И швец, и жнец, и на дуде игрец

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

И швец, и жнец, и на дуде игрец

Город встретил их суровой прифронтовой действительностью. На улицах военные машины, повозки, колонны солдат, нестройные ряды новобранцев с вещмешками и чемоданами. Однако уныния или растерянности не чувствовалось. Люди улыбались, шутили, хотя боевая обстановка была крайне сложной. Фашисты старались задушить восстание. Они заняли город Ружомберок, что в сорока километрах от Банска-Бистрицы. На юге шли ожесточенные бои.

Словацкое восстание стало костью в горле фашистов. Отряды повстанцев перерезали тыловые коммуникации гитлеровской армии. Но более всего приводил в бешенство Гитлера яркий заразительный пример словаков, которые посмели повернуть оружие против своих бывших грозных союзников.

Генерал СС Готлиб Бергер обещал фюреру, что покончит с восставшими за три-четыре дня. Однако у него ничего не вышло. Да, мощные удары фашистской авиации, артиллерии при поддержке танковых подразделений нередко ставили партизан в сложное положение. Но борьба продолжалась.

Машины, на которых ехали посланцы маршала Конева, остановились у штаба первой повстанческой армии. Встречать их вышел сам командующий подполковник Ян Голиан. На вид ему было около сорока лет, стройный, подтянутый, улыбающийся.

У этого офицера непростая судьба. До недавнего времени он служил в штабе сухопутных войск словацкой армии. Но теперь призвал армию повернуть оружие против фашистов и объявил частичную мобилизацию.

Скрипка-Студенский представился командующему и передал слова маршала Конева.

— Мы рады приветствовать первого посланца героической Красной армии, которая откликнулась на зов нашего восстания, — сказал Голиан.

С этого взаимного приветствия и началась работа. Майор Скрипка рассказал о цели и задачах своей группы, командующий ввел его в обстановку. Голиан говорил на словацком языке, и Скрипка поймал себя на мысли, что вполне понимает подполковника.

После этого было знакомство с начальником штаба повстанческой армии майором Юлиусом Носко. Чувствовалось, на плечах начштаба лежит тяжесть всех боевых забот, и потому он выглядел усталым.

Голиан поручил майору Носко своевременно снабжать группу Скрипки сводками разведывательной и оперативной обстановки и оказывать всяческую помощь.

В этот день майор Скрипка отправил свою первую радиограмму маршалу Коневу. Связь между руководителем повстанческой словацкой армии и руководством 1-го Украинского фронта была установлена. Казалось бы, все обстоит самым лучшим образом. Однако Иван Иванович воевал не первый день и помнил старую русскую пословицу: «Жалует царь, да не жалует псарь». Так оно, собственно, и вышло. Если командующий и начштаба приняли его радушно и по-доброму, то, например, исполняющий обязанности начальника оперативного отделения майор Вишневский, судя по всему, был не очень рад появлению в их резиденции советского офицера.

Холодно встретил Ивана Ивановича и его коллега — офицер связи эмигрантского правительства в Лондоне Ярослав Кроткий. Таким образом, с первого дня пребывания Скрипка на практике убедился в сложности и противоречивости обстановки не только в войсках, но даже здесь, в штабе восстания. Так без раскачки началось врастание Скрипки в армейский коллектив коллег-словаков, с которыми ему предстояло работать.

Однако он и не подозревал, что значит быть первым и единственным представителем Красной армии. Его обязанности расширялись с каждым днем. Иван Иванович был и офицером связи командующего 1-м Украинским фронтом, и дипломатом, и авиационным инженером. Кроме того, естественно, он оставался офицером разведки.

Напомним, группа Скрипки высадилась на аэродроме «Три дуба» 6 сентября 1944 года. Этот день ушел на представление командующему, знакомство с офицерами штаба, а уже в два часа ночи 7 сентября ему позвонил Голиан. Оказывается, советского представителя желал видеть сопредседатель словацкого национального совета (СНС) Кароль Шмидке. Он только что возвратился из Москвы и ждал Скрипку у себя в шесть утра.

Разумеется, Иван Иванович доложил, что будет в назначенный час, хотя в этот день он собирался с Голианом выехать на фронт в действующую армию. Поездку пришлось перенести на более поздний срок.

