Глава 6. На страже безопасности партизан. Оперативное обеспечение партизанского движения Украины
Глава 6. На страже безопасности партизан. Оперативное обеспечение партизанского движения Украины
До 30 мая 1942 г. текущее руководство партизанскими силами Украины осуществляло 4-е Управление НКВД УССР. Затем постановлением Государственноого комитета обороны (ГКО) при Ставке Верховного главнокомандующего создали Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД), а при Военном совете Юго-западного направления – Украинский штаб партизанского движения (УШПД) во главе с заместителем народного комиссара внутренних дел УССР Тимофеем Строкачом (руководил этой структурой до ее упразднения по решению ЦК КП(б)У от 23 декабря 1944 г.). 29 июня 1942 г. ГКО СССР наделил УШПД статусом республиканского органа, в его состав ввели начальников разведывательных отделов Южного и Юго-Западного фронтов[756]. Регионом ответственности УШПД устанавливались эти фронты, Западная Украины, Молдавская ССР, Крым (с осени 1942 г. создали Крымский штаб, подчиненный УШПД). К июлю 1942 г. НКВД УССР передал УШПД в подчинение 1017 партизанских формирований с 25 264 участниками[757].
Соответственно, 4-е подразделения органов НКВД-НКГБ переориентировали на оперативную работу, в т. ч. на содействие партизанам в развертывании разведывательно-диверсионной работы и обеспечение контрразведывательной защиты партизанских формирований (ПФ). Представительства УШПД с собственными разведывательными отделениями открыли при Военных советах соответствующих фронтов, а оперативные группы – при Военных советах армий. Опергруппам и областным штабам партизанского движения подчинялись диверсионные и разведывательные группы партизанских отрядов[758].
Отметим, что УШПД работал в тесном взаимодействии с НКВД-НКГБ, а разведывательный отдел (РО) штаба, по сути дела, стал филиалом спецслужбы и комплектовался почти исключительно оперативными работниками[759]. По состоянию на сентябрь 1942 г. структура РО УШПД предусматривала такие должности:
– начальник отдела (на то время – подполковник госбезопасности Ф. Коваленко), который одновременно курировал оперативную работу заместителей командиров партизанских формирований по разведке, был обязан разрабатывать меры по повышению эффективности равзедывательной работы в партизанских отрядах, отвечал за подготовку кадров партизанской разведки и их переброску за линию фронта;
– старший помощник начальника отдела, который по должности занимался подбором и специальной подготовкой заместителей командиров ПФ по разведке, агентуры по этой линии, организацией их переброски за линию фронта, разрабатывал задачи для постановки перед упомянутой категорией разведывательныхх кадров, поддерживал с ними связь, обобщал и анализировал опыт разведработы;
– старший помощник начальника отдела по информации, на которого возлагалось обобщение добытых разведкой сведений, подготовка разведывательных сводок и обзоров, ведение рабочей карты РО, а также изучение объектов разведки и диверсий, тактики антипартизанских операций противника;
– помощник начальника отдела по учету, который вел учет агентуры РО, объектов разведки и диверсий, кадров разведывательных подразделений в ПФ;
– помощники начальника отдела по специальной технике (две должности), занимавшиеся созданием оригинальных документов прикрытия для работы на оккупированной территории или изготовлением поддельных документов для разведчиков; они же изучали контрразведывательный и административно-полицейский режим на захваченных врагом землях, составляли соответствующие обзоры, по материалам зарубежных радиостанций изучали положение на оккупированной территории;
– переводчик (обработка трофейных и других документов противника, допрос пленных);
– вспомогательный персонал (картотетчица, секретарь-машинистка и др.)[760].
Личный состав РО комплектовался, прежде всего, квалифицированными оперативными работниками, направлявшимися 4-м Управлением НКВД УССР. Сотрудники РО совершали командировки в тыл противника, непосредственно на местах помогали налаживать партизанскую разведку, изучали близкий и глубокий тыл врага.
