1.4. Теория и практика специальных действий: 1861–1917 годы

1.4. Теория и практика специальных действий: 1861–1917 годы

Новый этап в развитии теории и практики специальных действий связан с появлением железных дорог, качественно изменивших систему тылового и технического обеспечения войск, внедрением телеграфа в системы управления государством и войсками, а также изобретением мощных взрывчатых веществ под общим названием динамита.

Первой войной, в которой в полной мере проявилось влияние этих факторов и которая оказала существенное влияние на развитие форм специальных действий в русской армии, стала Гражданская война в США в 1861–1865 гг. К этому времени в Соединенных Штатах уже было построено 50 тысяч километров железных дорог, из которых 35 тысяч км приходилось на северные штаты.

Первыми к формированию специальных подразделений приступили южане. Эти подразделения представляли собой небольшие конные отряды техасских и вирджинских добровольцев, действовавших в тылу противника. Вначале отдельные кавалерийские отряды южан, а потом и северян обрушиваются на коммуникации противника, избрав целью своих действий нарушение работы железных дорог. Вооружение кавалериста-рейнджера состояло из карабина-винчестера, револьвера, сабли и динамитных шашек. Именно появление мощных взрывчатых веществ вызвало появление нового способа разрушения железных дорог – диверсии.

Основными объектами действий становятся железнодорожные станции, участки железнодорожных путей, подвижный состав. Разгром прикрытия железных дорог требовал большой численности отрядов, и в ходе войны возник и получил название «рейд» – способ действий крупных масс конницы в тылу противника как набег. Рейды отрядов южан под командованием Фореста и Моргана в июле и августе, Стюарта в июне, Ван-Дорна в декабре 1862 года с целью разрушения и порчи тыловых железнодорожных путей противника вынуждают северян приостанавливать или замедлять проведение операций на фронте, а иногда и вовсе отказываться от них.

В апреле 1863 года рейд с целью разрушения железной дороги на участке Ричмонд – Фредериксбург совершает 5000-й конный корпус северян под командованием Стонемана. В том же году «в Вирджинии полковник Дж. Мосби набирает партизанский батальон, и к концу 1864 года на счету его отряда 1200 убитых, раненых и захваченных в плен солдат противника, сотни голов коней и скота, имея собственные потери только двадцать человек»[27].

Действия отрядов на железнодорожных коммуникациях не всегда бывали успешными. «В 1864 году 4000-й конный отряд Кука, обходя левый фланг армии южан, стоявшей у Атланты, 28 июля захватывает в Лаведжое поезд со спиртом; все люди перепиваются, а 29-го неприятель неожиданно атаковывает и рассеивает отряд, захватив 1600 пленных»[28]. Действия отрядов в тылу противника, как и в предшествующее время, направлены и на срыв продовольственного снабжения войск. Так, в сентябре 1864 года конный отряд Гемптона захватывает в Сикаморче гурт быков в 3000 голов, предназначавшихся для потомакской армии северян.

Свое продолжение получила история рейнджеров. В 1862 году на подступах к Ричмонду 75-й пехотный полк армии северян почти без потерь метким ружейным огнем отразил ожесточенную штыковую атаку южан. За это он получил почетное наименование «рейнджерского». После Гражданской войны в США «рейнджерами» долгое время в Техасе и на границе называли отряды конной полиции. 75-й полк продолжал носить свое почетное название, оставаясь, по сути, обыкновенным пехотным полком.

Европейская военная мысль отнеслась пренебрежительно к американскому боевому опыту. Однако в России военными учеными он был изучен. В 1875 году в Академии Генерального штаба Н. С. Голицын на публичной защите исследования, посвященного изучению опыта войны в Америке, последовательно доказал, что опыт американской конницы есть плоть от плоти опыта русской конницы.

Изучению форм применения конницы в этой войне посвятил свое исследование «Рейды, набеги, наезды, поиски конницы в Американской войне 1861–1865 гг.» генерал-майор Н. Н. Сухотин. Он пришел к мысли, что «исследуемый вид деятельности конницы сродствен нашей коннице, что американский рейд есть детище по времени и собрат по сути с многовековою работою казаков, с русскими „залетами“, наездами, набегами, поисками Давыдова, Сеславина, Фигнера и других героев 1812 года».

