Непрошеные «гости»
Непрошеные «гости»
Москва была и оставалась на протяжении всей войны прифронтовым городом в смысле атак непрошеных гостей – разведчиков, диверсантов и террористов. Как магнитом, их тянула наша столица. Не случайно – здесь сосредотачивались основные узлы управления защитой Москвы и в целом планирования военных операций на фронтах с протяженностью в тысячи километров от мурманских сопок и до одесских лиманов.
Политическое и военное руководство гитлеровской Германии и ее спецслужбы в обеспечение успехов плана «Барбароссы» заблаговременно приступили к масштабной подготовке разведывательных и диверсионных акций против всех объектов, входящих в военную инфраструктуру, включая места дислокации частей, штабов, самолетных парков, арсеналов и другого складского хозяйства.
С весны 1941 года началась массовая подготовка диверсионной агентуры в разведывательных школах близ Кенигсберга, Вены, Бреслау, Берлина и др. местах. Еще до начала войны началась заброска диверсантов. Массовая заброска такой агентуры началась в ночь с 21 на 22 июня как через линию границы, так и по воздуху.
Известно, что уже перед самой войной Красная Армия столкнулась с «работой» гитлеровских диверсантов. Примером могут служить такие случаи. Так, в момент артиллерийской подготовки противника в Бресте на железнодорожной станции внезапно погас свет и вышел из строя водопровод, в Кобрине произошла авария на электростанции, а проводная связь войск со штабом Западного особого военного округа прекратилась. На линии были вырезаны десятки метров проволоки.
Надо прямо сказать, заброска вражеской агентуры проходила почти беспрепятственно, так как Генеральный штаб Красной Армии запретил несение погранзаставами службы в усиленном режиме. Беспрепятственное вторжение в воздушное пространство проходило без проблем, так как военно-политическое руководство страны запретило обстрел или принудительную посадку немецких самолетов, вторгающихся в наше воздушное пространство, предлагая вместо этого составлять акты о нарушении границы. Их было составлено столько, как когда-то китайских «предупреждений».
С 15 по 18 октября 1941 года на участке Можайского укрепленного района было задержано 23 064 красноармейца. Они поодиночке и группами отходили от линии фронта в тыл и не имели при себе необходимых документов. Все задержанные были направлены в пункты сбора при заградительных отрядах, где проходили проверку сотрудниками особых отделов, а затем следовали в пункты формирования воинских частей или в распоряжение военных комендатур.
Трудность проверки усугублялась тем, что у красноармейцев и младших командиров на фронте отсутствовали документы, удостоверяющие личность. Именно по этой причине особистам было крайне сложно на месте разоблачить вражескую агентуру. И разведка противника пользовалась этим каналом проникновения в тыл наших войск. Исправил ситуацию приказ НКО № 330 от 7 октября 1941 года о введении красноармейских книжек. Но реализовывался приказ до конца 1942 года из-за целого ряда объективных причин, как поясняла интендантская служба Красной Армии.
Как писал участник войны, оперативник СМЕРША, полковник Борис Сыромятников, перед забрасываемой диверсионной агентурой ставилась задача стратегического масштаба – отрезать серией диверсионных актов войска западных военных округов от основной территории страны, тем самым воспрепятствовать поступлению на фронт личного состава, техники, боеприпасов, продовольствия и эвакуации с фронта раненых.
Так, задержанные 17 июня на участке 86-го погранотряда Белорусского погранокруга нарушители границы Станкевич, Точеловский, Якимчиц, Гальчинский, Зелинский и Волосевич показали, что окончили школу агентов-диверсантов в местечке Ламсдорф близ Берлина, где, кроме них, обучалось еще 50 человек.
По окончании учебы они были переброшены к границе СССР и получили задание скрытно перейти границу и провести диверсионные акты на следующих стратегических пунктах: диверсантам Волосевичу и Зелинскому дано задание взорвать железнодорожное полотно на перегоне Столбцы – Барановичи; Станкевичу и Гальчинскому – взорвать железнодорожное полотно на перегоне Лида – Молодечно; Точеловскому – провести такие же диверсионные акты в районе ст. Лунинец.
Для выполнения задания они были снабжены поддельными документами, оружием, необходимым количеством взрывчатки, бикфордовым шнуром и взрывателями…
Таких групп в ходе войны было выловлено особистами-смершевцами огромное количество. Надо отметить, что с началом войны на нашей территории оказались не только группы диверсантов от двух до шести человек, но и целое диверсионное соединение фашистской Германии «Бранденбург-800», что явилось тогда полной неожиданностью для советских органов военной контрразведки и нашего командования. Это была новая практика подрывных действий, не имевшая аналогов в истории войн.
Первые серьезные успехи в борьбе с диверсантами были достигнуты лишь в ноябре – декабре 41-го года, особенно в зоне развернувшейся Московской битвы.
Вот один из эпизодов этой борьбы.
На одном из участков действий 30-й армии Калининского фронта перешли на нашу сторону и явились с повинной бывший командир взвода 301-го стрелкового полка 48-й стрелковой дивизии Заливин И.П. и бывший командир роты 784-го стрелкового полка 227-й стрелковой дивизии Шульский Г.Н.
