Национальный состав ВЧК

Национальный состав ВЧК

Многие наши соотечественники искренне верят, что в первые годы Советской власти именно евреи заняли все ключевые посты в ВЧК — ОГПУ — НКВД и именно они сделали всё для уничтожения русского народа в период «большого террора», не забывая при этом и о собственной личной выгоде, так называемых гешефтах. В качестве доказательства они приводят выборочный список руководящих работников органов госбезопасности и говорят, что именно эти люди принимали активное участие не только в «красном терроре», но и в репрессиях 1937 года. Другие, понятно кто, наоборот, доказывают с пеной у рта, что иудеев было очень мало в ВЧК — ОГПУ — НКВД и что все они погибли в том же 1937 году или были уволены из органов после войны, а оставшиеся поголовно были репрессированы в конце сороковых годов прошлого века. Фактически для первых евреи — палачи, а для вторых — жертвы.

На самом деле истина бродит где-то посредине. Евреи-чекисты были одновременно и палачами и жертвами. Сначала они достигали высот власти, а потом внезапно скатывались вниз. Тех, кому повезло, просто увольняли из органов, ну, а остальных отправляли в ГУЛАГ или расстреливали. О судьбах значительной части евреев-чекистов можно узнать из обстоятельного биографического справочника Вадима Абрамовича Абрамова «Евреи в КГБ»[2].

К сожалению, пока нет аналогичных монографий по высокопоставленным чекистам — представителям других национальностей. Например, о латышах или поляках. Хотя представители этих двух народов в первые годы Советской власти сумели занять большинство руководящих постов в ВЧК — ОГПУ. Достаточно назвать имена председателя ВЧК поляка Феликса Дзержинского, его преемника Вячеслава Менжинского или его заместителя, одно время исполнявшего обязанности председателя, латыша Якова Петерса. Многолетнему заму вечно больного Менжинского, еврею Генриху Ягоде, удалось возглавить органы госбезопасности лишь в 1934 году. Его совсем ненадолго сменил русский Николай Ежов[3], а затем органы госбезопасности возглавил грузин Лаврентий Берия[4]. Правда, с тем же Николаем Ежовым не всё так просто. Во время допросов в 1939 году он признался, что его мать литовка. На этот факт можно было не обратить внимания, списав его на пыточные методы следствия, если бы в анкетах 1922 и 1924 годов он сам не указал, что «объясняется на литовском и польском языках».

Теперь по поводу целенаправленного уничтожения чекистами-евреями православного русского народа и попыток иудеев занять доминирующее положение среди других народов СССР. Представляется, что это не более чем мифы. Сотрудники госбезопасности еврейской, русской, кавказской, украинской или какой-либо ещё национальности не особо интересовались национальностью подследственного, разумеется, если он не являлся участником какого-либо националистического движения. К тому же если бы все служащие в ОГПУ — НКВД евреи решили объединить свои усилия, устроить «еврейский заговор», то они без особого труда смогли бы не только Лубянку взять под свой контроль. Однако представляется, что многих из них в первую очередь интересовало лишь личное благополучие и карьера, а только потом интересы своей нации.

Вопреки распространённому мнению, евреи в первые годы Советской власти не очень охотно шли работать в органы госбезопасности. И дело не только в специфичной славе ВЧК, но и вещах материального порядка. Например, там очень мало платили, а работать за идею могли немногие. Ненормированный рабочий день и тяжёлые условия труда, говоря современным языком, были причиной резкого ухудшения здоровья многих чекистов. Другое дело, что, например, в Красной Армии служба в военной контрразведке была безопаснее, чем в подразделениях, участвующих в боевых действиях. Хотя по сравнению с военными чекистами комиссар или политработник ощущал себя более защищённым, чем «особист» (сотрудник военной контрразведки). Первый и на фронт лишний раз старался не выезжать.

Обратимся к официальной статистике. В сентябре 1918 года, по данным анкет, среди 372 сотрудников управленческого, следственного, оперативного, надзорного, канцелярского и административно-хозяйственного персонала ВЧК было 179 (48,1%) латышей, 113 (30,4%) славян (русских, украинцев и белорусов), 35 (9,4%) евреев, 23 (6,2%) поляков и литовцев, 4 (1,1%) немца, 3 (0,8%) финна, 2 (0,5%) эстонца, 1 (0,4%) француз, 1 (0,4%) грек и 11 (2,1%) неустановленных[5].

