«Большое ухо» Лубянки

«Большое ухо» Лубянки

Большинство советских граждан были уверены, что КГБ круглосуточно слушает и записывает все их телефонные разговоры. Никто, правда, из них не мог объяснить, чем могла заинтересовать чекистов беседа двух простых инженеров. В лучшем случае «слухачи» могли услышать свежий политический анекдот или пересказ передачи «Радио Свободы». Существовал даже набор «признаков», по которым советские граждане могли самостоятельно определить — слушает их Лубянка или нет. Так, если в трубке слышалось потрескивание, щелчки, сопение и другие посторонние звуки — значит, чекисты внимательно слушают беседу. Мысль о том, что на самом деле помехи на линии связаны с работой древнего оборудования районных АТС, считалась абсурдной. Также и то, что всё необходимое для «слухового контроля» оборудование чаще всего располагалось там же.

В структуре КГБ с 1967 по 1991 год существовал 12-й отдел, который занимался вопросами применения специальных технических средств (в том числе прослушивание помещений и телефонных линий)[289]. Могли ли его сотрудники технически слушать телефонные разговоры если не всех, то большинства советских граждан? Нет, не могли. В качестве доказательства расскажем о том, как в середине августа 1991 года ими была решена задача по организации «слухового контроля» телефонных аппаратов президента СССР Михаила Горбачёва и руководителей РСФСР.

15 августа 1991 года один из руководителей ГКЧП председатель КГБ Владимир Крючков «отозвал из отпуска начальника 12-го отдела КГБ СССР Калгина Е.И., которому поручил во взаимодействии с Бедой А.Г. (начальник Управления правительственной связи КГБ СССР, генерал-лейтенант. — Прим. авт.) организовать прослушивание телефонов абонентов правительственной связи: Б. Ельцина (Президент РСФСР. — Прим. авт.), А. Руцкого (вице-президент РСФСР. — Прим. авт.), Р. Хасбулатова (и.о. председателя Верховного Совета РСФСР. — Прим. авт.), И. Силаева (глава российского правительства. — Прим. авт.), Г. Бурбулиса (секретарь Государственного Совета РСФСР. — Прим. авт.), В. Бакатина (член Совета Безопасности СССР. — Прим. авт.), А. Дзасохова (член Политбюро и секретарь ЦК КПСС. — Прим. авт.), М. Полторанина (министр печати и информации РСФСР. — Прим. авт.), И. Лаптева (председатель Совета Союза Верховного Совета СССР. — Прим. авт.) с целью выяснения их реакции и предупреждения возможного противодействия задуманному, а также контроля за местонахождением на случай принятия решения об их изоляции. Помимо этого, он поручил организовать слуховой контроль телефонов Лукьянова (первый заместитель председателя Верховного Совета СССР. — Прим. авт.) и Янаева (вице-президент СССР. — Прим. авт.), которым в заговоре отводилась особая роль, и его успех во многом зависел от стабильности их позиций.

В тот же день Агеев (первый заместитель председателя КГБ СССР, генерал-полковник Агеев Г.Е. — Прим. авт.) провёл инструктаж Беды А.Г. и Калгина Е.И.

Действуя во исполнение полученного задания, Беда А.Г. поручил непосредственную организацию слухового контроля начальнику 3-го отдела УПС КГБ Роганову Н.Ф., а Калгин Е.И. — начальнику 6-го отделения 12-го отдела КГБ Зуйковой Л.А., под руководством которых на протяжении с 16 по 21 августа 1991 года велось прослушивание телефонных переговоров указанных Крючковым лиц. Полученную при этом информацию контролёры Лапина Т.А., Кузнецова Л.В., Тимофеева Е.В., Володченко Е.А. докладывали Калгину Е.И. и Зуйковой Л.А., а затем по указанию Калгина представлявшую интерес информацию оформляли письменно для передачи Крючкову, а в его отсутствие — Агееву…

21 августа 1991 года перед выездом в Форос Крючков, понимая провал заговора, отдал указание о прекращении слухового контроля и уничтожении всех материалов — рабочих и магнитофонных записей, что и было выполнено в тот же день»[290].

Так как дело происходило летом, то, учитывая маленький штат 12-го отдела, контролёров не хватало. Так, работавшая заместителем начальника 6-го отделения 12-го отдела КГБ СССР Е.В. Тимофеева 16 августа 1991 года была отозвана своей начальницей Л.А. Зуйковой из очередного отпуска и с 18 августа приступила к выполнению своих обязанностей.

Если для организации «прослушки» высокопоставленных российских политических деятелей потребовалось вызывать из отпусков контролёров, а ведь их проще было «снять» с других участков работы, то это значит, что количество задействованных в мероприятиях «слухового контроля» сотрудников КГБ было минимальное.

Зато «прослушка» за рубежом была организована на высоком уровне. Происходило это за счёт организации при посольских резидентурах постов радиоэлектронной разведки. По утверждению западных авторов, только за 1971 год 15 постов перехватили свыше 62 тысяч дипломатических и военных шифрованных телеграмм из 60 стран мира, а также более 25 тысяч сообщений, переданных открытым текстом. Бывший высокопоставленный офицер ПГУ Олег Калугин утверждал: «Мы были способны прослушивать средства связи Пентагона, ФБР, Госдепа, Белого дома, местной полиции и множества других организаций»[291].