Год новый – проблемы старые
Год новый – проблемы старые
Наступивший новый, 43-й год не принес значительных изменений в борьбе на коммуникациях в Мотовском заливе и на подходах к нему. Северный флот продолжал завоз боеприпасов и снаряжения для частей СОР на период предстоящего полярного дня, а противник продолжал предпринимать попытки помешать этому. Немецкие береговые батареи, находившиеся на юго-западном берегу залива, обстреливали суда, и потому последние приходилось прикрывать дымовыми завесами.
Несмотря на полярную ночь, самолеты Люфтваффе периодически наносили удары по мотоботам, дрифтерам, самоходным баржам, буксирам и прочим судам, обнаруженным в Мотовском заливе. Так, 15 января пара Bf-109 атаковала сторожевой катер № 15, направлявшийся из бухты Озерко в главную базу Северного флота в Полярном. В ходе обстрела он получил повреждения корпуса и рубки, один моряк был ранен. В итоге командир катера был вынужден отклониться от намеченного курса и зайти для ремонта в Порт-Владимир.
11 февраля посты ВНОС заметили паривший над Мотовским заливом двухмоторный самолет, имевший характерный силуэт. Это был FW-189A-2 W.Nr.2266 из 1-й эскадрильи тактической авиаразведки Aufkl.Gr.32, который вел поиск советских судов. На его перехват вылетели два истребителя из 2-го Гв. САП ВВС СФ. Они атаковали противника севернее мыса Пикшуев, и ведущий пары капитан П. Н. Орлов смог сбить «раму».
23 февраля в дозоре на линии мыс Цыпнаволок – меридиан мыса Черный находился СКР-31 старшего лейтенанта Н. П. Ненайденко. Он был атакован сразу шестью Ju-87 и двумя Bf-109. Немецкие самолеты заходили на него парами, с разных курсовых углов. Однако, энергично маневрируя и ведя зенитный огонь, корабль смог уклониться от всех сброшенных бомб.
26 февраля на той же линии нес службу сторожевик «Торос» капитан-лейтенанта П. А. Карканогова. Это был бывший 1107-тонный рыболовный траулер Севгосрыбтреста, носивший до 2 декабря 1939 г. название РТ-60 «Рабочий». С началом советско-финляндской войны его мобилизовали, вооружили двумя 45-мм пушками и двумя 7,62-мм пулеметами и включили в состав Северного флота.
В тот день «Торос» был обстрелян пятью «Мессершмиттами», но повреждений не получил. Не добившись успеха, немцы разделились на две группы. Вскоре одна пара Bf-109 в районе Порт-Владимира перехватила и сбила одиночный Пе-2, возвращавшийся из разведывательного полета. Из его экипажа уцелел лишь один летчик, успевший выпрыгнуть на парашюте.
Тем временем три остальных «мессера» приблизительно в 15 км восточнее Цыпнаволока обнаружили две летающие лодки. Это были МБР-2 капитана В. М. Хрипова и старшего лейтенанта А. Г. Патратева из 4-й эскадрильи 118-го ОРАП ВВС СФ, которые вели поиск немецких подлодок. У гидросамолетов было мало шансов остаться невредимыми, в ходе скоротечного боя они оба были подожжены и вскоре сели на воду. При этом интересно, что стрелок Назаров из экипажа Хрипова, спасаясь от пламени, охватившего кабину, вылез на фюзеляж. Так он и летел до тех пор, пока командир не совершил вынужденную посадку.
Флотские летчики дали сигнал бедствия. К ним на помощь полным ходом пошел сторожевик «Торос», и через полтора часа с него заметили надувные лодки. На борт были подняты оба экипажа, при этом все летчики имели ожоги и обморожения. Затем до конца дня команда «Тороса» интенсивным зенитным огнем отразила еще два налета, в которых участвовали три и восемь «стодевятых».