Среди руководящих работников ВЧК, чьи анкеты сохранились, латышей было 113 человек (50,4%), русских, украинцев и белорусов — 58 человек (25,9%), евреев — 27 человек (12,1%)[6].

Таким образом, действительно в 1918 году до 70% сотрудников центрального аппарата ВЧК (без учёта обслуживающего персонала) были представителями национальных меньшинств. В этом нет ничего удивительного. Ведь они были настроены более радикально по отношению к царскому режиму, чем русские. С 1907 по 1917 год среди сосланных в Сибирь революционеров было только 40% русских, а остальные — представители других национальностей. Если сопоставить количество революционеров определённой национальности с её общей численностью, то выяснится, что первое место займут латыши — они были в 8 раз активнее русских, затем идут евреи — в 4 раза, поляки — в 3 раза, армяне и грузины — в 2 раза[7].

По свидетельству автора книги «Госбезопасность изнутри. Национальный и социальный состав» историка Олега Капчинского: «Осенью 1918 года латыши находились во главе многих чекистских подразделений. Так, на конец сентября в Отделе ВЧК по борьбе с контрреволюцией помощником начальника Секретного отделения являлся А.М. Лиде (начальником был русский А.М. Трепалов), начальником следственной части — Э.Э. Линде, оперативной части — Ж.Г. Шимкус, заведующим Бюро контроля печати — В.Я. Забельский, Бюро фотографии — К.И. Яункалн. В отделе по борьбе со спекуляцией следственную и оперативную части возглавляли латыши, соответственно, Я.Я. Закис (в начале октября он станет первым заместителем начальника контрреволюционного отдела) и А.Я. Спрадзе. В Иногороднем отделе во главе трёх из пяти отделений стояли латыши — Инструкторского — Ю.Ю. Янель, Бюро информации — Я.Ю. Клявин, связи — П.А. Мюллер. Латышами также возглавлялись комендатура (Я.М. Дамбол) и Отдел стратегического уплотнения (Э.И. Карповиц), секретарём которого являлся брат В.Я. Забельского А.Я. Забельский. Почти все вышеупомянутые лица имели дореволюционный подпольный партийный стаж (подавляющее большинство из них являлись членами латышской социал-демократии). Не имевшие же подпольного стажа латыши возглавляли хозяйственные подразделения: Финансово-хозяйственный отдел — член партии с 1917 года А.Я. Раман, а его казначейский подотдел — член партии с 1918 года А.А. Рутенберг»[8].

Латыши в центральном аппарате ВЧК в основном занимали оперативные должности. Так, если среди 42 следователей и заместителей следователей было 12 латышей и вполне сравнимых с ними по численности русских и евреев, то из 79 человек оперативных работников ВЧК — комиссаров и разведчиков — латышей было 42, русских — 18, а евреев — 7[9].

Работавшие в центральном аппарате ВЧК латыши с самого начала проявили склонность к мафиозности, или, как принято сейчас говорить, к командному стилю работы. Стоило Якову Петерсу стать заместителем председателя ВЧК, как он тут же привлёк для работы в центральном аппарате своих земляков, а те, в свою очередь, — своих. Вот что об этом пишет Олег Капчинский:

«При анализе анкет переписи служащих ВЧК обращает на себя внимание высокий процент латышей среди курьеров, горничных, посудомоек, сапожников и другого обслуживающего персонала. Из 203 служащих этой категории примерно четверть приходилась на латышей, тогда как на долю поляков немногим более 10 человек, а среди евреев работников обслуживающего персонала, за исключением врачей из Санотдела, практически не было. Здесь сыграло роль стремление чекистов-латышей устроить своих родственников на получение приличных по тем временам пайка и жалованья. Так, у комиссара Отдела по борьбе с контрреволюцией С.В. Вайсберта родители работали в хозяйственном подотделе: отец — сапожником, а мать — судомойкой; а разведчик этого же отдела Н.А. Гравин устроил на службу в хозяйственный подотдел жену и сестру. В итоге в ВЧК образовывались целые латышские семейные кланы. Вполне справедливым выглядит утверждение С.М. Мельгунова, что, занимая особое положение в учреждениях ВЧК, «латыши служат здесь целыми семьями»… Другой причиной высокого процента латышей среди обслуживающего персонала было то, что большинство латышей, поступивших в хозяйственный подотдел, так же как и в другие, являлись членами партии, причём многие из них с дореволюционным стажем. Это давало возможность увеличить его коммунистическую прослойку, поскольку обслуживающие работники других национальностей почти все были беспартийными.