Поспать в ту ночь так и не удалось. Стал думать о встрече с совершенно незнакомым государственным и партийным деятелем Каролем Шмидке — о чем ему доложить, какие вопросы он задаст, сможет ли на них ответить майор Красной армии, ведь он не дипломат и не политик. Но в пять утра он уже был на ногах, начистил обувь, подшил свежий подворотничок к гимнастерке, побрился. Автомобиль, который выделил ему Голиан, уже стоял у подъезда. Шмидке ждал Скрипку в здании центрального комитета компартии Словакии, которое располагалось недалеко от штаба армии.

Несколько минут езды, и он уже в кабинете Шмидке. Разговор длился полтора часа. Шмидке рассказал много полезного, например о характере восстания, о политических силах, о месте армии и партизанского движения, о роли коммунистов в антифашистском выступлении словаков. Беседа получилась весьма познавательной.

Через несколько дней после их встречи Кароль Шмидке возглавит главный штаб партизанского движения Словакии.

А в 9 утра Иван Скрипка и командующий Ян Голиан выехали в войска. В первые дни пребывания в Банска-Бистрице майор размышлял: надо ли ему мотаться по фронтам? И вскоре пришел к выводу, что надо: иначе как он будет уверен в тех данных, которые сообщает в штаб фронта? Тем более маршал Конев напутствовал: зовут — иди. А его звали.

В этот день они поехали по горным дорогам через Гарманец, Вельку, Фату в Турчанскую долину, далее в Святи-Мартин и в Прископу.

В Прископе располагался командный пункт северо-западной группировки восставших. Их встретили командир группировки подполковник Эмиль Перко и его заместитель Илья Деретич. Они доложили о том, что против карателей дивизии СС «Татра» ведут упорные бои подразделения партизанских бригад Штефаника и Яношика, французского отряда. Солдаты и партизаны воюют хорошо, но преимущество противника большое — у них танки, артиллерия, авиация.

Выслушав командиров, Ян Голиан сказал:

— Хочу увидеться с Петром Величко. В чем нуждается его бригада?

Вскоре прибыл Величко.

— Потери в последнем бою — 29 убитых, 41 раненый, — доложил он. — Бойцы сражаются героически. Артиллерийским огнем нам помогает майор Доброводский, а вот с авиацией и танками совсем плохо. У эсэсовцев сотни новейших танков. Однако мы применяем зажигательные бутылки. Смельчаки есть, хотя их не много.

— Понимаю, — сказал Голиан, — против вас воюют опытные каратели с отличным вооружением. Но надо держаться, чтобы не пропустить врагов к сердцу восстания.

— Делаем все, что можем, но противник значительно сильнее, а главное — он имеет силы, чтобы обойти нас с незащищенных флангов.

— Давайте помозгуем, что предпринять.

Голиан, Величко, Перко и Деретич склонились над картой. Скрипка слушал, но не вмешивался, да к тому же эти опытные командиры обходились и без него. В конце концов пришли к выводу: надо выравнивать линию фронта.

На обратном пути Голиан молчал, думая о чем-то о своем, потом спросил:

— А как у вас на фронте командование срочно принимает решения, если в этом есть необходимость?

— У каждого командующего свой подход. Маршал Жуков, например, почти всегда выезжает в войска, другие надеются на подчиненные штабы.

— Для меня ближе творческий подход маршала Жукова и его последователей, — закончил Голиан.

Дорога петляла в горах, и командующий не упустил возможности подробнее ознакомить Скрипку с боевой обстановкой.

— Смотрите, — указал он налево, — вон видна деревенька Склабина, здесь стоял штаб бригады имени Штефаника, которой командует Величко. Она разрослась до двух бригад. Второй теперь руководит словак Вильям Жингор.

На востоке действует бригада имени Чапаева, которая состоит из советских и словацких партизан. У нас воюют около трех тысяч бывших советских военнопленных.

Перед подъездом к Банска-Бистрице Голиан напомнил: «Передайте маршалу Коневу о нашей крайней нужде, необходимо подразделение опытных воинов и несколько самолетов». Однако командующий 1-м Украинским фронтом не забывал о словацком восстании. Не успел Скрипка переступить порог их кабинета, как радист Стальной передал ему радиограмму: маршал просил сообщить запасы авиационного бензина и его качество у восставших.

Количество топлива оказалось достаточным, но качество предстояло проверить. Для этого надо было пробы топлива переправить в штаб фронта. Кому заниматься проблемой? Разумеется, офицеру по связи Скрипке. Больше некому.

