ПРОТИВ ДОВБОР-МУСНИЦКОГО

ПРОТИВ ДОВБОР-МУСНИЦКОГО

Одной из крупных антисоветских акций конца 1917 — начала 1918 г. явился мятеж 1-го польского корпуса легионеров под командованием генерал-лейтенанта Юзефа (Иосифа Романовича) Довбор-Мусницкого. Этот корпус был сформирован в июле 1917 г. по решению Временного правительства из поляков, служивших в русской армии и военнопленных. С августа 1917 г. им командовал И.Р. Довбор-Мусницкий.

1-й польский корпус состоял из национальных формирований — трех пехотных дивизий, артиллерийских и кавалерийских частей. В их составе был высокий процент офицеров. Некоторые, так называемые ударные роты, состояли только из офицеров. Части корпуса дислоцировались на территории Минской, Могилевской, Витебской и Смоленской губерний. Во время похода казаков генерала Краснова на Петроград Керенский рассчитывал использовать части этого корпуса для борьбы с большевиками. Общая численность корпуса по состоянию на 15 января 1918 г. составляла 29 тысяч человек^{56}.

С самого начала социалистических преобразований в России Довбор-Мусницкий был их противником. Он отказался выполнить постановление Советского правительства о демобилизации армии, запретил выборы в корпусной, дивизионные и полковые комитеты. Когда командующий Западным фронтом А.Ф. Мясников 7 января отдал приказ о расформировании и демобилизации корпуса, Довбор-Мусницкий отказался выполнять его. 12 января он открыто выступил против Советской власти и, предприняв наступление, захватил Рогачев, Бобруйск, Оршу и другие города. По пути легионеры грабили крестьян, разгоняли и арестовывали местные советы.

Вся тяжесть борьбы с мятежным польским корпусом пришлась на долю Полевого штаба, возглавляемого И.И. Вацетисом. Вот что об этом пишет уже упомянутый нами М.Д. Бонч-Бруевич: «…Как-то приехав в Могилев, Мясников сказал мне, что есть решение расформировать польский корпус, а командира его генерала Довбор-Мусницкого объявить «вне закона». Ликвидировать явно враждебный новой власти польский корпус не удалось, и вооруженная борьба с ним легла на плечи Полевого штаба. Полевому же штабу пришлось заняться и множеством других неотложных дел, начиная с преследования и розыска Корнилова и бежавших «быховцев» и кончая подавлением контрреволюционных мятежей и погромов, вспыхивавших то тут, то там.

Мне, занятому привычной штабной работой и безнадежно пытавшемуся наладить какой-то порядок в управлении совершенно дезорганизованной старой армией, казалось, что Полевой штаб только и занят тем, чтобы окончательно развалить штабную работу. Я наивно полагал, что уж кому-кому а мне большевики обязаны оказывать полное доверие. Но и Крыленко, и Мясников, и тот же Вацетис, и приветливый Тер-Арутюнянц относились ко мне с понятной настороженностью, и во многие вопросы меня не посвящали. Они, естественно, считали, что мое дело ликвидировать Ставку, а уж для борьбы с контрреволюцией найдутся люди, куда более подходящие. Они были правы…»^{57}

Создалось чрезвычайно опасное положение. В Бресте советская делегация с большим трудом вела переговоры с Германией и ее союзниками, а тут, совсем рядом, в Белоруссии, мятеж целого корпуса. К тому же, заняв Рогачев и Бобруйск, основные силы корпуса двинулись на Жлобин и Могилев, угрожая захватить Ставку русской армии. Польские части, захватив железнодорожные узлы и станции, не пропускали эшелоны с продовольствием с Украины для северных областей, для Петрограда и Прибалтики, для армий Западного и Северного фронтов. Положение осложнилось еще и тем, что значительная часть Красной гвардии была занята подавлением очагов контрреволюции на Дону и борьбой с войсками украинской Центральной рады.

Требовались срочные меры по ликвидации мятежа польского корпуса. Важную роль в сопротивлении мятежникам сыграли отряды Красной гвардии, находившиеся вблизи района действий частей корпуса. Их ряды быстро росли за счет массового вступления трудящихся Белоруссии, заинтересованных в защите власти Советов. Значительные силы Красной гвардии были переброшены в Белоруссию с Украины, в частности 1-й Минский революционный отряд численностью 2500 чел. На осиповичском направлении, прикрывавшем Минск, было сосредоточено 4 тысячи красногвардейцев.

