Глава девятая. Провал одной операции абвера
Глава девятая. Провал одной операции абвера
C созданием ГУКР СМЕРШ в апреле 1943 года эффективность нашей борьбы с вражеской агентурой усилилась. Возглавлявший СМЕРШ Наркомата обороны СССР генерал-полковник Абакумов Виктор Семенович, по отзывам сотрудников, был знающим, энергичным начальником, внимательным к подчиненным. Под его руководством органы СМЕРШ фронтов из сугубо контрразведывательных органов превратились в мощную разведывательно-контрразведывательную службу, занимавшуюся не только розыском вражеской агентуры, но и агентурной разведкой во фронтовом тылу противника. Абакумов считал важным делом направление во вражеский тыл зафронтовых разведчиков. Одним из них стал Константин Сумцов.
В СМЕРШе Сумцова тщательно готовили для работы в стане врага. Как говорится, теоретически Сумцов был подготовлен, а как все будет там, за линией фронта, этого никто не знал, могли только предполагать… Константин Сумцов был не из робкого десятка и согласие быть зафронтовым разведчиком дал добровольно, без страха. И все же предстоящая для него неизвестность пугала, тревожила…
Ему предстояло вступить в поединок с опытным, коварным, сильным противником. Готовясь к блицкригу, немцы создали основательные спецслужбы: абвер, СД… Так, еще до нападения гитлеровцев на Советский Союз была составлена «Особая розыскная книга СССР». В нее вносили биографические и установочные сведения на партийных и советских работников: секретарей обкомов, горкомов и райкомов партии, председателей областных и районных Советов депутатов трудящихся, директоров предприятий и руководителей учреждений, председателей сельских советов, орденоносцев, коммунистов и других советских активистов, которых немцы намечали к немедленному уничтожению, как только гитлеровские войска вступят на советскую территорию.
«Особая розыскная книга СССР» составлялась спецслужбами по агентурным данным, а также по материалам районных и областных газет и журналов…
Сумцов усвоил основные положения разработанной чекистами линии поведения разведчика в стане врага. Была отработана техника перехода его на сторону противника, уточнено поведение на допросах, при общении с военнопленными, и особенно с администрацией и курсантами разведшколы, если он будет в нее зачислен, о методах сбора сведений и способах связи. «Не факт, что попаду в разведшколу немцев. Как повезет… А вот лицом к лицу встречусь с немцами, с абверовцами – это точно, – размышлял Сумцов. – Но чего бояться – легенда отработана…» Чекисты пришли к выводу, что следует сохранить без изменения биографию Константина Сумцова. Руководствовались принципом – старайся говорить правду, и тогда тебе не придется многое запоминать.
«По легенде, я лейтенант Красной Армии. И на самом деле я лейтенант… Правда, лейтенант государственной безопасности… Легенда продумана до мелочей… Какие мне могут встретиться подводные камни? – продолжал размышлять Сумцов. – Вот у нелегалов, перевоплотившихся в чужую оболочку, опасности на каждом шагу, ходят они как по тонкому канату над пропастью…»
Да, наших нелегалов, находящихся среди чужих, постоянно подстерегают неожиданные, но опасные мелочи.
Нелегалу необходимо знать характерные национальные черты, правила поведения, нравы, привычки окружающих его лиц. Конечно, все мелочи невозможно учесть. Например, был такой случай. Группа лиц, в которой находился наш нелегал, пошла купаться. И вот он поплыл по-русски, саженками. В той стране так не плавали. Такой поступок еще не провал, но человек мог привлечь к себе ненужное опасное внимание, что со временем могло привести к провалу. Пришлось отзывать этого нелегала на родину. В каждой стране, у каждого народа свои привычки и правила общения. Например, в Дании мужчины дамам пальто не подают, считают: разве у них нет рук?
В Болгарии кивок головой вниз означает «нет» – отрицание, а покачивание головой слева направо означает «да» – согласие. У нас при счете пальцы на руке загибают, а в некоторых странах их, сжав в кулак, разгибают. А умывание? В Австрии, например, в тазик наливают воду, и вы моете лицо и руки в одной воде.
Знаменитый разведчик Герой Советского Союза Николай Кузнецов, облаченный в форму немецкого офицера, во время своей первой поездки в Ровно из спецотряда Д. Медведева заметил, что привлек все же некоторое излишнее внимание. Дело в том, что на голове у него красовалась пилотка, обычная офицерская пилотка. А по неписаному, но само собой разумеющемуся в вермахте обычаю ее носили на фронте. В тылу же у офицеров был другой головной убор – фуражка с высокой тульей. Кузнецову пришлось срочно обзавестись фуражкой и научиться ее правильно надевать и снимать: немцы делали это иначе, чем командиры Красной Армии. И на такой мелочи легко можно было погореть. Кузнецов стал появляться в Ровно только в фуражке. Так же неуместен был в тылу и тяжелый боевой «парабеллум» – его носили лишь при исполнении служебных обязанностей. Во все остальное время немецкие офицеры предпочитали пистолет более компактный – «вальтер». Разведчик сменил и оружие. Успех деятельности разведчика обеспечивали и надежные документы. Более 70 раз Кузнецова-Зиберта останавливали патрули и ни разу ничего не заметили. И еще, конечно, разведчику должна сопутствовать удача.
Сумцов продолжал обдумывать свое предстоящее поведение у немцев. Что говорить, как отвечать на вопросы… От этого зависела жизнь. Отвечать надо не быстро, но и не медлить с ответом. Быстрый и замедленный ответы настораживают. «Спокойствие и неторопливость помогут мне на той стороне, – решил Сумцов. – Постараюсь придерживаться принципа: «Кто быстро ездит, того тихо понесут».
