Слухи один тревожнее другого из Петрограда. На фронте большевизм разрастается

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Слухи один тревожнее другого из Петрограда. На фронте большевизм разрастается

Все это, конечно, осталось на бумаге. Когда я писал это письмо, правительство, издавшее это постановление, уже не существовало. Во главе правительства стала власть советов. Мы не скоро узнали об этом, и продолжали жить своей жизнью, только разные слухи, один кошмарнее другого, доходили до нас. Я в это время вынужден был сидеть дома, не мог никуда уехать, так как, проходя как-то вечером по двору штаба, поскользнувшись, упал, и так неудачно, что вытянул связки на правом плече. Целую неделю пришлось мне ежедневно ездить на перевязку в Елизаветинский лазарет и на массаж. Это было совсем не вовремя и крайне было мне неприятно.

В одну из таких поездок на перевязку, к глубокому конфузу всего персонала лазарета, у меня украли мое резиновое пальто и фуражку в то время, когда я находился в перевязочной, так что для возвращения к себе мне пришлось занять шинель и фуражку у старшего врача. Очевидно, это было сделано кем-нибудь из санитаров, и больше из озорства. А может быть, и проходящим мимо каким-нибудь посторонним солдатом, воровство с развитием большевизма стало обыкновенным явлением, а большевизм в это время, чувствуя свою силу, стал все более и более захватывать массы, тем более что фронтовой комитет в Минске и армейский при нашей армии были чисто большевистского направления, и только мой корпусной комитет держался твердо, не поддаваясь этому влиянию; в полках же делились на партии, происходили междоусобицы, положение было напряженное.

Я старался принимать все меры, какие только мог, чтобы удержать в частях равновесие, не допустить до эксцессов. В довершение всего этого на фронте надвигался голод, становилось прямо жутко. С разраставшимися событиями в Петрограде подвоз сразу прекратился, жили запасами. Власть командного состава свелась почти к нулю, без комитетов ничего сделать было нельзя.

У меня, к счастью, благодаря наладившейся работе с комитетом, никаких недоразумений не было. Комитет по отношению меня держался более чем корректно, ничего не предпринимая, не доложив мне, не испросив моего согласия, благодаря этому и равновесие у меня в корпусе не нарушалось и, глядя со стороны, все как будто было блестяще, позицию обороняли, брататься с немцами не ходили, по ночам ходили на разведки, а что касается артиллерии, то в боевом отношении она не оставляла желать лучшего, спуску немцам не давала.

31 октября получен был приказ с выдержками из нового Положения о войсковых комитетах, и на новых началах. Этим положением власть командного состава умалялась еще больше. Это положение я объявил в следующем приказе:

«31-го октября 1917 г.

Приказ № 1019 3-му Сибирскому армейскому корпусу.

Действующая армия

По политическо-организационной части

Командарм, в согласии с комиссаром, приказал приступить к переизбранию всех ротных, командных, полковых и равных им комитетов, а также дивизионных и равным им комитетов по нормам нового положения о комитетах с таким расчетом, чтобы перевыборы эти были закончены к концу выборов в Учредительное Собрание, т. е. к 14 ноября 1917 г.

По сему объявляя ниже сего для руководства выдержки из нового Положения о выборах в ротные и полковые комитеты, приказываю произвести переизбрание состава таковых согласно оснований этого положения, приступив к переизбранию не позже 6 ноября 1917 г.» <…>

Данный текст является ознакомительным фрагментом.