Логово раненого зверя
Логово раненого зверя
В конце августа 1941 г. Люфтваффе возобновили минирование фарватеров в районе Кронштадта. На этот раз эту задачу выполняли Не-111Н из II-й группы KG4 «Генерал Вефер» майора Готтлиба Вольффа. Эта группа, так же как штаб эскадры и ее I-я и III-я группы уже с 6 августа базировались на аэродроме Коровье Село, расположенном приблизительно в 14 км южнее Пскова.
Петля все туже затягивалась вокруг главной базы Балтийского флота. В конце августа истребители ВВС КБФ были вынуждены вести бои уже непосредственно над линией фронта, подходящей к южному берегу Финского залива. Их аэродромы подвергались налетам со стороны немецких штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков.
Настоящим черным днем для флотской авиции стало 19 августа. Тогда Bf-110 из I-й группы ZG26 «Хорст Вессель» под командованием гауптмана Герберта Камински (Herbert Kaminski) нанесли удар по аэродрому Низино, находившемуся приблизительно в 7 км юго-западнее Петродворца, где базировался 5-й ИАП ВВС КБФ.
Обер-лейтенант Йоханнес Киль (Jochannes Kiel)[41] позднее написал об этом налете следующий красочный отчет: «Мы начали пикировать с высоты 3000метров, прямо в зенитный огонь. Разрывы зенитных снарядов появлялись слева, справа и между нашими самолетами. И тем не менее мы продолжаем лететь к нашей цели. Возбуждение боя охватывает нас. Каждый из нас сконцентрирован только на цели. Мы стремительно приближаемся к аэродрому. Каждому пилоту предназначается своя цель… Земля мчится навстречу нам, словно собираясь поглотить нас. Пятьсот, триста, сто метров. Начинают стучать наши пушки.[42] Штурмовая группа проходит над летным полем, всего лишь в нескольких метрах над землей. Здесь и там мы можем видеть, как вспыхивают самолеты противника, а затем мы снова набираем высоту. Начинается бешеная карусель. Боевой порядок нарушен, и каждый пилот ищет себе цель самостоятельно. Самолеты пикируют на свои жертвы со всех направлений…
«Внимание! Истребители слева!» Вражеские истребители уже появились! Аэродром под нами полностью в огне. Раздаются мощные взрывы, и в воздух поднимается плотный дым. Мы много раз пикируем сквозь дым и обнаруживаем новые, замаскированные, самолеты. Я, как во сне, вижу, что один из наших собственных самолетов выходит из атаки, оставляя толстый шлейф дыма после поражения зенитным огнем. Поврежденный самолет отворачивает на запад. Он начинает терять высоту, идет все ниже и ниже. Вот. Он ударяется о землю».
Один из пилотов 5-го ИАП – лейтенант Игорь Каберов – так вспоминал об этом налете: «Огромная группа вражеских самолетов спикировала со стороны солнца и с ревом пронеслась над крышей ангара. Свист падающих бомб и грохот пулеметов оглушили меня. Я бросился на землю и увидел двухмоторные „Мессершмитты“, проносившиеся над взлетно-посадочной полосой. Дождавшись подходящего момента, я вскочил на ноги и помчался к бомбоубежищу. Почти сорвав дверь с петель, я вскочил внутрь и бросился на пол. Кто-то оттащил меня в угол убежища. Мгновение спустя пулеметная очередь изрешетила дверь и стол поблизости от меня. Свет погас. Мы в темноте слушали, казалось, бесконечные пулеметную стрельбу, взрывы бомб и рев авиационных двигателей».
После возвращения экипажи I./ZG26 заявили о том, что они уничтожили на земле 40 советских самолетов и еще три истребителя сбили над аэродромом. Группа лишилась одного «Мессершмитта». Согласно же советским данным, в ходе штурмовки аэродрома Низино были уничтожены 22 истребителя, еще 13 получили различные повреждения. При этом под огнем попытался взлететь лишь один пилот 5-го ИАП – младший лейтенант Николай Соседин. Однако его И-16, едва оторвавшись от земли, был сразу же сбит и рухнул на взлетно-посадочную полосу, и отважный летчик получил тяжелые ранения.