В короткую июньскую ночь 1943 года Сумцов перешел линию фронта. Точнее, его аккуратно довели до нее два чекиста. Тепло попрощались с ним, пожелав ему успеха и благополучного возвращения на свою сторону.
– Задание будет выполнено, – заверил Сумцов контрразведчиков. Он медленно пошел вперед. Увидел сваленное дерево, присел на него. Осмотрелся. Начинало светать. В полусотне шагов от себя заметил нескольких солдат противника. В полном соответствии с отработанной линией поведения Константин поднял руки, держа в одной из них белый платок, и зашагал навстречу им.
Увидев шедшего к ним неизвестного, солдаты стали что-то кричать ему. А когда Сумцов подошел ближе, один из них схватил его за руку и столкнул в траншею.
– Официр, – глядя на Сумцова, произнес рыжеватый низкорослый немец. Солдаты обыскали Сумцова. Они отобрали у него нож, часы, папиросы. Вскоре на пост боевого охранения прибыл унтер-офицер с двумя солдатами. Они доставили Константина под конвоем в штаб какой-то воинской части.
В комнате, в которую ввели Сумцова, перед ним стояли три немецких офицера. Они с интересом разглядывали его. В их взглядах читалось явное недоброжелательство. Один из них посмотрел на Константина оценивающим холодным взглядом и неожиданно для Сумцова спросил по-русски:
– Зачем вы предали свою Родину?
Интонация офицера подчеркивала полное отвращение к перебежчику. Не дождавшись ответа, он вышел из комнаты. Другой офицер через переводчика стал задавать Сумцову вопросы о части, в которой тот служил. Константин ничего существенного ему не рассказал, ссылаясь на то, что в этой части находился всего лишь неделю. Тогда офицер стал расспрашивать Сумцова о расположении войск на советском фронте, о причинах перехода его к немцам.
«Начинается…» – подумал Сумцов. Любая легенда должна быть максимально приближенной к правде. Незнание мелочей, деталей, нестыковка событий – вот что может погубить разведчика.
– Почему вы перешли на нашу сторону? – прозвучал вопрос офицера.
– Я не собирался… Но случилась со мной беда… Я убил человека. Своего… Меня ждет трибунал… – Сумцов замолчал.
– Как это произошло? – офицер протянул Константину кружку с чаем.
– Повздорил с сержантом, выстрелил в него в упор. И я был выпивши…
Сумцова вывели из помещения, посадили в машину. Через полчаса автомобиль остановился около большого дома в каком-то населенном пункте. У входа стоял часовой.
Сумцова в сопровождении солдат провели внутрь дома. В большой комнате за столом сидел майор. Он отпустил солдат и заинтересованно посмотрел на Константина.
– Садитесь и рассказывайте, как дошли до жизни такой, что побежали к нам, – на чистом русском языке заговорил немец.
«Это уже серьезно – абвер», – подумал Сумцов и не ошибся.
– Я слушаю, – в голосе майора чувствовалось нетерпение.
Сумцов повторил уже рассказанное ранее. Добавил:
– Нелепый случай. Кому хочется идти под трибунал? Я хочу еще пожить.
Немец слушал внимательно, делал какие-то пометки в лежащем на столе блокноте. Когда Сумцов закончил рассказ, майор жестко произнес:
– Сказочки рассказываете. Для детей.
– Можете проверить. У вас на нашей стороне наверняка найдутся свои люди.
– Да, у нас везде есть свои люди.
– Пусть проверяют.
Случай с сержантом был разыгран как по нотам. После выстрела Сумцова холостым в грудь сержанту, тот свалился «без сознания». Задействованные в этой операции еще два человека вынесли на плащ-палатке сержанта и срочно увезли «в госпиталь». Пустили слух, что сержант умер. Впопыхах Сумцова не отстранили от командования взводом, и ночью он ушел к немцам.
– Фамилия сержанта? – потребовал немец.
– Николай Калашник.
– Давно находился в роте?
– Недели две.
– И вы недавно, – сказал майор.
– Так на передовой же долго не живут, – как бы удивился вопросу Сумцов.
– Расскажите о себе. Подробно! – приказал немец.
Сумцов изложил свою слегка подправленную биографию, разумеется, опустив свою службу в пограничных войсках и в СМЕРШе.
Майора интересовало все: места, где Сумцов родился, жил и работал, его родственники, служба в Красной Армии.
– В школе вы работали старшим пионервожатым. Это значит, массовик-затейник, – заметил немец.
– Не совсем так. У пионервожатого другие задачи.
– Вы комсомолец?
– У нас вся молодежь состоит в комсомоле.
– Коммунист?
– Нет. Не довелось быть.
– А как относитесь к большевистскому правительству? Проклинаете их режим?
– Да нет у меня оснований ненавидеть советскую власть. Жил я не хуже других.
– Однако перешли на нашу сторону, к врагам.
– Что делать? Безвыходные обстоятельства.
Сумцов не лебезил перед немцем, держался с достоинством. Константину казалось, что немец был настроен дружески, но его внешнее дружелюбие скрывало огромную сосредоточенность, попытку проникнуть в мысли собеседника и разгадать истинный смысл его намерений.
Первое впечатление Сумцова было, что легенда срабатывает. Чем необычнее легенда разведчика, тем она действеннее. А его легенда была необычной.