Впервые в Европе опыт применения рейда был проведен в 1867 году на маневрах в Варшавском военном округе. Отряд полковника Рубашевского, численностью в 600 кавалеристов, прорвавшись сквозь сторожевые посты и отряды условного противника, за 44 часа прошел 160 верст и далеко проник в тыл войск, прикрывавших линию Вислы и Варшавско-Брестскую дорогу. На тех же маневрах несколькими конными отрядами в опытном порядке были проведены нападения на отмобилизующиеся части. Генерал-инспектором конницы опыт был признан удавшимся.

Франко-прусская война 1870–1871 гг. с точки зрения развития специальных действий примечательна возрастанием масштаба противодействия им в тылу действующей армии. К концу войны для защиты тыла германских армий от действий франтиреров (вольных стрелков) потребовалось 150 тысяч человек при 80 орудиях.

Русско-турецкая война 1877–1878 гг. предоставила русской армии хорошую возможность применения форм и способов партизанской войны. Полная поддержка местного населения, наличие отрядов болгарских партизан-четников способствовали широкому развитию партизанских действий в тылу турецких войск. Однако русская армия не использовала этот вид действий в тылу противника даже в тех случаях, когда они были не только просто целесообразны, но и крайне необходимы.

Так, несмотря на кавалерию, сосредоточенную к сентябрю месяцу под Плевной (90 эскадронов), какие-либо систематические специальные действия на коммуникациях противника не проводились. Это позволило туркам сохранить этапный путь Плевна – София и долго обеспечивать гарнизон крепости оружием и провиантом. Широкие партизанские действия на сообщениях Плевны, дальние набеги в тыл для перехвата транспортов и подкреплений, следовавших к туркам, не позволили бы Плевне продержаться так долго и, следовательно, исключили бы затягивание войны.

Целью партизанских действий армейских отрядов могло бы стать и нарушение работы железнодорожного транспорта турок, особенно на участке Варна – Шумла осенью 1877 года. Тогда по ней осуществлялась перевозка войск, следующих из Малой Азии для подкрепления турецкой армии. Обстановка вполне допускала подобный образ действий, т. к. 14 корпус, имея в своем составе казачью дивизию (24 сотни) и бригаду регулярной кавалерии имел перед собой противника в укрепленном лагере под Пазарджиком и в Силистрии. Эти два пункта связывались всего лишь небольшими конными партиями и самыми незначительными оборонительными отрядами, выставляемыми время от времени в промежуточных селениях. Таким образом, свободный от войск противника значительный участок между Пазарджиком и Силистрией представлял широкий простор для самостоятельных действий партизанских отрядов в направлении Разграда, Шумлы и Силистрии. Однако возможность эффективных партизанских действий не была использована.

В 1885 году выходит фундаментальный труд Ф. К. Гершельмана «Партизанская война», который применительно к дореволюционному военному искусству и поныне остается наиболее полным исследованием в области специальных действий в тылу противника.

В первой части работы Ф. К. Гершельман дает подробный исторический очерк развития партизанских действий в войнах, начиная от Тридцатилетней войны и заканчивая русско-турецкой 1877–1878 гг., предлагает свой вариант периодизации партизанских действий, делает общее заключение о стратегическом значении партизанской войны.

Во второй части труда излагается теория партизанской войны, исследуются формы развития партизанских действий. Ф. К. Гершельман подвергает критическому анализу системы партизанских действий, предложенные Д. В. Давыдовым и Н. С. Голицыным, определяет факторы, влияющие на формы партизанских действий. К таким факторам он относил: длину операционной линии противника; относительное положение воюющих армий; условия устройства тыла; наступательный или оборонительный образ ведения войны; настроения местного населения края; характер театра военных действий; состав кавалерии, входящей в армию; организацию и общее руководство партизанской войной со стороны главнокомандующего. Автором были рассмотрены вопросы развития партизанских действий и руководства ими в различные периоды кампании, а также некоторые положения теории партизанской войны применительно к тактике. Рассматривая меры противодействия партизанской войне, Ф. К. Гершельман считал: «Развитие партизанской войны еще в более широких размерах сравнительно с противником – вот что только может вполне обеспечить тыл армии от партизанских набегов».

