Глава 17 Маршал Советского Союза

Глава 17

Маршал Советского Союза

29 декабря 1942 года Жуков вернулся на десять дней в Москву. Хотя он измотан, переживал свой провал под Ржевом, однако природный оптимизм, составлявший основу его характера, брал свое. Сталин никак не упрекнул его за неудачу, будучи уверен, что «Марс» послужил «Урану», а заплаченная за это цена в человеческих жизнях – дело второстепенное. Жуков, как и Сталин, был в числе первых, понявших, что победа под Сталинградом, которая должна была быть одержана в самое ближайшее время, означала для Советского Союза уверенность в его выживании и в том, что он непременно одержит победу над Германией, хотя назвать ее точную дату было еще невозможно. И для этого была веская причина: в качестве заместителя Верховного главнокомандующего, заместителя наркома обороны и члена Ставки Жуков имел доступ к статистике производства вооружения и объемов ожидаемых поставок от союзников. Эти цифры не оставляли никаких сомнений относительно исхода войны. В области экономики и мобилизации ресурсов в 1943 году Советский Союз уже выиграл второй Сталинград, огромный и бесшумный. В 1941 году он производил по 696 танков в месяц; в 1942 году в среднем по 2060, в 1943 году – 3000, в 1944 году – 4500. Выплавляя в два раза меньше металла, чем рейх, СССР за войну выпустил в два раза больше танков (100 000). Такая цифра кажется почти чудом для экономики, считавшейся неэффективной.

В номере от 14 декабря 1942 года «Тайм» посвятил Жукову всю первую полосу. На нарисованном портрете он был изображен на фоне пятиконечной звезды из идущих в атаку танков. «Немцы проигрывают войну с Россией,  – читаем мы в статье,  – что означает, что они проигрывают Вторую мировую войну. […] Немногим видевшим его иностранцам запомнился его „львиный лик“, с широкими и твердыми губами. […] Задолго до того, как то же самое сделала армия США, он обличал довлевший над Красной армией груз рутины и устаревших традиций»[593]. Это первый случай за войну, когда подобная честь была оказана советскому полководцу.

30 декабря на заседании ГКО Сталин сказал о необходимости скорее покончить с окруженной в Сталинграде немецкой группировкой. Несмотря на безнадежность своего положения, Паулюс и его VI армия продолжали сопротивляться. Попытка Манштейна выручить их окончилась неудачей. Более того, на левом фланге им угрожало наступление, начатое силами Воронежского и Юго-Западного фронтов (операция «Малый Сатурн»). На правом в течение недели Еременко, под присмотром Василевского, двигался в направлении Ростова-на-Дону, продвигаясь к нему по 20 км за сутки. Создавалась угроза того, что будет отрезана от своих тылов ушедшая на Кавказ группа армий «А». Для предотвращения еще большей катастрофы Гитлер 29-го числа приказал отвести ее назад. Эта жирная добыча ускользнула от русских, пока шесть армий Донского и Сталинградского фронтов блокировали армию Паулюса. Покончить с нею и использовать эти силы для развития наступления на запад – такова была общая забота Сталина и Жукова.

«Верховный предложил:

 –  Руководство по разгрому окруженного противника нужно передать в руки одного человека. Сейчас действия двух командующих фронтами мешают ходу дела. […] Какому командующему поручим окончательную ликвидацию противника?»

Кто-то назвал имя Рокоссовского. Сталин спросил мнение Жукова. «„На мой взгляд, оба командующих достойны,  – ответил я.  – Еременко будет, конечно, обижен, если передать войска Сталинградского фронта под командование Рокоссовского“.  – „Сейчас не время обижаться,  – отрезал И.В. Сталин. […] – Позвоните Еременко и объявите ему решение Государственного Комитета Обороны“»[594].