После бесконечных вопросов и ответов разговор немца с Сумцовым закончился, и его доставили в лагерь военнопленных. Он оказался в длинном бараке. С порога на него пахнуло тяжелым, резким запахом карболки, пота, тлена. Ему указали место на нарах. Лежа на жестких нарах барака, Сумцов мысленно подводил итоги всего с ним происшедшего, старался представить, что ждет его впереди. Шли дни, о нем, казалось, забыли. Но в том, что его помнят, Константин убедился после того, как немцы с целью выявить его намерения подводили к нему свою внутрилагерную агентуру. Таких попыток со стороны немцев было несколько. Однако из этой затеи у них ничего не вышло: Сумцов без большого труда определил агентов.
И вот настал день, когда с «перебежчиком» Сумцовым беседовал немецкий полковник. Он стремился получить согласие Сумцова на зачисление его в «Русскую освободительную армию». Для Константина это не было неожиданностью. Он видел, что представители гитлеровских спецслужб рыскают по лагерю, подыскивая среди военнопленных охотников служить «великой Германии». Обещают хороший паек и другие льготы. Но в разговорах не до конца раскрывают свои карты. Так что можно оказаться в команде карателей или лжепартизанском отряде. А Сумцову надо в абвер. «Как же добиться этого, не вызывая у немцев подозрений?» – напряженно думал Константин. На память приходили слова чекистов, направивших его в тыл врага, о смекалке, находчивости, разумной инициативе разведчика. «Действовать напрямик, открыто предлагать свои услуги абверу, разумеется, нельзя. Лучше идти в обход. Но как?» – уже не раз спрашивал себя Сумцов, но ответа не находил. Сейчас ему предстояло дать ответ немецкому полковнику.
– Я устал от войны и хочу отдохнуть, – ответил немецкому офицеру Сумцов. Он твердо помнил поставленную перед ним задачу – заинтересовать собой гитлеровскую разведку и попасть в школу абвера. И только в крайнем случае идти на службу в РОА.
– Не хочешь служить у генерала Власова – пошлем в лагерь, – не скрывая своего раздражения, пообещал ему полковник.
«А если я перестарался и не попаду куда надо?» – забеспокоился Сумцов, но менять своего решения не стал.
Из лагеря Сумцова отправили в местечко Нойгоф в 12 км от Кенигсберга.
В Нойгоф в июле 1943 года была переведена Варшавская разведшкола, непосредственно подчинявшаяся главному штабу «Вали». (Этому штабу подчинялись многочисленные разведывательные, диверсионно-террористические и контрразведывательные абверкоманды.) Школа являлась центральной и показательной по методам подготовки квалифицированной агентуры из советских военнопленных. Начальник школы – Моос (Марвиц). До середины июля 1943 года школа располагалась на бывшей даче Пилсудского в местечке Сулеювек, близ станции Милосна, 21 километр от Варшавы, имела номер полевой почты 57219. В Нойгофе школа была законспирирована под воинскую часть РОА, псевдонимы всех преподавателей были изменены.
В Нойгофе Сумцов оказался в каком-то большом, окруженном лесом лагере. Как только Константин прибыл туда, его сразу же провели в помещение канцелярии. Через несколько минут с ним уже разговаривали два немецких офицера, свободно владеющие русским языком. Очевидно, советский офицер-«перебежчик» заинтересовал их. Беседу вел пожилой майор, слегка прихрамывающий на одну ногу. Худощавый капитан, сидевший с ним рядом, изредка вставлял замечания.
– Вам известно, куда вы попали? – вежливо осведомился майор.
– По-видимому, в лагерь военнопленных.
– В известной мере это так, пленные у нас здесь есть. Но главным объектом является разведывательная школа, которую эти военнопленные обслуживают, – майор острым взглядом окинул Сумцова и продолжал: – Нам известно, что вы перешли на нашу сторону и, как говорится, обратно вам пути нет. Если не возражаете, мы зачислим вас в разведшколу, чтобы вы вместе с германской армией могли бороться против большевиков.
Это прозвучало так неожиданно, что Сумцов чуть не выдал себя. О таком он мог только мечтать. Скрывая свои чувства, он нахмурил брови и не спеша ответил:
– Чтобы бороться, надо иметь идею, а я человек безыдейный.
– Понятно. Но о нашем предложении вы все же подумайте. Ответ завтра. Желательно положительный. Пока будете жить с обслуживающим персоналом, но фамилию следует изменить. Будете, скажем, Алексеевым.
– У нас уже три Алексеева, – уточнил капитан.
– Тогда Сергеевым. Свою фамилию с сего дня рекомендую забыть. И второе – с местным населением не общаться, с обслуживающим персоналом не болтать. За болтовню у нас одно наказание – на тот свет, – жестко закончил беседу майор.
Капитан отвел Сумцова в барак, где жили военнопленные. На месте никого не было. Только на кухне, располагавшейся в конце барака, повар готовил обед. Из разговора с ним Сумцов узнал, что здесь, в Нойгофе, находится школа абвера. Недавно она перебазировалась из-под Варшавы, где размещалась на даче Пилсудского.
– А почему ее перевели сюда?
– Говорят, что поляки помогали советским разведчикам собирать сведения о шпионах, обучающихся в школе. К тому же под Варшавой стало неспокойно, появились партизаны.
Вечером от других обитателей барака Сумцов узнал, что он попал в «главную школу абвера на Восточном фронте», что прихрамывающий майор Марвиц, который беседовал с ним, является начальником школы. Второй офицер – его заместитель по учебной части капитан Редер.