Теория партизанской войны Ф. К. Гершельмана, таким образом, являлась логическим продолжением теории партизанских действий Д. В. Давыдова и Н. С. Голицына применительно к условиям военных действий второй половины XIX века. Она указывала на стратегическое значение партизанских действий войск в тылу противника. Ф. К. Гершельман впервые использует термин «операция» применительно к партизанским действиям и подчеркивает их роль в военных действиях:

«Партизанская война, оставаясь сама по себе всегда вспомогательным, второстепенным средством стратегии, может дать решительные результаты и проявить все то значение, которое может принадлежать известному средству стратегии, только, понятно, при условии решительно, энергично веденных главных операций и при непременном условии постоянного и строгого согласования партизанских операций с главными, при полной гармонии тех и других.

По решительности результатов партизанская война иногда является настолько самостоятельным средством, что на партизанов возлагается главная роль, и притом не по нужде (неготовность армии к решительным действиям), а прямо-таки по характеру задачи и по самостоятельности партизанской войны как средства в известных случаях; причем армия принимает на себя временно как бы второстепенную роль и известными маневрами содействует достижению успеха партизанских действий, которым, стало быть, в этом случае временно переходит роль как бы главной операции».

Однако выводы из теории партизанской войны не были реализованы военным руководством России в практике военного искусства и подготовке войск. Поэтому русско-японская война 1904–1905 гг. среди прочих недостатков в военном строительстве выявила полную утрату российской армией практики организации и ведения специальных действий в тылу противника. Несмотря на благоприятные условия театра военных действий, трудности японцев с обеспечением армии по единственной железной дороге, значительное превосходство в численности конницы, кавалерийские и казачьи бригады использовались в основном для решения задач боевого и непосредственного охранения. Более того, с началом боевых действий Командующий Маньчжурской армией генерал-адъютант А. Н. Куропаткин, тревожась чрезмерно выдвинутым, по его мнению, вперед конным казачьим отрядом, прямо предписал ему отойти назад.

19 февраля 1904 года в Мукдене состоялось совещание под председательством Главнокомандующего сухопутными и морскими силами России на Дальнем Востоке генерал-адъютанта Е. И. Алексеева, на котором было принято решение широко развить партизанские действия в Корее и действия в тыл и на сообщения противника. Однако отсутствие каких бы то ни было навыков в организации подобных действий привели вначале к недопустимому затягиванию специальных действий, а затем и к провалу набега на Инкоу, проведенного только в конце 1904 года. Отдельные удачные вылазки в тыл японцев оперативного значения не имели.

После окончания войны развернулась широкая полемика относительно характера и форм партизанских действий в тылу противника. Вот как в конечном итоге определяла различные формы вооруженной борьбы в тылу противника «Военная энциклопедия» в 1914 году: «Партизанская война – представляет самостоятельные действия выделенных армией отрядов, прервавших с нею связь, хотя бы временно, и наносящих вред противнику преимущественно в тылу. Между партизанской войной и малой войной есть существенная разница: хотя каждое отдельное действие партизана принадлежит к области малой войны, но он прерывает связь со своей армией, тогда как войска, предназначенные для малой войны, всегда эту связь сохраняют. Точно так же и народная война, хотя бы и веденная в тылу неприятеля, отличается от партизанской войны, поскольку шайки восставшего народа привязаны к своим родным местам, ведут войну на свой страх и риск. Партизанская война по самому ее существу могла возникнуть только тогда, когда тыл противника уязвим, и чем более он уязвим, тем благоприятнее условия для развития этой войны».

Назревавшая угроза мировой войны заставляла вероятных противников России внимательно следить за развитием русской армии, в том числе за развитием теории и практики применения казачьих войск в тылу противника. Вот какие опасения высказывались в немецкой военной прессе того времени: «Производство набегов многочисленными отрядами русской иррегулярной конницы вполне возможно, т. к. территория Восточной Пруссии представляет обширную равнину… Немецкие войска не будут в состоянии уничтожить подобного противника; в частности же немецкая кавалерия, которой придется иметь дело с наступающею русскою регулярною конницей, не будет в силах угоняться за 40–50 тысячами русской иррегулярной конницы, которая, разделившись на массу мелких отрядов на фронте до 600 верст, ворвется в пределы Германии. Местный ландштурм не успеет еще собраться, как тысячи пожаров покажутся в одну ночь, а железные дороги будут испорчены во многих местах. С рассветом эти партии попрячутся в лесах, а в следующую ночь повторят то же разрушение в других местах. Местное население не окажет сколько-нибудь серьезного сопротивления, а потому русская иррегулярная конница будет свободно хозяйничать на прусской территории».

