В Восточной Пруссии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В Восточной Пруссии

Еще один трагический эпизод в истории советской военной разведки периода Великой Отечественной войны – заброска разведывательно-диверсионных групп на территорию Германии в 1944 году – начале 1945 года.

В отличие от действий в Польше, Чехословакии и т.д., где местное население относилось к советским разведчикам дружественно, в Германии их ожидал совсем иной прием.

Заброшенных в Германию советских разведывательно-диверсионных групп немцы опасались не меньше, чем наступающих частей Красной Армии, так как с их появлением следовали захваты пленных и оперативных документов, диверсии на коммуникациях и т.д.

Поэтому немецкое население постоянно наблюдало за воздухом, крестьяне и в поле имели при себе оружие, по проселочным дорогам круглосуточно разъезжали радиопеленгаторы, а на самих дорогах устраивались засады. Коменданты участков были снабжены именными списками граждан с указанием примет каждого: роста, возраста, цвета волос и глаз и т.д. Каждый незнакомый человек, появившийся в той или иной местности, деревне, должен был назвать того, к кому он приехал. И если такого человека отыскать не могли, незнакомец рассматривался как лазутчик противника. Так, в приказе по 48-му немецкому бронетанковому корпусу говорилось: «Все шатающиеся по дорогам мужчины в возрасте от 16 до 60 лет должны направляться в лагеря для военнопленных».

Вскоре после выхода советских войск на государственную границу нарком обороны СССР 24 июля 1944 года издал директиву, обязывающую начальников штабов и разведотделов штабов фронтов создавать агентурные сети на территории Германии, Венгрии, Румынии, Польши, Чехословакии и других стран на глубину до 500 км от линии фронта. В приказе наркома обороны по агентурной разведке № 001 за 1945 г. требовалось с вступлением на территорию Германии усилить разведывательно-диверсионную деятельность и увеличить число забрасываемых в тыл противника разведгрупп.

В начале августа 1944 года для организации разведывательно-диверсионных групп, предназначенных для заброски на территорию Восточной Пруссии, в Брест была направлена оперативная группа офицеров Разведуправления Генштаба во главе с Виталием Александоровичем Никольским. В состав группы входили подполковник В.И. Кириленко, подполковник И.М. Семенов, подполковник С.И. Шепелев, майор В.П. Алексеев, майор П.Н. Савельев, старший лейтенант В.Б. Величко и другие. Эта и другие оперативные группы Разведуправления совместно с разведотделами фронтов забрасывали на территорию Германии, к которой тогда относилась Восточная Пруссия, разведгруппы с заданием выявлять состав и нумерацию частей и соединений противника, переброску войск, местонахождение аэродромов и т.п.

Основные задачи, которые ставились разведгруппам:

– контролировать передвижение войск противника по шоссейным и железным дорогам;

– захватывать пленных и документы в районе действия группы, при этом уточнять нумерацию, численность, род войск и место их сосредоточения;

– вести разведку гарнизонов и устанавливать численность и род войск, расквартированных в них;

– установить наличие и характер оборонительных рубежей, аэродромов и типы самолетов на них;

– вербовка и создание агентуры[282].

Хотя с окончания Великой Отечественной войны прошло уже более шестидесяти лет, но до сих пор неизвестно точное число отправленных в тыл противника разведывательно-диверсионных групп. В годы Великой Отечественной войны разведотделы фронтов вели статистику по общему числу отправленных за линию фронта разведывательно-диверсионных групп за определенный период времени. К тому же учитывалось общее количество групп, находившихся в тылу противника на конкретную дату. А ведь отдельные подразделения действовали за линией фронта и год, и два. Поэтому, сколько групп было выведено в тыл противника, установить крайне сложно. Ситуация усугубляется еще и тем, что сведения о конкретных разведывательно-диверсионных группах продолжают оставаться секретными и в наши дни.

Известно, что оперативная группа В.А. Никольского отправила в тыл противника более 120 военных разведчиков. Оговоримся сразу: кроме нее действовало еще несколько оперативных групп. Так что реальное количество выведенных в немецкий тыл военнослужащих Красной Армии значительно больше.

Массовая заброска разведгрупп, целиком оправдавшая себя на территории СССР, временно оккупированной немцами, оказалась неэффективной в изменившихся условиях. На территории Германии эти группы понесли неоправданно большие потери.