Военнопленные не знали, что под этими псевдонимами скрываются опытные офицеры абвера – майор Моос и капитан Рудин. Еще в начале войны, занимая руководящее положение в абвергруппах – 111-й и 112-й, находившихся в подчинении разведывательного центра «Марс», они засылали десятки шпионов в расположение войск Ленинградского и Волховского фронтов.
На другой день утром в барак заглянул капитан Редер. Он подошел к Сумцову:
– Ну как, надумал?
– Почти.
– Отлично, – с удовлетворением заметил Редер и, видимо, желая подбодрить своего нового подопечного, перешел на откровенный тон: – Я сам старый разведчик, не раз ходил в глубокую разведку и, как видишь, жив-здоров. Главное в нашем деле – не бояться. Правда, есть маленькое неудобство в нашей профессии – смерть.
Редер отвел Сумцова на вещевой склад, где ему выдали военную форму без знаков различия. Затем они прошли в расположение 4-го учебного лагеря, изолированного от других подразделений школы проволочным забором.
– Будешь обучаться здесь на разведчика-радиста, – пояснил Редер Сумцову и предупредил его: – Имей в виду: общение со слушателями других учебных лагерей запрещено. За нарушение – штрафной лагерь.
Через неделю группа, в которую был зачислен Сумцов, ставший Сергеевым, приступила к учебным занятиям. Так разведчик Управления контрразведки СМЕРШ Ленинградского фронта Константин Александрович Сумцов оказался в центральной школе абвера. В душе Константин ликовал – цель достигнута. Редкая удача в судьбе разведчика. Конечно, постоянно надо быть начеку. Абверовцы – мастера искусных разведывательных и контрразведывательных операций – устроят ему еще не одну проверку…
Так оно и случилось. Сумцовым неожиданно заинтересовалась гиммлеровская служба безопасности – СД. Говоривший по-русски молодой эсэсовец предложил:
– Расскажите о себе все. С самого начала, как говорится, с пеленок.
«Где же я прокололся?..» – лихорадочно соображал Сумцов. Внезапно ноги его сделались точно свинцовые. Он испытывал подобное чувство во сне, когда снится, что хочешь бежать от невидимого врага, а ноги не поднимаются, точно к ним привязаны пудовые гири… «Или же это очередная проверка?..»
Сумцов начал говорить. Офицер СД иногда, глядя в упор на Сумцова, задавал ему вопросы:
– Вы заявляете, что сдались в плен добровольно.
– Я объяснил, почему пошел на это.
– Повторите все, что говорили. С самого начала.
Эсэсовец еще раз слушал рассказ Сумцова о его жизни. Но как бы не проявлял к нему большого интереса. Сидел со скучающим видом. Но вот Сумцов снова заговорил о том времени, когда был пионервожатым в школе, и офицер СД оживился:
– Работали с детьми?
– Да, уже об этом говорил.
– Хорошо. Поедете со мной, – неожиданно заявил эсэсовец.
«Куда? Зачем?» – Сумцов был в полном неведении о том, что ждет его впереди.
Автомашина, в которой находился Сумцов с эсэсовцем, ехала по улицам типичного немецкого городка. Въехала в какой-то двор. У ворот находилась охрана. Офицер СД вышел из машины, скомандовал Сумцову:
– Выходи!
Константин не спеша выбрался из машины, огляделся вокруг. Перед его глазами находилось несколько стандартных зданий. «Казармы… – подумал он. – Но почему здесь дети?» У одного из зданий бегало несколько ребят лет десяти-двенадцати. Сумцов не понимал, где он оказался. «Дети… Детский сад какой-то…»
Очень скоро Сумцов узнал, что оказался в диверсионной школе для подростков.
Школа подготовки подростков-диверсантов в Гемфурте близ г. Касселя была организована в июле 1943 года «абверкомандой-203» (именовалась также «абверкоманда-2В» и действовала при армейской группировке «Центр». Начальниками органа были подполковник Геттинг-Зеебург и Вернер. Орган вел работу против Западного и Белорусских фронтов). Школа именовалась «Зондеркоманда «Гемфурт». Начальником школы был унтер-офицер Шимек.
Заместителем начальника школы был Курбатов – бывший старший лейтенант Красной Армии. Были и братья Бойко. Василий и Николай – бывшие красноармейцы, попавшие в плен к немцам под Вязьмой. Они проводили с подростками строевую подготовку. Сумцову поручили тоже проводить строевую подготовку. Он довольно быстро освоился с обстановкой в школе.
Начальник Шимек – унтер-офицер, что соответствовало ефрейтору Красной Армии. В вермахте было воинское звание – ефрейтор, соответствующее рядовому РККА. Шимек, являясь начальником школы, одновременно преподавал подросткам топографию. Этот предмет преподавал в школе и Курбатов.
Об использовании немецкой разведкой подростков для сбора разведывательной информации о частях Красной Армии в прифронтовой полосе Сумцов знал. В Бобруйске еще в 1941 году и в Мценске в 1942-м у немцев были школы по подготовке шпионов-подростков.
Следует заметить, что у абвера существовал ряд школ и курсов по подготовке малолетних разведчиков и диверсантов. Чекистами Калининского фронта в марте сорок второго года отмечалось, что в деревне Телешово существует спецшкола по подготовке агентов из числа подростков. Бобруйская спецшкола готовила разведчиков широкого профиля. В Райгороде подростков натаскивали на ведение разведки ближних тылов Красной Армии. Школа в Славянске обучала агентов-разведчиков ближнего и дальнего тыла. В Орше обучали подрывников-диверсантов.
