурой в производстве бронетехники. С 1938 г. и до октября 1941 г. Зальцман был директором завода им. Кирова в Ленинграде. Этот завод, один из крупнейших в советской тяжелой промышленности, до войны занимался производством вагонов, паровозов, тракторов, танков, пушек и т. д. Во время войны с Финляндией (декабрь 1939 г. – март 1940 г.) танки типа Т-28 и Т-29, находившиеся тогда на вооружении большинства советских танковых дивизий, не устояли перед финским противотанковым оружием. Понадобились машины с более стойкой броней. Еще до войны на заводе пытались произвести тяжелый танк с броней, обеспечивающей безопасность экипажа. Первые модели танка (позднее названного КВ в честь наркома обороны Клима Ворошилова) были введены в бой и оправдали себя в атаках на финские долговременные укрепления (линию Маннергейма). Вследствие этого началось массовое производство танка КВ-1 весом в 47,5 т, вооруженного 76-миллиметровой пушкой и дизельным мотором. Все его детали изготовляли на Кировском заводе[55].

После нападения Германии на СССР завод увеличил производительность и в конце июля ежедневно поставлял армии по десять танков, а в августе выпустил более 200 тяжелых танков. Все это происходило под непрерывными воздушными бомбардировками. Работа не прекратилась, даже когда немцы приблизились к заводу на расстояние 4 км. Из работников создали дивизию народного ополчения, и в то время как часть людей находилась на оборонных постах, другие продолжали производство. Поврежденные танки вывозились рабочими с поля боя и после ремонта возвращались на фронт. Рабочие комплектовали расчеты зенитных орудий и пулеметов, защищавших завод от налета вражеской авиации. Завод работал и одновременно защищался. Артиллерийские обстрелы, бомбардировки, ранения работников и потери не смогли остановить производство танков[56].

В октябре 1941 г. в Москве сочли необходимым различными путями (через Ладожское озеро и при помощи самолетов) частично эвакуировать завод из осажденного Ленинграда на Урал, в Челябинск, где уже производили танки КВ. Перед этим Зальцмана вызвали в Москву, куда он прилетел из осажденного Ленинграда на самолете. Сталин сообщил ему о необходимости эвакуировать завод, назначил его директором челябинского Кировского завода и одновременно заместителем наркома танковой промышленности (Наркомат танковой промышленности был создан незадолго до этого, 11 сентября 1941 г.). В начале февраля 1942 г. в телефонном разговоре с Зальцманом, находившимся уже в Челябинске и отвечающим за все танковые заводы Урала, Сталин сказал:

Товарищ Зальцман, все военные говорят, что очень хорошо себя зарекомендовал Т-34. Я знаю, что вы любите тяжелые танки, но я прошу вас пересесть на Т-34. Мне звонят командующие фронтами, танковые генералы, и все просят увеличить выпуск средних танков Т-34. Они прекрасно ходят по глубокому снегу и весьма маневренны, летают, как ласточки. В Нижнем Тагиле построен большой вагоностроительный завод, туда эвакуирован сто восемьдесят третий завод из Харькова, но уже февраль, а танков нет. Мы сняли директора Максарева, будем его судить. Постарайтесь утречком быть в Нижнем Тагиле и займитесь заводом как директор. У вас права замнаркома, ЦК предоставляет вам широкие полномочия, примите любые меры… но чтобы танки Т-34 начали выпускаться в ближайшее время[57].

Зальцман поспешил в Нижний Тагил вместе с группой специалистов из Челябинска для организации поточного производства. Ново-Тагильский завод в Нижнем Тагиле стал крупнейшим предприятием по производству танков Т-34 и производил 25–30 танков в день. За это достижение Зальцмана наградили орденом Ленина. Зальцман отдал предпочтение заводу в Нижнем Тагиле за счет предприятия ГУЛАГа, производившего запчасти к 76-миллиметровой пушке для танков Т-34. Берия позвонил Зальцману и угрожал ему, но, поскольку Зальцман объяснил причины своих предпочтений и сообщил, что они одобрены ГКО и лично Сталиным, был вынужден отступить [Герваш 1988; Сергейчук 1991: 106–107]. Танки Т-34 стали главными в советских бронетанковых войсках, и темпы их производства увеличивались. Зальцман начал производить их и в Челябинске, не прекращая выпуск тяжелых танков КВ.

Соответственно своей должности Зальцман также контролировал производство на разных заводах. В июне 1942 г. Сталин назначил его наркомом танковой промышленности. Танковые заводы в разных местах управлялись напрямую наркоматом, без посредничества других инстанций. Зальцман распространил полномочия наркомата и на ремонт поврежденных танков. В августе 1942 г., подходя к Сталинграду, немцы подвергли город массированным бомбардировкам. Завод пострадал, но Зальцман прибыл туда, организовал ремонт сотен поврежденных в боях танков и вернул их в строй[58].

Однако Берия не забыл Зальцману удар по предприятию ГУЛАГа. В конце июня 1943 г. Берия, к тому времени ставший инспектором ГКО по танковой промышленности, прибыл с визитом в Челябинск и сказал Зальцману, что собирается в интересах повышении производительности завода вернуть его на должность непосредственного руководителя предприятия. Зальцману было однозначно «предложено» письменно обратиться к Сталину и попросить освобождения от должности наркома и возвращения на пост директора завода в Челябинске. Так Зальцман вернулся на завод в Челябинск[59].