Вечером Иван Иванович с тревогой прочитал боевые сводки: обстановка на Западном и Северо-Западном фронтах осложнилась. Фашисты активизировали свои действия.

На следующий день командующий Ян Голиан и Иван Скрипка выехали на аэродром «Три дуба». Начальник аэродрома капитан Бело Кубица доложил: ночью советские военные самолеты сбросили 160 мешков с оружием и боеприпасами. Голиан тут же распорядился вызвать автотранспорт и согласно расчету штаба отправить «посылки» в отряды и бригады.

Прибыл начальник ГСМ авиации. Он доложил, что горючего на аэродроме «Три дуба» 400 тонн и на полевом аэродроме в районе Брезно — 100 тонн.

После возвращения из поездки Скрипка отправил в штаб фронта радиограмму: «Авиабензина в наличии 500 тонн. Октановое число невысокое. Пробы вышлю при ближайшей возможности. Сомов».

Вечером из штаба фронта получил радостное сообщение: «Прошу сообщить руководству восстания, что восьмого сентября началась крупномасштабная наступательная операция советских войск через Карпаты на помощь словацкому народному восстанию. Желаю успехов в боевых действиях. Конев».

Было 23 часа, но Скрипка незамедлительно позвонил Голиану и доложил о содержании радиограммы.

— Это для нас историческое событие, — сказал командующий.

В полночь пришла новая радиограмма: «Просим утром и вечером сообщать в штаб фронта состояние погоды в центральной Словакии для нашей авиации».

«Так, — подумал про себя Скрипка, — дипломатом уже был, вел переговоры со Шмидке, специалистом ГСМ тоже, теперь предстоит поработать метеорологом». Стали думать, прикидывать с Геннадием Стальным, как определить состояние погоды. Метеорологических познаний было явно маловато. Дождь от ясной погоды они, конечно, могли отличить, но направление ветра, его силу, высоту нижней кромки облачности — это вряд ли. Может, словаки помогут? Но есть ли у них военная метеослужба? Оказалось, есть такая служба. Позвонили туда, объяснили ситуацию. К счастью, попали на настоящих, понимающих офицеров. Они дали слово: по запросу подпоручика Стального будут давать прогноз погоды утром и вечером, разумеется, и на ближайшую ночь.

После разрешения метеопроблемы Скрипка сел за изучение сводок. Каждую ночь аэродром «Три дуба» принимал мешки с оружием. Периодически высаживались советские и чехословацкие группы военнослужащих от Украинского штаба партизанского движения, от разведотделов и партизанских отделов 1-го, 2-го и 4-го фронтов.

Утром 9 сентября Скрипке доложили: к нему на прием, лично, просится некий югослав, профессор, доктор теологии. Ожидая теолога, майор терялся в догадках, что от него хочет священнослужитель и чем он ему может быть полезен.

Священник-католик оказался поверенным в делах папы римского на Балканах. Представился он как Колокович.

«Только поверенных папы римского мне и не хватало», — мелькнула мысль. Однако он внимательно выслушал священника. Оказалось, тот хотел на самолете попасть в Советский Союз, обратился на аэродром «Три дуба», а там порекомендовали встретиться с майором Студенским.

— Права пропуска в Советский Союз я не имею. Но доложу о вас своему командованию. Для этого надо подождать несколько дней.

Колокович согласился. Встреча с профессором теологии оставила двойственное впечатление. Хотя священник и утверждал, что является участником антифашистского движения в Югославии, у него большие связи в католическом мире и он мог бы оказаться полезен воюющему Советскому Союзу, Скрипке показалось, что Колокович не совсем искренен и чего-то недоговаривает.

Тем не менее Иван Иванович сдержал данное слово и доложил о профессоре в штаб фронта. Не успел Скрипка завершить встречу с Колоковичем, позвонил Голиан:

— Пан майор, у меня находится делегация словацкого национального совета, прошу разрешения зайти к вам.

Откровенно говоря, за эти несколько дней Иван Иванович начал привыкать к различным гостям, но такая высокопоставленная делегация… Как тут не разволноваться.

Но волнуйся не волнуйся, а гостей надо принимать. Встречал у входа. Представлялся, знакомился с каждым. К нему в тот день пожаловали сопредседатель совета, чехословацкий деятель, министр Вавро Шробар, члены совета Ян Урсини, Густав Гусак и Ян Голиан. С ними был переводчик Игорь Дакснер.

