39

39

Белые клочья тумана висели над каменной пирамидой, горделиво поднявшейся над всеми горными хребтами и перевалами. Снежные торосы лежали на ней старческими сединами. Черными злыми зрачками смотрели глазницы пещер. Длинные морщины узких траншей перерезали каменную толщу.

Именно к этой угрюмой неприступной высоте и стремились все это время рейдовые роты, вычесывая душманов из ее окрестностей и до последнего дня кружась вокруг заманчивой горы. Роты вступали в перестрелку с бандами. Проводили маскировочные петлеобразные рейды. Продолжали ночевки в сырых глинистых окопах. Вели бои, обратившись спиной к этой страшной вершине.

Но петля постепенно сжималась. Крепкая, хорошо намыленная петля. И «Зуб» начал уже шататься.

На самой вершине этой мрачной высоты выступала черная изогнутая скала. Блестящий, будто промасленный камень, черный, как сажа, стоял, упираясь в облака. Он был похож на изогнутый клык, отполированный дождями и ветром. Именно из-за этой скалы высота и получила своеобразное прозвище «Зуб».

Никогда еще русский солдат не ставил ногу на этот черный загадочный камень.

Никогда еще не прикасался к нему руками, пропахшими порохом.

Никогда не выбивал об него пыль плащевых палаток.

Хотя не раз приближались к этой вершине роты файзабадского полка. Не раз поливались кровью камни ее подножья. Ураганный вихрь снарядов, ракет и пуль обрушивался на страшную гору. Но не могли еще взять, покорить своей воле эту своенравную высоту атакующие войска.

В файзабадском полку даже просто участвовать в штурме легендарного «Зуба» считалось подвигом, а уж подняться на него, пройти все ярусы обороны, взломать, разорвать непрерывную цепь окопов, траншей, пулеметных гнезд, пещерных дотов и укреплений — это казалось просто невероятным и невозможным.

Издавна считалось, что там, наверху, в глубине каменной глыбы таятся обширные богатые склады вооружения, питающие своими запасами банды файзабадской провинции. Не могли же эти семь рубежей обороны, испещренные пулеметными гнездами, блиндажами, узкими щелями, охранять голые камни. Внутри эта ощетинившаяся оружием, ежовая гора должна была быть золотой. В других провинциях иногда находили хорошо охраняемые золотые запасы афганской оппозиции.

— Ну, что, замполит, — Орлов смял пустую пачку из-под сигарет и бросил ее под ноги. — Пора… Дадим прикурить «духам». Хватит ходить вокруг, да около.

— А что, поступил приказ, командир? — озадаченно спросил Шульгин.

— В том то и дело, — с досадой крякнул Орлов и потер небритый подбородок, — в том то и дело, замполит, что никакого приказа до сих пор нет. Согласно ранее разработанного плана операции, мы еще два дня должны вычесывать душманов вокруг высоты. Но если мы будем топтаться на одном месте, то душманы подтянут к высоте свои силы. Сейчас они еще на той стороне ущелья. А если перейдут где-нибудь, подтянутся к «Зубу»? Тогда каждый камень там станет крепостью. Некогда ждать, Андрей, некогда. Или сейчас, или никогда! Понял, замполит!

— Чего же тут непонятного? — покачал головой Шульгин. — Мы наконец оторвались от «духов». Мало того, нам удалось отрезать их от высоты. «Зуб» теперь не за их спиной, а за нашей. Мы — на их поле. Но если будем топтаться на месте, то «духи» действительно обойдут нас, и на этой высоте укроется хоть десять банд. Тогда не видать нам этого «Зуба»…

— Как своих ушей, — обрезал Орлов. — Или сейчас, или никогда. Решаем, замполит…

— Когда?

— Сейчас!

Шульгин бросил взгляд на ротную радиостанцию, мигающую зеленым огоньком. Обернулся в сторону блиндажей штабного управления.