В первые месяцы существования РО УШПД подчинялись разведывательные подразделения 7 больших партизанских соединений и 6 крупных отрядов. РО УШПД также курировал работу фронтовых оперативных групп УШПД при 40-й, 21-й, 28 и 60-й армиях Юго-Западного фронта, 6-й, 9-й, 12-й, 18-й, 39-й армиях Южного фронта, 56-й и 57-й армиях Кавказскского фронта. К 1943 г. разведотделу уже подчинялось 22 заместителя командира по разведке больших партизанских соединений и отрядов. В 1942–1944 гг. РО УШПД подготовил и направил за линию фронта 68 заместителей командиров ПФ по разведке (практически все они были кадровыми сотрудниками органов госбезопасности). В свою очередь, они возглавили «оперативные части» партизанских соединений (куда входила агентурная разведка, войсковая разведка и контрразведывательная агентура), а в партизанских отрядах вводились должности заместителей командира по разведке[761].
В становлении оперативных частей ПФ значительное содействие партизанам оказали опергруппы 4-го Управления НКГБ УССР «За Родину», «Дружба», «Разгром», «Удар», «Волынцы», «Неуловимые», «Заднестровцы», «Унитарцы», «Зайцева» и другие[762].
Конкретные задачи спецслужбе относительно оперативного обеспечения партизанского движения были поставлены в приказе Верховного главнокомандующего от 5 сентября 1942 г. № 00189 «О задачах партизанского движения», имевшем концептуальное значение для дальнейшего развертывания борьбы в тылу врага. В частности, предписывалось разворачивать в тылу противника широкую агентурную разведку, насаждать оперативные источники партизан в органах оккупационной власти, на предприятиях и комуникациях. Соответственно, УШПД во взаимодействии с НКВД во исполнение этой директивы начал планирование и подготовку кадров организаторов партизанского движения, подготовку новых партизанских рейдов на правобережную Украину, создание подконтрольных ему «партизанских краев», а также налаживание взаимодействия с партизанами других союзных республик СССР. Ставилась и перспективная задача переноса зафронтовой деятельности в Восточную Европу[763].
В соответствии с этим же приказом учреждались должности заместителей командиров партизанских формирований по разведке, для их замещения за линию фронта направили 367 человек – преимущественно оперработников НКВД, сотрудников Разведывательного управления Гештаба Красной армии.
Необходимость усиления разведывательных аппаратов партизан подчеркивалась в приказе Ставки Верховного главнокомандующего № 0073 от 19 апреля 1943 г. Перед оперативниками ставилась задача «отбирать людей, способных вести скрытую разведывательную работу», внедрять их на службу в местные органы управления, учреждения, созданные оккупантами, депо, аэродромы, спецслужбы противника и их школы. Предписывалось создавать агентурную сеть, охватывающую все без исключения населенные пункты и оккупированную территорию.
Практически во всех партизанских формированиях до мая 1943 г. удалось заместить квалифицированными операботниками должности заместителей командиров по разведке (они же одновременно руководили агентурным аппаратом контрразведывательной защиты партизан). Как показательный пример качественного подбора можно привести кандидатуру капитана госбезопасности Андрея Прокопенко, назначенного заместителем по разведке командира соединения партизанских отрядов Житомирской области. С июля 1941 г. офицер возглавлял разведку партизанского полка НКВД, был награжден орденом Красного Знамени. С ноября 1941 г. служил старшим оперуполномоченным 4-го Управления НКГБ УССР, лично готовил к выброске в тыл партизанские кадры. С октября 1942 г. стал заместителем по разведке опергруппы НКВД в Житомирской области, создал несколько резидентур, был отмечен орденом Ленина[764]. С мая 1943 г. и до начала 1944 г. в партизанских отрядах Украины внутренняя сеть агентуры контрразведывательной направленности возросла вдвое, достигнув 2 тыс. негласных помощников[765].
В крупных партизанских соединениях заместитель командира по разведке имел оперативную часть. В нее входили агентурная разведка, контрразведывательная агентура, полевая разведка. Заместителю командира партизанского отряда по разведке подчинялись разведчики-агентуристы, контрразведывательная агентура и войсковые разведчики[766].
