«ГРИШКА-РЕЙХСТАГ»
«ГРИШКА-РЕЙХСТАГ»
Он родился в 1925 г. в деревне Черкасове Свердловской области в семье рабочих. Через 4 года его родители переехали в город Слободской Кировской области, где разместились в одном из спиртозаводских домов на берегу речки Пятерихи. В школу он пошел в 8 лет. Учился неохотно, зато «обеспечивал кормами домашнее хозяйство» и всей душой любил природу: знал вятские леса, грибные места, был отчаянным рыбаком. Часто пропадая на реке Вятке, спасал тонущих. С началом войны, в 16 лет, поступил на работу на «Красный якорь», выпускавший авиационную фанеру. В 42-м, когда пришла похоронка на отца, сразу же пошел в военкомат проситься на фронт. Но тогда его не взяли. До призыва успел получить права шофера, а в 17 уже охранял военные склады в Вахрушах. В 43-м с эшелоном лошадей добрался до фронта и в Великих Луках сначала стал стрелком, а затем и разведчиком.
Свою первую боевую награду, медаль «За отвагу», стрелок роты автоматчиков Григорий Булатов заслужил в бою 22–23 июня 1944 года, за высоту 223,4 «за то, что под непрерывным огнем противника вброд через реку своевременно доставлял боеприпасы на передний край». Вторую медаль «За отвагу» — еще через месяц: «за то, что он с группой разведчиков в ночь на 26.7.44 г. в районе деревни Черная захватил «языка», который дал ценные сведения». А в октябре Булатова представили к ордену Славы 3-й степени. В представлении, подписанном командиром 674-го стрелкового полка майором Арестовым, будет написано: «Тов. Булатов — участник всех наступательных боев, проведенных полком с 10.7.44 г., в боях действовал смело и решительно. В бою 20 сентября 1944 г., выполняя приказ командира, смело выдвинулся вперед и гранатным огнем уничтожил пулеметную точку противника вместе с расчетом».
До окончания войны оставалось всего-то полгода, и если бы не шальная пуля, не слепой осколок, то поджидало юного солдата счастье Великой Победы, возможно, еще один орден Славы 2-й степени, а затем долгая служба в армии, как молодого по возрасту и не подлежащего демобилизации. Словом, обыкновенная и самая простая солдатская судьба русского парня. Но нет же, случилось то, что случилось, ибо все в жизни всегда случается неожиданно…
22 апреля 1945 года соединения усиленного 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии в составе 150-й, 171-й стрелковых дивизий и 23-й танковой бригады ворвались в Берлин. Как вспоминал маршал Г.К. Жуков, «продвигаясь вперед, они освобождали квартал за кварталом. Благодаря их успешным действиям создалась реальная возможность для 3-й ударной армии нанести удар по центру Берлина с севера.
79-й стрелковый корпус был повернут на юг с целью овладения северной частью города и развития наступления на районы Плетцензее, Моабит.
К вечеру 26 апреля части корпуса форсировали Фербиндугс-канал и овладели станцией Бойсельштрассе, а в ночь на 27 апреля была очищена от противника северо-западная часть района Моабит. Передовые части 150-й и 171-й стрелковых дивизий вышли к главной берлинской электростанции, к станции Путлицштрассе, к театру «Комише Опер».
150-я стрелковая дивизия в этих боях овладела тюрьмой Моабит, где были освобождены тысячи военнопленных и политических узников…
В боевом распоряжении № 0025 от 28 апреля 1945 года генерал-майора С.Н. Переверткина были поставлены задачи соединениям 79-го стрелкового корпуса на овладение Рейхстагом:
«…3. 150-й стрелковой дивизии — одним стрелковым полком — оборона на р. Шпрее. Двумя стрелковыми полками продолжить наступление с задачей форсировать р. Шпрее и овладеть западной частью Рейхстага…
4. 171-й стрелковой дивизии продолжать наступление в своих границах с задачей форсировать р. Шпрее и овладеть восточной частью Рейхстага…<…>
150-я и 171-я стрелковые дивизии, усиленные 23-й танковой бригадой подполковника М.В.Морозова, в ночь на 29 апреля на направлении главного удара корпуса действиями передовых батальонов под командованием капитана С.А. Неустроева и старшего лейтенанта К.Я. Самсонова захватили мост Мольтке.