Реальные боевые действия в начальном периоде войны в 1914 году в Восточной Пруссии, как и на других участках фронта, показали совершенно другую картину. Анализ партизанских действий русской армии в первой мировой войне наиболее полно отражен в исследовании «Партизанские действия», проведенном бывшим генерал-лейтенантом царской армии В. Н. Клембовским, перешедшем на службу в Генеральный штаб Красной Армии. Он отмечал: «Хотя в мирное время достаточно говорилось и писалось, официально и неофициально, о пользе развития в широком масштабе партизанских действий против Германии с целью замедлить и затруднить ее мобилизацию, а затем и вторжение в наши пределы… наш Генеральный штаб ничего не подготовил для этого и, по-видимому, даже забыл о таком вспомогательном средстве борьбы с противником».

Естественная потребность в воздействии на тыл противника выразилась в большом количестве предложений в штабы фронтов и в Ставку по организации партизанских действий в тылу немецких войск. Однако только в августе 1915 года Ставкой был рассмотрен проект А. Кучинского, который предусматривал широкое развитие партизанских действий «летучими сотнями» в составе 200 всадников, 100 пехотинцев, 2 орудий, 2 пулеметов и 4 патронных двуколок. Сформированные сотни должны были сводиться в отряды, получающие номер и наименование по губерниям. Таких отрядов предлагалось создать около 100 с последующим увеличением их числа. Проект остался неосуществленным.

В Ставку поступали и другие предложения по организации специальных действий в тылу противника, которые если и не отвергались, то не могли быть реализованы практически, поскольку в ней не оказалось лиц, хотя бы теоретически подготовленных к принятию соответствующих решений.

В итоге только 30 октября 1915 года приказом № 2 Походного атамана казачьих войск при государе предписывалось сформировать армейские партизанские отряды согласно специальному Наставлению, прилагаемому к приказу, и безотлагательно начать партизанские действия в тылу противника. К этому времени в инициативном порядке уже были сформированы: на Северном фронте – шесть отрядов (три по 57 человек и три по 130 человек с 2 пулеметами); на Западном фронте – шесть отрядов (два по 70–80 и четыре по 10–25 человек); на Юго-Западном фронте – одиннадцать отрядов различной численности. Однако наиболее благоприятные периоды были уже упущены. И в начале мая 1916 года после анализа деятельности армейских партизанских отрядов с сентября 1915 года Походный Атаман признал, что в условиях сплошной линии фронта действия конных партизанских отрядов становятся невозможными. Он приказал отправить личный состав партизанских отрядов по частям.

Вот к какому выводу пришел генерал В. Н. Клембовский, ставший в мае 1917 года Главнокомандующим армиями Северного фронта: «Обширные болотисто-лесистые пространства, бездорожье; полное сочувствие населения; богатство в коннице; длинные коммуникационные линии противника; наше отступление, содействовавшее оставлению партизанских отрядов в тылу противника; первоначальное сочувствие всех к открытию партизанских действий, – все способствовало партизанской войне не в меньшей степени, чем в 1812 г. А результаты получились нулевые. В чем причина? Не ошибаясь, можно ответить: в том, что благоприятная минута для ее организации была безвозвратно пропущена; что можно и должно было сделать до осени 1915 года, того не сделали; а затем началась позиционная война, в период которой можно было пожинать плоды, но не засевать, не приниматься за дело, не существовавшее даже в зародыше».