Так, ландратам округа Гумбинен гестапо направило письмо:

«В ближайшее время в провинциях Восточной Пруссии надо рассчитывать на приземление отдельных парашютистов. Требуется повышенная бдительность, так как они уже приземлялись в бывшей Польше. При появлении доносить срочно по телефону с условным выражением «парашют». По указу командующего полицией охраны порядка Кенигсберга при появлении парашютистов поднять по тревоге полицейских, сельскую стражу, оцепить местность, оповестить бургомистра, коменданта крепости Мемель, начальников гарнизонов Тильзит, Истербург, Летцен, Зудауэн. Силы держать до тех пор, пока это требуется. Доктор Роде»[283]. Поэтому эффективность работы разведки в Восточной Пруссии была ниже, а потери слишком велики.

В архиве Министерства обороны множество документов такого содержания:

«При преследовании карателями разведчик резидентуры «Иван» Петр Носырь был ранен и застрелился».

«При разведке г. Лепель старший группы «Редько» и разведчица «Таня» были пойманы и расстреляны немцами».

«Старший группы старший лейтенант Кириченко М.М. подорвался на мине».

«Группа «Клен» старшины Цепкова, выброшенная юго-западнее Тапиау, с 15 по 30 сентября непрерывно преследовалась. 20 сентября командир сообщил: «Основная база разгромлена. Убегаем по болоту. Продуктов имеем на три дня». И так далее…

Вот что вспоминал о действиях разведгрупп на территории Германии В.А. Никольский:

«Конечные итоги главного направления нашей деятельности не оправдали надежд командования. Еще до окончания войны нам стало известно, что почти все наши разведывательно-диверсионные группы были уничтожены противником вскоре после приземления. Сбылись наши худшие опасения, высказывавшиеся в свое время руководству. Посылка относительно большого числа групп из советских людей, не знающих языка, являлась фактически авантюрой. Наши спецподразделения были слишком малочисленны, чтобы защитить себя и вести разведку, и слишком велики для маскировки и укрытия в искусственно насаженных аккуратных лесах Западной Польши и Восточной Пруссии. Широкие просеки, разветвленная система лесных объездчиков, совершенные средства связи с телефонами не только в квартирах, но и на дорогах, покрывающих густой сетью всю страну, давали возможность по малейшему сигналу любого немца о появлении советских парашютистов направлять моторизованные карательные отряды полицейских и эсэсовцев с собаками в любой пункт, где могли скрываться наши люди. В таких облавах принимали участие все немцы, способные носить оружие. Проводилась так называемая «хазенягд» – «охота на зайцев», где в качестве зайцев выступали обнаружившие себя наши разведчики…

Из 120 опытных разведчиков и агентов, направленных нами из Бреста и Кобрина, в живых уцелело всего с десяток человек, с трудом выживших до прибытия в район их выброски советских войск».

Фактически на территорию Восточной Пруссии, по разным (но чаще все же неофициальным) данным, в тыл Восточно-Прусской группировки войск противника летом 1944 года – весной 1945 года было заброшено от 36 до 120 специальных диверсионно-разведывательных формирований оперативной разведки.

Полковник милиции Юрий Ржевцев много лет занимается историей деятельности советской оперативной военной разведки на территории Восточной Пруссии в годы Великой Отечественной войны. Ему удалось отыскать в «открытой» печати и доступных архивных источниках упоминания о существовании как минимум ста четырнадцати специальных диверсионно-разведывательных формирований советской оперативной разведки, но при этом кодовые названия известны лишь ста одного из них.

Вот их названия и ведомственная принадлежность[284].

Также нужно учитывать, что кроме разведывательно-диверсионных групп за линию фронта направляли агентов-маршрутников. Так, в марте 1945 года разведотдел штаба 3-го Белорусского фронта забросил в тыл Восточно-Прусской группировки войск противника 45 одиночных маршрутных агентов, из них (по национальностям): немцев – 34; русских – 9; поляков – 2. Из этого числа живыми после выполнения боевого задания вернулись только трое (все русские по национальности), остальные 42 – пропали без вести, но их фамилии неизвестны»[285].

Большинство членов названных выше разведывательно-диверсионных групп, как и те, чьи кодовые имена до сих пор продолжают оставаться секретными, с задания не вернулись. Число пропавших без вести приблизилось, а по утверждению отдельных историков, превысило показатель первых месяцев Великой Отечественной войны.

Почему так происходило? Может, осенью 1944 года в тыл противника отправляли дилетантов? Как раз наоборот. Разведывательно-диверсионные группы комплектовались теми, кто уже имел несколько боевых командировок за линию фронта по линии военной разведки; партизанами, которые воевали в отрядах народных мстителей по нескольку лет; даже девушки-радистки, и те за линию фронта отправлялись не в первый раз. Так что это были профессионалы, а не вчерашние школьники и студенты, как это было осенью 1941 года.

Да и экипированы они были лучше, чем их коллеги в первые месяцы войны.