С утра 29 апреля и всю ночь на 30 апреля шли ожесточенные бои в непосредственной близости от Рейхстага. Части 150-й и 171-й стрелковых дивизий готовились к штурму Рейхстага.
В 11 часов 30 апреля после артиллерийского и минометного налета штурмовые батальоны полков этих дивизий и группы артиллеристов-разведчиков майора М.М. Бондаря и капитана В.Н. Макова перешли в атаку, пытаясь с трех направлений захватить здание Рейхстага.
В 13 часов после 30-минутной повторной артподготовки началась новая стремительная атака. Завязался огневой и рукопашный бой непосредственно перед зданием Рейхстага и за главный вход.
В 14 часов 25 минут батальон старшего лейтенанта К.Я. Самсонова 171-й стрелковой дивизии, батальон капитана С.А. Неустроева и батальон майора В.И. Давыдова 150-й стрелковой дивизии ворвались в здание Рейхстага…»
К слову сказать, еще задолго до штурма перед советскими войсками была поставлена задача: любой ценой прорваться к Рейхстагу и водрузить на нем красный флаг не позднее 1 мая. А так как еще не было известно, какой дивизии первой удастся водрузить Знамя Победы, Военный совет 3-й ударной армии распорядился изготовить несколько одинаковых знамен по числу всех своих соединений. В 150-й стрелковой дивизии знамя Военного совета досталось 756-му полку под командованием Ф. Зинченко. Однако ситуация складывалась совершенно не в его пользу. 29 апреля в 22 часа 30 минут командира соседнего 674-го полка А. Плеходанова на свой наблюдательный пункт вызвал комдив генерал Шатилов: «— Товарищ Плеходанов! У Зинченко большие потери. Вести наступление одним батальоном Неустроева он не может. Говорит, что в этом батальоне осталось всего 75 человек. Так что придется штурмовать Рейхстаг тебе. Подготовься к штурму. Неустроев будет тебе помогать.
По дороге на свой наблюдательный пункт подвалами и через проломы в стенах домов я пошел посмотреть, какова обстановка в полку Зинченко, можно ли рассчитывать на его помощь.
Полк Зинченко был действительно сильно потрепан. Оставшиеся в строю воины (их было немного) расположились в комнатах большого здания на берегу Шпрее. В одной из комнат я нашел Зинченко. Он стоял возле койки с нераскуренной трубкой во рту. Поздоровавшись, я спросил:
— Будем штурмовать Рейхстаг? Он крепко выругался и ответил:
— Чем я буду штурмовать? Остатками батальона Неустроева? Нет, дружище, валяй сам.
Я распрощался и ушел. Зная, что полк Зинченко в атаке участвовать не будет, а знамя Военного совета находится там, я сказал лейтенанту Сорокину и парторгу подразделения Виктору Правоторову, которые в это время находились при мне, чтобы они подготовили Красное знамя для водружения на Рейхстаге.
Разведчики обрадовались, заволновались. Вскоре раздобыли где-то перину и привели двух пленных генералов. Здесь же, на наблюдательном пункте, перину выпотрошили. Кто-то принес нечто похожее на древко. Подстругали его кинжалами. Знамя получилось грубоватым, но зато прочным и большим. Вручив Красное знамя разведчикам, я поставил задачу водрузить его на крыше, у скульптурной группы».
В 4.30, с началом артподготовки, к центральному входу пошел батальон В. Давыдова, но с ходу на ту сторону прорвалась лишь группа разведчиков лейтенанта Сорокина с тем самым знаменем из немецкой перины. Во время своего броска им удалось оказаться в непростреливаемой пулеметами противника зоне. Но два человека были потеряны. После доклада обстановки комдиву Шатилову командир 647-го полка получил приказ перенести наступление на 13.30. А почти через час А. Плеходанов услышал радостный крик своего связного: «— Товарищ подполковник! Посмотрите на крышу Рейхстага. Вот туда, где возвышается всадник!
Я поднял бинокль и увидел Красное знамя, а возле него движущиеся две крохотные фигурки. Это было в 14 часов 25 минут. Как я узнал позже, движущимися фигурками были сержант Правоторов и рядовой Булатов…»
Парторг В. Правоторов свидетельствует: «Находим окно. Улучив момент, влезли в окно, предварительно бросив туда по гранате. Коридорами вышли на лестницу, забрались на второй этаж. Здесь мы с Булатовым подошли к разбитому окну, посмотрели на Королевскую площадь, за которой в домах и прямо на улицах залегли наши бойцы, приготовившиеся к решительному штурму. Гриша Булатов просунул знамя в окно, помахал им, затем мы укрепили его. В это время внизу послышались выстрелы, взрывы гранат, стук сапог. Мы приготовились к бою. Гранаты и автоматы — начеку. Но схватка не состоялась. Это по нашим следам пришли Лысенко, Брюховецкий, Орешко, Почковский. С ними лейтенант Сорокин.