— Полное самоуправство получается, командир…

— Да уж, — хмыкнул Орлов. — Полнее некуда… А ты, замполит, посоветуйся с политотделом. Посовещайся, давай. Проведи дебаты… Партийное собрание организуй… Тьфу, ты… Попробуй каркнуть по связи…

Орлов потер замерзшие уши.

— Только шепни, замполит… И все банды будут знать о наших намерениях. Или тебе опять доказывать, что у них уши вот здесь, — Орлов сердито ткнул пальцем в радиостанцию. — Решаем, замполит!

Шульгин тряхнул вещевой мешок и вдруг улыбнулся:

— Сколько времени мы без сухого пайка?

— Третьи сутки…

— Еще двое суток без сухого пайка, — засмеялся Шульгин, — и нас придется эвакуировать из-под «Зуба» на носилках. У нас нет времени на лишние маневры. Если не атакуем сейчас с удобной позиции, то завтра никто вообще не поднимется из окопов. Третий день без жратвы… Кто еще способен шататься по горам в полном боевом снаряжении без крошки хлеба во рту?.. Что тут еще решать? Атакуем, а потом будем объясняться…

— Это речь не мальчика, — улыбнулся Орлов. — Только, замполит, если штурм не удастся…

— Я отвечаю вместе с тобой, — сердито сказал Шульгин. — У нас нет выбора. Дураку ясно. Только я тоже нутром чувствую, что все получится.

— И я так чувствую, замполит, — потер руки Орлов. — Чутье подсказывает, что на самом «Зубе» сейчас немного душманов. Все их ударные силы участвовали в засадах в последние дни. Если они проинформированы о плане операции, то даже и не предполагают, что мы сегодня пойдем на «Зуб». Тем более, по связи поступают совсем другие приказы. Нам осталось только пообщаться с соседями.

Орлов взял у ротного связиста радиостанцию.

— «Подкова», я «Метель», прием…

— «Подкова» на связи, — отозвалось в эфире.

— Как перебрались через речку? — спокойно спросил Орлов. — Не заржавели? Просушили уже штаны? Слушай меня, «Подкова»… Вы сейчас за моей спиной. И я на вас очень надеюсь. Мне сегодня понадобится крепкий тыл. Держите все ущелье на мушке. И еще напомню одну хорошую команду в нашем уставе, — Орлов сделал паузу и сказал членораздельно, — делай как я!

— Не понял, «Метель», не понял, прием, — заскрипел эфир.

— Потом поймешь, «Подкова», — отрезал Орлов. — Потом все поймешь…

Он отпустил тангенту и повернулся к Шульгину:

— Слушай приказ…

Через пятнадцать минут хмурые, неразговорчивые солдаты уже выбирались из окопов и выходили на тропу, которая вела к «Зубу» по острому хребту. Узкая тропа зависала над горами тонкой ленточкой, шириною меньше ступни… Солдаты становились в затылок друг другу, как давно уже привыкли ходить по этим враждебным горам.

Молочные хлопья утреннего тумана лежали на горных хребтах, скрывая продвижение орловской «Метели». На этот раз Шульгин шел не в прикрытии, а усиливал своей группой боевые порядки первого взвода. Он шел рядом с Алешиным в голове колонны, сосредоточенно поглядывая на приближающиеся в тумане склоны мрачной высоты.

Сержант Богунов следовал сзади шаг в шаг, сгребая на ходу ладонью влажный снег, слизывая его с пальцев вместе с туманом. Матиевский хмуро поглядывал в сторону «Зуба», машинально обкусывал на руках грязные ногти. С пулеметом на плече бесшумно шагал сосредоточенный Осенев. Свободной рукой он временами украдкой вытирал кровь с ладони о грязную ткань бушлата.

Все солдаты «Метели» ступали мягким, стелющимся шагом. В другое время затлели бы в колонне огоньки сигарет, послышались бы глухие неразборчивые фразы, тупые удары прикладов по камням. Но сейчас в молочной гуще тумана двигались безмолвные призраки. Орловская «Метель» умела быть неслышной и тихой, как падающий с неба снег.