В тот же день – 26 февраля – «четверка» Bf-109 уже на входе в Мотовском заливе, у мыса Шарапов, расположенного в 15 км юго-западнее Цыпнаволока, нанесла удар по дрифтеру МСО-2. На этот раз пилоты Люфтваффе смогли добиться успеха. Получив серию попаданий, судно лишилось хода. Среди его команды и пассажиров имелись раненые. Дозорный тральщик Т-899 взял его на буксир и отвел для ремонта в Полярный.
27 февраля 1943 г. снова на входе в Мотовский залив, но уже у мыса Городецкий на каменистую банку наскочил посыльный катер штаба Северного флота «Черноморец», кстати, имевший довольно странное название для этих мест. Он направлялся в бухту Озерко, но его командир лейтенант В. А. Поляков вышел в море с неустраненной девиацией[88] компаса. Не имея видимых ориентиров в условиях сильной метели, он отклонился от намеченного курса и в итоге выскочил на берег.
Казалось, что это было в общем-то ничем не примечательное происшествие. Однако на борту «Черноморца» находился не кто-нибудь, а лично генерал-лейтенант Кабанов. И хорошо еще, что отклонение курса было к северу, а не наоборот. Не то бы незадачливый навигатор мог бы доставить командующего СОР прямиком на вражеский берег.
К мысу Городецкий был срочно выслан катер МО-112 лейтенанта Г. А. Маккавеева, перебравшись на который Кабанов благополучно прибыл в Большое Озерко. Немного позднее к «Черноморцу» для обеспечения его противовоздушной обороны подошли тральщики Т-881 и Т-899, что оказалось весьма кстати. На следующее утро немецкий самолет-разведчик обнаружил прочно сидевший на грунте катер, после чего начались его воздушные атаки.
Уже около 09.00 28 февраля с «Черноморца» поступила радиограмма, что взрывом бомбы, сброшенной с Bf-109, поврежден борт. Однако командование СОР ничем не могло помочь его команде. В распоряжении Кабанова истребителей не было. Быстро же перебросить в тот район батарею зенитных автоматов, находившуюся в Цыпнаволоке, где она использовалась редко, было практически невозможно, поскольку юго-восточная часть Рыбачьего представляет собой сплошное нагромождение скал.
В течение 2 марта аварийный катер и прикрывавшие его корабли трижды подвергались ударам со стороны Люфтваффе. В них участвовали двадцать два Bf-109, сбросившие в общей сложности 43 бомбы. Ударным воздействием при близких разрывах и осколками бомб был поврежден тральщик Т-899 под командованием старшего лейтенанта А. Л. Буркова. Это был бывший 1700-тонный рыболовный траулер РТ-142 «Колгуевец», до войны принадлежавший Севгосрыбтресту. В конце июня 1941 г. его вооружили двумя «сорокапятками», одной счетверенной 12,7-мм пулеметной установкой и парой 7,62-мм пулеметов, оснастили двумя тралами, после чего включили в состав Северного флота. Кроме тральщика, тогда два попадания 20-мм снарядов получил катер МО-112, уже вернувшийся к этому времени из бухты Озерко.
В то же время зенитные расчеты тральщика и малого охотника смогли поразить два «Мессершмитта». Последние, согласно докладам командиров кораблей, дымя, со снижением ушли в сторону своего берега. По немецким данным, в тот день был потерян лишь один самолет – Bf-109F-4 W.Nr.010270 командира 7-й эскадрильи JG5 обер-лейтенанта Герда Зенонера (Gerd Senoner). Однако он был подбит в бою с советскими истребителями и затем совершил вынужденную посадку на льду озера Нял-Ярви. Истребитель уже не подлежал ремонту, но сам пилот при этом не пострадал.
Тральщик Т-110, стоящий на якоре у побережья Кольского полуострова
8 марта восемь «стодевятых» снова атаковали «Черноморец», по-прежнему сидевший на мели. На этот раз он получил прямое попадание в машинное отделение. На катере возник пожар, но усилиями команды его через некоторое время удалось погасить. Через пару дней – 11 марта – немцы предприняли новый налет на аварийный катер, но он завершился безрезультатно.
