Заключение

Заключение

За период 1941–1942 гг. Южное Приладожье стало ареной ожесточенных схваток. В 1941 г. войсками 54-й армии были сорваны планы противника по наступлению навстречу финнам в сентябре 1941 г. Вопрос упущенных возможностей по прорыву блокады здесь приобретает особое звучание – слишком много жизней унесла блокадная зима. Надо признать, что шанс на прорыв блокады был только с 10 по 12 сентября 1941 г. И воспользоваться этим командование Ленинградского фронта и командующий 54-й армией оказались не в состоянии из крайне тяжелого положения. Далее, несмотря на отдельные успехи, 54-я армия не была в состоянии наличными силами решить задачу, но смогла оттянуть часть сил из-под Ленинграда в самый решительный момент. Этим он сыграла решающую роль в срыве немецких планов после 16 сентября 1941 г.

Как выяснилось, попытки прорыва блокады не прерывались после 26 сентября 1941 г… 54-я армия уже под управлением М.С. Хозина вела наступление в течение всего времени с 27 сентября по 7 октября. Но наличие у врага дополнительной пехотной дивизии и превосходство противника в артиллерии и автоматическом стрелковом оружии не давали нашим бойцам никаких шансов на успех. При это случившийся отказ вражеского командования от наступления танковых дивизий на Волховстрой в октябре 1941 г. был связан с возможностью использовать очевидные успехи Группы армий «Центр». В этих условиях очередной виток боев по прорыву блокады в октябре 1941 г. не смог принести успеха, но сорвал часть немецкого плана.

Отдельное место занимают бои ноября-декабря 1941 г. В ноябре 1941 г 54-я армия сорвала попытку окружения своих войск. В декабре она отбила частные атаки противника, что позволило сохранить выгодный для дальнейшего наступления участок фронта.

В 1942 г., несмотря на оперативный промежуток, подготовить операцию соответствующим образом все равно не успели. К.А. Мерецков не стал просить Ставку ВГК об очередном переносе сроков. В то же самое время немцы, готовя очередное наступление на Ленинград, смогли установить факт подготовки советского наступления, но не его срок. Начало самой операции «Нордлихт» было назначено на 16 сентября. Оба наступления готовились одновременно и в большой спешке.

Наступление началось раньше, чем это было возможно. Все проблемы с обеспечением действий артиллерии, танковых войск проистекали из спешки и общей неготовности к боям. Затягивание сроков наступления на 3–4 дня все равно ничего не решало и могло значительно повлиять на ход боев.

Надо также отметить, что в ходе первых десяти дней операции противник не раз попадал в критическое положение. Борьба за рощу «Круглая» при имеющихся силах и средствах достаточно умело велась силами 3-й гвардейской стрелковой дивизии. Враг здесь оказался сильнее. Но критическим моментом для хода операции стал разгром ударной группировки 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Вплоть до нашего времени эта тема исследователями не поднималась, она по праву является «белым пятном» в истории всей операции и тем самым эпизодом, после которого удачное ее завершение было бы невозможно. Вину за поражение следует полностью возложить на штаб фронта. Тема поражения 4-го гвардейского корпуса еще не закрыта, потребуется некоторое время и дополнительные исследования по истории первого гвардейского стрелкового корпуса Ленинградского и Волховского фронтов.

Если подводить итоги по операции 1942 г окончательно, то в ходе нее ни одна из сторон не смогла решить своих задач. На Северо-западном направлении сохранялся статус-кво. Немецкое наступление на Ленинград поначалу было просто перенесено на более поздний срок. Теперь это была уже операция «Георг». Немецкое командование пока еще не отказывалось от того, чтобы провести ее уже в ноябре 1942 г. Но жирный крест на всех этих планах поставило советское контрнаступление в конце 1942 г.

Гигантские потери, вновь понесенные Волховским фронтом, оказались в тени крупного успеха – сорванного штурма Ленинграда. Об этом Военный Совет фронта не преминул известить Москву. В забвение погрузилась трагедия 4-го гвардейского корпуса. О его окружении в начале сентября 1942 г. молчат до сих пор. После того, как это случилось, стало понятно, что операцию проиграли. Но свернуть ее значило полностью отдать инициативу в руки врага. Это тоже был путь к катастрофе.