В сентябре 1941 г. перед командованием немецкой группы армий «Север» и 1-го воздушного флота со всей актуальностью встал вопрос о разрушении главной базы Балтийского флота в Кронштадте и уничтожении находящихся там крупных кораблей. Однако в первые дни месяца авиация использовалась для других целей. Так, в течение 5–6 сентября немецкие бомбардировщики наносили удары по позициям советских войск в районе железнодорожных станций Мга и Новолисино, в 30 км южнее Ленинграда, поселков Слуцк и Дубровка, а также по ГЭС № 8 и шлюзам на Новоладожском канале.[43] Также самолеты бомбили и обстреливали позиции зенитных батарей. 7 сентября Люфтваффе совершили массированный налет на Шлиссельбург, а на следующий день германские войска захватили его, полностью блокировав Ленинград с суши, а также вышли на юго-западные окраины города.
Именно в это время сначала финны, а затем и немцы столкнулись с неожиданной проблемой, а именно с пальбой корабельной артиллерии с моря, а также всевозможных береговых и железнодорожных орудий. Так, в ночь на 4 сентября обстрел финских войск на Карельском перешейке начал легкий крейсер «Киров», который из своих девяти 180-мм орудий главного калибра выпустил 85 снарядов. С 4 по 6 сентября он выполнил более тридцати стрельб, помогая частям советской 23-й армии остановить финнов на приморском участке, на рубеже реки Сестра.
7 сентября башни «Кирова» развернулись в южном направлении, и снаряды полетели за Ораниенбаум (ныне г. Ломоносов). После этого корабль попеременно стрелял по обоим берегам Финского залива. На южный берег был послан корректировочный пост, хотя радиосвязь с ним и была неустойчивой. Как только наступала ночь, к борту крейсера подходила баржа с боеприпасами, и артиллеристы до утра заполняли погреба снарядами.
С 5 сентября регулярный обстрел наступающих на Ленинград германских войск начал линкор «Октябрьская революция»[44] под командованием контр-адмирала М. З. Москаленко. Огонь велся прямо из Средней гавани Кронштадта, а также с Кронштадтского и Петергофского рейдов. При этом предельная дальность стрельбы его 305-мм орудий главного калибра составляла 130 кабельтовых,[45] или 23,8 км.
Затем с огневой позиции в бассейне Морского канала по немецким позициям начал стрелять и второй линкор, имевшийся в составе Балтфлота, – «Марат»[46] капитана 2-го ранга П. К. Иванова. С 9 сентября его 305-мм орудия ежедневно вели огонь по нескольким целям, и ежесуточный расход выстрелов достигал 177. При этом 11 сентября, после того как были выпущены 124 снаряда, разорвало среднее орудие башни главного калибра № 1. Всего за восемь дней были израсходованы 1042 из 1200 выстрелов главного калибра, имевшихся в артиллерийских погребах линкора. С 15 сентября огонь вели и 120-мм пушки «Марата».
Побережье также начали обстреливать легкий крейсер «Максим Горький» и два эсминца. По наступающим немецким частям стрелял и лидер «Ленинград», выходивший для этого на позицию в район Ораниенбаума.
Стрельба в основном велась по площадям, но мощные разрывы 305-мм снарядов, поднимавшие то тут, то там тучи песка и земли, сильно нервировали немецких пехотинцев. Но в первые дни осады Ленинграда командование 18-й армии Вермахта посчитало, что для подавления огня русских кораблей хватит и собственной неплохо стрелявшей артиллерии. И действительно, начиная с 14 сентября линкор «Марат» получил десять попаданий 105-мм снарядов, при этом последним попаданием 16 сентября была выведена из строя носовая батарея из трех 37-мм зенитных автоматов 70-К.
Затем 18 сентября 210-мм пушками из 768-го моторизованного дивизиона при помощи авиационной корректировки с 11.47 до 12.37 был обстрелян крейсер «Петропавловск»,[47] который вел огонь из Угольной гавани ленинградского Торгового порта. В корабль попали 12 снарядов, в результате чего был пробит корпус в подводной
части, возник пожар, вышла из строя артиллерия. После этого крейсер, повалившись на борт, сел на грунт с большим креном и так торчал из воды до конца войны. При обстреле погибли 10 моряков из его экипажа и еще 20 получили ранения.
