Раздвоение памяти
Раздвоение памяти
Вообще в Чили к тому времени сложилась очень противоречивая и неоднозначная ситуация. Страна разделилась на два лагеря — непримиримых противников Пиночета, требующих для него самого сурового наказания, и столь же рьяных его сторонников, видевших в нём спасителя нации от коммунизма. Кого было больше, сказать трудно, многочисленные опросы населения по этому поводу в разное время давали очень разные результаты. Представляете, одни люди боготворят лидера хунты и считают, что он превратил Чили в процветающее государство, другие, чьи родственники пострадали, были казнены, пропали без вести, — его искренне ненавидят, как великого злодея и убийцу.
Только за время нашей командировки в Сантьяго — она длилась около трех недель — нам не однажды встречались публикации и телерепортажи об обнаружении настоящих «братских могил», в которых находили сотни и тысячи человеческих тел. Причём определить, кто они, не было никакой возможности, потому что тела были сильно изуродованы. А множество чилийцев в прямом смысле слова просто канули в Лету — обычным делом являлся такой вид казни, когда людей сбрасывали с вертолётов в океан, привязав к ногам камень или другой тяжёлый груз. В языке чилийцев появилось зловещее выражение «караваны смерти» — так называли карательные отряды правительства Пиночета.
Мы видели закрытый для посещения участок городского кладбища в чилийской столице. Совершенно случайно в одной могиле здесь были обнаружены тела трёхсот человек. Теперь на месте массового захоронения установлены чёрные кресты — в отличие от белых на других могилах, они указывают на то, что покоящиеся здесь люди приняли мученическую смерть, были убиты злодейски. В Комитете национального примирения убеждены, что эту страшную находку можно считать очередным доказательством преступлений хунты.
Называют разные цифры, определяя масштаб репрессий в 1973–1990 годах, во время правления военных. В Сантьяго мне довелось услышать о таких данных: 15 тысяч погибших и пропавших без вести, 300 тысяч прошедших через тюрьмы и концлагеря, полмиллиона изгнанных со своей родной земли.
Был и такой эпизод во время нашей командировки. В столице Чили есть две пешеходные улицы в типично европейском стиле. Одна называется «Париж», другая — «Лондон». Так вот на улице Париж стоит такой небольшой уютный трёхэтажный особнячок, в нём несколько квартир. И на третьем этаже живёт бывший капитан карабинеров — чилийской военной полиции, кстати, этнический украинец. А на втором — человек, которого этот капитан осенью 1973 года сбросил в океан с привязанным к ногам камнем, но которому чудом удалось выжить.
Теперь спустя тридцать лет они живут в одном маленьком доме, по-прежнему ненавидят друг друга и каждый день сталкиваются буквально нос к носу. Я спросил и того, и другого — как так можно, неужели вы не испытываете неприятных ощущений, чувства дискомфорта? Трудно поверить, но оба ответили абсолютно одинаково: конечно, это очень неприятно, но почему я должен уезжать из своей квартиры, пусть он уезжает. То есть по прошествии стольких лет чилийцы ничего не забыли, ничего друг другу не простили, но при этом каждый считает себя правым и ни в чём не раскаивается. Оба моих собеседника на улице Париж на тот момент были уже достаточно пожилыми людьми и никаких враждебных действий по отношению друг к другу не предпринимали, но каким образом им удавалось сохранять эту терпимость, вряд ли возможно понять тому, кто не пережил ничего подобного.
В Сантьяго два стадиона. Центральный из них — эстадио «Насьональ» — национальный стадион, где хунта держала тысячи людей, заставляя их часами лежать на футбольном поле лицом вниз, держа руки за головой. По периметру ходили морские пехотинцы с автоматами и стреляли в тех, кто поднимал голову. В раздевалках были обустроены камеры пыток. Недавно я смотрел телетрансляцию футбольного матча турнира за Кубок Освободителей Америки — «Копа Либертадорес» — игра проходила как раз на этом стадионе, и я вспоминал, как ходил по спортивным раздевалкам, в которых истязали людей.
Футбольным болельщикам со стажем памятна история, связанная с этим стадионом и произошедшая через два месяца после переворота, в ноябре 1973 года. Тогда здесь должен был пройти отборочный матч за право выйти в финальную стадию чемпионата мира 1974 года между сборными Чили и Советского Союза. Первая игра в Москве завершилась нулевой ничьей.
Федерация футбола СССР обратилась в Международную федерацию футбола с предложением провести указанный матч в третьей стране, так как «на стадионе, обагренном кровью патриотов чилийского народа, по моральным соображениям не могут в настоящее время выступать советские спортсмены». Но это обращение не было услышано. Матч решили провести на стадионе, превращённом в концлагерь.
Тогда последовало новое заявление руководителей советского спорта:
— ФИФА не посчиталась с известными всему миру чудовищными преступлениями, творимыми военной хунтой, и, основываясь на заверениях самозванного министра обороны Чили, заявила, что нет никаких препятствий для проведения отборочного матча в Сантьяго.