Многие латыши, поступившие в ВЧК в качестве работников канцелярского, хозяйственного и обслуживающего персонала, стремились к занятию более высоких должностей. Так, на вопрос анкеты переписи «Удовлетворяет ли Вас работа в идейном отношении?» приёмщица отделения хранилищ Контрреволюционного отдела М.А. Траукман, состоящая в партии с 1916 года, ответила: «Меня занимаемая должность не удовлетворяет, а идейное направление удовлетворяет». Конторщица Финхозотдела О.Ю. Зведре, член партии с 1918 года, в этом пункте анкеты написала: «Желаю активную работу для пользы идей нашей партии». Эти ответы наглядно свидетельствуют о том, что многие чекисты-латыши не только были довольны службой в советском карательном органе, но и стремились сделать в нём карьеру»[10].

Ситуация изменилась осенью 1919 года. Среди 158 управленцев и специалистов ВЧК (не считая военных контрразведчиков) было 33 еврея (20,9%), 23 латыша (14,6%), 7 поляков и литовцев (4,4%). Такое резкое увеличение числа евреев объясняется территориальными причинами. Из занятых белогвардейцами областей Украины спешно эвакуировали сотрудников местных органов Советской власти, в том числе и чрезвычайных комиссий. А учитывая высокую потребность в оперативных и следственных кадрах, эвакуированных сразу же направили на работу в ВЧК.

К концу 1921 года в центральном аппарате и региональных органах ВЧК служило: 77% — русских, 9% — евреев, 3,5% — латышей и 3,1% — украинцев[11]. При этом среди руководителей региональных подразделений госбезопасности и военной контрразведки высокий процент был прибалтов.

Так, в годы Гражданской войны прибалты возглавляли особые отделы (военная контрразведка):

Восточного фронта — М.Я. Лацис, В.А. Майдер и В.П. Даубэ;

Каспийско-Кавказского фронта — К.И. Грасис и Л.М. Заковский (Штубис);

Западного фронта — И.А. Апетер;

Южного фронта — О.П. Хинценбергис;

Кавказского фронта — И.И. Теннис и К.И.Ландер.

Прибалты — начальники особых отделов армий в годы Гражданской войны:

Туркестанской армии — В.П.Даубэ;

4-й армии — А.И. Михельсон;

8-й армии — В.А. Майдер;

10-й армии — А.М. Дижбит;

12-й армии — П.П. Грюнвальд и И.А. Апетер;

15-й армии — Я. М. Беленкович и Я. К. Берзин;

16-й армии — А. М. Дижбит;

1-й конной армии — Р.Я. Зведерис, затем — А.М. Дижбит;

2-й конной армии — С.С. Турло.

Не меньше прибалтов руководили органами госбезопасности в регионах нашей многострадальной страны, да и не только её. Например, на Украине. Здесь, как известно, председателем Всеукраинской ЧК с апреля по август 1919 года был латыш Мартен Иванович Лацис, настоящее имя которого, как известно, Ян Пидрикович Судрабс.

В украинских губерниях местные ЧК возглавляли прибалты:

Киевскую — Ж.Ф. Девингталь;

Екатеринославскую — Д.Ф. Маздревич, Г.Ф. Рудаков (латыш Линдеман);

Донецкую — Г.Я. Магон, И.М. Биксон, К.М. Карлсон;

Полтавскую — Г.Я. Магон и Г.Ф. Рудаков (Линдеман);

Александровскую — И.Т. Леппик (эстонец);

Кременчугскую — Г.Я. Магон;

Запорожскую — Г.Ф. Рудаков (Линдеман);

Черниговскую — Д.Ф. Маздревич.