До конца 1941 г. в Люфтваффе основным самолетом, использовавшимся для корректировки артиллерийского огня, был двухместный ближний разведчик Hs-126B-1. Он имел двигатель BMW 323А-1 мощностью 850 л.с. и мощную радиостанцию, вооружение состояло из двух 7,9-мм пулеметов: одного – в носовой части фюзеляжа и одного – на турели у наблюдателя в задней кабине. Отличная маневренность и хороший обзор из кабины сделали «Хеншель» отличным самолетом для разведки и артиллерийской корректировки. Он буквально «висел» над целью, указывая по рации артиллеристам координаты для стрельбы. В 1942 г. на смену Ш-126В-1 пришел FW-189 – легендарная «рама».
После того как 7 сентября окружение Ленинграда было завершено, нацистское руководство решило, что настал час для террористических авианалетов на этот, второй по величине, русский город. Гитлер отдал приказ 1-му воздушному флоту «сровнять Ленинград с землей». Бомбардировки должны были парализовать работу военных предприятий, воздействовать на моральный дух мирного населения, привести к хаосу и беспорядку в тылу советских войск и массовому бегству жителей.
8 сентября 1941 г., в 16.50 по берлинскому времени,[48] 23 Do-17 из KG2 «Хольцхаммер» оберста Герберта Рикхоффа (Herbert Rieckhoff)[49] нанесли первый удар непосредственно по самому Ленинграду, сбросив на него 6327 зажигательных бомб. В городе были зафиксированы 178 пожаров. Самый крупный из них возник на продовольственных складах имени Бадаева,[50] которые в народе называли просто Бадаевскими, где огонь полыхал на площади 4 гектара.[51] По воспоми-
Затем в ночь на 9 сентября уже Не-111Н из KG4 «Генерал Вефер», взлетевшие с аэродрома Коровье Село, сбросили на Красногвардейский, Московский и Дзержинский районы Ленинграда 48 тяжелых фугасных бомб. Были разрушены главная водопроводная станция и двенадцать жилых домов, серьезно пострадали Московский вокзал и Торговый порт. Потери среди гражданского населения, по официальным данным, составили 24 человека убитыми и 122 ранеными.[52]
В результате этих двух налетов в Ленинграде возникли перебои с подачей воды и электроэнергии, перестали ходить трамваи, началась паника среди части населения.
Хотя в составе 2-го корпуса ПВО генерал-майора Процветкина, защищавшего «город Ленина», в общей сложности имелись 543 зенитки разных калибров, их расчеты оказались не готовы к отражению авиаударов Люфтваффе. Кроме того, значительная часть батарей была переброшена на линию фронта для борьбы с немецкими танками. Система ВНОС в ходе отступления практически развалилась, а имевшиеся шесть РЛС РУС-2 еще не были полностью освоены расчетами и использовались неэффективно. Из них лишь одна контролировала юго-западный сектор, откуда обычно появлялись «чужие». При этом станция находилась на равнинной местности и могла засекать только самолеты, летевшие на высотах не менее 1500 метров.[53]
Большую часть парка полков 7-го ИАК ПВО составляли устаревшие и выработавшие свой ресурс И-16 и И-153 «Чайка», причем многие прошли уже четыре-пять капремонтов. Лишь в 124-м ИАП
на тот момент насчитывались девять исправных высотных перехватчиков МиГ-3, а 44-й ИАП был только что перевооружен истребителями ЛаГГ-3.
Все это позволило самолетам Люфтваффе практически безнаказанно бомбить городские кварталы. С этого дня северная столица почти непрерывно подвергалась авиаударам, причем как днем, так и ночью. В течение 9 сентября в Ленинграде восемь раз выли сирены воздушной тревоги, а затем в ночь на 10 сентября последовал новый налет силами 20 бомбардировщиков. На этот раз в городе возникли 80 очагов пожаров, были разрушены кондитерская фабрика и Ждановская судоверфь, одна мина ВМ1000, чей взрыватель был установлен с замедлением, взорвалась на Кировском заводе. Число погибших и раненых на этот раз превысило 400 человек.