Все разместились за большим столом. В комнату вошла переводчица с подносом. На ней бутылка словацкой боровички и рюмочки. Это Скрипку, у которого пока не было «представительских запасов», выручил Голиан.

Наполнили рюмки. От имени совета выступил самый молодой — Густав Гусак:

— Уважаемый пан майор! Мы уполномочены передать братскую благодарность руководству советских Вооруженных сил и особенно маршалу Коневу за помощь словацкому восстанию. Желаем успеха вашим войскам!

Скрипка ответил, что передаст пожелания маршалу Коневу. Поговорили о борьбе против фашистов, о советской помощи и стали прощаться.

На следующий день пришла радиограмма без подписи. Было ясно, она из разведуправления штаба фронта: «Установите связь с командиром отряда Воробьевым и помогите его радистам наладить прерванную радиосвязь. Выполнение донесите».

«Ну что ж, — усмехнулся Иван Скрипка, — теперь у меня такая жизнь. Вчера принимал высокопоставленную иностранную делегацию, а сегодня опустили с небес на землю. Пора поработать наладчиком радиосвязи».

Сразу чувствовалось: писал свой, знающий, что Стальной может отремонтировать любую радиостанцию. Однако Скрипка понимал и другое: он не может отправить своего радиста в отдаленный район, где находился партизанский отряд. Значит, надо ехать самому. Надо значит надо. Поехал в Модры-Камень, забрал с собой радистку Валю Улитину, которая не сумела справиться с капризной радиостанцией, доставил ее в Банска-Бистрицу. За ночь Геннадий Стальной отремонтировал станцию. На этой же станции доложил в центр о том, что связь восстановлена. А Валю утром отправили обратно в отряд.

13 сентября на аэродром «Три дуба» прилетели недостающие члены команды Скрипки — радистка Мария Сущева и адъютант Степан Рындин. Со словацким летчиком, который доставил Сущеву и Рындина, Скрипка отправил пробы местного авиабензина для определения его октанового числа.

На аэродром прибывали новые группы партизан. Через горы в Словакию пробивались отряды под командованием В. Карасева, И. Шукаева, Л. Беренштейна, В. Квитинского.

В этот же день из Кива возвратилась делегация повстанческой армии. Она прибыла с рекомендациями создать в Словакии главный штаб партизанского движения. Случилось и еще одно событие — командующему повстанческой армией Яну Голиану было присвоено звание бригадного генерала. Маршал Конев поздравил Голиана и сообщил: «Сегодня наступающие части Красной армии перешли словацкую границу северо-восточнее Зборов и продолжают дальнейшее продвижение в глубь Словакии».

Майор Иван Скрипка в задумчивости смотрел на карту Словакии. Вроде надо радоваться телеграмме маршала, только где Зборов, а где Банска-Бистрица. В мирное время рукой подать, а сейчас попробуй пробейся, прогрызись через боевые порядки немцев, через их укрепрайоны. Уж он-то знает, как фашисты умеют обороняться.

А тут еще сообщения, словно вдогонку тяжелым мыслям: пали населенные пункты Превидза и Дильни-Кубин. Власовцы и горные стрелки дивизии «Эдельвейс» усердствуют.

15 сентября Скрипка получил радиограмму: «Попросите генерала Голиана подготовить место для приема просимых им самолетов. 16 или 17 сентября встречайте представителя дальней авиации полковника Чирскова с группой обеспечения воздушного моста. Предварительно подготовьте место для размещения группы и приводной радиостанции». Подписал радиограмму начальник разведки фронта генерал Ленчик.

Задача ясна, надо действовать. Иван Иванович первым делом отправился к начальнику авиагруппы майору Йозефу Тоту. Не раскрывая суть телеграммы, попытался разобраться в проблеме. Спросил: если прилетят советские самолеты, где будете их принимать?

— Смотря какие самолеты, — ответил Тот. — Если транспортные — на аэродроме «Три дуба». Есть еще площадка в Брезно, но она маловата. Для истребителей готовим новый полевой аэродром в районе села Зольна.

— Понятно. А приводную радиостанцию, ежели пришлют, где лучше разместить?

— Мы свою размещаем в Звольне. Наши самолеты заходят для посадки с юга на север, да и ваши так же делают. По-другому у нас и не получится.