Лишь более чем через две недели –27 марта – многострадальный «Черноморец» был снят с мели при помощи спасательного судна «Память Руслана». Затем его на понтонах отбуксировали в Порт-Владимир для ремонта.
Конечно, все это время немцы «занимались» не только одним этим посыльным катером, хотя он вместе с охранявшими его кораблями в какой-то мере отвлекал на себя их самолеты. Как раз тогда в небе над Кольским полуостровом и прилегающими к нему районами появилось новое действующее лицо.
Командование 5-го воздушного флота Люфтваффе пришло к выводу, что для атак судов недостаточно Bf-110 из 13.(Z)/JG5, базировавшихся в Киркенесе, и «обычных» Bf-109F из III./JG5, действовавших из Петсамо. Поэтому 15 февраля 1943 г. в Петсамо на основе части персонала 11-й эскадрильи была сформирована особая эскадрилья истребителей-бомбардировщиков, оснащенная самолетами FW-190A-2/А-3. Она получила обозначение 14.(Jabo)/JG5,[89] а ее командиром был назначен 29-летний гауптман Фридрих-Вильгельм Штракельян (Friedrich-Wilhelm Strakeljahn).
К началу весны стало очевидно, что Северный флот не успевает обеспечить СОР запланированным объемом боеприпасов, снаряжения и продовольствия. Флотским тыловым службам не хватало судов, а в бухтах Эйна и Большая Мотка не было достаточного количества причалов и техники, чтобы одновременно разгружать все прибывающие баржи, дрифтеры и мотоботы.
Продолжительность светлого времени суток с каждым днем неумолимо увеличивалась, что означало увеличение интенсивности действий Люфтваффе. Поэтому чтобы успеть выполнить план поставок СОР до наступления полярного дня, командование Северного флота приняло решение использовать крупные транспорты, способные единовременно перевозить до 2000 тонн грузов.
Однако проблему это не решило, поскольку темп разгрузки остался прежним и теперь уже большегрузные суда подолгу стояли у причалов, становясь приманкой для немецких самолетов. Так, 13 марта тринадцать Bf-109 атаковали суда в бухте Озерко, сбросив 34 фугасные бомбы. Их взрывами на транспорте «Революция» было повреждено рулевое управление, погибли два человека из его команды и еще один ранен.
Затем 31 марта «шестерка» самолетов, вероятно, FW-190A из 14.(Jabo)/JG5, совершила очередной налет на суда в бухте Озерко, причалы и береговые строения в поселке Большое Озерко. Одна из бомб попала в транспорт «Ямал», на котором в результате вышли из строя оба котла. На судне были убиты два и ранены еще двенадцать человек.
Но не все суда были беззащитными мишенями. Там же находился военизированный пароход «Пролетарий», приписанный до войны к Мурманскому государственному морскому пароходству. Он был вооружен одним 76-мм орудием и одним зенитным пулеметом. Ведя из них огонь, команда не позволила немецким летчикам прицельно сбрасывать бомбы на свое судно. В итоге «Пролетарий» уцелел во время бомбежки.
Тем не менее эти налеты показали, что требуется срочное усиление обороны мест разгрузки транспортов. Поэтому уже вскоре по распоряжению начальника ПВО Северного флота полковника Б. Л. Петрова из Ваенги в Большое Озерко была передислоцирована зенитная батарея № 957, имевшая четыре 37-мм пушки. И это оказалось как нельзя кстати.
Вечером 13 апреля 1943 г. шесть немецких самолетов, согласно советским данным, это были четыре Bf-110 и два Bf-109, с бреющего полета сбросили по одной бомбе на причал в Большом Озерке. Одна из бомб угодила в машинное отделение парохода «Онега», стоявшего там под разгрузкой уже двое суток. При взрыве погибли десять и были ранены сразу тридцать человек. Затем тяжело поврежденное судно сумело уйти в Мурманск только на буксире у спасателя.