Налеты продолжались, и с 8 по 15 сентября на Ленинград, по советским данным, были сброшены 418 фугасных и 11,5 тысячи зажигательных бомб. Бомбардировщики прикрывали Bf-109F из JG54 «Грюнхерц» майора Ханнеса Траутлофта (Hannes Trautloft),[54] которая в полном составе с 5 сентября действовала с аэродрома около станции Сиверская,[55] расположенной всего в 67 км к югу от центра Ленинграда. Кроме того, с 6 сентября на аэродроме Любань, в 85 км юго-восточнее города, базировались Bf-109F из III-й группы JG27[56] гауптмана Макса Добислава (Max Dobislav).[57]
Командование 7-го ИАК ПВО и ВВС КБФ бросало в бой все, что было под рукой, чтобы хоть как-то помешать бомбардировкам города. Как над самим Ленинградом, так и над его окрестностями, шли ожесточенные бои между истребителями, в ходе которых обе стороны теряли своих лучших летчиков.
Так, 9 сентября в бою с ЛаГГ-3 из 44-го ИАП в районе поселка Красное Село был подбит Bf-109F-2 W.Nr.9602 командира 5-й эскадрильи JG54 гауптмана Хуберта Мютериха (Hubert Mutherich). Немецкий пилот попытался совершить вынужденную посадку, но, вероятно, не справился с управлением. «Мессершмитт» разбился,
и Мютерих, на чьем счету к этому моменту числилось 43 победы, погиб. В то же время «Мессершмиттами» был сбит ЛаГГ-3 командира звена 5-го ИАП ВВС КБФ старшего лейтенанта М. И. Багрян-цева. До своей гибели советский летчик успел одержать несколько побед, в том числе 19 июля он, по имеющимся данным, на И-16 протаранил Ju-88A, после чего благополучно совершил вынужденную посадку. На следующий день жертвой кого-то из пилотов JG54 стал старший лейтенант Алексей Сторожаков из 154-го ИАП, один из лучших советских асов, действовавших в районе Ленинграда. На его счету было восемь личных и три групповые победы.
17 сентября командир JG54 майор Траутлофт решил перейти от вылетов на непосредственное сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков к активным действиям по поиску и уничтожению советских истребителей в районе Ленинграда. Новая тактика немедленно дала результаты: 1-й эскадрилья сбила два И-16, а 7-я эскадрилья и штабное звено III-й группы – восемь МиГ-3 и ЛаГГ-3. Отличился фельдфебель Карл-Хейнц Кемпф (Karl-Heinz Kempf), который в ходе двух вылетов одержал пять побед.[58] В тот день среди погибших советских летчиков был 25-летний младший лейтенант Е. П. Новиков из 197-го ИАП 7-го ИАК ПВО, чей И-16 был сбит в районе Красного Села. К этому времени на его счету числилось восемь личных и две групповые победы. И затем 16 января 1942 г. ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Тем временем группировка Люфтваффе под Ленинградом была усилена. 17 сентября на аэродром Сиверская, где уже базировалась эскадра майора Траутлофта, прибыли штаб KG77 во главе с оберст-лейтенантом Райтелем, I-я группа гауптмана Йоахима Пёттера (Joachim Potter) и II-я группа гауптмана Дитриха Пёльтца (Dietrich Poltz), оснащенные бомбардировщиками Ju-88A Это позволило значительно увеличить мощь ударов по «городу Ленина».
Пятница, 19 сентября, стала одним из тяжелейших дней, пережитых ленинградцами. В течение дня Люфтваффе совершили четыре налета на город, а затем ночью – еще два. Первыми около 08.00 по берлинскому времени в воздух поднялись 28 «Юнкерсов» из I./KG77, которые в сопровождении «Мессершмиттов» с зелеными сердцами на фюзеляжах направились к Ленинграду. При этом основным ориентиром для экипажей была Октябрьская железная дорога, выводившая их точно к центру города. Затем удары нанесли остальные группы эскадры, к которым присоединились Ju-87R из I./StG2 майора Хубертуса Хичхольда (Hubertus Hitschhold) и III./StG2 гауптмана Эрнста-Зигфрида Штеена (Ernst-Siegfried Steen), и Bf-110 из I./ZG26 гауптмана Камински и II./ZG26 гауптмана Ральфа фон Реттберга (Ralph von Rettberg).