— А можно приводную станцию разместить на этой же линии, но ближе к аэродрому?

— Можно. Но не ближе села Гайники. Оно южнее аэродрома. Дальше только поле, никаких строений нет.

Скрипка поблагодарил начальника авиагруппы. После разговора с ним кое-что прояснилось. Он дождался генерала Голиана и изложил суть проблемы.

— Группу полковника Чирскова разместим, а вот станцию предлагаю поставить в Звольне, там где располагается и наша приводная, — предложил командующий повстанческой армией.

Пришлось не согласиться. Объяснил, что советские специалисты на фронте привыкли приводные станции размещать на самом ближайшем расстоянии от себя. Где воюем, там и станцию ставим.

Генерал улыбнулся:

— Фронтовой закон и для нас закон. Могу предложить санаторий Слиач, это в километре от «Трех дубов».

— Простите, господин генерал, Слиач тоже не подойдет. Надо, чтобы станция была на линии захода самолетов для посадки.

— Тогда поехали на аэродром. На месте разберемся.

Майору Скрипке стало неловко. Сам командующий должен выбрать место для установки станции.

— Разрешите, я поеду один, господин генерал, — попросил Иван Иванович, — у вас и своих дел невпроворот.

Голиан согласился. И Скрипка выехал в село Гайники. Все посмотрел, оценил, прикинул. Понравился ему костел с просторными постройками. Позвонил генералу — узнать насчет священника. Голиан дал самую лучшую характеристику святому отцу: «Это наш человек, активист подполья». Священник и действительно все понял с полуслова.

— Вы единственная страна, помогающая нашему восставшему народу. Я молюсь за ваших солдат и наших повстанцев и сделаю все, что в моих силах, — сказал он.

Договорились, что отче разместит у себя группу Чирскова, там же поставят и приводную радиостанцию.

Вышло, что этот день у майора Скрипки получился полностью авиационным. Не успел он возвратиться в Банска-Бистрицу, как Голиан предложил выехать в село Зольна, посмотреть, как строится новый полевой аэродром. Поехали. Работы шли полным ходом. Солдаты заканчивали строительство взлетно-посадочной полосы.

Скрипка видел, как угрюм и задумчив генерал Голиан. Обстановка на фронте ухудшалась с каждым днем. Немцы господствовали в воздухе, бомбили города и села, передний край повстанцев, подъездные дороги.

Фашисты рвались в направлении села Мартин и в Турчанскую долину. «Как их остановить?» — думал Голиан, думал штаб. Майор Носко предложил нанести отвлекающий удар на другом участке фронта. Вскоре такой участок был определен — это восточная сторона, где действует тактическая группа полковника М. Ширица, которая защищает подходы к Гронской долине.

Узнав об этом, Скрипка подумал: «Значит, скоро выезд на этот участок». И не ошибся. Голиан при очередной встрече предложил:

— Поедем, пан майор, в Терлгарт, посмотрим, как воюет «железный капитан» Ян Станек. Он в прошлом начальник разведки братиславского министерства обороны, перешедший на сторону восставших. Воюет умело и смело. Вместе с партизанскими бригадами не пускает фашистов в Гронскую долину.

Пока ехали к Станеку, командующий рассказал Скрипке, что разведчики повстанческой армии перехватили распоряжение наместника Гитлера — Франка — расстреливать всякого, кто, нарушая словацкую границу, придет на помощь восставшим.

— Меня беспокоит противник, — сказал Голиан, — фашисты наседают и с запада, и с севера, и с востока. Тихо пока только на юге, на венгерской границе. Но это тоже не надолго. Правительство Венгрии выдвинуло против советского фронта две дивизии.

В Телгарте командующий провел совещание командиров. На нем присутствовали капитан Ян Станек, начштаба сектора, Ян Новак, командир партизанской бригады Эрнест Биелик, начальник штаба Егорова А. Ржецкий, командиры подразделений Мартин Кучера и Ян Фртус. Говорили о наступлении.

В штаб генерал Голиан и майор Скрипка возвратились поздно ночью. Командующий сказал, что завтра прилетает англо-американская миссия, предложил приехать, познакомиться.

Стальной доставил несколько радиограмм. Две из них весьма важные: первая — о прилете на аэродром «Три дуба» чехословацкого истребительного полка и вторая — о прибытии ночью группы полковника Чирскова.