Оказалось, что из трех зенитных батарей, защищавших Большое Озерко, вести эффективный огонь по низколетящим самолетам могли лишь одни недавно прибывшие 37-мм зенитки. Их расчеты смогли сбить один «стодевятый». Но наземные наблюдатели, как это нередко бывало, перепутали типы вражеских самолетов. Фактически в налете участвовали не Bf-109, а «Фокке-Вульфы» из 14-й эскадрильи JG5. По данным Люфтваффе, в тот день зенитным огнем был сбит FW-190A-4 W.Nr.2215, его пилот – унтер-офицер Курт Вендлер (Kurt Wendler) – погиб.
Участившиеся воздушные удары по судам в Мотовском заливе, и прежде всего повреждения крупнотоннажных пароходов, заставили командование Северного флота отменить свое прежнее решение. На период наступавшего полярного дня было приказано направлять в Эйну, Озерко и Пумманки только мелкие суда, в том числе корабли Охраны водного района (ОВР) главной базы флота, которые были вооружены зенитками и пулеметами.
Однако уже 19 апреля штаб флота в нарушение своего собственного же приказа направил в губу Большая Мотка два большегрузных транспорта. Они должны были прийти в Большое Озерко следующей ночью. Для командующего СОР генерал-лейтенанта Кабанова, уже привыкшего к непоследовательным действиям своего начальства, такой поворот тем не менее оказался неожиданным.
Пришлось срочно готовиться к приему транспортов. Для их защиты на берегу было сосредоточено несколько 37-мм зенитных батарей, двенадцать крупнокалиберных зенитных пулеметов и даже два взвода противотанковых ружей, из которых тоже можно было вести огонь по самолетам. Для ускорения разгрузки судов к причалам были подтянуты подразделения морской пехоты.
Прохождение двух крупных транспортов не осталось незамеченным немцами. И на вторые сутки их разгрузки над бухтой Озерко появились самолеты. Наземные наблюдатели потом в очередной раз доложили о «мессерах», но скорее всего это были «Фокке-Вульфы». Во время захода они натолкнулись на такой плотный заградительный огонь, что не смогли прицельно сбросить бомбы, и их пилоты были вынуждены отказаться от продолжения атаки. Так что срочные меры, принятые Кабановым и его штабом, полностью оправдались и дали результат.
Здесь может возникнуть закономерный вопрос, ну а где во время всех этих налетов на суда были флотские истребители, чьей прямой обязанностью защищать суда? От их основных аэродромов в районе Полярного и Мурманска до Большого Озерка было 80–90 км, то есть около пятнадцати – двадцати минут полетного времени. Но при этом самолетам Люфтваффе от баз в Петсамо и Луостари до цели было в два раза ближе – всего около 40 км. Таким образом, советские истребители, чтобы иметь возможность встретить приближающегося противника, должны были с учетом времени на подготовку к взлету и сам взлет получать команду на вылет как минимум минут за десять до взлета самих немцев. А такое было просто невозможно.
В такой ситуации штабу ВВС СФ оставалось только одно. Разработать специальную схему воздушного прикрытия причалов в Большом Озерке и Эйне с использованием оперативного аэродрома на Рыбачьем и сменяющих друг друга патрулей истребителей. Однако прошло уже двадцать два месяца войны, а флотские авиаторы сначала во главе с генерал-майором А. А. Кузнецовым, а затем со сменившим его 8 января 1943 г. генерал-майором А. А. Харитоновичем так и не удосужились создать такой схемы хотя бы на время нахождения судов в бухте Озерко и губе Эйна. И это при том, что только через эти пункты части СОР получали все необходимые им боеприпасы, снаряжение и продовольствие. И это при том, что полуострова Средний и Рыбачий играли ключевую роль не только в обороне всего Советского Заполярья, но и в обеспечении безопасного прохождения союзных конвоев. А последнее имело стратегическое значение, поскольку от непрерывности потока грузов, поступавших по ленд-лизу в Советский Союз по северному маршруту, зависело положение уже на всем огромном советско-германском фронте.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.