В партизанском соединении С. Маликова, например, оперативная часть охватывала контрразведывательный сектор (с агентурой в полках и подразделениях), сектор близкой агентурной разведки (агентура в селах зоны дислокации), сектор дальней агентурной разведки (агентура в оккупированном Киеве, городах Ровенской и Житомирской областей). Как правило, партизанские отряды (в ранге батальона) имели заместителей командира по разведке (с разведывательным взводом) и по диверсионной работе (диверсионный взвод). Заместитель командира держал на связи резидентов (квалифицированных агентов), каждый из которых поддерживал контакты с группой агентов или осведомителей среди партизан или местных жителей.
Оперативная часть соединения А. Сабурова состояла из агентурной разведки, войсковой (полевой) разведки и контрразведки. В их интересах работало 184 негласных помощника, из них 22 – в дальней разведке, 19 – в гарнизонах противника, 74 – среди населения, 69 – в самих партизанских отрядах. Партизанское соединение В. Бегмы создало и резидентуры на важных объектах разведывательных устремлений. Житомирская партизанская дивизия имени Щорса создала резидентуры в местном генерал-комиссариате, в Житомирской полиции, на важном Коростенском железнодорожном узле, в г. Овруч[767].
Благодаря организованным НКВД УССР спецшколам и краткосрочным курсам существенно улучшилось обеспечение партизан командным составом и специалистами «малой войны». Только за период с октября 1942 по апрель 1943 г. спецслужба подготовила и отправила партизанам Украины 379 командиров, 650 инструкторов-подрывников, 185 радистов[768].
Основные ориентиры добывания информации разведорганами 4-го Управления и РО УШПД определялись общими приоритетами разведывательного обеспечения действующей армии. В частности, 27 октября 1942 г. начальник Разведывательного управления (РУ) ЦШПД[769] генерал-майор Аргунов утвердил «Приблизительную схему разведывательной сводки» для штабов партизанского движения (составлялась раз в три дня), а 4 ноября – «Перечень вопросов, разработанных по темам» от отделения военной информации РУ. Среди важных проблем, касавшихся Украины и требовавших углубленного разведывательного обеспечения, в документе назывались сведения о состоянии мостов и переправ через Днепр, ходе работ по сооружению противником укреплений на западном берегу Днепра, возможностях железнодорожной сети, а также об украинских националистических формированиях[770].
Кроме получения собственно военной и военно-политической информации на партизанскую разведку возложили и изучение широкого круга военно-административных, социально-экономических, духовно-культурных проблем, изучение которых создавало бы целостную картину жизни оккупированных земель, особенностей политики агрессоров, а также способствовало сбору доказательств преступлений оккупантов против человечности. Об этом, в частности, свидетельствует утвержденный 16 октября 1942 г. начальником РУ ЦШПД «Перечень вопросов, разработанных по темам, в соответствии с планом работы отдела политического информирования». Каждый из основных вопросов, в свою очередь, делился на несколько конкретных подпунктов. Выдвигались такие приоритеты сбора информации:
• административное управление и полицейско-административный режим на оккупированной территории;
• состояние промышленности, сельского и коммунального хозяйства, торговли, снабжения, характер эксплуатации населения оккупантами, налоговая политика;
• культура, образование, пресса и издательское дело, здравоохранение;
• положение религиозных конфессий и политика оккупантов в этой сфере;
• политические настроения населения, отношение немцев к различным социальным группам и националистическому движению;
• антипартизанская тактика противника, формирование карательных и «добровольческих» частей из представителей народов СССР, полиции из местных коллаборантов;
• террор, зверства, грабежи и другие преступления оккупантов, притеснение местного населения[771].
В 1944 г. объем полученной УШПД разведывательной информации вырос в 8 раз по сравнению с 1942 г.[772], в чем есть и прямая заслуга командиров и инструкторских кадров от 4-го Управления НКГБ.
Жизненно важным направлением оперативного обеспечения партизанского движения являлась его контрразведывательная защита, направленная на отпор усилиям спецслужб противника создать в ПФ собственные агентурные позиции, вести сбор информации, подводить партизан под удары карательных сил, разлагать их изнутри, уничтожать командный состав, дискредитировать перед населением путем создания лжепартизанских отрядов.