Судя по всему, назавтра опять складывался авиационный день.

Утром точно в расчетное время над аэродромом «Три дуба» появились американские самолеты: две «летающие крепости» «Либерейтор» и истребители «Мустанг». «Крепости» приземлились, истребители остались в воздухе для прикрытия.

Жорж Крайгер, полковник из 15-го авиакорпуса, доставил американскую военную миссию в составе шести человек. Возглавлял миссию капитан Хольт Грин.

Полковник Крайгер очень спешил, от приглашения отобедать отказался и быстро улетел.

Через три часа прилетел чехословацкий истребительный полк на советских самолетах Ла-5. Командовал полком штабной капитан Франтишек Файтл. Все они прежде пилотировали английские машины, потом переучивались в Москве, пересели на «Лавочкины».

Файтл доложил Скрипке о результатах анализов бензина. Октановое число было действительно занижено, и советское командование решило десантировать на «Три дуба» емкости с жидкостью, которая улучшит качество топлива.

Без длительной подготовки полк уже следующим утром нанес неожиданный удар по немецкому аэродрому в Печанах. Знатный был удар. Немцы, привыкшие безраздельно хозяйничать в воздухе, были в растерянности. Чехословацкие летчики уничтожили десять фашистских самолетов и столько же подбили. Фашисты на время прекратили полеты, пытаясь выяснить, кем и откуда был нанесен удар.

А ночью на аэродроме зажгли партизанский сигнал — конверт из пяти костров. Первый же самолет приземлился удачно. Он развернулся и подъехал к аэродромному зданию, остановился. Летчик выключил мотор. Открылась дверь. В ее проеме стоял человек в кожанке, за спиной у него — автоматчики. Скрипка представился:

— Офицер связи 1-го Украинского фронта майор Студенский.

— Полковник Чирсков. Мы еще вчера ночью прилетали, но сигналов не было. Улетели. А как же ты сюда добрался, майор?

— На словацком самолете от маршала Конева, — ответил Иван Иванович. — Держу связь со штабом фронта. Получил приказ о вашем прилете. Подобрал место для обустройства группы и развертывания приводной радиостанции. Что касается отсутствия сигналов вчера, то вечером немцы сильно бомбили аэродром. Воронки вокруг были. Едва успели восстановить полосу.

Ехать сразу в Банска-Бистрицу полковник Чирсков отказался, решил для начала осмотреть аэродром, определить объем работ. После рекогносцировки двинулись в столицу восстания. Скрипка представил подполковника дальней авиации Красной армии генералу Голиану. После знакомства разговор пошел по-деловому. Чирсков попросил для проведения работ на аэродроме людей, фонари, несколько машин со щебнем, трамбовки и другой инвентарь.

Голиан обещал свою помощь.

Вечером того же дня после проведенных работ полковник Чирсков отправил на Большую землю радиограмму о том, что аэродром «Три дуба» готов к приему самолетов. Не успел радист передать последнюю группу знаков, как над аэродромом зависла «рама» — самолет-разведчик, а следом за ним пришла девятка фашистских бомбардировщиков. Они обильно посыпали взлетно-посадочную полосу бомбами. Чирсков и Скрипка не на шутку взволновались. Радиограмма ушла, и наши самолеты могли вскоре вылететь. Пришлось все начинать заново. Словаки понимали важность задачи, работали дружно, азартно и к прилету самолетов успели восстановить полосу.

Вскоре услышали гул родных самолетов. Радиостанция приняла условный сигнал: «Свой. Прошу разрешения на посадку».

Машины садились, быстро разгружались словацкими солдатами и без задержки вылетали обратно. Так начал действовать «воздушный мост». Теперь каждую ночь аэродром «Три дуба» принимал советские самолеты. В первую ночь военные грузы доставили 106 машин, в последующую неделю по 60 транспортных самолетов в темное время суток садились и поднимались с ВПП аэродрома «Три дуба».

На восставшую территорию доставлялись не только оружие, боеприпасы, медикаменты, продовольствие, но что особенно важно — партизанские, организаторские группы. Они были небольшими по составу, но комплектовались опытными бойцами и командирами. Так, группа подполковника И. Диброва насчитывала 21 человек, В. Козлова — 12 военнослужащих, А. Садиленко — 39. Но вскоре они пополнялись местными партизанами и разворачивались в отряды, а потом и в бригады. И становились серьезной силой в боях с фашистами.