«Вооружение: пистолет-пулеметы (ППШ-41, реже – ППС-43) – где-то не менее чем у 2/3 личного состава, то есть за исключением радистов, а также разведчиков, вооруженных винтовками; одна-две винтовки советского образца (в ряде случаев – снабженные съемными глушителями для беззвучной стрельбы); личное оружие – у каждого (пистолет ТТ, реже – револьвер системы Нагана образца 1895 года); нож-финка марки «НЖ» (нож азведчика) – у каждого; пистолеты-ракетницы – очевидно, только у командиров групп и их заместителей; ручные осколочные гранаты (преимущественно – оборонительного действия марки «Ф-1») – у каждого; легкие противопехотные мины и тротиловые шашки – образно, на правах коллективного оружия.

Индивидуальная экипировка: одежда – чаще всего штатского образца при кирзовых сапогах и кепке, но нередко дополнялась маскхалатами и солдатскими плащ-палатками, плюс десантный подшлемник, который выдавался перед погрузкой на борт самолета; вещмешки солдатского образца (в отдельных случаях не исключено, что ранцы); кобуры и подсумки для боекомплекта; электрические фонарики общеармейского образца; у командиров дополнительно – планшетка с набором топографических карт, а у радистов – рация типа «Север» и сумка для переноски запасных батарей электропитания»[286].

Типовой список вооружения – вот и все, что точно известно про все разведывательно-диверсионные группы разведуправлений фронтов, которые были десантированы в Восточную Пруссию. Остальное – строго индивидуально. Например, про группу «Джек» известно почти все. Про другие ничего. Даже кодового названия и даты десантирования в тыл противника. Хотя о большинстве групп есть отрывочные сведения.

Так, с сентября 1944 года по январь 1945 года в Восточной Пруссии воевал спецотряд лейтенанта «Федорова», который подчинялся непосредственно Разведуправлению Генерального штаба Красной Армии.

В тыл врага это специальное диверсионно-разведывательное формирование было заброшено с борта самолета еще 3 мая 1944 года. Штатная численность на тот момент – 32 штыка. До конца лета оно действовало в Белгорайских (Яновских) лесах, что южнее польского города Люблина, в том числе в середине июля 1944 года данный спецотряд принял непосредственное участие в спасении (с последующей эвакуацией из оккупированной Польши в Москву) руководителя Варшавского восстания, будущего главнокомандующего Народного Войска Польского генерала Михаила Роля-Жимерского, а также сопровождавших того польских офицеров общим числом в более чем в сто двадцать человек.

Совершив в конце августа сорок четвертого по заданию Центра скрытный бросок в Восточную Пруссию, подчиненные лейтенанта «Федорова» приступили здесь к сбору разведданных о секретных укрепрайонах гитлеровцев.

К концу декабря 1944 года в живых в рядах этого спецотряда оставалось всего– навсего шесть бойцов, остальные погибли, в том числе командир – лейтенант «Федоров». Лишь только после этого Центр разрешил уцелевшим диверсантам-разведчикам идти на соединение с частями регулярной Красной Армии.

Линию фронта оставшиеся в живых разведчики благополучно перешли 16 января 1945 года на Сандомирском плацдарме.

На завершающем этапе войны ставка была сделана на заброску в тыл противника небольших групп и отдельных разведчиков, в основном немцев по национальности. Так, разведотдел 3-го Белорусского фронта в декабре 1944 г. в Каунасе стал готовить агентов-немцев. Набирали будущих агентов из числа немецких перебежчиков, военнопленных и репрессированных фашистами. В тыл противника такие агенты забрасывались в немецкой военной форме, были снабжены соответствующей легендой и документами (солдатскими книжками, командировочными предписаниями, отпускными билетами, проездными билетами и т.д.).

О масштабах и результатах работы таких разведгрупп можно судить по следующему донесению в Разведуправление:

«Начальнику Разведуправления ГШ Красной Армии генерал-полковнику Кузнецову

С августа 1944 г. по март 1945 г. подготовлено 18 разведгрупп из числа пленных – 14 радиофицированных, 4 группы маршагентов. С тремя группами не была установлена связь: одна группа погибла, вторая предана радистом, третья, очевидно, погибла, т.к. выброшена непосредственно в район активных боевых действий. Из оставшихся 11 групп 2 вышли на связь, но не работали. 9 работали от 8 дней до 3 месяцев… 4 группы маршагентов в срок не возвратились, судьба их неизвестна.

Начальник разведотдела штаба 3-го Белорусского фронта генерал-майор Алешин».

Как видим, результаты работы и этих групп были неудовлетворительными. Но выбора не было, и заброска разведгрупп, составленных из немцев, продолжалась до самой Победы[287].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.