Всего на город было сброшено свыше 500 фугасных и около 3000 зажигательных бомб. В результате были разрушены Гостиный Двор, госпиталь на Суворовском проспекте и 80 жилых домов. Получили сильные повреждения заводы «Экономайзер», «Пролетарский» и «Кировский», а также оперный театр. Погибли в общей сложности 540 человек, сотни других получили ранения и контузии. О масштабах налетов говорит тот факт, что в ликвидации последствий бомбежек участвовали 103 пожарных автонасоса, 70 медико-санитарных машин и 18 тысяч бойцов МПВО!
Летчики и зенитчики 2-го корпуса ПВО заявили в общей сложности о 19 якобы сбитых «стервятниках». Однако на самом деле Люфтваффе потеряли тогда в районе Ленинграда только пять самолетов, в том числе три «Штуки» из StG2, один «Мессершмитт» из ZG26 и один бомбардировщик – Ju-88A W.Nr.8034 из I./KG77, ставший жертвой истребителя МиГ-3. Экипаж «Юнкерса» покинул падающую машину уже над расположением немецких войск и, опустившись на парашютах, вскоре вернулся на аэродром Сивер-ская.
Вплоть до 20 сентября основной целью 1-го воздушного флота Люфтваффе был Ленинград. Противовоздушная оборона города показала себя совершенно неэффективной, и оргвыводы не заставили себя долго ждать. Командир 2-го корпуса ПВО генерал-майор М. М. Процветкин и начальник штаба полковник В. М. Добрянский были сняты со своих должностей «за неудовлетворительное состояние войск противовоздушной обороны» и необеспечение защиты «колыбели революции».[59]
Тем временем пальба корабельных орудий стала все больше досаждать немецким и финским частям, начали увеличиваться потери от нее. Мощные взрывы и остававшиеся после них огромные воронки оказывали сильный моральный эффект на пехотинцев. Кроме постоянных обстрелов побережья, Балтийский флот все еще представлял определенную угрозу и для германо-финских коммуникаций на море. Так, 19 сентября командующий КБФ вице-адмирал Трибуц издал приказ, в котором, в частности, говорилось: «Самостоятельными, решительными действиями подводных лодок на коммуникациях нанести удар по морским перевозкам противника… Подготовить теперь же к походу на автономность 40 суток (подводные лодки типа „М“ – 10 суток) 15 подводных лодок бригады для действия на коммуникациях противника».
Так или иначе, но немецким командованием было принято решение вывести из строя крупные корабли Балтфлота и разрушить его главную базу ударами с воздуха. Из данных аэрофотосъемки следовало, что в середине сентября 1941 г. в Кронштадте находились два линкора, два крейсера, 13 эсминцев[60] и 42 подводные лодки. Правда, большинство последних с середины сентября в целях маскировки в светлое время суток погружались под воду и ложились на грунт на глубине 10–15 метров. Кроме того, в базе находились 12 минных заградителей, 38 торпедных катеров, девять канонерских лодок разных типов, 62 минных тральщика и множество других вспомогательных судов. К этому можно прибавить и три недостроенных эсминца «Опытный», «Строгий» и «Стройный». Стоянки у пирсов, гавани и рейд были буквально забиты кораблями, так что недостатка в целях не было.
Полеты самолетов-разведчиков Люфтваффе над базой в сентябре проходили безнаказанно. Ю. А. Пантелеев, бывший в тот период в звании контр-адмирала начальником штаба Балтийского флота,[61] вспоминал об одном из таких случаев: «Днем над Кронштадтом появился немецкий воздушный разведчик. Из штабного садика мы наблюдали… наш беспорядочный зенитный огонь ему вслед и безуспешные действия звена истребительной авиации. Немецкий самолет кружился над Кронштадтом, за ним по кругу ходили наши истребители, а где-то в стороне эффектно вспыхивали белые облачка разрывов зениток. Все понимали, что за разведчиком пожалуют бомбардировщики и, если их так же деликатно встретят, будет много бедствий…
Подобная «карусель» быша в тот день и над Ораниенбаумом… Военный Совет немедленно вызвал командиров зенитчиков и летчиков. Состоялся подробный разбор всех ошибок, допущенных при отражении воздушной разведки противника».