Кроме того, активную разведывательно-подрывную работу против партизан вели УПА, СБ ОУН, другие формирования украинского, а также польского националистических движений. Поэтому одним из приоритетов зафронтовых групп являлась разработка и нейтрализация подразделений Службы безопасности ОУН, пресечение ее попыток «производить розыск партизанских отрядов, внедряться в состав последних, распространять среди партизан националистическую литературу и проводить разложенческую работу», создавать там свои агентурные позиции, осуществлять теракты[773].
Основные контрразведывательные мероприятия сводились к:
• своевременному получению упреждающей информации о разведывательных устремлениях врага, планировании конкретных мероприятияй спецслужбами противника;
• выявлению и нейтрализации агентуры спецслужб агрессоров и антисоветских иррегулярных формирований;
• обеспечению конспиративности, режимности и дисциплины в районах дислокации ПФ, защите военной тайны[774];
• проверке пополнения, прибывавшего к партизанам, беженцев и других лиц, попадавших на территорию, подконтрольную партизанам;
• контрразведывательным мероприятиям среди местного гражданского населения;
• создания оперативных позиций партизанской разведки в оккупационной администрации, полицейских и даже контрразведывательных структурах противника, в вооруженных формированиях из числа коллаборантов, на важных объектах и на транспорте;
• дезиформированию противника, разложению вспомогательных формирований врага или перетягивании их на свою сторону;
• нейтрализации лжепартизанских формирований, провокаторов;
• физической защите и обеспечению безопасности командного состава, партизанских штабов[775].
В УШПД Наркомат госбезопаности УССР направлял информационные материалы по типу подписанного 2 июня 1943 г. С. Савченко «Обзора материалов о борьбе немецких контрразведывательных органов с партизанским движением в оккупированных районах Украины», где, в частности, анализировалась тактика врага по созданию лжепартизанских отрядов, применению провокаторов, попытках Абвера и СД в партизанском движении «захватить руководящие центры в руки своей агентуры»[776].
Организация контрразведывательной защиты возлагалась на заместителей (помощников) командиров ПФ по разведке. В иных случаях в партизанских соединениях создавались отдельные контрразведывательные подразделения со статусом особого отдела НКВД.
По данным РО УШПД, контрразведкой партизан было выявлено 9883 шпионов и активных коллаборантов, из которых 1998 – агенты гестапо[777]. Не было допущено ни одного теракта против командного состава, несмотря на массовую засылку вражеской агентуры с террористическими заданиями. В условиях террора и зверств оккупантов не приходится удивляться тому, что в тылу противника было расстреляно партизанами 1089 агентов спецслужб противника и 2799 лиц, активно сотрудничавших с агрессорами[778].
Контрразведывательные мероприятия позволили оценить тот ущерб, который приносила деятельность спецслужб противника и случаи измены собственной агентуры. Так, расследование по делу арестованных в феврале 1943 г. 24 сотрудников и агентов немецкого разведоргана «Гересгруппа Б» (Старобельск Ворошиловградской области, ими руководил опытный разведчик Александр Тан, бывший сотрудник посольской резидентуры в Москве) позволило установить, к примеру, что один лишь перевербованный противником Свирид Козюбердин (бывший агент 4-го Управления НКГБ УССР, учившийся в спецшколе в Москве) выдал 57 разведчиков и партизан. В ходе допросов перевербованного немцами агента 4-го Управления Александра Пустомолова («Серого») стало известно по крайней мере о 8 перевербованных и работающих в эфире радистах 4-го Управления или УШПД, 4 агентах-разведчиках 4-го Управления[779].
Контрразведчики стали незаменимы и в деле разоблачения лжепартизанских отрядов, создаваемых гитлеровскими спецслужбами для борьбы с партизанами настоящими и для компрометации последних. Лжеформирования состояли в основном из уголовников, скомпрометировавших себя сотрудничеством с оккупантами лиц, для «укрепления авторитета» им даже позволялось совершать налеты на полицейских из числа коллаборантов. Как сообщало в УШПД 4-е Управление (19 октября 1943 г.), только на Житомирщине под видом партизан или десантников действует до 850 человек в «гестаповских отрядах»[780]. В г. Красноуфимск Сумской области начальник местной полиции Семен Барановский сколотил лжепартизанский отряд из 400 человек, куда вошло немало бывших полицейских, старост, дезертиров и уголовников[781].