Обстановка была весьма противоречивой. С советско-германского фронта поступали радостные известия — наступающие части Красной армии освободили первый населенный пункт на словацкой земле — назывался он Калинов. И в то же время пришло сообщение — немцы взяли город Мартин. Командование повстанческой армии было вынуждено отдать приказ об отводе своих войск из долины.

25 сентября 1944 года началась авиационная переброска в Словакию 2-й чехословацкой десантной бригады, которой руководил полковник Владимир Пршикрыл. Прежде десантники воевали в составе войск 38-й армии генерала Москаленко.

Аэродром работал с максимальным напряжением. Порою самолеты садились с интервалом в одну минуту. Такая нагрузка стала серьезным испытанием для всей аэродромной службы.

Как правило, эти ночи майор Иван Скрипка проводил на аэродроме, рядом с полковником Чирсковым.

В последних числах сентября из Киева прилетели полковник Алексей Асманов, советник по партизанским действиям, а также представители московского чехословацкого руководства — Ян Шверма, Рудольф Сланский и Марек Чулем.

Однако если в сентябре было тихо, ясно, как говорят пилоты, стояла летная погода, то в октябре зарядили дожди, туманы… «Воздушный мост» стал работать с перебоями.

Теперь каждый полет советского самолета в таких условиях был сродни подвигу.

Три года, проведенные на войне, в разведке, научили Ивана Ивановича умело анализировать обстановку. Вот и теперь его, как никогда, стало беспокоить южное, пока вроде бы спокойное направление. Опыт, а может, интуиция подсказывали ему, что немцы вскоре ударят с юга. Скрипка поделился своими соображениями с начштаба Коско, командующим Голианом. Оказалось, их мнения совпали. Южное направление вызывало тревогу и у руководства повстанческой армии. Туда были переброшены партизанские бригады Величко, Карасева, нацелены подразделения Козлова.

Вскоре их прогнозы оправдались. Фашисты ударили с юга. Готовые к бою партизанские бригады задержали продвижение гитлеровцев.

В начале октября на аэродром «Три дуба» прилетела делегация во главе с министром эмигрантского лондонского правительства Франтишеком Немцем. В ее состав входил и генерал дивизии Рудольф Виест. Он вступил в командование повстанческой армией и назначил генерала Голиана своим заместителем.

А обстановка тем временем продолжала ухудшаться. По данным разведки, с 18 октября, чтобы задушить словацкое восстание, гитлеровцы усилили свою группировку. Теперь против повстанцев воевали не четыре, а девять фашистских дивизий.

24 октября передовые части карателей уже прорвались к Зволену. А это означало, что они уже находились в пяти километрах от аэродрома «Три дуба» и в трех — от базы полковника Чирскова в селе Гайники.

Ночью на самолете А. Васильева были увезены во Львов золотой запас восстания, а также наиболее ценные секретные документы. Последним самолетом на Большую землю улетел и полковник Чирсков со своими людьми.

Скрипка за эти недели сдружился с Чирсковым. Попрощались они тепло. Полковник обещал передать жене, которая уже перебралась в Москву, маленькую посылочку. Главное, что теперь она из первых рук узнает, что муж ее жив и здоров.

Самолеты улетели, а майор Скрипка остался с повстанцами. Завершилась работа «воздушного моста». За неполных два месяца советские пилоты перевезли 1750 бойцов и командиров из 2-й чехословацкой десантной бригады, более 1200 партизан, около 400 тонн оружия и боеприпасов, 350 тонн авиационного бензина, правительственную делегацию из Лондона.

С территории восстания на Большую землю были вывезены 800 раненых военнослужащих, 250 словацких летчиков для переподготовки их в Советском Союзе, правительственные делегации, семьи руководящего состава СНС.

Утром 2 5 октября руководители американской военной миссии капитал Джейм Грин и английской — майор Джон Сагмер просили Скрипку отправить в Союз летчиков, сбитых над территорией Словакии. Но, увы, такой возможности уже не было. «Воздушный мост» был закрыт.

Через тридцать лет американский военный атташе расскажет Ивану Скрипке, что в военно-учебных заведениях США изучают операцию «Воздушный мост» как образцовую. Что ж, хоть там, в Штатах, не забыт наш боевой опыт.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.