— Отсюда его плохо видно, ребята, — сказал он. — Надо пробираться на крышу. По той же лестнице стали подниматься все выше и выше и нашли выход на крышу. Цель достигнута. Где поставить знамя? Решили укрепить у скульптурной группы. Подсаживаем Гришу Булатова, и наш самый молодой разведчик привязывает флаг к шее огромного коня. Посмотрели на часы: стрелки показывали 14 часов 35 минут».
Известно, что Рейхстаг был взят только поздно вечером 30 апреля. Целый день на всех его этажах шли кровопролитные бои, однако все это время на фронтоне обгоревшего здания развевалось самодельное знамя, которое, рискуя жизнью, водрузили разведчики именно 674-го полка. Итоговое боевое донесение 674-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии от 2 мая 1945 года подтверждает этот факт:
«…Ведя ожесточенные бои, подразделения полка к 5.00 30.4.45 г. заняли министерство внутренних дел — канцелярию Гиммлера и к 9:00 заняли исходный рубеж перед штурмом Рейхстага.
…После артподготовки, начавшейся в 14.00, начался штурм Рейхстага. В 14:25 30.4.45г. ворвались в здание Рейхстага с северной части западного фасада 1-я стр. рота и взвод 2-й стр. роты 1-го стр. батальона 674 сп, с которыми было 6 человек разведчиков для установления флага над Рейхстагом.
Командиром взвода разведки 1-го стр. батальона мл. лейтенантом Кошкарбаевым и бойцом разведвзвода полка Булатовым было водружено знамя над зданием Рейхстага.
Командир 674 сп подполковник Плеходанов
Нач. штаба 674 сп майор Жаворонков».
3 мая 1945 г. в дивизионной газете «Воин Родины» будут перечислены абсолютно все имена героев взятия Рейхстага: «Родина с глубоким уважением произносит их имена: Проваторов, Булатов, Сорокин: советские богатыри, лучшие сыны народа! Слава героям!»
4-го сам маршал Жуков вручит Булатову свое фото с дарственной надписью на память о совершенном подвиге. И в те же майские дни он станет главным героем кинохроники Романа Кармена, для съемок которой он вновь водружал знамя над Рейхстагом.
5 мая газета «Комсомольская правда» напечатает рассказ очевидца тех событий, капитана Андреева: «Путь к Рейхстагу лежал через нагромождения, баррикады, через пробоины в стенах, темные тоннели метро. И везде были немцы: наши бойцы в третий раз пошли в атаку и наконец ворвались в Рейхстаг, вышвырнули оттуда немцев. Тогда маленький, курносый, молоденький солдат из Кировской области как кошка вскарабкался на крышу Рейхстага и сделал то, к чему стремились тысячи его товарищей. Он укрепил красный флаг на карнизе и, лежа на животе, под пулями, крикнул вниз солдатам своей роты: «Ну как, всем видно?» И он засмеялся радостно и весело. И хотя немцы опять бросились в отчаянную контратаку и даже заняли первый этаж, наши бойцы, успевшие закрепиться в верхних этажах Рейхстага, чувствовали себя хозяевами этого большого обгоревшего здания. Теперь никакая сила не заставила бы их уйти отсюда».
Сам же Григорий Петрович спустя годы о своем подвиге будет рассказывать так: «Ну сказали — надо? Значит, надо! Мы с лейтенантом и поползли на брюхе. Ох и огонь был, ох и огонь. Мы от воронки к воронке скачем как зайцы. До рва какого-то доскакали и залегли там. Я ему: «Чего делать-то будем, товарищ лейтенант?» И тут мне лейтенант говорит: «Давай хоть на знамени-то имена напишем, а то непорядок». Достает химический карандаш и пишет, муслякая его: «Лейтенант Кошкарбаев, рядовой Булатов, 674-й полк, 1-й батальон». Ага, на знамени. Так оно ж самодельное было. Не полковое. Написал, значит. Ну, мы момент улучили и бегом к Рейхстагу. А за нами уже и батальон. Немцев мы быстро выбили — и на второй этаж. Я флаг в окно высунул — кричат мол, не видно, вот мы с лейтенантом тогда на крышу вылезли. Там мужик на коне. Каменный, дурында ты. Я к этому коню и прикрепил Знамя. С крыши свесился, кричу: «Теперь-то видно?» Видно, как оказалось, всем хорошо. Даже на кино это сняли. Роман Кармен снимал. И фотография у меня есть. Сфотографировали нас там. Так что — первые мы с Кошкарбаевым были. Первые».