Медленно и осторожно двигалась цепочка людей, едва дыша в затылок друг другу, вглядываясь вперед за десятки метров, высматривая каждую встречную рытвину, трещину, яму. Прошло полчаса незаметного движения в тумане. Иногда солдаты попадали в снежные заносы, проваливались по пояс в рыхлом снегу. Прокладывали новую тропу с колодцами протоптанных шагов.

Солдаты поддерживали друг друга на сложных участках тропы, подталкивали в спину, упираясь в тугие бугры вещевых мешков, протягивали друг другу руки или приклады автоматов.

Каждое солдатское движение было отточенным и выверенным. Пальцы лежали на спусковых крючках. Авангардная группа шла с заранее досланным в патронник первым патроном.

«Зуб» должен был вот-вот показаться из тумана.

Орлов приостановил роту.

Махнул рукой Богунову и Матиевскому.

Помня утренний инструктаж, сержант молча кивнул головой и поднял вверх кулак с оттопыренным пальцем.

«Отлично, командир», — ответил ротному этой немой жест, и каждый в колонне вдруг повторил этот жест, словно желая поддержать рискующего ради всех сержанта. В следующую минуту исчезли в густом тумане широкие плечи, обтянутые автоматным ремнем. Мелькнула вслед за Богуновым высокая нескладная фигура снайпера Матиевского.

Шульгин пошел вслед за ними во второй паре вместе с Осеневым.

Маленький Осенев, заметно осунувшийся за последние дни, скинул пулемет с плеча, и нес его перед собой, сжимая обеими руками. Вскоре силуэты второй пары тоже растаяли в тумане грязными зелеными пятнами.

Остановившаяся орловская рота замерла перед броском, который должны были обеспечить исчезнувшие в тумане ребята. Присев на корточки, опираясь на горбы вещмешков, рота вслушивалась в тревожную утреннюю тишину.

Горная тропа, идущая по острию горного хребта, сорвалась в пропасть перед самым «Зубом». Несколько метров оставалось до едва угадываемых в тумане отвесных скал атакуемой вершины.

Богунов закрепил автомат за спиной.

Посмотрел на грязные заскорузлые ладони.

Матиевский неслышно хлопнул его по плечу.

Впереди за пропастью в двух метрах поднималась скалистая стена. На ней кое-где из трещин маленькими уродцами выглядывали карликовые кустики. Можно было в точном прыжке повиснуть на корнях этих кустов и начать восхождение к траншеям многоярусной обороны.

Богунов переглянулся с Матиевским.

Оба, не сговариваясь, кивнули друг другу.

В следующую минуту сержант отступил несколько шагов назад, разбежался и, взмахнув руками, взлетел в воздух, как хищная, серая птица. Через мгновение он повис на скале, вцепившись пальцами за одну из трещин. По-кошачьи изогнулось напрягшееся тело, и он гусеницей пополз вверх, осторожно подтягиваясь, опираясь носками горных полусапожек за едва различимые выступы.

Вскоре в воздух взлетел Матиевский.

Мелькнули над пропастью металлические подковы.

По скале поползла вторая серая тень.

Тихой осыпью полетела вниз кисейная пыль.

Повезло первой паре атакующего авангарда. Они добрались до безлюдной траншеи незамеченными, тихо скатились на ее спасительное дно, и замерли, тяжело переводя сорванное дыхание. Потом разошлись в разные стороны и залегли, прикрывая восхождение второй пары.

Так же тихо и беспрепятственно перевалились через крутой бруствер Шульгин и Осенев, с расцарапанными до крови пальцами, беззвучно сопящие, красные от напряжения.

Самое опасное препятствие удалось взять без единого выстрела.

Уже закрепившись в душманской траншее, Шульгин накрылся с радиостанцией под ватным бушлатом и шепотом вышел на связь:

— «Метель», я «Метель»-один, все получилось… Готовы вас прикрыть…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.