Одним из виновников поражения назначили Н.А. Гагена, против которого возбудили дело. Но дело было прекращено, и Гаген вновь оказался на посту командира 4-го гвардейского корпуса. Сам корпус вскоре будет переброшен на «нормальный» фронт и более воевать в болотах Северо-запада ему не придется.

Самого К.А. Мерецкова ждал крайне неприятный сюрприз – к нему в качестве Члена Военного совета прислали Л.З. Мехлиса. Создается стойкое впечатление, что именно благодаря Мехлису мы можем судить об этой операции еще и по большему количеству наградных документов. Для поднятия боевого духа войск награждали много, даже за небольшие успехи. Но задача прорыва блокады Ленинграда стояла очень остро. Правда, впереди уже начинало сверкать пламя зарождаюшейся «Искры».

Кто же был виновником трагедии? Если в бой в 1941 г. шли буквально с колес, и виновников у этих поражений было много, то в 1942 г. основная доля вины лежит на К.А. Мерецкове. Хотя правильнее было бы сказать, что отцов у этого поражения больше. Это и Ставка, которая не обращала внимания на те сложности, которые возникают во время подготовки такой крупной операции.

Неадекватная подготовка, недостаток вооружения, боеприпасов делали эту операцию авантюрой с самого начала. Это роднит ее с боями 1941 г. Конечно, в этом присутствует и значительная доля вины Военного Совета Волховского фронта, а также штаба 8-й армии.

К.А. Мерецков явно желал добиться успеха любой ценой, и это явно видно из его приказов и распоряжений. Другое дело, что остановка операции даже после 8 сентября, дала бы сугубо отрицательный эффект. Это отдавало в руки противника инициативу. А в условиях готовящегося штурма Ленинграда это грозило катастрофой.

Именно Мерецкова можно назвать виновником того, что Ленинградский фронт второй раз попытался форсировать Неву. Как и в 1941 г., действия Ленинградского фронта были, в основном, вспомогательными. Но потери он нес очень большие. Заложниками этой авантюры также стали бойцы и командиры 8-й и 2-й ударной армий.

Надо еще осознавать одну очень важную вещь. Противник на две головы превосходил Красную армию 1942 г. Это подавляющее превосходство особенно ярко выражалось в наличии и использования тяжелого вооружения пехоты, артиллерии, средств связи и управления. Немецкая пехотная дивизия по количеству автоматического вооружения и артиллерии в 1941 г. могла соответствовать или даже превосходить целую армию (!), а в 1942 г. – стрелковый корпус. Это не давало шансов на удачный прорыв обороны противника в случае, если немцам удалось закрепиться. Танки проблемы прорыва не решали. Сильная и умело используемая противотанковая артиллерия сводила на нет это преимущество наших войск.

Поэтому не случайно Герой Советского Союза Б.А. Владимиров, командир 140-й стрелковой бригады, так напишет в конце главы своих воспоминаний: «Когда я мысленно прохожу по своему большому и нелегкому боевому пути от Волхова до Эльбы, всегда, как кошмарный сон, вспоминается мне Синявинская операция 1942 года, которую ленинградцы назвали «Кровавым сражением»[199].

Действительно, самым страшным сражением Битвы за Ленинград является Любанская операция. Но бои у Синявино и Мги в 1942 г. имеют не менее трагичную ауру. Вдобавок, все происходило на островках суши посреди болот и вдоль дорог. Это было очень небольшое пространство, всего лишь считанные квадратные километры, проходимые пешком за несколько часов. Не менее кровавыми были бои осени 1941 г. Все эти операции еще объединяет острая нехватка времени на нормальную подготовку, большое количество недостатков в управлении войсками. К сожалению, многое из вышеперечисленного опять повторится уже в ходе боев 1943 г. Но боевые действия под Ленинградом в течение 1943 г. – это уже тема отдельной книги.