Оккупанты и их спецслужбы демонстрировали изобретательность в провокационных способах антипартизанской борьбы. Ими, например, путем комплекса мер информационно-психологического воздействия и агентурных комбинаций был создан виртуальный образ «героического украинского партизанского командира Калашникова». От его имени орудовали группы провокаторов в Киевской, Житомирской, Полтавской и других областях. К «Калашникову» тянулись добровольцы (и гибли в застенках), от его имени фабриковались призывы к партизанам сосредоточиться в одном месте для «содействия армии в прорыве фронта»[782].
Для противодействия лжепартизанам и провокаторам спецслужб врага использовалось оперативное наблюдение за подозрительными лицами, оперативный поиск и проверка, создание собственных агентурных позиций в карательных органах, администрации, вспомогательных полицейских частях противника, захват и допросы сотрудников и агентуры спецслужб, физическая ликвидация предателей.
Только отряд Дмитрия Медведева за 1942 г. ликвидировал три таких формирования – их участники стремились «влиться» в партизанские отряды УШПД, перехватывали и уничтожали партизанских связников и разведчиков, грабили население под видом советских партизан, насиловали и затем расстреливали девушек. Устранять лжепартизан помогали агентурно-оперативные методы партизанской контрразведки – внедренные ею в органы оккупационной администрации источники своевременно сообщали о появлении новых «оборотней». Партизаны А. Сабурова получали информацию об «оборотнях» от своей агентуры в полиции и гебитскомиссариате, сумев уничтожить хорошо вооруженные лжепартизанские группы в районе Мозырь – Овруч. Весной 1944 г. партизанский отряд Тканко под Хотином на Буковине разбил лжепартизанский «5-й кубанский казачий полк» из 300 сабель[783].
Для понимания изощренности и опасности «оборотней» из лжепартизанских формирований рассмотрим дело «партизанского полка полковника Нивского» из Ворошиловградской области. В январе 1943 г. в НКВД УССР поступили данные о существовании в Троицком районе области партизанского полка под командованием полковника Нивского и некоего Ткаченко, объявившего себя секретарем подпольного райкома КП(б)У. Эти лица предоставили в УШПД и партийные органы «отчет о боевой деятельности» и список – представление к наградам «соратников» (включая звание Героя Советского Союза агенту германской контрразведки Васильеву). Нивский прибыл в освобожденный райцентр Старобельск с отрядом в 53 вооруженных человека, предложив опергруппе УШПД вывести его отряд в тыл для боевых действий.
Проверочные мероприятия, сведения агентуры и свидетелей указали на присутствие среди «партизан» бывших полицейских, изменников и подозрительных личностей. Нивский и другие «командиры» были скрытно задержаны и допрошены. Как выяснилось, под фамилией Нивский скрывался Николай Вилл, эстонец, исключенный в 1932 г. из партии по судимости. В начале войны он попал в плен и стал агентом немецкой разведки, резидентом в Оболонском районе Полтавщины, где создал ложный «комитет по переправке бежавших пленных» через линию фронта, использовав его для вывода в советский тыл большой группы немецких агентов.
Затем предатель оказался в Ворошиловградской области. Сообщниками его стали агенты противника, завербованные в лагерях для военнопленных. Василий Гуларьян (бывший армейский капитан, член партии и выпускник военной академии, работавший провокатором при карательных отрядах в Сумской и Харьковской областях). Василий Посохин (воентехник 2 ранга, член партии), а также агенты Алексеев и Александров (устроившийся начальником мобчасти Троицкого военкомата).