Федерация футбола СССР от имени советских спортсменов выражает решительный протест и заявляет, что в сложившейся обстановке, когда Международная федерация футбола вопреки здравому смыслу пошла на поводу у чилийской реакции, она вынуждена отказаться от участия в отборочной игре чемпионата мира на территории Чили и возлагает всю ответственность за это на руководителей ФИФА.
Дальнейшее хорошо известно всем любителям спорта. В назначенный день на поле стадиона «Насьональ» вышли футболисты сборной Чили. Один из них пробежал по полю с мячом и забил гол в пустые ворота — это обозначало победу над сборной Советского Союза. Впервые за много лет сборная СССР не участвовала в финальном турнире чемпионата мира по футболу, который прошёл в 1974 году в ФРГ.
Знаменитого певца Виктора Хару держали на другом стадионе — «Эстадио де Сантьяго». Это городской стадион чилийской столицы, теперь он носит имя Виктора Хары. Именно там ему прикладом раздробили кисти рук, чтобы он никогда больше не смог играть на гитаре. В нашей стране его тогда называли «чилийским Высоцким», посвящали ему стихи и песни.
Мы встретились с вдовой этого легендарного человека-мученика Джоан Хара. Она показала нам фотографии, сделанные на стадионе, слова песен, написанных им там же в последние дни и часы жизни. Самая популярная из этих песен, написанных перед лицом смерти, называется «Нас было пять тысяч», её до сих пор часто исполняют чилийские певцы под гитару. Дом Виктора Хары превращён в музей.
Один из тогдашних узников стадиона Марио Агирре, привезённый туда вместе с певцом, рассказывал нам, что солдатами командовал полковник. Он так сильно ударил Виктора Хару пистолетом по лицу, что пистолет сломался. Это был единственный из палачей, кто не прятал своего лица.
— Тогда мы знали его под именем колонель (полковник) Мигель Рикес, — говорил Агирре. — Лишь совсем недавно узнали, что это был будущий пиночетовский генерал Мигель Краснов.
На самом деле Мигель (а точнее — Михаил) Краснов в то время был не полковником, а капитаном. Зато позже он окончит в США Военную академию и дослужится при Пиночете до звания бригадного генерала. В декабре 1974 года награждён высшей национальной медалью «За мужество» (не присуждавшейся до того момента 100 лет) за уничтожение, путём применения пыток и убийств, членов хунты революционной координации и Левого революционного движения.
У этого сподвижника чилийского диктатора русские корни, причём знаменитые. Он — сын участника Белого движения, начальника штаба Главного управления казачьих войск Имперского министерства Восточных оккупированных территорий Третьего рейха, генерал-майора вермахта, атамана Семёна Краснова, в Гражданскую войну — начальника личного конвоя генерала Петра Врангеля и троюродный племянник участника Белого движения, начальника Главного управления казачьих войск Имперского министерства Восточных оккупированных территорий Третьего рейха атамана Петра Краснова, в Гражданскую войну — одного из командующих армиями Вооружённых сил Юга России.
Впоследствии был осуждён чилийским судом по обвинению в причастности к преступлениям против человечности, совершенным в период с 1973 по 1989 год, во время службы в Управлении национальной разведки и участии в операции «Кондор», в причастности к похищениям чилийских и иностранных граждан. Ныне бывший бригадный генерал отбывает свой срок в Центре заключения Кордильера в Сантьяго.
Прямо перед дворцом «Ла Монеда» стоит памятник президенту Сальвадору Альенде, жители столицы приносят к нему цветы. Дочь Альенде Исабель в 2003 году возглавляла Национальный конгресс Чили.
Вот и получалось, что в этой латиноамериканской стране сложилась сверхпарадоксальная ситуация — уцелевшие противники Пиночета, такие как Луис Корвалан, жили в почёте и уважении. Память об убитых его противниках — президенте Альенде, певце Викторе Хара, поэте Пабло Неруда — свято почиталась народом, их друзья и родственники становились известными политическими и общественными деятелями. А сам дон Аугусто доживал свой век взаперти. Никуда не выходил из собственного дома, фактически был погребён заживо.
Мы попробовали проявить настойчивость, всё же добиться согласия на интервью, пусть в стенах его дома и в присутствии каких-то официальных лиц — врачей, юристов, кого угодно. Всё-таки это была бы уже вторая встреча, и мы смогли бы построить беседу более продуманно и плодотворно, чем в первый раз. Тогда его пресс-секретарь отбросила в сторону условности и прямо объяснила нам, что если в ходе этого интервью старик Пиночет (ему было тогда 88 лет, на год больше, чем Корвалану) связно произнесёт хотя бы одну фразу, станет ясно, что глубокий старческий маразм — выдумка его адвокатов, и тогда его обязательно будут судить. Никто из окружения бывшего лидера нации рисковать не хотел.