И ведь правда, они были первыми. 6 мая 1945 года командир 674-го стрелкового полка подполковник Плеходанов подписал на Булатова наградное представление к присвоению звания Героя Советского Союза. В этом документе, сохранившемся до наших дней, черным по белому написано: «В бою 17.4.1945 года противник, используя водную преграду канал Фридлендерштром, пытаясь приостановить продвижение наших подразделений, стянул много огневых средств и оказал яростное сопротивление. Тов. БУЛАТОВ в числе группы разведчиков при поддержке мощного налета нашей артиллерии переправился на западный берег канала и стремительным броском ворвался в траншею противника, захватив несколько его огневых точек; группа разведчиков своими дерзкими и самоотверженными действиями посеяла замешательство в стане врага. Используя успех разведчиков, через канал было переброшено еще несколько штурмовых взводов, чем был обеспечен прорыв обороны немцев на участке полка. Тов. БУЛАТОВ в группе разведчиков, пользуясь тем, что линия обороны противника нарушена, обошли крупный населенный пункт Кункнздорф и отрезали путь отхода его гарнизону. При попытке отхода немцы были встречены сильным огнем из пулеметов и фауст-патронов и загнаны в подвалы каменных зданий, в результате чего подошедшее наше подразделение захватило в плен более 250 немецких солдат и офицеров и много вооружения. 20.04.1945 года полк, ведя ожесточенные бои на подступах к Рейхстагу, вышел на р. Шпрее. Тов. БУЛАТОВ был из тех, кому было приказано при поддержке артиллерии на подручных средствах форсировать р. Шпрее, пробраться к зданию Рейхстага и водрузить над ним Знамя Победы. Беря с боя каждый метр площади, в 14 часов 30.04.1945 года ворвались в здание Рейхстага, с ходу захватили выход одного из подвалов, заперев там до 300 немецких солдат гарнизона Рейхстага. Пробившись на верхний этаж, тов. БУЛАТОВ в группе разведчиков в 14 час. 25 мин. водрузил над Рейхстагом Красное знамя.
Достоин присвоения звания ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА…»
14 мая это представление подписал командир 150-й стрелковой дивизии генерал-майор Шатилов, 27 мая его подписал командир 79-го стрелкового корпуса генерал-майор Переверткин… На этом слава героя-разведчика Булатова закончилась…
Дело в том, что по представленному Военному совету 1-го Белорусского фронта списку из 27 человек 3-й Ударной армии, где красноармеец Г.П. Булатов значился вторым, «прошлась» суровая рука маршала Жукова. Именно он своим темно-синим карандашом заменил почти всем звание Героя Советского Союза на орден Красного Знамени. И только 8 мая 1946 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О присвоении звания Героя Советского Союза офицерскому и сержантскому составу Вооруженных сил СССР, водрузившему Знамя Победы над Рейхстагом в Берлине». В этом списке было всего пять человек: капитан В.И. Давыдов, сержант М.А. Егоров, младший сержант М.А. Кантария, капитан С.А. Неустроев, старший лейтенант К.Я. Самсонов.
По авторитетному мнению старшего научного сотрудника Центрального музея Вооруженных сил А. Дементьева, «десятки воинов, участвовавших в штурме Рейхстага, по приказу своих командиров и собственной инициативе несли флаги, флажки, просто куски красной материи, прикрепленные к черенку лопаты или обломку оконной рамы. Судя по архивам, было их более 40 штук. Что и создало потом великую путаницу: некоторые командиры в донесениях называли их Знаменами Победы. И только около 3 часов ночи 1 мая Егоров, Кантария и замполит батальона лейтенант Берест установили официальный «флаг № 5», который и вошел в историю как Знамя Победы. Его прикрепили под бронзовым брюхом коня Вильгельма I — на восточном фасаде Рейхстага… Его и стали называть с тех пор Знаменем Победы. Оно было передано на хранение в политотдел 150-й стрелковой ордена Кутузова II степени Идрицкой дивизии. Знамя хранится в Центральном музее Вооруженных сил».