Упомянутый Ткаченко и агенты Васильев, Калашник образовали «руководство Троицкого райкома партии», Таволжанский стал «председателем райисполкома», на руководящих постах разместились и другие участники немецкой резидентуры. Изменники настолько правдоподобно имитировали партизан и подполье, что уже на освобожденной территории в феврале 1943 г. сумели добиться расстрела настоящих командиров партизанских отрядов Воробьева, Науменко и Яценко, обвинив их в сотрудничестве с врагом.
Был также создан в июле 1942 г. лжепартизанский «полк», с позиций которого вражеская агентура пыталась проникнуть в руководящие органы области, наладить сбор развединформации. «Оборотням» удалось в определенной мере сдерживать развитие партизанского движения в регионе. Они выдали карателям партизанско-подпольные группы в Троицком, Покровском, Лозно-Александровском и других районах. В частности, в ноябре 1942 г., выведав планы и состав партизанской группы в совхозе «Опытное поле», донесли в комендатуру – в результате облавы погибло свыше 30 партизан. Всего по делу Н. Вилла арестовали около 40 агентов немецких спецслужб, 14 человек приговорили к высшей мере наказания[784].
Велика заслуга сотрудников спецслужб, обеспечивавших защиту партизан, в деле предотвращения терактов против командного состава. Известно, например, что по данным спецслужбы удалось предотвратить покушение боевиков ОУН на командира диверсионного отряда УШПД, Героя Советского Союза В. Яремчука[785].
Сотрудники контрразведывательных подразделений имели оперативное подчинение по своей ведомственной вертикали и координировали работу с соответствующими подразделениями Центрального и Украинского штабов партизанских действий. Правда, нередко случались «производственные конфликты» между оперработниками и партизанскими «батьками». Последние, случалось, вмешивались в работу особых отделов, игнорировали информацию и рекомендации чекистов, чинили препятствия в повседневной работе. Как докладывал командир опергруппы НКГБ «Унитарцы» В. Хондожко («Юхно»), прибыв в начале января 1944 г. к командиру партизанского соединения И. Шитову (узнавшему, что перед ним оперработники НКГБ), чекисты встретили формально доброжелательный прием. Однако хозяева тут же стали аккуратно убеждать посланцев Киева в том, что им целесообразнее перейти в «родственный» отряд Д. Медведева. По данным агентуры, Шитов дал команду «ни в коем случае» не оставлять спецгруппу при штабе соединения, опасаясь выявления допущенных им ошибок[786].
Документы свидетельствуют, что сотрудники НКВД-НКГБ – представители 4-го Управления или УШПД – имели высокий статус в партизанских формированиях (при всем неоднозначном к ним отношении, вплоть до угроз расправы со стороны «хозяев тайги»). Их компетенция распространялась и на контроль над взаимоотношениями руководящего состава партизан. Характерным примером служит освещение капитаном НКВД Я. Коротковым конфликта между представителем ЦК КП(б)У и УШПД в Сумском соединении С. Ковпака (с октября 1942 г.) Иваном Сыромолотным и знаменитым комиссаром соединения С. Рудневым.
Бригадный комиссар И. Сыромолотный не имел ни подчиненных, ни собственной радиосвязи с Центром, чувствовал себя ущемленным в процессе принятия решений, в возможности координировать действия партизанских формирований. В марте 1943 г. в письме к Т. Строкачу представитель ЦК вопрошал: «Ты бы написал, каковы мои функции как члена штаба. Ведь в отряде есть командир и комиссар, а я кто?».
К тому же И. Сыромолотный стал предаваться пьянству. Потрясенный таким «примером для подчиненных», Руднев старался образумить эмиссара правящей партии. Вспыхнул открытый конфликт, свидетелями которого стали рядовые партизаны. В результате мстительный бригадный комиссар стал в пьяных разговорах с партизанами клеветать на коллегу: «…Руднев – враг. В мирное время он сидел в тюрьме, надо было его убрать совсем… Комиссар врагом был, врагом и остался». При этом Сыромолотный предусмотрительно нахваливал С. Ковпака (самого подававшего не лучший пример в быту для партизан, имевшего любовницу, «такую же дуру как и он сам», по оценке из личного дневника С. Руднева), противопоставлял его «авторитет» харизматичному комиссару (Руднев в довоенные годы прошел подготовку «профессионального» партизана и фактически ведал боевым планированием соединения).
