Реформы Тимошенко: слишком мало, слишком поздно

Реформы Тимошенко: слишком мало, слишком поздно

Слабость РККА не являлась большим секретом даже для читателей «Правды», в которой писалось о «непобедимой Красной армии» и о победе «малой кровью» в случае войны. С 26 апреля по 10 мая 1940 года прошло организованное Главным военным советом и ЦК партии совещание по изучению «уроков финской войны». На нем, в присутствии Ворошилова и Мехлиса, офицеры и генералы высказывались более чем откровенно. Уровень критики был таким, что еще два года назад за подобные речи, да еще публичные, говоривших поставили бы к стенке. Вот небольшой фрагмент, иллюстрирующий смятение красных вождей.

«Штерн: Наши самолеты горят как свечи,  – не живучи. Нашим конструкторам нужно меньше зазнаваться, все лучшее должно использовать из иностранного опыта, а то мы в 1938 г. привезли из Испании «Мессершмитт-109», а его не использовали[298].

У нас врагов народа оказалось столько, что я сомневаюсь в том, что вряд ли они были все врагами. И тут надо сказать, что операция 1937–1938 гг. [чистки], до прихода тов. Берия, так нас подсидела, и, по-моему, мы очень легко отделались с таким противником, как финны[299].

Савченко: За последние шесть месяцев мне пришлось 3 месяца провести в Германии… Мне приходилось… наблюдать, что представляет собой [немецкий] солдат. Я должен прямо сказать, что у нас не принято говорить о положительных качествах противника. Если я соберу своих помощников и отзовусь о формах работы иностранной армии положительно, то заранее знаю, что из 10 присутствующих 9 будут писать донесение.

Мехлис: Вы здесь преувеличили, но человека 2–3 напишут.

Савченков: Мне пришлось в Берлине побывать в разных учреждениях и сугубо военных. Я не рисковал один ходить, а таскал с собой человек 5 – 10.

Мехлис: Свидетелей.

Савченков: Свидетелей. Мне пришлось идти к Беккеру. Я брал с собой 5–6 человек.

Мехлис: И он с Вами не говорил откровенно.

Савченко: Но я не рисковал идти один[300].

Проскуров:…обвинили работника нашего представительства в Германии т. Герасимова, что он присутствовал там на параде и после высказался о том, что парад прошел хорошо. После, когда его вызывали… Тов. Герасимов подтвердил, что это мнение он выражал, и его обвинили, что якобы антисоветский гражданин и поддерживает фашистов… Мне же лично кажется, что если какая-либо иностранная армия выглядит хорошо, то и нужно об этом говорить, чтобы не обманывать себя, у нас же в этом отношении было неправильное понятие, и нельзя было про иностранные армии сказать что-либо хорошее, даже если она внешне выглядит хорошо. Как ни тяжело, но я прямо должен заявить, что такой разболтанности и низкого уровня дисциплины нет ни в одной армии, как у нас. (Голоса: „Правильно")[301]…

Кирпонос: Молодой лейтенант… выпускается из училища, а через 2–3 месяца командует дивизией, полком, а после, когда нам приходится участвовать в бою, его просто нужно снимать… То, что мы не занимались этим вопросом,  – это ясно, и правильно заметил тов. Павлов, что очень хорошо, что нам пришлось воевать с финнами, а не с кем-либо еще»[302].

Последняя фраза не лишена юмора, поскольку сам Кирпонос еще недавно был полковником, начальником провинциального военного училища и лишь два месяца назад назначен командующим Ленинградским военным округом, а в феврале 1941 года – командующим Киевским особым военным округом. Проскуров, лейтенант авиации во время Испанской войны, по возвращении получил звание комдива и был назначен начальником военной разведки…

После таких всеобщих стенаний маршал Тимошенко начал реформы, получившие его имя, хотя некоторые из них был запущены еще Ворошиловым в марте месяце. За их осуществлением внимательно следила специальная партийная комиссия, возглавляемая двумя восходящими звездами – Ждановым и Вознесенским. В программу летних маневров 1940 года были включены отработка взаимодействия между различными родами войск и боевые стрельбы (чего раньше не было). 9 июля Тимошенко приказал создать девять гигантских механизированных корпусов (эти соединения были расформированы в ноябре 1939 года), а затем принять масштабную программу перевооружения артиллерии и запустить в серию новый средний танк Т-34.

Заручившись согласием недоверчивого Сталина, Тимошенко попытался повысить профессионализм офицерского корпуса, его ответственность и инициативность, поднять престиж. Увеличено денежное довольствие: в 1939 году Жуков получал 2000 рублей в год, то есть втрое больше, чем пятью годами ранее, и в дополнение к ним еще одну тысячу, выделяемую Тимошенко. Девятьсот восемьдесят два офицера, родившиеся в 1895–1902 годах (в том числе Жуков), получили генеральские звания[303], подобные чинам царской армии, отмененным Октябрьской революцией. Прощайте, комбриги, комдивы и комкоры. Попутно Сталин произвел в маршалы Шапошникова, Тимошенко и бездарного Кулика; из тюрем и лагерей были освобождены тысячи офицеров, осужденных в 1937 и 1938 годах. Был вновь отменен контроль комиссаров за боевой деятельностью командиров, восстановленный в 1937 году. Введенный в октябре дисциплинарный устав усилил власть командиров над рядовыми: эгалитаристский миф 1917 года окончательно похоронен. Жуков горячо одобрял эти меры. Но данная реформа в слабо обученной пятимиллионной армии со слабо подготовленным командным составом могла принести свои плоды не раньше чем через два-три года напряженной работы. Да и то можно было усомниться в том, что она решит такие глубоко укоренившиеся в армии проблемы, как малая свобода действий, предоставлявшаяся вышестоящим нижестоящему, что становилось причиной нежелания и неспособности проявлять инициативу, а это, в свою очередь, требовало усиления контроля вышестоящего над нижестоящим, замыкая этот порочный круг. Необходимость выиграть время для совершенствования своих вооруженных сил диктовала Сталину его политику в отношении Германии, доводя его в этом до самоослепления.

Итак, Жуков прибыл в Киев для того, чтобы проводить в жизнь «реформы Тимошенко». В своих «Воспоминаниях» он с гордостью отмечает, что РККА стала получать лучшую технику, высоко отзывается о своих талантливых подчиненных, таких, как полковник Иван Христофорович Баграмян. Можно заметить, что в числе служивших под его началом в Киевском ОВО Жуков не называет генерала Рокоссовского, недавно освобожденного из тюрьмы и назначенного командиром только что сформированного 9-го мехкорпуса. Он рассказывает об успешных маневрах своего округа и дает понять, что благодаря его стараниям и личному участию войска Юго-Западного фронта довольно успешно действовали в начале германского вторжения в 1941 году. Ему можно в этом частично поверить, однако не следует забывать, что, в отличие от советской стороны, немцы не направили на Украину крупных сил. Хотя Жуков признаёт, что многие офицеры слишком быстро продвигались по службе, он умалчивает о плачевном состоянии командного состава войск вверенного ему округа, очевидно, из опасения, что в этом упрекнут его. Но проблема выходила за рамки его компетенции, и его неутомимая деятельность не могла устранить самый главный недостаток РККА: количественную и качественную слабость офицерского корпуса.

Численность Красной армии увеличилась с 560 000 человек в 1930 году до 5 миллионов весной 1941 года[304]. Со времени окончания боев на Халхин-Голе по весну 1941-го – за полтора года – в ней было сформировано 100 новых стрелковых дивизий, 50 танковых дивизий и более 200 артиллерийских полков. Система подготовки офицеров не справляется с таким потоком.