В школе в Гемфурте одновременно обучалось 25–75 человек. Срок обучения – 1–2 месяца, некоторые воспитанники обучались 6 месяцев и более. Им преподавали методику совершения диверсий, обучали пользованию специальными средствами, велись занятия по физической и строевой подготовке. Проходили парашютное дело. Обучающиеся в разведшколе малолетние разведчики воспитывались в духе преданности германскому нацизму. В школе охотно поощряются и даже инспирируются драки, всемерно проповедуется культ силы, детей учат быть жестокими.
«Семьдесят два вражеских агента вот-вот окажутся в тылу Красной Армии. Во что бы то ни стало я должен противодействовать этому. А как? Буду думать. И еще жалко ребят…» – размышлял Сумцов.
Внимательно присматриваясь к курсантам, Сумцов видел, что они представляют собой довольно разноликую массу. В большинстве своем их вовлекли в школу абвера обманным путем. Правда, не всех… Курсанты отнеслись к нему по-разному. Чувствовалось отчуждение, он был преподаватель. В школе существовала субординация. И все же ему удалось разговорить нескольких.
– Серега, ты как в школу попал? – как бы между прочим Сумцов спросил Сергея Елманова.
– Как… Детдомовский я. Немцы пришли – нас кормить перестали. С голодухи уже опухать стал. Думал, все, кранты… И тут немец появился. Предложил ехать с ним. Сыт будешь, пообещал.
«С ним ясно», – подумал Сумцов. Впоследствии он узнал, что для поиска кандидатов в диверсионную школу в концлагеря, в населенные пункты оккупированной советской территории, и особенно в неуспевшие эвакуироваться детские дома, направляются специальные команды вербовщиков из СД.
Школа вербовала 13-17-летних агентов обоего пола из детских домов Орши и Смоленска. Ребят вербовали, объясняя, что они вступят в РОА, девочкам объясняли, что из них подготовят медсестер. Завербованных направляли в деревню Сметово под Оршей, затем вывозили в Германию. Вербовка проводилась Шимеком и военнопленными из воинской части, расположенной в деревне Сметово. После прибытия в школу и предварительной психологической обработки всем объявляли, что из них будут готовить агентов-диверсантов. Подростков склоняли к согласию и окончательно оформляли вербовку. С них брали подписки, обязующие их вести борьбу против коммунистов, комиссаров и политруков. План немецкой спецслужбы использовать в качестве диверсантов подростков основывался на вполне понятном расчете: подростки-диверсанты вряд ли могут привлечь внимание советской контрразведки. Да и население будет снисходительнее к детям.
Еще об одном подростке узнал Сумцов. Вовка Еремеев по прозвищу Еремейкин коротко сообщил о том, как оказался в школе.
– Попал сюда по дурости… Немец уговорил.
Еремейкин подробно рассказал, как это произошло. Жил он с матерью, отца не было. Мама умерла. Схоронили ее… Остался один. А есть нечего. Подался на базар. Стянул у одной торговки буряка. Она – в крик. Полицай тут как тут. «Зацапал» его. Привел в полицию. А там этот немец…
– Попался, воришка! – говорит. – Сейчас тебя накажут.
– За мерзлый буряк?
– Не воруй.
Ту встречу с немцем в полиции Еремееву не забыть. Сколько времени прошло уже, а помнит все до мельчайших подробностей.
Немец строго смотрел на него, спросил:
– Ты в городе видел виселицу? Или тебе о ней рассказывали?
Вова Еремеев испугался не на шутку, казалось, душа уходит в пятки. «Неужели повесят…» – обожгла мысль.
– Видел… Сам видел… – заикаясь, произнес Еремеев.
– На днях местные власти повесили одного молодого человека. У него было оружие, пистолет. За него и поплатился.
«Немец сказал «местные власти», как будто сам не причастен к казням. Хотя вешали не немцы – полицаи», – отметил про себя Сумцов, слушая рассказ парня.
Вовка Еремеев, не понимая, куда клонит немец, тихо спросил:
– За пистолет?
– Да. А пойдешь ко мне на службу, сам сможешь носить пистолет, – сказал немец.
– Так и захомутал меня немчура, – закончил свой рассказ Володя Еремеев.
С первых дней Сумцов обратил внимание на царившую в школе обстановку недоверия и страха. Преподаватели и обслуживающий персонал следили за каждым шагом курсантов. За малейшее нарушение установленного режима курсанты строго наказывались. Групповые сборы, доверительные беседы не разрешались. Распространялись различные провокационные слухи с целью выявить среди подростков симпатизирующих советской власти. В школе поощрялись антисоветские настроения курсантов, доносы на своих сокурсников. Особенно боялись и ненавидели подростки служившего в школе Александра Хлысталова. Однажды Сумцов оказался свидетелем такого разговора Еремеева с курсантом Андреем Виноградовым.
– Ты, Виноград, почему пошел в немецкую школу?
– Так ведь интересно…
– Против своих тебе воевать интересно. Сука ты!
– А где они – свои? У меня никого нет, – с горечью произнес Виноградов.
– Сюда идет милиционер, – тихо произнес Еремеев.
Ребята убежали. «Милиционер» относилось к приближавшемуся Хлысталову. Впоследствии Сумцов узнал, что в свое время Хлысталов служил в милиции. «Хлысталов – немецкий агент СД. Мразь. Похоже, и фамилию не менял», – позже в разговоре с Сумцовым так отзовется о Хпысталове Курбатов.