Еременко очень плохо воспринял это решение. Три его армии были переданы Донскому фронту, на который возложили задачу уничтожения Паулюса; с остальными он должен был наступать на Ростов-на-Дону. Еременко буквально заболел от расстройства и до конца жизни сохранил стойкую ненависть к Жукову, обвиняя его в том, что он способствовал назначению Рокоссовского. Этот последний клялся, что Жуков никогда ему не протежировал. А пока Рокоссовский и Воронов, представитель Ставки в Сталинграде, послали в Москву самолет с планом «Кольцо», который должен был покончить с Паулюсом. Жуков его отверг: армиям предстоит действовать по расходящимся направлениям, успех сомнителен, сделал он вывод. С помощью Генштаба он разработал схему концентрического наступления для Донского фронта, которая будет принята Сталиным 9 января. На следующий день финальный штурм начался с артподготовки, заставившей вспомнить про ад. Один советский офицер скажет о ней: «После такого светопреставления остается одно из двух: или умереть, или сойти с ума»: повсюду валялись куски разорванных тел, окопы были засыпаны землей, горела техника, раненые лошади волочили по земле свои кишки. Тем не менее немцы будут яростно сопротивляться в течение трех следующих недель, но 2 февраля последние остатки VI армии сдадутся Рокоссовскому. Германия очнется от своей кавказской мечты и переживет самое тяжелое положение за свою историю: ее лучшая армия полностью уничтожена, 170 000 человек убиты, 110 000 попали в плен, в том числе один фельдмаршал и 22 генерала.

2 января 1943 года Жуков прибыл на КП Голикова на Воронежском фронте. Эти двое, которые скоро станут соседями по лестничной клетке в доме на улице Грановского в Москве, ненавидели друг друга с эпохи Большого террора, когда Голиков пытался арестовать Жукова. Теперь Голиков знал, что подарков от Жукова ему ждать не приходится, и через два месяца он получит тому подтверждение. Однако, если они мало разговаривали между собой, они много работали. Жуков контролировал подготовку к Острогожско-Россошской операции, целью которой было уничтожение остатков группы армий «Б» на Дону. Им на помощь пришел Василевский, поскольку время поджимало. С обычной для него тщательностью и дотошностью Жуков объехал предназначенные для нее армии; встречал знакомые ему лица: Москаленко в 40-й армии, Рыбалко в 3-й танковой армии. С собой он взял Пересыпкина, начальника Управления связи Красной армии, чтобы быть уверенным, что у каждого соединения будет надежная связь с командованием фронта и со своими соседями. Когда 12 января наступление началось, Жуков уже улетел в Ленинград. Оказавшись проездом в Москве, он оставил жене записку: «Милый мой Шурик! Какая неудача! Хотел к тебе заскочить на 30–40 минут, но, увы, ты оказалась в театре. Ты, конечно, скажешь, что виноват я – не предупредил тебя о своем намерении. Так получилось, что задержался с передачей поезда с одной дороги на другую. Но что делать? Разделим вину пополам. Как твое самочувствие? Я пока ничего. Здоров. Кроме проклятого сустава. Он все-таки меня угнетает. По возможности стараюсь лечить соляными ваннами и тепловыми лучами. Ну вот пока и все… Твой Жорж»[595].

Острогожско-Россошская операция стала значительным успехом Красной армии. За несколько дней были разгромлены II венгерская и VIII итальянская армии, XXIV танковый корпус окружен. Огромное, хотя и малоизвестное поражение Германии и ее союзников: 100 000 солдат и офицеров попали в плен, уничтожены 20 дивизий стран оси, дестабилизированы прогитлеровские режимы в Риме и Будапеште, во фронте проделана брешь в 150 км. 18 января Василевский дополнил успех, быстро проведя Воронежско-Касторненскую операцию, которая разрубила на части II немецкую армию; два ее корпуса были окружены и потеряли все свое тяжелое вооружение. Чтобы уйти от полного разгрома, II армия в беспорядке отступила на 400 км на запад, сдав 6-й армии Черняховского 8 февраля Курск, а 9-го Белгород. Группа армий «Б» перестала существовать: во фронте между Воронежем и Купянском образовалась брешь в 200 км.