Множество прибалтов возглавляли органы ВЧК — ГПУ на юге России и Кавказе. Как известно, первым полпредом ВЧК являлся здесь К.И. Ландер. Перечислим теперь прибалтов — руководителей рангом ниже:

председателем Терской области ЧК, а затем Терского губотдела ГПУ являлись прибалты — Ж.Ф. Девингталь, И.Я. Пурнис, Н.И. Авотин, М.И. Витолин;

Горский облотдел ГПУ возглавлял А.К. Рудэн;

Донскую обл. ЧК — С.С. Турло;

Кабардино-Балкарский облотдел ГПУ — М.И. Витолин, А.К. Рудэн, А.И. Михельсон;

Карачаевский облотдел ГПУ — К.М. Лацис;

Черкесский облотдел ГПУ — П.П. Лепин;

Ставропольский губотдел ГПУ — О.Я. Нодев;

Армавирский окротдел ГПУ — Х.П. Щербак (латыш);

Новочеркасский окротдел ГПУ — И.М. Гайлис;

Сальский окротдел ГПУ — А.И. Михельсон;

Таганрогский окротдел ГПУ — М.И. Витолин и М.И. Михельсон;

Черноморский окротдел ГПУ — О.Я. Нодев;

Шахтинский окротдел ГПУ — В.П. Аболь.

Прибалты возглавляли органы ВЧК — ГПУ и в губерниях Центральной России:

Белгородскую губ. ЧК возглавлял Г.Я. Магон;

Казанскую губ. ЧК — К.М. Карлсон и Ж.Ф. Девингталь;

Симбирскую — Н. Крумин;

Самарскую губ. ЧК возглавлял И.И.Бирн;

в Саратовской губ. ЧК запредом был К.К.Блукис;

Смоленскую губ. ЧК возглавляли И.В.Тарашкевич (литовец), его замом был латыш Ян Кронберг;

Псковскую губ. ЧК возглавляли Г.Я. Мерэн, Г.П. Матсон и Х.П. Щербак;

Пензенскую — Р.И. Аустрин;

Воронежскую губ. ЧК — О.П. Хинценбергис;

Царицынскую губ. ЧК — А.К. Борман и К.К. Пога.

На Севере России подвизались латыши:

во главе Архангельской губ. ЧК — Г.Ф. Рудаков (Линдеман);

Новгородской — К. Василит;

в Петрозаводске — А.К. Озолин и О.К. Кантер;

в Кронштадте — К.К. Дулькис;

в Череповце — П. Таврин.

В Средней Азии полпредом ВЧК являлся Я.Х. Петерс, а Семиреченскую областную ЧК возглавлял Ф.И. Эйхманс. Туркестанскую ЧК возглавлял Т.К. Грикман.

В Сибири — Л.М. Заковский, А.Я. Вигранддт, И.И. Карклин, Р.К. Лепсис, Э.П. Салынь, Я.П. Зирнис, А.К. Залпетер, А.К. Рудэн, А.Я. Сиекс, М.И. Янкевич, Я.М. Краузе, Ф.В. Бебрекарле, Ж. В. Бебрекарле, Я.Я. Веверс, П.Ю. Берзин, Я.П. Пакалн, Т.М. Бошкин, О.С. Стильве, Р.М. Озолин, К.А. Лунт, А.Я. Карклис,Ф.М. Крумин и др. (по Сибири латышей работало не больше, если не меньше, чем в других регионах, однако деятельность сибирских чекистов более изучена, см., например, прекрасную работу новосибирского историка Алексея Георгиевича Теплякова «Непроницаемые недра». ВЧК — ОГПУ в Сибири. 1918–1929 годы»[12]).

На Дальнем Востоке в местном аналоге ЧК — Госполитохране (ГПО) начальником Прибайкальского облотдела, а затем начальником Забайкальского облотдела являлся Ю.М. Букау (Я.Я. Смуйкас). А начальником Камчатского губотдела ОГПУ — эстонец И.Я. Ломбак.

Многие из них к 1937 году сделали головокружительную карьеру в органах госбезопасности. Перечислим лишь некоторых из прибалтов:

Заковский (Штубис) Леонид (Генрих) Михайлович, латыш, комиссар ГБ 1 ранга (1935), начальник УНКВД Московской области (1938), зам наркома внутренних дел СССР (1938), начальник Управления ОО НКВД СССР (1938);

Карлсон Карл Мартынович, латыш, комиссар ГБ 2 ранга (1935), зам наркома внутренних дел УССР (1936–1937);

Зирнис Ян (Иван) Петрович, латыш, комиссар ГБ 3 ранга (1935), начальник УНКВД Восточно-Сибирского края (1934–1936); начальник ОО ГУГБ НКВД Забайкальского ВО (1935–1936), зам начальника ГУШОСДОР НКВД СССР (1937);

Стырне Владимир Андреевич, латыш, комиссар ГБ 3 ранга (1935), начальник УНКВД Ивановской области (1935–1937);