В отличие от русской армии, вначале немцы, а потом и французы все-таки находят способ проникновения в тыл противника с целью нанесения ему ущерба и подрыва его военной мощи изнутри. Во-первых, ими в неприятельский тыл выводятся не многочисленные отряды, а одиночные агенты или небольшие группы агентов с задачами проведения диверсионных действий. Во-вторых, одним из способов переброски агентов-диверсантов становится воздушный, т. е. начинается использование аэропланов для пересечения сплошной линии фронта по воздуху. Хотя массового применения в Первую мировую войну этот способ не получил, стала очевидной принципиальная возможность такого способа вывода диверсантов в тыл противника. Война также показала, что чем основательнее была продумана и осуществлена подготовка специальных действий в тылу противника в мирное время, тем быстрее и больше был их результат с началом и в ходе войны.

В течение всего периода с момента появления специальных действий в начале XVIII века и до осени 1915 года кавалерия являлась единственным родом войск, способным проникать глубоко в тыл противника. Развитие форм специальных действий на всех этапах данного периода являлось лишь одним из направлений развития кавалерии вообще. Влияние разведывательных задач на развитие форм боевого применения воинских формирований в тылу противника, если и проявлялось, то весьма незначительно. Наличие многочисленной иррегулярной казачьей конницы представляло собой национальную особенность российского государства и русской армии, эффективное применение которой было возможно как в традиционных для казаков формах боевых действий – набегах, поисках, налетах, наездах, засадах, так и в приобретенных в ходе Отечественной войны 1812 года формах – систематических партизанских действиях армейских отрядов на коммуникациях противника и ударов партизанских сил по важным объектам в тылу противника.

Германия, Франция, Англия и другие страны не имели подобной конницы ни по количеству, ни по качеству для самостоятельных действий в тылу противника. Отсюда копирование доктринальных положений и опыта военного строительства европейских стран не позволило России к первой мировой войне развить тот самобытный род войск, применение которого в начальном периоде войны обещало достижение стратегических результатов.

Таким образом, анализ развития теории и практики специальных действий с 1861 по 1917 год показывает, что серьезным фактором, повлиявшим на содержание специальных действий в тылу противника на этом этапе, стали изменения в структуре тыловой зоны воюющих армий и появление новых средств вооруженной борьбы. Широкое использование железных дорог в военных целях и применение взрывчатых веществ для производства диверсий внесли серьезные изменения в содержание и формы специальных действий. Систематические специальные действия и отдельные акции по нарушению работы железных дорог оказывали существенное влияние на ход и исход боевых действий на фронте.

Возникновение сплошной линии фронта в Первой мировой войне сделало невозможным дальнейшее использование конницы в качестве основного средства проникновения армейских партизанских отрядов за линию фронта и завершило целый период в развитии специальных действий, связанный с использованием кавалерии в этих целях. Появление воздушного способа вывода отдельных диверсантов в тыл противника на завершающем этапе Первой мировой войны еще не оказало существенного влияния на масштабы и характер специальных действий в тылу противника.

Теория партизанской войны (партизанских действий) стала одним из направлений теории военного искусства, а партизанская операция, проводимая армейскими партизанскими отрядами в тылу противника, рассматривалась как одна из возможных стратегических форм военных действий. Русская военная мысль своевременно увидела новые формы и способы использования сил и средств в тылу противника, однако отсутствие официальных доктринальных установок на подготовку и ведение специальных действий привело к неготовности русского Генерального штаба и штабов военных округов (фронтов) к организации боевого применения специальных войсковых формирований. В результате неразработанности каких бы то ни было руководящих документов по подготовке и ведению специальных действий они не были должным образом организованы ни в русско-турецкой, ни в русско-японской, ни в Первой мировой войнах. Русское военное искусство различало три типа вооруженной борьбы в тылу противника:

1) Партизанская война, которая велась армейскими партизанскими отрядами вне тактической связи с боевыми действиями войск на фронте, но в соответствии с общим стратегическим замыслом операции.

2) Малая война – так назывались обособленные действия небольших армейских отрядов регулярной или иррегулярной конницы в промежутках между генеральными сражениями с целью нападения на небольшие части противника, несения сторожевой службы, сбора сведений о неприятеле, проведение фуражировок и т. п., проводимых при непосредственном взаимодействии с выславшими эти отряды частями.

3) Народная война – вооруженная борьба мирного населения с захватчиками. Под народной войной при этом, как правило, понимались такие формы борьбы, как восстания, действия вооруженного народного ополчения по защите своих жилищ от грабежей и насилий, вооруженное противодействие мероприятиям оккупационных властей и т. п.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.