Противовоздушная оборона Кронштадта, как водилось, собиралась с миру по нитке. Здесь имелись и допотопные 76-мм орудия времен Первой мировой войны, и трофейные финские «Бофорсы», и более современные 85-мм пушки, в общей сложности 349 стволов всех калибров, в том числе 158 на кораблях. Наиболее мощное «противосамолетное» вооружение стояло на легких крейсерах «Киров» и «Максим Горький» – по семь 100-мм зениток. В составе ПВО базы было два авиаполка – 5-й и 71-й ИАП ВВС КБФ, – насчитывавших около 60 самолетов, в основном И-16 и И-153. Руководил всеми этими силами генерал-майор Зашихин, назначенный 3 сентября начальником береговой обороны военно-морской базы Кронштадт.
16 сентября командир 8-го авиакорпуса генерал Вольфрам фон Рихтхофен прилетел на своем вездесущем «Шторьхе»[62] на аэродром Тирково, расположенный южнее города Луга. Там уже с 29 августа базировались штаб штурмовой эскадры StG2 «Иммельман» во главе с оберст-лейтенантом Оскаром Динортом (Oskar Dinort), I-я группа майора Хичхольда и III-я группа гауптмана Штеена. Встретившись с Динортом, фон Рихтхофен передал ему приказ командования – нанести удар по кораблям русского флота.
Пилоты StG2 уже имели большой и успешный опыт атак морских целей, прежде всего боевых кораблей британского флота, на различных театрах военных действий. Например, 29 мая 1940 г. они потопили около французского порта Дюнкерк эсминец «Гренейд». 11 января 1941 г. юго-восточнее острова Мальта, уже на Средиземном море, их жертвой стал «Саутгемптон». 21 мая того же года
«Штуки» потопили в районе острова Крит эсминец «Джюно», на следующий день – эсминец «Грейхаунд» и крейсер «Глостер», 23 мая – эсминцы «Кашмир» и «Келли», а 29 мая – эсминец «Хеуорд». Множество кораблей, среди которых были линкоры «Валиант» и «Уорспайт», авианосец «Илластриес», крейсера «Фиджи» и «Аякс», эсминцы «Империал» и «Брейзен», в результате попаданий сброшенных ими бомб получили тяжелые повреждения. Так что Рихтхофен знал, кому поручить атаку кораблей Балтийского флота, так досаждавших немецким частям, наступавшим на Ленинград.
В тот же день в воздух поднялись 27 Ju-87R из III./StG2 во главе с гауптманом Штееном. Их первой целью был линкор «Марат», который по данным воздушной разведки находился в Морском канале[63] и оттуда вел огонь по немецким позициям. Погодные условия были нелучшими, по маршруту полета висели плотные облака с нижней кромкой на высоте 800 метров и верхней на высоте 1800 метров. И лишь непосредственно над Финским заливом облачность стала немного рассеиваться и в ней появились разрывы. Вскоре немецкие летчики заметили внизу крупный корабль, который они идентифицировали как линкор «Марат». И это действительно был он.
Гауптман Штеен немедленно передал по радио приказ об атаке. «Штуки» разделились на две группы, заходя на «Марат» одновременно с носовых и кормовых курсовых углов. И если группе Ju-87, заходившей с кормы, не дал точно прицелиться огонь кормовой батареи из трех 37-мм зенитных автоматов, то другой группе никто помешать не мог. Как уже упоминалось выше, в тот день попаданием немецкого 105-мм снаряда такая же зенитная батарея в носовой части линкора была выведена из строя.
В результате в «Марат» попали три 500-кг бомбы. Две из них, пробив верхнюю броневую палубу на правом шкафуте в районе кают-компании, взорвались уже на нижней броневой палубе, которая при этом была прогнута и вдавлена на 30 см, а третья бомба разорвалась на юте. Еще одна бомба, срезав ствол 120-мм орудия № 13, взорвалась у борта.
Уже на отходе группа Ju-87R, которую прикрывали Bf-109F из JG54, была атакована советскими истребителями. Пилоты последних затем заявили о том, что сбили четыре «Штуки» и один «Мессер-шмитт». Кроме того, еще на три сбитых штурмовика претендовали зенитчики «Марата». В то же время по данным Люфтваффе III./StG2 и JG54 потеряли в ходе этого вылета лишь по одному самолету.
Известно, что одна из бомб, поразивших линкор, была сброшена командиром 7-й эскадрильи StG2 гауптманом Эрнстом Купфером (Ernst Kupfer), а другая – обер-лейтенантом Хансом-Ульрихом Руделем (Hans-Ulrich Rudel), занимавшим тогда должность офицера по техническому обеспечению III./StG2 и летавшим в качестве ведомого командира группы гауптмана Штеена.
