«Положите это в ящик и наглухо заколотите гвоздями»
«Положите это в ящик и наглухо заколотите гвоздями»
Самолет-разведчик U-2 пролетел над Кубой 29 августа. Отснятая пленка была проявлена ночью. 30 августа аналитик ЦРУ склонился над столом с подсветкой и воскликнул: «Нашел стартовую площадку!» Это была ракета класса «земля – воздух», SA-2, то есть такое же советское оружие, с помощью которого U-2 был сбит над территорией СССР. В тот же день еще один U-2 был обнаружен и в советском воздушном пространстве, что нарушило торжественную клятву американцев и вызвало формальный протест из Москвы.
Знание о том, что на Кубе теперь есть ракеты класса «земля – воздух», создало в Белом доме «понятное нежелание или даже робость» проводить новые полеты, отметил позднее Маккоун. Джон Кеннеди приказал генералу Картеру, исполняющему обязанности директора Центральной разведки на период отсутствия Маккоуна, запрятать подальше донесение по поводу зенитных ракет. «Положите это в ящик и наглухо заколотите гвоздями», – сказал президент. Он не мог позволить, чтобы международная напряженность вызвала внутренний политический шум, тем более когда на носу – всего через два месяца – были выборы. Затем, 9 сентября, еще один самолет-шпион U-2 был сбит над Китаем. Теперь эти разведывательные полеты, согласно формулировкам в донесениях ЦРУ, обсуждались в Государственном департаменте и Пентагоне с «всеобщим отвращением или, в лучшем случае, с крайней озабоченностью». Разъяренный Макджордж Банди, подстрекаемый Дином Раском и действуя от имени президента, отменил очередной полет U-2 полет на Кубу и назначил Джеймса К. Ребера, ветерана ЦРУ, главой комитета по воздушной разведке.
«Разве кто-нибудь из тех, кто планирует эти миссии, хочет развязать войну?» – прямо спросил Банди.
11 сентября президент Кеннеди запретил полеты U-2 в кубинском воздушном пространстве. А четыре дня спустя в гавани Мариэль на Кубе произошла выгрузка первых советских ракет средней дальности…
Маккоун, отслеживая ситуацию в штабе ЦРУ через непрерывные телеграммы с Французской Ривьеры, предупреждал ЦРУ по поводу «опасности внезапного нападения» и велел передать эти опасения в Белый дом. Но агентство этого не сделало. По оценкам ЦРУ, на Кубе в данный момент находилось до 10 тысяч советских солдат. На самом деле их было 43 тысячи. Агентство сообщило, что численность кубинских войск составляет около 100 тысяч. Но на самом деле их насчитывалось 275 тысяч. ЦРУ категорически отвергало возможность строительства Советами ядерных объектов на Кубе.
«Создание на кубинской земле группировки советских ядерных ударных сил, которые могут быть использованы против США, несовместимо с советской стратегией», – заключили главные эксперты ЦРУ 19 сентября в Специальной национальной разведсводке. ЦРУ неуверенно заявило: «Сами Советы, по-видимому, все еще сомневаются по поводу своей будущей военной программы для Кубы». Эта оценка являлась пиком ошибочного суждения на протяжении сорока лет, до тех пор пока ЦРУ не проанализировало состояние военного арсенала Ирака.
Возражал один только Маккоун. 20 сентября, в последней из своих телеграмм в штаб, он убеждал агентство подумать еще раз. Аналитики вздохнули. Затем они снова просмотрели донесение, полученное по меньшей мере восемь дней назад от одного дорожного наблюдателя, рядового кубинского агента из низшей иерархии разведки. Он сообщал, что в сельской местности в окрестностях городка Сан-Кристобаль конвой тяжелых советских тягачей перевозит накрытый брезентом таинственный груз, по виду напоминающий толстые телеграфные столбы. «Я так и не узнал его имени, – сказал Сэм Хэлперн из ЦРУ. – Этот агент… он единственный из всех сообщил нам, что здесь происходит что-то непонятное… И после десяти дней споров в комитете по воздушной разведке было наконец принято решение провести шпионский полет».
4 октября Маккоун, возвратившись на родину, был вне себя по поводу запрета на полеты U-2, введенного Белым домом. В течение пяти долгих недель не проводилось никаких разведывательных полетов над территорией Кубы. На заседании Специальной (расширенной) группы в присутствии Бобби Кеннеди «возникла дискуссия» по поводу того, кто остановил эти полеты. Этим человеком, естественно, был президент страны. Бобби Кеннеди признал потребность в более интенсивной разведке на Кубе, но при этом оговорился, что президент, прежде всего, требует усилить подрывную деятельность: «Он настаивал на массированной деятельности». Он потребовал, чтобы Маккоун и Лэнсдейл направили на Кубу агентов с целью минирования гаваней и похищения кубинских солдат для допросов. Этот приказ фактически инициировал в октябре заключительную миссию проекта «Мангуст», когда в разгар ядерного кризиса на Кубу с помощью подводной лодки было переправлено около полусотни шпионов и диверсантов.
В то время как американская разведка переживала очередной кризис, 4 октября девяносто девять советских ядерных боеголовок благополучно и незаметно прибыли на Кубу. Каждая – раз в семьдесят мощнее той бомбы, которую Гарри Трумэн приказал сбросить на Хиросиму. Проведя хитроумный маневр, Советы удвоили потенциальный ущерб, который могли нанести Соединенным Штатам. 5 октября Маккоун отправился в Белый дом и заявил, что от полетов U-2 напрямую зависит безопасность американской нации. И что этих полетов должно быть больше. Банди усмехнулся, заявив, что никакой угрозы не существует, – а если бы и существовала, то ЦРУ не смогло бы ее обнаружить.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.