Словом, в официальную советскую историографию как водрузившие над Рейхстагом Знамя Победы попали сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария. «На самом деле героев было трое, — рассказывает В. Федоров. — Группу возглавлял украинец лейтенант Алексей Берест.
Мало кто знает, что победных знамен было девять — по числу дивизий 3-й Ударной армии, наступавшей в центре германской столицы. Все они были сшиты из подручных материалов прямо в Берлине и розданы в дивизии, штурмовавшие Рейхстаг. Знамя номер пять досталось 150-й стрелковой дивизии — батальону капитана Неустроева. Именно его подчиненным было суждено войти в историю».
Увы, так случается часто, когда первыми становятся вовсе не те, кто должен быть ими в действительности. «Знамя Победы, водруженное Берестом, Егоровым и Кантария, не было первым красным знаменем над Рейхстагом, — продолжает В. Федоров. — 30 апреля 1945 года в 14 ч 25 мин лейтенант 150-й стрелковой дивизии 3-й Ударной армии 1-го Белорусского фронта Рахимжан Кошкарбаев, которому тогда был всего 21 год, и рядовой Григорий Булатов первыми водрузили боевое знамя над Рейхстагом. Документ, удостоверяющий это событие, передан в дар Центральному государственному музею Республики Казахстан.
30 апреля 1945 года в 22.40 бойцы 171-й стрелковой дивизии капитан Владимир Маков, старшие сержанты Алексей Бобров, Гази Загитов, Александр Лисименко и сержант Михаил Минин водрузили свое знамя на скульптурную композицию «Германия». Это знамя не сохранилось до наших дней.
Над Брандербургскими воротами знамя водрузили старший сержант Андреев и сержант Бережной 416-й стрелковой Таганрогской Краснознаменной, ордена Суворова (Азербайджанской) дивизии».
Примечательно, что Знамя Победы (пусть самодельное, и все же), водруженное разведчиком Булатовым и Кошкарбаевым в 14 час. 25 мин. по московскому времени, было единственным провисевшим тогда целых девять часов. Официальному Знамени Победы повезло гораздо больше, как, собственно самим Егорову и Кантарии. Благодаря Бересту они закрепили Знамя Военного совета на той стороне, с которой к Рейхстагу подходили части 5-й Ударной армии. Только здесь огонь противника был гораздо слабее. И к исходу следующих суток, когда артиллерия смела с западной стороны десятки доставленных сюда с риском для жизни красных флагов, в том числе и тот, что первым водрузили на крыше, Знамя Военного совета, оставшись невредимым, вполне гордо колыхалось над дымящимся Берлином…
Что и говорить, если сам Кантария, которому досталась слава знаменосца Победы, отвечая на вопросы корреспондента, откровенно скажет: «Утром 30 апреля увидели перед собой Рейхстаг — огромное мрачное здание с грязно-серыми колоннами и куполом на крыше; в Рейхстаг ворвалась группа наших разведчиков: В. Провоторов, Гр. Булатов. Они укрепили флаг на фронтоне. Флаг тотчас же заметили воины, лежавшие под огнем противника на площади».
В июне 1945 года Григорий Булатов в составе группы участников штурма Берлина попадает в Москву, где принимает участие в Параде Победы. А потом, в одной из московских гостиниц, его обвинили в попытке сексуального насилия над женщиной из обслуживающего персонала. На суде бывший разведчик получил полтора года. Есть утверждения, что на Булатова был написан ложный донос. Как мы знаем, в жизни бывает и не такое, однако что произошло тогда с героем-разведчиком, на сегодняшний день доподлинно неизвестно. Связывать же это темное дело с попыткой упрятать в тюрьму самого первого знаменосца Победы, чтобы он замолчал, было бы слишком абсурдным. Ведь Булатов получил только полтора года, а не 25. Более того, после своего первого срока он продолжил службу в Германии, где возил какого-то майора. Демобилизовавшись в апреле 49-го, Григорий Петрович вернулся на родину. Говорят, это был обиженный, осунувшийся и резко постаревший человек…
На работу Булатов устроился все на тот же «Красный якорь», где сплавлял древесину. Только в 55-м он женился на местной девушке Римме, а в 56-м у них родилась дочь Людмила… О водружении же Знамени над Рейхстагом он молчал почти 20 лет. Но, когда весной 1964 года «Комсомолка» впервые рассказала об этом подвиге и упомянула его фамилию, Григорий Петрович сразу же стал человеком известным. Его везде стали приглашать как героя. И он рассказывал правду, которую знал. Вот только эта правда почему-то расходилась с официальной. Более того, он стал утверждать, что Рахимжана Кошкарбаева с ним не было, а были совершенно другие люди, его друзья-разведчики: Правоторов, Лысенко, Орешко, Брюховецкий, Почковский, Гибадулин под командованием командира разведвзвода 674-го полка лейтенанта Семенова. Знамя же нес он — Григорий Булатов! Но теперь ему уже не верили, потому что были написаны книги и статьи в газетах. Только по этой причине его стали звать «Гришкой-Рейхстагом» якобы за выдуманную им историю. Григорий Петрович еще больше огорчался и пил.