Рудель потом вспоминал: «Теперь я увидел корабль. Это действительно быш „Марат“. Железным усилием воли я подавил волнение. Чтобы оценить ситуацию, мне достаточно было беглого взгляда. На все мы имели считанные секунды. Только мы могли атаковать корабль, так как остальные самолеты группы вряд ли прорвутся сквозь тучи. Разрыв в облачности и корабль двигались. Зенитки не были опасны для нас, пока мы не спустились на уровень нижней границы туч, то есть до 700 метров. Пока мы шли над непроницаемыми тучами, зенитные орудия могли стрелять, используя данные шумопеленгаторов, а это слишком ненадежный способ наводки. Все ясно. Спикировать, сбросить бомбы и – обратно в тучи! Бомбы Штеена уже летели вниз. Они взорвались рядом с кораблем. Я надавил на кнопку… Точно! Моя бомба попала в кормовую часть корабля. Как жаль, что это всего лишь 500-килограммовка!»
Все три бомбы в силу недостаточности своего калибра не смогли проникнуть в жизненно важные помещения «Марата», и потому оказались в основном разрушенными салон кают-компании и каюты офицеров. При этом интересно, что советские моряки считали, что это были 250-кг бомбы. Однако от мощного сотрясения и воздействия осколков была выведена из строя кормовая группа 76,2-мм орудий, повреждены башня главного калибра № 4, несколько 120-мм орудий, дальномеры и визиры, а также дизель-генераторы и ряд вспомогательных механизмов, находившихся в кормовой части.
Но самую большую опасность представляло проникновение огня через вентиляционную систему в артиллерийский погреб башни главного калибра № 4. Создалась реальная угроза гибели корабля.
Тогда, задыхаясь от дыма, два матроса своими телами закрыли раструб вентиляционной трубы и таким образом преградили доступ пламени к снарядам. При взрывах погибли 25 моряков из экипажа линкора.
Атака «Марата» и взрывы на нем были видны даже из Кронштадта. Сразу после окончания налета он своим ходом ушел на Малый Кронштадтский рейд, ведя при этом огонь по видимым целям на южном берегу Финского залива. На другой день помятый линкор перешел на Большой Кронштадтский рейд, откуда 18 сентября буксиры провели его, как потом оказалось, в «последний путь» – в Среднюю гавань, где поставили у стенки Усть-Рогатки для исправления боевых повреждений и текущего ремонта.
Однако и сам Кронштадт доживал последние спокойные деньки. Утром 19 сентября над ним снова появился самолет-разведчик. Несмотря на интенсивный огонь зениток, он несколько раз облетел стоянки кораблей и только после этого удалился в южном направлении. Адмирал Пантелеев вспоминал об этом дне: «Все просьбы комфлота об усилении Кронштадта истребительной авиацией пока не удовлетворялись, хотя весь ход событий показывал, что противник всерьез занялся флотом и готовился к мощным бомбовым ударам».
В 18.00 в Кронштадте был подан сигнал «Воздушная тревога», и действительно вскоре появились немецкие самолеты. Это были Не-11Ш из 5-й эскадрильи KG4 «Генерал Вефер», сбросившие бомбы с большой высоты. Взрывы прогремели в Средней гавани, а на жилые кварталы базы упали две 500-кг бомбы, которые, правда, не причинили серьезных повреждений. По бомбардировщикам открыли огонь 100-мм орудия легкого крейсера «Киров», 76-мм зенитки линкоров «Марат» и «Октябрьская революция», а затем и береговые зенитные батареи. В итоге им удалось повредить один «Хейнкель». Но это все были только цветочки.
Уже на следующий день во время очередного налета на базу погибли первые суда. Затонул буксир «Красный флот» и портовая баржа «КП-15». На Большом Кронштадтском рейде был тяжело поврежден грузовой пароход «Мариа» тоннажем 1485 брт. Команда в течение суток боролась за живучесть судна, но в конце концов оно все же затонуло. Кроме того, в ходе налета на Ленинград на Неве был потоплен тральщик ТЩ-36 и повреждена канонерская лодка «Селемджа».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.