Отношения Сумцова с Курбатовым развивались неровно. Сумцов выяснил, что Курбатов прибыл в разведшколу еще до переезда ее в район Касселя в м. Гемфурт. За какие такие заслуги он стал заместителем начальника школы Шимека, Сумцов собирался со временем выяснить. Курбатов общался с курсантами, немало знал о каждом из них. Сумцов стремился поближе с ним познакомиться. И тот благосклонно относился к Константину. Однако вскоре почему-то стал сторониться его. Почему это произошло, Сумцов не понимал. Ему Курбатов был нужен прежде всего как источник информации.
Сумцов продолжал изучать курсантов. Неясен для него был Джамал Месхешвили родом из Кахетии. Как он затесался сюда, никто не знал. О себе не распространялся. Однажды сказал: «Мне все равно, против кого воевать, лишь бы кормили». «Деляга», – коротко окрестил Сумцов для себя Джамала.
Некоторых других Сумцов тоже именовал по-своему: Еремеева – «Обманутый», Виноградова Володю просто звал «Вова», Елманова – «Серега».
– Ну что, Серега, скоро через фронт, на ту сторону? – без предисловий обратился Сумцов к Елманову.
Серега пытливо посмотрел на Сумцова, помолчал и внезапно изрек:
– А мы, детдомовцы, решили не вредить своим, красноармейцам, все расскажем про немцев.
– Лихо, – только и сказал Сумцов, а Серега продолжил:
– И Курбатов не советует нам выполнять немецкое задание… Только знайте, я вам ничего не говорил, – Елманов помолчал, а затем добавил: – Остерегайтесь «Адвокатика». Шкура. Продаст.
«Однако…» – Константин размышлял об услышанном, подумал: «Здорово получается. А «Адвокатика» этого следует изучить досконально». В тот день он разговаривал еще с несколькими ребятами. И вот однажды Еремеев обронил в разговоре:
– Курбатов совет дал: «На той стороне, когда окажетесь, подумайте сначала, что и как делать…»
«Забавно… Не провокация ли это со стороны Курбатова? Мне необходимо с ним поговорить. Конечно, рискую, но в нашем деле без риска не бывает».
Улучив момент, Сумцов заговорил с Курбатовым:
– Говорят, ты был летчиком?
– А тебе-то какое дело? – сквозь зубы процедил Курбатов.
– Хочу предупредить: будь осторожнее с советами ребятам, как вести себя на той стороне.
– Следишь за мной? Не зря говорят, ты перебежчик. Так это или нет?
– Перебежчики бывают разные. А ты почему в школу пошел? Жить хотел? А клеймо шпиона? Смыть его есть только один путь: действовать против врагов.
Курбатов задумался, долго молчал.
– Ты кто? – наконец спросил он.
– Разве не видишь? Как и ты. Волей обстоятельств – преподаватель школы.
– А может, ты хитрый провокатор?
Сумцов положил руку на плечи Курбатова:
– Я не провокатор!
– Чего ты хочешь?
– Продолжай советовать ребятам явиться к своим с повинной, но будь осторожен. Ребята разные.
Да, подростки, обучающиеся в школе, были слишком разные. Не все, конечно, ребята были Павликами Морозовыми.
Из ориентировки Особого отдела НКВД Юго-Западного фронта М1244 Особым отделам НКВД армий «Об использовании немецкой разведкой подростков для сбора разведывательной информации о частях Красной Армии в прифронтовой полосе» от декабря 1941 г.:
«…При штабе противника постоянно проживают 3 подростка: Лазарев Иван – 14 лет, Иванов Виктор – 13 лет, Рыбченко Женя – 15 лет, которые, начиная от г. Житомира, совершили до 100 ходок каждый в расположение наших войск. Кроме того, в качестве разведчиков при немецком штабе работают 4 девушки: Петровская Тамара – 19 лет, Рудаева Нина – 17 лет, Прохоровская Маня – 16 лет и Бабушкина Фрося – 15 лет.
Ориентируя об изложенном, предлагаем:
С целью разоблачения засылаемой к нам агентуры противника подвергать задержанию и тщательной фильтрации всех подростков, появившихся на линии фронта, а также и в тылу, не имеющих или потерявших родителей.
Всех задержанных тщательно допрашивать о связях, родственниках и знакомых. Уточнять детали инструктажа, полученного подростками, как по существу способов выполнения заданий, так и о порядке обратного возвращения в расположение частей противника с собранными разведданными.
О всех случаях разоблачения шпионов-подростков немедленно доносите, высылая копии их показаний.
Начальник Особого отдела НКВД Юго-Западного фронта старший майор госбезопасности Селивановский.
Начальник 6-го отделения Особого отдела НКВД Юго-Западного фронта капитан госбезопасности Дубровин».
Среди подростков встречались и мальчиши-плохиши, в чем убедился Сумцов на примере «Адвокатика». Этот тщедушный подросток почему-то вызывал неприязнь, насмешки окружающих. Постепенно Сумцов постигал сущность «Адвокатика», узнал всю его подноготную.
– Ты давно знаешь «Адвокатика»? – спросил Сумцов Елманова.
– Всю жизнь, – пытался отшутиться Серега.
– А точнее?
– Был он в нашем детдоме… Не хочу говорить про него. Падла.
Елманов вспомнил об одной из встреч с «Адвокатиком».
…Ребята попали в облаву на рынке. Полицаи повели их, втолкнули в полуразрушенное здание, в подвал. Ребята тихо переговаривались между собой.