Уже в марте 1943 г. чекист сообщил, что начальник опергруппы НКВД СССР «Поход» А. Мирошниченко «Сыромолотного характеризует как несерьезного человека, других криминалов не знает, не сталкивался с ним». Наконец, в мае 1943 года И. Сыромолотный по приказу УШПД был отозван в Москву. В июле авторитетная комиссия (опиравшаяся и на мнение спецслужбы) дала оценку его зафронтовой «деятельности»: «Сыромолотный полностью скомпрометировал себя как представитель ЦК КП(б)У и Украинского штаба партизанского движения». Однако из номенклатуры выпадали редко, и вскоре его утвердили членом Военного совета 5-й гвардейской танковой армии. В рядах ковпаковцев действовал и агент спецслужбы «Загорский», напрямую информировавший Т. Строкача о состоянии дел, непростых взаимоотношениях С. Ковпака и С. Руднева (фактического боевого руководителя соединения), об обстоятельствах гибели Семена Васильевича в беспримерном Карпатском рейде лета 1943 года[787].
Справедливости ради, выполняя свою нужную, но непопулярную работу, спецслужбисты рисковали наравне с остальными партизанами. Так, один из заместителей командира по разведке и контрразведке соединения С. Ковпака, сотрудник НКВД Казимир Плохой был четырежды ранен, контужен, награжден боевым орденом Красной звезды.
Свидетельством той внушительной помощи, которую оказал НКГБ УССР партизанам, стало представление от УШПД к награждению медалями «Партизану Отечественной войны» на 108 сотрудников наркомата[788]. В свою очередь, партизанское движение превратилось в подготовленный кадровый резерв спецслужбы, только в конце 1943 г. из него передали в НКВД 2647, в органы госбезопасности – 156 человек[789].
Партизанское движение, специальная деятельность которого во многом обеспечивалась кадровыми сотрудниками спецслужб, и 4-го Управления НКВД-НКГБ в частности, стало мощным фактором победы над агрессорами. Наибольшая одновременная численность партизан Украины была зафиксирована в январе 1944 г. – 48 тыс. бойцов в 32 соединениях и 82 отдельных отрядах (в январе 1943 г. насчитывалось 15,5 тыс. организованных партизан) Партизаны с боями освободили 183 районных центра и железнодорожные станции, разгромили 411 гарнизонов, комендатур, 56 военных штабов. Ими было убито и ранено свыше 460 тыс. солдат и офицеров регулярных войск противника, вооруженных формирований коллаборантов, вспомогательной полиции и т. д. Уничтожено или повреждено 211 самолетов, 1566 танков и бронемашин, свыше 820 орудий и минометов. Они подорвали 61 бронепоезд, почти 5 тыс. эшелонов (52 тыс. вагонов, цистерн и платформ), 607 железнодорожных и 1,5 тыс. шоссейных мостов, 105 плавсредств, до 2,6 тыс. предприятий[790].
Естественно, справедлив вопрос о правдивости сведений о результатах диверсий партизан и зафронтовых групп 4-го Управления НКГБ. Разумеется, хватало и приписок партизанских командиров или параллельных докладов руководству о проведенной диверсии одновременно двумя и более партизанскими вожаками. Однако стоит принять во внимание мнение «диверсанта № 1» Отечественной войны, полковника Ильи Старинова (заместителя начальника УШПД по диверсионной работе). 29 апреля 1944 г. он писал командиру 1-й Украинской партизанской дивизии им. Ковпака П. Вершигоре, что обследование районов боевых действий в целом подтверждает статистику крушений поездов, подорванных партизанами. За последние полгода лишь соединение А. Федорова, потеряв во время подрывных акций убитыми 15 человек, пустило под откос 502 эшелона. Крушения снизили пропускную способность железных дорог на 75–90 %. Магистраль Тернополь – Шепетовка вышла из строя на 4 месяца. К тому же, отмечал Илья Григорьевич, немецкие документы о восстановлении дорог и поездов подтверждают партизанскую статистику, кроме отдельных неправдивых случаев[791].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.