К 20-летию Победы «Комсомолка» наконец-то рассказала о нем. Вот только правды там было очень мало. Вскоре объявились однополчане, которые все вместе решили бороться за истину. Они писали куда только могли, но их не хотели слышать и отвечали банальными отписками. Григорий Петрович и сам взялся рьяно за дело. Переписывался с самим маршалом Г.К. Жуковым и с Р. Карменом. Как-то однажды, после второй судимости Булатова, полученной за кражу, он откровенно написал ему: «Если первый раз ты сел случайно, то второй раз не случайно». Георгий Константинович вообще предлагал Булатову победить пьянство: «Ты наступал двумя сапогами на крышу Рейхстага, так наступи теперь двумя сапогами на бутылку!» Но это был бесполезный номер. Григорий Петрович от невозможности доказать свою правду пил еще больше. А ведь он никогда спокойным нравом не отличался. Был озорным малым. Как-то он пошел доказывать свою правду первому секретарю, да только окончилось все это печально. Тот вызвал милицию, Булатова задержали и оштрафовали на 100 рублей.
Последнее время часто Григорий Петрович за рюмкой водки говорил: «— Когда требовалось — жизнью рисковал, как велит присяга. За чужие спины сроду не прятался… почему же меня обманули за моей спиной?» Проходили минуты, боль Булатова уходила куда-то в сторону, и тогда он пророчески заявлял: «— Ничего, рано или поздно во всем разберутся. Наступит, ребята, время, что и мою фамилию вы услышите в День Победы».
В апреле 1973 года Григорий Петрович Булатов покончил жизнь самоубийством. Некоторые тогда за спиной говорили: «Как был дураком, так им и остался». Вот только понять Булатова никто так и не попытался. А ведь он хотел лишь признания того исторического факта, который имел место быть… Хотел правды… Вдова Г.П. Булатова вспоминает, как он, бывало, выпьет и заревет: «Не почитают меня».
На возведение мемориала Григорию Булатову откликнулась одна лишь «Единая Россия». На счет же фонда памяти Г.П. Булатова за многие годы не поступило ни рубля. Что же касается непосредственно мемориала, то со слов В. Пионерова, он выглядит так: «С западной стороны на темном граните памятника — знаменитое фото 19-летнего рядового-разведчика 674-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии 3-й Ударной армии с автоматом за плечом. Зато фон вместо документально зафиксированных боевых товарищей и отцов-командиров взят произвольный: фантазия на тему поверженного Рейхстага, орудий, штандартов (злые языки уже приметили знаковую свастику на одном из них). Текст же вполне политкорректный, не заостряющий расхождений между нашей вятской и основной советской правдой насчет Егорова и Кантарии. Мол, знаменосцу Победы… И выписка из представления командования: достоин звания Героя».
Сегодня очень часто накануне Дня Победы по телевизору показывают бегущую группу бойцов по ступеням Рейхстага, а еще молоденького парня, вкручивающего древко Знамени Победы… Это и есть Григорий Петрович Булатов. Но почему этот честный солдат не попал в официальную историю как знаменосец Победы? На этот вопрос существует вполне логичный ответ. Официальное знамя 150-й стрелковой дивизии, выданное ей Военным советом 3-й Ударной армии, пусть и было водружено гораздо позже, чем то самодельное, которое установил на крыше Рейхстага Г. Булатов, однако оно сохранилось. Сохранились и те люди, которые его водрузили. И это тоже правда, которая абсолютно не умаляет заслуг разведчика Григория Петровича Булатова.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.