Но одними красногвардейскими силами подавить мятеж польских легионеров, разумеется, было невозможно. Поэтому на разгром частей и соединений Довбор-Мусницкого, кроме красногвардейских отрядов, были двинуты наиболее устойчивые части старой армии, вызванные с позиций фронта. В их число входили и латышские стрелки. Уже 9 января 1918 г. из Цесиса в Белоруссию направился сводный отряд латышских стрелков в составе 1-го батальона 4-го полка, двух рот и пулеметной команды 1-го полка (несколько позже к ним присоединилась и основная часть 1-го полка). 10 января этот отряд прибыл в Могилев. Здесь было окончательно оформлено создание специальной группы советских войск в количестве 3800–4300 штыков, в которую и вошли прибывшие латышские части. Эта группа была названа «Головным отрядом латышских стрелков». Командовать им было доверено командиру 1-го батальона 4-го полка Яну Лацису, а комиссаром туда был назначен Карл Дозитис, участник войны, из унтер-офицеров. Общее оперативное командование войсками, действовавшими против Довбор-Мусницкого, возлагалось на командира Латышского корпуса И.И. Вацетиса.

22 января в Могилеве состоялся парад «Головного отряда латышских стрелков», который принимал Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко. В своем выступлении перед стрелками он разъяснил контрреволюционные планы мятежников, цель и значение предстоящих боев с ними. Подчеркнув роль латышского пролетариата в освободительном движении, Крыленко приветствовал стрелков как авангард революции. Стрелки обещали Главковерху своими делами доказать свою преданность революции.

К этому времени 1-я польская дивизия занимала Рогачев, 2-я — находилась на железной дороге Жлобин — Бобруйск, 3-я — на пути из Рославля в Рогачев. Штаб Довбор-Мусницкого и кавалерийская бригада располагались в Бобруйске. Поляки вели наступление вдоль железной дороги от Рогачева на Могилев и от Бобруйска на Жлобин.

22 января Н.В. Крыленко отдал приказ о беспощадной борьбе с мятежниками. В приказе говорилось: «…Вскормленные и пригретые попустительством правительства Керенского, образованные польской буржуазией со специальной целью защиты польских помещиков против крестьян, так называемые польские легионеры и польский корпус в лице командира корпуса Довбор-Мусницкого объявили войну советским войскам. Наймиты буржуазии, поддерживаемые французскими деньгами, в тайном союзе с Украинской радой…польский комитет и другие руководящие круги польской буржуазии недаром так противились демократизации армии, они знали, чем пахнет для них выборное начало в войсках, и когда оттягивать демократизацию больше не могли, они пошли на все. Обманутые офицерами польские войска заняли ст. Рогачев и Бобруйск, а отдельные войска осмелились ударить в тыл революционным войскам. Советская власть не может допустить подобных явно мятежнических действий. Никакая часть войск не может предъявить требований Советской власти, как не может быть признана его воюющей стороной.

В согласии с этим предписываю: прекратить отпуск довольствия приставшим к контрреволюционному командному составу и поднявшимся на защиту польских помещиков войскам. Предлагаю товарищам польским солдатам немедленно оставить расположения польского корпуса и явиться с изъявлением готовности бороться вместе с русскими солдатами, арестовать командный состав и офицеров. Командира корпуса Довбор-Мусницкого объявляю врагом революции и вне закона. Всех офицеров, взятых с оружием в руках, приказываю немедленно на месте предавать революционному суду и действовать по отношению к ним без пощады, а в случае сопротивления расстреливать без суда. Крестьянам Могилевской губернии предлагаю расправляться с насильниками по своему усмотрению»^{58}.

Помимо латышских стрелков, против поляков действовал 19-й Сибирский полк, а также 1, 2 и 3-й Петроградские батальоны Красной гвардии численностью около 1500 человек, Жлобинский — около 1000 штыков, Минский — 3500–4000 штыков, Ельнинский и Смоленский отряды — 500 штыков. В составе революционных сил также действовали три бронепоезда и один бронеавтомобильный отряд. По численности советские войска были почти в три раза меньше поляков, но они имели над противником превосходство в артиллерии.

Для подрыва морально-политического состояния польских легионеров в район боевых действий была направлена группа поляков-коммунистов, опытных пропагандистов во главе с Иосифом Уншлихтом. В распоряжении этой группы имелась походная типография, печатавшая листовки на польском языке. Эти листовки разбрасывались с самолетов в районах расположения польских частей. Помимо этого, в тыл мятежников было послано более 40 агитаторов с задачей распространения соответствующей литературы. Работая среди легионеров, они распространили свыше 15 тысяч экземпляров воззваний и обращений. Например, 21 января Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко обратился к солдатам 1-го польского корпуса с призывом переходить на сторону революции.