Оба эти бывшие командиры заявили, что являются агентами германской военной разведки, и сдали: два револьвера системы «Наган», две жестяные банки с магнием, 18 шашек взрывчатого вещества, спрятанных в двух противогазных коробках, 6 взрывателей, 4 м бикфордова шнура, 15 тысяч рублей советскими знаками, фиктивные паспорта, удостоверения об освобождении от военной службы по болезни, воинские книжки и командировочные предписания.
Заливин и Шульский на допросе показали, что, находясь в плену у немцев, они, в числе других отобранных военнопленных, прошли срочные курсы обучения в Яблуневской школе близ Люблина по подготовке диверсантов и были переброшены в район городов Клин и Солнечногорск с заданием взрывать железнодорожные мосты и линии, склады и предприятия, поджигать на полях хлеб, разрушать телефонную и телеграфную связь и осуществлять террористические акты над работниками НКВД, вычисляя их по синим тульям на фуражках…
Интересно, что это осиное гнездо – Яблуневскую школу – уничтожили советские диверсанты, заброшенные в Польшу в 1944 году в составе разведывательно-диверсионной группы под руководством сотрудника 4-го отдела НКГБ УССР майора Александра Пантелеймоновича Святогорова, действовавшего под псевдонимом «майора Зорича».
* * *
Общеизвестно, что победа советского народа в годы Великой Отечественной войны, и в частности под Москвой, слагалась не только из героических подвигов на полях сражений, на заводах и фабриках в тылу, но и на фронтах «незримого противоборства». Порой именно успехом или неуспехом на невидимых полях сражений определялась победа в той или иной стратегической операции на фронтах минувшей войны.
Наряду с традиционными боевыми действиями на суше, на море и в воздухе разыгрывались настоящие битвы в радиоэфире. Именно в битве под Москвой родились и потом совершенствовались радиоигры с противником по обезглавливанию его «непрошеных гостей» и организации дезинформации гитлеровских спецслужб и военного командования – вермахта относительно планов Красной Армии.
При помощи радиоигр советской военной контрразведке удалось решить сразу несколько задач. Это прежде всего – эффективно дезинформировать германскую разведку, оказывая тем самым большую помощь командованию Красной Армии на полях сражений; перехватывать каналы связи разведки противника со своей агентурой, заброшенной в советский тыл, и тем самым парализовывать подрывную деятельность его агентуры в прифронтовой полосе и глубоком тылу; вызывать на нашу территорию агентов Абвера и СД с последующей нейтрализацией или перевербовкой; «подставлять» германской разведке наших агентов под видом содержателей явочных квартир или других лиц; внедрять своих агентов непосредственно в разведорганы противника, в том числе в школы по подготовке разведчиков-диверсантов и радистов; своевременно выявлять действующие в советском тылу резидентуры врага, созданные как в довоенный период, так и в годы войны; создавать необходимые условия для проведения контрразведывательной работы в выгодном для советской разведки направлении и др.
Радиовойнами с весны 1942 года занимались исключительно два подразделения в НКВД: 4-е Управление под руководством П.А.Судоплатова и 1-й (немецкий) отдел 2-го Управления, возглавляемого П.П.Тимофеевым, в составе которого функционировало специальное отделение по радиоиграм. Его начальником был Н.М.Ендаков.
С образованием ГУКР СМЕРШ НКО СССР все радиоигры, за исключением «Монастырь» и связанных с нею «Курьеры» и «Березино», были переданы по указанию Сталина в руки военной контрразведки и ее руководителя В.С.Абакумова.
Первой глубокой по содержанию и широкой по масштабам работой по противодействию спецслужбам противника в годы войны явилась книга сотрудника СМЕРШа Дмитрия Петровича Тарасова – «Большая игра СМЕРШа». Полковник Тарасов лично участвовал в лучших операциях военной контрразведки, очистивших наш тыл от немецкой агентуры, и в непревзойденных радиоиграх по стратегической дезинформации противника. Кстати, дезинформация такого уровня всегда проводилась совместно с командованием и с санкции высокого руководства Генерального штаба Красной Армии.
Только с мая 1942 года по май 1943 года военные контрразведчики захватили 243 немецкие агентурные радиостанции и 80 из них использовали в радиоиграх, дезинформируя противника. Главная роль в успехах радиосражений принадлежала руководителю Управления особых отделов НКВД СССР, а потом легендарного СМЕРШа Виктору Семеновичу Абакумову. Именно он пошел против существовавшего тогда уголовного законодательства, трактовавшего, что согласие советского человека на сотрудничество с иностранной разведкой есть законченный состав преступления, трактуемый изменой Родине.
По этому острому во время войны вопросу он не убоялся доложить Сталину. Верховный согласился с доводами военного контрразведчика. После этого Абакумов часто освобождал явившихся с повинной немецких агентов от уголовной ответственности, что резко поднимало эффективность борьбы с Абвером.
Подобные действия Виктора Семеновича безумно раздражали его шефа Лаврентия Берию и других «сверхбдительных» товарищей, которые неоднократно направляли в ГКО жалобы на начальника Управления особых отделов НКВД СССР, а потом СМЕРШа, проявляющего «либерализм к предателям и вражеским агентам».
Однако в этом оперативном вопросе Абакумов, можно без натяжки с высоты сегодняшних дней отметить, намного опередил время. Только в 1960 году Верховный Совет СССР принял дополнение к статье 1 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления: «Не подлежит уголовной ответственности гражданин, завербованный иностранной разведкой, если он во исполнение преступного задания никаких действий не совершал и добровольно заявил органам власти о своей связи с иностранной разведкой».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.