Аустрин Рудольф Иванович. Латыш. Старший майор ГБ (1935), начальник УНКВД Северного края (1934–1937); нач. УНКВД Кировской области (1937–1937);

Апетер Иван Андреевич, латыш, старший майор ГБ (1936), начальник Соловецкой тюрьмы ГУГБ НКВД в 1937 году;

Залпетер Анс Карлович, латыш, старший майор ГБ (1935), начальник 2-го отд. ГУГБ НКВД СССР (1937–1938);

Нодев Освальд Янович (Яковлевич), латыш, старший майор ГБ (1935), нарком внутренних дел Туркменской ССР (1937);

Салынь Эдуард Петрович, латыш, старший майор ГБ (1935), начальник УНКВД Омской области (1934–1937);

Перкон Петр Юрьевич (Густавович), латыш, майор ГБ (1936), помощник наркома внутренних дел Башкирской АССР (1937–1938);

Михельсон Артур Иванович, латыш, майор ГБ (1937), нарком внутренних дел Крымской АССР (1937–1938), начальник ОО ГУГБ НКВД Черноморского флота (1937–1938);

Тениссон Карл Яковлевич, латыш, майор ГБ (1937). Нарком внутренних дел Карельской АССР (1937–1938), начальник лесного отдела ГУЛАГ НКВД СССР (1938);

Ульдрик Фёдор Давыдович, латыш, начальник УНКВД Кара-Калпакской АССР (1934–1936);

Кальнинг Борис Яковлевич, латыш, капитан ГБ (1935), начальник УНКВД Южно-Казахстанской области (1937);

Штейн Вильгельм Иоганович, латыш, старший лейтенант ГБ (1936), нарком внутренних дел Кара-Калпакской АССР (1937–1938); не был репрессирован и умер в 1943 году;

Ломбак Иоганн Яковлевич, эстонец, полковник (1935), генерал-майор (1943), начальник УНКВД Камчатской области (1937–1938), уволен из НКВД 03.1938 года, но вернулся в органы, был министром внутренних дел Эстонской ССР (1951–1959);

Зедин Карл Карлович, латыш, капитан ГБ (1935), зам наркома внутренних дел Татарской АССР (1937); помощник начальника Волжского ИТЛ НКВД (1937–1938); не был репрессирован, только уволен в 1938 году, вернулся в систему НКВД в 1941 году. И т.д., и т.п.

С поляками всё сложнее. С одной стороны, их число среди руководителей ВЧК — ОГПУ меньше, чем латышей или евреев, зато Феликс Дзержинский и сменивший его на этом посту Вячеслав Менжинский представители понятно какой национальности.

Отдельные беспартийные (напомним, что большинство латышей-чекистов вступили в партию за несколько лет до Октябрьской революции) поляки сумели сделать головокружительную карьеру в органах госбезопасности. Например, М.К. Ихновский был начальником следственной коллегии отдела должностных преступлений, а Я.А. Бялогродский руководил тюремным отделом[13]. При этом первый, будучи дипломированным юристом, поступил в ВЧК в апреле 1918 года и на этот период был беспартийным и оставался таковым до октября 1918 года. Что касается второго, то он, будучи революционером со стажем, являлся членом руководимой Ю. Пилсудским Польской социалистической партии (ППС).

Из книги Олега Капчинского можно узнать и о других поляках, работавших в ВЧК в этот период. Это и личный секретарь Дзержинского — С.Ф. Реденс, и создатели Московской ЧК В.П. Янушевский и В.В. Артишевский, позднее руководившие Бюро разведки отдела по борьбе с контрреволюцией ВЧК. И ставший позднее председателем МЧК «выходец» из Польши С.А. Мессинг. И руководитель уголовного подотдела ВЧК польскоязычный И.А. Визнер. И заместитель начальника экономического управления А.С. Сонье-Доманский, и начальник следчасти транспортного отдела ВЧК М.К. Романовский, а также комиссары и следователи — С.С. Пилявский и И.В. Пульяновский, И.О. Матулевич и У.Я. Цимек, Ю.А. Шпаровский и М.Р. Баумгард т.д. и т.п. Не так уж и мало, как видим.

По состоянию на ноябрь 1923 года из 95 лиц высшего руководства ОГПУ поляков было 10. Вместе с выходцами из Польши они составляли вторую, после русских, национальную группу. Далее — на май 1924 года — в центральном аппарате ОГПУ работали 90 поляков.