Труднее всего И.И. Вацетису пришлось с командирами красногвардейских отрядов, особенно в плане координации их действий, обучения искусству военного дела. Например, Вацетис приказал захватить утром 18 января станцию Тощица. Командиры отрядов Красной гвардии, не мудрствуя лукаво, повели своих людей в лобовую атаку, за что и были наказа ны большими потерями. Пришлось делать необходимые выводы по тактике боя. К этому времени на подмогу пришел 1-й латышский полк. 21 января по приказу И.И. Вацетиса полк вместе с двумя артиллерийскими батареями, совершив обходной маневр от Нового Быхова к Рогачеву, прорвал фронт противника и заставил его оставить свои позиции.

Характерно, что местное население повсюду тепло встречало советские войска, приветствуя их как своих освободителей от произвола польских легионеров. В районе Старого Быхова крестьяне привезли стрелкам 1-го полка подводы с продуктами. При этом местные жители просили выдать им оружие и патроны для борьбы с солдатами Довбор-Мусницкого. Вечером того же дня крестьяне привели в штаб полка несколько пленных польских солдат и одного офицера. В своем донесении в Исколастрел 29 января комиссар «Головного отряда латышских стрелков» Карл Дозитис отмечал: «В деревнях встречаем гостеприимство. Крестьяне как подарки доставляют хлеб и прочие продукты»^{59}.

К Рогачеву советские войска подошли 26 января. Расстояние до него не превышало 6–8 км. В центре боевого порядка находился 1-й латышский полк, на правом фланге — подразделения 4-го латышского полка, красногвардейские отряды и отряд матросов. На левом фланге позиции занимал 19-й Сибирский полк. Командующий войсками И.И. Вацетис приказал взять Рогачев внезапной атакой. После энергичной артиллерийской подготовки в город особая ударная группа, состоявшая из команд конных и пеших разведчиков, саперных и гренадерских команд 1-го латышского и 19-го Сибирского полков. Эта ударная группа захватила железнодорожный мост через Днепр, станцию, штаб польской дивизии и другие важные объекты. Вслед за ударной группой в город вошли основные силы «Головного отряда».

После этого И.И. Вацетис и командир Петроградских красногвардейских отрядов И.П. Павлуновский[5] в три часа ночи отправили в Наркомат по военным делам следующую телеграмму: «30 января в 23 часа Рогачев занят нами обходом с востока. Легионеры взорвали в трех местах мост через Днепр»^{60}.

Успех по захвату Рогачева был впечатляющим. Ночная атака оказалась неожиданной для поляков В результате советские войска захватили 4000 пленных и богатые трофеи. Потрепанная 1-я польская дивизия в спешке отступила к Бобруйску. На ее преследование Вацетис распорядился выделить часть 1-го латышского полка. Эта победа была достигнута малой кровью — 4-й латышский полк в боях за Рогачев потерял только 5 чел. убитыми, 9 чел. ранеными и 5 чел. пропавшими без вести^{61}.

Успешно действовал и Гомельский отряд Красной гвардии. После упорных боев он выбил польских легионеров из Жлобина и пробился к Рогачеву Соединение Гомельского отряда и «Головного отряда» в Рогачеве позволило очистить железнодорожный путь на Украину, дать возможность уже 30 января первому поезду с продовольствием отправиться на север, в голодающие районы.

Дальнейшие события развивались так. 7 февраля 2-й польской дивизии удалось захватить Жлобин, однако она потерпела ряд поражений от белорусских и петроградских красногвардейских отрядов и была вынуждена отойти в направлении Бобруйска и Слуцка, куда отступила и 3-я польская дивизия.

Стала давать результаты и агитационная работа, развернутая среди польских легионеров. В сочетании с неудачами, которые терпели польские части от советских войск, эта агитация подрывала боеспособность войск Довбор-Мусницкого. Легионеры, убедившись в контрреволюционных целях мятежа, покидали корпус, сдавались в плен. Сдавались не только поодиночке, но и целыми подразделениями, а иногда и полками. Так, в одном из донесений говорилось, что под Ржевом сдался 6-й польский полк^{62}.

От окончательного разгрома части и соединения Довбор-Мусницкого спасло наступление германских войск, начавшееся 18 февраля 1918 г. Воспользовавшись этим моментом, легионеры совместно с отрядами Белорусской рады захватили Минск. Это случилось в ночь с 19 на 20 февраля. А на следующий день в Минск вступили германские войска. По соглашению с ними польские части оставались в Белоруссии в качестве оккупационных войск до самого расформирования корпуса в мае 1918 г.

О Юзефе Довбор-Мусницком — он, приняв польское подданство, в конце 1918 г. — начале 1919 г. исполнял обязанности Главнокомандующего польской армией. С 1920 г. находился в отставке.

После заключения Брестского мира И.И. Вацетис возвратился в Москву, где уже находились многие латышские стрелки. Сюда же прибыл из Белоруссии, выполнив поставленную перед ним задачу, 1-й латышский полк под командованием Р. Вайняниса.