– Холодно, замерзнем…
– Такой холод никакая собака не выдержит.
– Почему? Если у нее жизнь собачья, то ей ничего не будет, а комнатная протянет лапы, – заговорил худенький мальчишка в неимоверных лохмотьях.
– Ты специалист по собачьим делам? – спросил Елманов.
– Ветеринар.
– А, так это ты «Адвокатик», – узнал говорившего Сергей и больно ткнул его кулаком в бок.
– Своя юстиция, – произнес кто-то с насмешкой.
Елманову запомнился не столько тот пустой разговор, а то, как «Адвокатик» лебезил перед полицаями. Боязливо оглядываясь на ребят, он о чем-то долго шептался с ними.
Был еще не один разговор у Сумцова с Курбатовым. Константин дал понять Курбатову, что является советским разведчиком. Они решили действовать совместно.
О Курбатове Сумцов узнал, что тот был старшим лейтенантом Красной Армии, летчиком. Попал в плен к немцам в 1942 году во время аварии самолета, на котором он доставлял продукты питания партизанам Смоленской области. До войны Курбатов был учителем физкультуры в средней школе в селе, недалеко от Костромы. В 1940 году его призвали в Красную Армию. Вскоре он стал курсантом летного училища.
В плену вкусил все прелести лагерной жизни. Коменданту лагеря попалась на глаза анкета Курбатова. Там в графе «профессия» значилось: «учитель-спортруководитель». Так Курбатов оказался в школе «Зондеркоманда «Гемфурт», готовящей подростков-диверсантов.
В школе стали готовить курсантов для заброски в тыл Красной Армии. Сумцову и Курбатову предстояло активизировать свою деятельность. Постепенно Сумцов определил, кто из подростков, обучающихся в школе абвера, может быть ему полезен, а кто может навредить. Интуитивно Константин чувствовал опасность со стороны «Адвокатика». И он не ошибся.
– Ты как мыслишь, Виноград? – спросил Виноградова Елманов.
– О чем?
– На той стороне немцам помогать станешь?
– Сдамся властям.
– Молодец, я тоже своим сразу откроюсь, – оценил слова Виноградова Елманов.
Услышав такие слова, заерзал на месте «Адвокатик», хотел покинуть подвал, где находилась группа ребят.
– Куда? Сиди! – шикнул на «Адвокатика» Еремеев.
И все же «Адвокатик» выскочил во двор школы. Там его догнал Елманов:
– Стой!
– Мне надо… К Хлысталову я… – лепетал «Адвокатик».
Елманов понял: «Продаст, гад». Затащил его обратно в подвал. Там «Адвокатика» так двинули доской по затылку, что он сразу вырубился, затих, по-видимому, навсегда. «Адвокатика» положили в угол подвала, забросали мусором. Это произошло 24 августа 1943 года. А 25 августа 19 подростков, окончивших курсы, самолетами были доставлены в Белоруссию, в г. Оршу.
«Адвокатика» немцы не нашли. Да и не очень искали. Посчитали, что этот отъявленный трус сбежал.
Хорошо, что в Орше среди подростков «Адвокатика» уже не было. Среди подростков, доставленных в Оршу, был даже двенадцатилетний мальчишка, которого за малый рост прозвали «Клоп». Имени его никто не знал. А на кличку он добродушно откликался. В школу его завербовали легко, по его глупости. Говорили, якобы его отец попал в плен. «Может, увижу у немчуры отца», – наивно полагал мальчишка.
В Орше подростки-диверсанты получили от немцев указание действовать в одиночку и после приземления на стороне частей Красной Армии должны были выйти на железную дорогу, разыскать склады, снабжавшие паровозы топливом, и подбросить в штабеля с углем куски взрывчатки.
Вдоль выстроенных диверсантов, одетых в поношенную одежду гражданского и военного образца, ходил инструктор школы Хлысталов. Он выдавал каждому из них по 400–600 рублей советских денег, советские газеты.
– После выполнения задания вы обязаны вернуться к нам. В пути следования к линии фронта соберете сведения о перевозке войск и грузов, – наставлял диверсантов бывший милиционер. – Пропуска к нам у вас есть!
Пропуска для обратного прохода через линию фронта к немцам, отпечатанные на узкой полоске тонкой бумаги, завернутой в резину, были зашиты в складку одежды подростков. На пропуске на немецком языке был написан следующий текст: «Особое задание, немедленно доставить в 1-Ц».
Хлысталов продолжал инструктировать подростков:
– Если кого из вас задержат на той стороне – не тушуйтесь. Как не имеющий никаких документов, каждый из вас должен объяснить, что он эвакуированный или беспризорник. Можно говорить: «Потерял родителей… И ищу их!»
Еще до хлысталовского инструктажа каждому диверсанту выдали по 2–3 куска взрывчатки весом по 500 г, по форме и цвету похожих на куски каменного угля. Взрывчатку подростки положили в вещмешки, где у них был запас продуктов.
Кусок взрывчатки представлял собой неправильной формы массу черного цвета, напоминающую каменный уголь, довольно прочную и состоящую из сцементированного угольного порошка. Эта оболочка была нанесена на сетку из шпагата и медной проволоки. Внутри оболочки находилась тестообразная масса, в которой помещено спрессованное вещество белого цвета, напоминающее форму цилиндра, обернутого в красно-желтую пергаментную бумагу. К одному из концов этого вещества прикреплялся капсюль-детонатор. В капсюле-детонаторе был зажат отрезок бикфордова шнура с концом, выходящим в черную массу. Тестообразная масса представляла собой желатинированное взрывчатое вещество, которое относится к классу мощных ВВ, известных под названием «гексанит» – диверсионное оружие, действующее в различных топках. При загорании оболочки с поверхности взрывчатое вещество не загорается, так как довольно значительный слой оболочки (20–30 мм) представлял собой хороший теплоизолирующий слой, предохраняющий ВВ от воспламенения. При сгорании оболочки до слоя, в котором находился бикфордов шнур, последний загорался, и происходили взрыв и деформация топки паровоза.