Если взять сферу военной контрразведки периода Гражданской войны, то поляки возглавляли особые отделы фронтов: Юго-Западного — Ф.Э. Дзержинский и Актюбинского фронта — А.В. Пясковский.

По Особым отделам армий ситуация такая:

4-я армия — И.И. Каминский;

5-я армия — А.П.Марцинковский;

16-я армия — Я.К. Ольский;

15-я армия — Я.М. Беленкович.

Не меньше поляков руководили органами госбезопасности в регионах. Так, на Украине, как известно, 7 марта 1920 года было создано Центральное управление ЧК Украины (ЦУПЧРЕЗКОМ), заместителем председателя которого являлся В.П. Янушевский.

В украинских губерниях местные ЧК возглавляли поляки:

Харьковскую — И.А. Меницкий, С.Ф. Реденс;

Полтавскую — С.С. Любомирский;

Крымскую — И.И. Каминский, С.Ф. Реденс;

Одесскую — С.Ф. Реденс.

Множество поляков возглавляли органы ВЧК — ГПУ в Белоруссии. Как известно, первым председателем ЧК Литовско-Белорусской Советской Социалистической республики являлся В.А. Богуцкий, затем эту должность занимали И.В. Тарашкевич, И.И. Каминский. Зам председателя Белорусской ЧК являлся С.А. Мертенс-Скульский.

Председателями белорусских региональных ЧК являлись:

Витебской — В.Э.Любохонский, И.А. Меницкий, С.Ф. Реденс;

Минской — И.И. Каминский;

Пинской — Роттер.

Поляки возглавляли органы ВЧК — ГПУ и в губерниях Центральной и Южной России:

Курскую ГубЧК — И.Г. Озембловский, И.И. Каминский;

Смоленскую ГубЧК — И.В. Тарашкевич;

Ярославскую ГубЧК — В.Р. Домбровский;

Орловскую ГубЧК — А.Я. Войтасик;

Вятскую ГубЧК — А.Ю. Ремишевский;

Астраханскую ГубЧК — В.Э. Любохонский.

На Кавказе Кабардино-Балкарскую ОблЧК возглавлял Г.К. Гурский-Буржинский.

В Средней Азии:

председателем Туркестанской ЧК был В.Р. Домбровский;

руководителем Таджикского ГПУ был Ч.А. Путовский;

Семиреченскую ОблЧК возглавлял Грабовский;

Тургайскую ГубЧК — Качковский;

Джанкертскую ЧК — С.Н. Жмутский;

На Дальнем Востоке полпредом ВЧК был А.П. Марцинковский.

Вышеперечисленными поляками-чекистами, разумеется, не ограничивается весь список руководителей региональных органов госбезопасности, работавших в ВЧК — ОГПУ в период Гражданской войны, а в двадцатые — тридцатые годы прошлого века сделавших стремительную карьеру в органах госбезопасности. Мы насчитали не менее десятка поляков, занимавших в этот период должности, условно практически равные генеральским (напомним, что в это время в НКВД была своя система званий). Вот лишь некоторые из них:

Реденс Станислав Францевич, комиссар ГБ 1 ранга (1935), полпред ОГПУ по Московской области (1933–1934), начальник УНКВД Московской области (1934–1938);

Сосновский (Добржинский) Игнатий Игнатьевич, комиссар ГБ 3-го ранга (1935), 1-й зам начальника УНКВД Саратовского края (1935–1936);

Домбровский Вячеслав Ромуальдович, старший майор ГБ (1935), председатель Туркестанской ЧК (1920–1921), начальник УНКВД Калининской области (1936–1937);

Бабкевич Павел Петрович, капитан ГБ (1936), нарком внутренних дел Бурят-Монгольской АССР (1937);

Пинталь Станислав Францевич, капитан ГБ (1936), начальник УНКВД Южно-Казахстанской области (1936–1937);

Липовский Леонид Федорович, капитан ГБ (1935), начальник УНКВД Нижне-Амурской области (1934–1937);

Гурский-Табартовский Вацлав Иванович, капитан ГБ., зам. начальника 4-го промысла Ухтинско-Печорского ИТЛ НКВД;

Эймонтов (Эйсмонт) Генрих Станиславович, начальник УНКВД Удмуртской АССР (1934).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.