При этом может показаться странным и другое — на тот момент, когда мы снимали фильм, сторонники Пиночета, те, кто участвовал в казнях, пытках и похищениях, не подвергались ответным репрессиям, хотя многие в Чили призывали к возмездию за преступления хунты.
Ведь с уходом Пиночета от власти всё было совсем непросто. Антипиночетовские настроения шли по нарастающей, и в конце концов диктатор-президент был вынужден начать с ними считаться. Сама атмосфера в стране претерпела колоссальные изменения.
Говорить о том, что дон Аугусто добровольно отдал власть, не совсем правильно.
Переломный момент наступил в 1988 году, когда оппозиция впервые получила возможность выступать по телевидению. Тогда лидер чилийских социалистов, один из самых активных политиков в стране Рикардо Лагос, который в 2003 году будет уже президентом Чили, не побоялся напрямую обратиться к Пиночету и в телевизионном эфире потребовал от него уйти в отставку.
— И теперь вы предлагаете стране, чтобы еще восемь лет продолжались пытки, убийства, нарушались права человека. Это просто невероятно, как один чилиец может так любить власть, чтобы пятнадцать лет править страной. Никто другой не может себе такого позволить.
Затем он обратился к избирателям с призывом сказать решительное «Нет!» генералу Пиночету на референдуме о продлении его президентских полномочий ещё на восемь лет и проголосовать за его отставку. Пиночету наглядно показали, что его больше не боятся. Хотя ведущая телепрограммы, где выступал Лагос, откровенно испугалась — это видно на записи. В течение пятнадцати лет даже представить себе было нельзя, чтобы кто-то сказал такое в лицо грозному генералу. И вот — свершилось.
На следующее утро Чили проснулась уже другой страной — началось освобождение от долгой ночи страха, заблестел рассвет. Через полгода народ на референдуме решительно отверг продление полномочий диктатора. А потом на президентских выборах была отвергнута кандидатура его ставленника.
Именно в те дни, после референдума 1988 года, Пиночет вдруг осознал, что если он не признает результаты голосования, то в стране начнутся народные выступления, которые армия уже не сможет подавить. Он согласился на почётную отставку. Ему гарантировали, что ещё десять лет он будет командовать сухопутными войсками и получит сенаторскую неприкосновенность до конца жизни. Но демократические преобразования уже набрали ход, и в 1990 году глава хунты передал президентскую власть христианскому демократу Патрисио Эльвину.
В своей прощальной речи, произнесённой в стенах Военной академии в Сантьяго, генерал заявил, что все эти годы он «с полной отдачей, преданностью, терпимостью и аккуратностью служил своей Родине».
— Теперь я ухожу, — сказал «автор» переворота 1973 года. — Потому что моя миссия выполнена.
Потом была отставка с поста главнокомандующего сухопутными силами, поездка в Англию и уже известная эпопея с судебными преследованиями и домашними арестами.
Пиночет пошёл на диалог с оппозицией и оставил пост президента согласно народному волеизъявлению. Его хунту не свергли в результате силового переворота, как правительство Народного единства Сальвадора Альенде, и вопрос о чьей-либо ответственности за массовые репрессии долго оставался открытым. Судебные процессы над участниками операций по ликвидации оппозиционеров в 1970-е годы всё же начались, но это произошло позже, когда экс-диктатора уже не было в живых.
Противоречия — причём непримиримые — сопровождали его фигуру до самой смерти и даже после неё. В 2004 году стартовал ожидаемый многими судебный процесс против Пиночета, но завершить его не удалось, поскольку дон Аугусто в 2006 году скончался в возрасте 91 года. С его похоронами тоже не всё было гладко. Несмотря на требования сторонников Пиночета устроить ему государственные похороны, чилийские власти отказали им в этом. Пиночет похоронен лишь как генерал — с военными почестями, причем из официальных лиц по просьбе родных покойного генерала никто не присутствовал, за исключением министра обороны. День похорон Пиночета ознаменовался также продолжающимися столкновениями в Чили между приверженцами покойного генерала и его противниками.
Массовые беспорядки в Чили начались сразу же после того, как стало известно о смерти Пиночета. Тысячи сторонников Пиночета собрались у здания госпиталя, когда было объявлено о смерти экс-диктатора. С лозунгами в честь «спасителя нации» и чилийскими флагами собравшиеся мгновенно превратили траурное событие в политический митинг. Вскоре на соседней площади Италии собрались их оппоненты, уже с антипиночетовскими транспарантами. Между двумя группировками возникли рукопашные бои с применением кирпичей, палок и камней. Сотни полицейских, используя водометы и слезоточивый газ, пытались разнять массовую драку, но при этом сами получили ранения.
Вот так Пиночет и после своей смерти продолжал сеять среди своих соотечественников вражду.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.