…Сумцову удалось успешно легализироваться в школе диверсантов-подростков, завязать знакомство с заместителем начальника школы и склонить последнего на свою сторону. Он содействовал выводу в расположение Красной Армии большой группы подростков, проходивших на тот момент обучение в школе. Тщательно подготовленная абвером операция провалилась.
Инструктор школы Хлысталов подозрительно посматривал в сторону Сумцова и Курбатова, видел, что они общались с подростками, о чем-то говорили. Бывший милиционер заподозрил неладное. Сумцов и Курбатов решили в школу не возвращаться. Через пару недель они благополучно перешли линию фронта и оказались у своих.
Бывший милиционер Александр Хлысталов, агент СД, в 1945 году был задержан и впоследствии арестован СМЕРШем. Он был разоблачен как агент немецкой спецслужбы. За свою предательскую деятельность Хлысталов получил по заслугам.
Из донесения ГУКР СМЕРШ НКО наркому внутренних дел СССР «Об аресте органами СМЕРШ, НКВД и НКГБ подростков-диверсантов», завербованных германской военной разведкой».
21 сентября 1943 г. Совершенно секретно.
«…В первой декаде сентября с. г. органами СМЕРШ, НКВД и НКГБ арестовано 28 агентов-диверсантов германской военной разведки в возрасте от 14 до 16 лет, переброшенных немцами на сторону частей Красной Армии на самолетах. Из числа арестованных 15 диверсантов явились добровольно с повинной, а остальные были задержаны в результате организованного розыска.
Как показали арестованные, они имели задание от германской разведки совершать диверсионные акты на линии железных дорог, идущих к фронту, путем вывода из строя паровозов, для чего они были снабжены взрывчатым веществом, которое должны были подбрасывать в угольные штабеля, расположенные у железнодорожных станций. Диверсанты были снабжены взрывчатым веществом специального состава, по внешнему виду похожим на куски каменного угля.
Следствием установлено, что 29 августа с. г. с аэродрома в г. Орше немцы перебросили на самолетах в район городов Гжатск, Ржев и Сычевка первую группу диверсантов в количестве 10 человек. 31 августа с. г. на территории Воронежской и Курской областей была сброшена вторая группа в количестве 10 диверсантов, и в тот же день на территории Тульской и Московской областей были сброшены остальные 9 диверсантов.
Допрос арестованных агентов-диверсантов германской разведки продолжается. Изъятая у арестованных взрывчатка была подвергнута экспертизе. Главным управлением СМЕРШ дано указание всем органам контрразведки:
1. При появлении в районах железных дорог и населенных пунктов подростков, вызывающих подозрение, тщательно обыскивать их в целях обнаружения взрывчатки, пропусков, выданных немецкой разведкой, и путем допроса выяснять причины и цели появления их в данном пункте для выявления среди них немецких диверсантов.
2. Проинструктировать сотрудников оперативно-розыскных групп и агентуру, используемую по розыску вражеских разведчиков, а также ориентировать командование частей Красной Армии, контрольно-пропускных пунктов и постов службы ВНОС о возможных выбросках немецкой разведкой на нашу сторону подростков с диверсионными заданиями для усиления их розыска.
3. При задержании подростков-диверсантов и получении от них заявлений о том, что полученные от немцев взрывчатые вещества ими спрятаны или выброшены, немедленно принимать меры к розыску последних, привлекая для этой цели в необходимых случаях самих диверсантов.
В. Абакумов».
Костя Сумцов с детства мечтал о море, бредил им. Жизнь свою представлял только в морской форме, на корабле. Сверстники звали его «Костя-капитан». Однако моряком ему стать не довелось. Он стал пограничником, а затем контрразведчиком. Его боевой путь в минувшей войне оказался удачливым. Много было попыток у СМЕРШа проникнуть в диверсионно-разведывательные школы противника. Не всегда они удавались. Благоприятное стечение обстоятельств или просто удача сопутствовали Константину Сумцову. Ему повезло – он внедрился в школу по подготовке немецких шпионов и диверсантов из подростков. Удалось сорвать одну из операций абвера.
После Великой Победы в мирные дни капитан Константин Сумцов служил в органах государственной безопасности. Как известно, в разведке мирного времени нет. Война для него, солдата тайного фронта, продолжалась.
Константин Сумцов, «Сергеев», Костик за свои боевые дела награжден орденом Красной Звезды (сотрудников СМЕРШа наградами не очень баловали) и уже через годы и годы – орденом Отечественной войны 1-й степени посмертно.
1947 год… Именно в сорок седьмом советские ученые раскрыли секрет атомной бомбы. В тот год была проведена денежная реформа и отменены продовольственные карточки. Восставая из разрухи, наша страна показала всему миру, насколько велик ее научный, технический, экономический потенциал.
В сорок седьмом, переломном году Константин Сумцов разбился на мотоцикле – тогда ездили без шлемов. Эх, судьбы людские! Ему бы жить и жить, сквозь годы мчась… Но он очень любил быструю езду…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.