Особенности сухого закона

Особенности сухого закона

«Подальше от начальства и подальше от кухни», — так в шутку сформулировал своё жизненное кредо один из ополченцев, служивших вместе со мной. Первая часть вопросов не вызывает, но вторая прямо противоречит общеизвестной солдатской мудрости. Однако в нашем случае такой «девиз» вполне оправдан. Во время нахождения в казарме у нас было полноценное трёхразовое питание в столовой. Кормят досыта, при желании можно взять добавку. Так что необходимости крутиться возле кухни нет. Зато работа в столовой тяжёлая.

Практически всё время моего пребывания в Луганске отсутствовали электричество, водоснабжение, связь и Интернет. Парадоксально, но при этом сотовая связь действовала на передовой.

Вообще, бытовые условия более-менее сносные. Работают дизель-генераторы, благодаря чему электричество есть в штабе, в столовой, частично на первом этаже казармы. Вскипятить чайник или зарядить мобильник вполне возможно. В туалете чисто, его несколько раз в день драят «штрафники». Воду регулярно доставляют машины-водовозы. Можно умыться холодной водой, можно постираться. Можно побриться и даже принять душ — под душевую оборудован один из сарайчиков — на крыше несколько бочек, в них заливается вода, которая нагревается солнцем.

Такой ответственный подход нашего командования к бытовым вопросам принёс свои плоды: желудочно-кишечных заболеваний в батальоне практически не было.

Среди личного состава популярна стрижка «под чеченца»: обрить голову наголо (чтобы не мыть волосы) и отпустить бороду (чтобы не бриться). Неудивительно, что перепуганным украинским обывателям мерещатся целые дивизии кадыровцев, якобы воюющие на стороне ополченцев. Сам я за время своей службы в ополчении кавказцев я ни разу не встречал, хотя кое-где они конечно есть. Иностранцы — и то встречались чаще: только в нашем батальоне служило с десяток сербов.

Воинских званий нет, только должности — командир роты, взвода и т.п. Знаков различия нет — своих командиров знают в лицо. Всяких уставных ритуалов, типа шагистики, отдания чести и т.п. тоже нет. Свободные от нарядов и несения боевой службы ополченцы могут ходить в увольнения в город: на несколько часов, или даже до следующего утра. Я ни разу в город не выходил.

С обмундированием более-менее сносно. Кто-то из ополченцев, как и я, привёз камуфляж с собой, большинство получило форму в батальоне (местные зачастую приходили в ополчение в шортах и тапочках), но не сразу и не совсем по размеру. Было негласное правило, что к моменту первого выезда на передовую боец должен быть обмундирован, однако во время сентябрьского наступления кое-кто из последнего пополнения воевал в штатском.

В батальоне «Заря» официально действует сухой закон, за соблюдением которого (в отличие от некоторых других частей) следили строго. Ополченец, который, выпив, не придумал ничего лучшего, как петь песни под окнами у комбата был немедленно арестован, провёл ночь на «губе». На утреннем построении его вывели в наручниках перед строем батальона.

— Простите, мужики!

Арестованного уводят. Начальник штаба батальона сообщает нам, что виновный будет отправлен на передовую, на разминирование, после чего в очередной раз взывает к нашему благоразумию:

— Если совсем невтерпёж, выпей перед сном 100 грамм, залезь под одеяло, лежи и не высовывайся.