Уже в первые месяцы войны немцы убедились, что танк Т-34 превосходит танки, используемые большинством их дивизий. Генерал Гудериан, виднейший из танковых командиров немецкой армии, писал о Т-34:

…В ноябре 1941 г. видные конструкторы, промышленники и офицеры управления вооружения приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русским танком Т-34, превосходящим наши боевые машины; непосредственно на месте они хотели уяснить себе и наметить, исходя из полученного опыта ведения боевых действий, меры, которые помогли бы нам снова добиться технического превосходства над русскими. Предложения офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, для исправления в наикратчайший срок чрезвычайно неблагоприятного положения германских бронетанковых сил не встретили у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важнейших деталей Т-34, особенно алюминиевого дизельного мотора. Кроме того, наша легированная сталь, качество которой снижалось отсутствием необходимого сырья, также уступала легированной стали русских.

Было решено восполнить этот недостаток следующим образом: выпустить ранее разработанную конструкцию танка «тигр» весом почти 60 т и, кроме того, сконструировать более легкий тип танка весом в 35–45 т, который впоследствии окрестили «пантерой» [Гудериан 1999: 376–379].

Зальцман превратил челябинский Кировский завод в крупнейшее танкостроительное объединение в СССР, его называли «Танкоградом». Комбинат под управлением Зальцмана, где работало 75 тыс. человек, объединил прежний Челябинский танковый завод, ленинградский Кировский завод, московский завод «Красный пролетарий», часть тракторного завода из Сталинграда, Харьковский 76-й дизельный завод и другие предприятия. В 1943 г. комбинат поставил армии улучшенную модель танка Т-34 с 85-миллиметровой пушкой, пробивавшей броню средних немецких танков «Марк-3» и «Марк-4». Кроме тяжелых КВ и средних Т-34 объединение начало производить более тяжелые машины ИС-1 («Иосиф Сталин») со 122-миллиметровой пушкой и самоходно-артиллерийские установки СУ-100 и СУ-152, представлявшие собой танки без башни, предназначенные для истребления вражеских танков. На них можно было поставить крупнокалиберные орудия для противоборства с тяжелыми немецкими танками «пантера» и «тигр». До конца войны комбинат произвел 45 тыс. дизельных танковых двигателей. Никто в СССР не сделал большего вклада в танкостроение, чем Зальцман. Он был награжден Звездой Героя Социалистического Труда, а в январе 1945 г. получил воинское звание генерал-майора [Мининберг 1995: 220–225; 236–237; Свердлов 1993: 90].

Зальцман руководил танковым комбинатом в Челябинске до лета 1949 г., когда его вызвали в Москву в Комитет партийного контроля. На встрече присутствовали также Берия и Маленков. От Зальцмана потребовали дать показания против ленинградских партийных руководителей, обвиненных в действиях против ЦК ВКП(б)[60]. Зальцман, лично знакомый с ними, утверждал, что ничего не знает о подобной деятельности, хотя за «правильные» показания ему предлагали должность министра. В ответ на это Сталин понизил Зальцмана до руководителя младшего производственного звена – должность, которую он занимал на Кировском заводе задолго до войны. Он был исключен из партии и с трудом устроился на новую работу. Все это было следствием политики государственного антисемитизма, проводимой тогда в Советском Союзе. После смерти Сталина и расстрела Берии Зальцмана восстановили в партии. Он занимал различные должности, но пик его карьеры был уже позади. В июле 1988 г. он умер[61]. В 1988 г. в газете «Труд» была опубликована статья «Танковый король» с предисловием:

Честно говоря, я не уверен, что сегодня многим известно имя человека, о котором собираюсь рассказать. А ведь в годы войны страна хорошо знала эту фамилию, особенно танкисты и рабочие оборонных заводов. Он был одним из создателей танкового конвейера, сыгравшего такую большую роль в войне. Речь идет об Исааке Моисеевиче Зальцмане – человеке трудной судьбы [Герваш 1988].

Одним из достижений танковой промышленности стала замена бензинового мотора, чреватого возгоранием танка при попадании вражеских снарядов, дизельным. Среди разработчиков дизельного мотора во второй половине 1930-х годов был еврей Яков Вихман. Мотор производился на дизельном заводе в Харькове, ставшем после эвакуации частью комбината в Челябинске. Главным инженером завода был Яков Невяжиский, также еврей. Л. Мининберг в своей книге называет имена десятков евреев-инженеров, много сделавших для совершенствования бронетанковых войск и неизменно находивших решения проблем, возникавших в ходе боев против немецких танков. Они занимались работами по перевооружению танков, разработкой 88-миллиметровых пушек, усилением брони и повышением мобильности [Мининберг 1995: 69–86].

Несмотря на трудности эвакуации большинства предприятий во время войны, на затраты времени на монтаж и запуск заводов и на проблемы с поставкой сырья советская танковая промышленность успешно соперничала с немецкой, а в некоторых областях даже превзошла ее. Средний танк Т-34, особенно модели, оснащенные 85-миллиметровой пушкой, и тяжелый танк КВ, броня которого не поддавалась вражеским снарядам, ошеломили немцев:

На протяжении первой половины 1943 г. немецкая армия на востоке постоянно сокращалась. <…> Состояние техники продолжало ухудшаться, особенно в бронетанковых частях. <…> Со своей стороны русские продолжали производить огромные количества бронетехники, с небольшими изменениями. С предприятий выходило около двух тысяч танков Т-34 в месяц. Советские технические службы разработали два новых противотанковых орудия: одно длинноствольное 100-миллиметровое, а второе 122-миллиметровое. <…> Все новые разработки – усовершенствованные пушки и оружие – русские сумели приспособить к используемым корпусам КВ и Т-34, это успешное сочетание использовалось до конца войны [Кларк 1970: 271–272].

Немцам пришлось в условиях войны вносить поправки в конструкцию танков «пантера» и «тигр». Советская танковая промышленность ответила немцам производством танка ИС, введенного в строй в 1944 г., а к концу войны, в 1945 г. появилась усовершенствованная модель этого танка. ИС стал наилучшим танком войны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.