Брест

Брест

Дивизия меняет направление наступления. Если раньше наступали на север с задачей окружения пинской группировки противника, то теперь поворачиваем строго на запад для преследования отступающего противника. Наш дивизион, поддерживая 29-й гв. стрелковый полк, движется вдоль реки Пина, а затем по северному берегу Днестровско-Бугского канала. Дивизия с ходу заняла город Иваново, затем Дрогичин, местечко Городец и подошла к Кобрину. Немцы почти не оказывают сопротивления. Проходим по 30 километров в сутки.

Отходя, противник взрывает железнодорожное полотно. Рельсы железной дороги Пинск – Кобрин взорваны на всем протяжении. Каждый рельс взрывами разрезан на две-три части. Если раньше при помощи специального плуга, прицепляемого к паровозу, перерезались шпалы и деформировались рельсы, то здесь через 3–4 метра пути у обоих рельсов немцы раскладывали взрывпакеты. Сзади шел взрывник с факелом и поджигал бикфордовы шнуры. В нескольких метрах позади него гремели взрывы, перерезая рельсы. Но факельщик, видно, торопился, и не все пакеты были взорваны. Мы во время остановок собираем на железнодорожном полотне эти невзорвавшиеся мины с взрывателями и бикфордовыми шнурами и, сделав связки, глушим ими рыбу в канале. Правда, безуспешно. То ли рыбы в канале нет, то ли мы неумело делаем заряды. Да и плавсредств у нас не было. Попыток сделали много, но ни одной рыбы так и не поймали.

Двое суток противник держит оборону Кобрина, но 20 июля наши полки врываются на окраину города, и немцы отходят к Бресту. За взятие Кобрина дивизия была награждена орденом Красного Знамени и трем полкам – 29, 37 и 31-му, присвоено звание Кобринских.

Стрелковые полки преследуют противника, а наш 1-й дивизион, слив остатки бензина 2-му и 3-му дивизионам, остановился восточнее Кобрина. Ночью, получив бензин, прошли через Кобрин и догнали свою пехоту в районе местечка Жабинка.

Отбивая контратаки, берем деревню за деревней. Одной из контратак немцы выбили из деревни подразделения стрелковой дивизии, наступающей справа, и создалась угроза окружения батальона 37-го полка нашей дивизии. Спасла положение наша 1-я батарея, стоявшая на открытой позиции. Особо отличился наводчик ефрейтор Гуров, который, оставшись один из расчета, продолжал вести огонь. За этот бой ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Это была первая «Золотая Звезда» в нашем полку, хотя только за форсирование Днепра в дивизии Героя получили 57 человек, правда, все 57 – в стрелковых полках и штабах. Но долго Гурову Звезду носить было не суждено, вскоре он погиб.

На ближних подступах к Бресту противник хорошо закрепился на обводной линии укреплений с окопами в полный профиль с железобетонными цилиндрическими дотами. Но и здесь надолго задержать наступление ему не удалось. Расстояние от Кобрина до Бреста прошли за четыре дня. Следующими опорными пунктами обороны противника были форты Брестской крепости.

Дивизия наступала вдоль шоссейной дороги Брест – Кобрин. Слева – река Муховец, справа – железная дорога. На участке действия нашей дивизии, кроме земляных укреплений, город прикрывали два форта. Особенно активен был правый. Кроме огня из фортов, где у немцев стояла и артиллерия, артиллерийский огонь круглосуточно велся из города.

Ровная как стол местность. Прямой как стрела участок асфальтированного шоссе, редко обсаженного деревьями. Справа и слева от шоссе – неубранная рожь. Во ржи наблюдательный пункт дивизиона – ровики без прикрытия. Рожь мешает наблюдению, в то же время она скрывает нас от немецких наблюдателей. Из ровика просматриваются только крыши домов. Город расположен на возвышенности, и подъем к нему начинается за фортами. Во ржи устанавливаем стереотрубу на треноге. Становится хорошо виден и правый форт, находящийся в полосе действия стрелкового полка, поддерживаемого нашим дивизионом. Но оборонительная линия не просматривается. Не видна и наша пехота, которая ведет бой впереди.

Все три батареи поставлены на открытые позиции. Приказ – батареи должны двигаться в непосредственной близости от наступающей пехоты. Не подавив огонь фортов, в город не ворваться. Но огонь обороняющихся не ослабевает. В воздухе все время рвутся бризантные снаряды. В городе у немцев стоят батареи наших пушек, которые вслепую, вправо и влево по сектору обстрела, ведут огонь нашими же бризантными снарядами, оставленными на складах в 1941 году, как это выяснилось после взятия города.

Пехота не выдерживает огня фортов и отползает назад. Спасаясь от огня, солдаты лезут под пушки наших батарей, в то время, когда пушки ведут огонь. У спрятавшихся под пушкой лопаются барабанные перепонки. Обезумевшие, с кровью из ушей, солдаты выскакивают из-под пушек и бросаются прятаться в кое-где еще стоящую рожь.

Двое суток безуспешных боев. Вечером командир дивизиона собирает разведчиков и остатки взвода топоразведки и приказывает с наступлением ночи пробраться в город и установить места расположения батарей, чтобы попытаться их уничтожить огнем гаубиц. Командует сводным взводом разведки ст. сержант Митягов. Выбираем самое, на наш взгляд, удобное место для прохода – в 200 метрах левее правого форта.

Наступила ночь. Небо чистое, но ночь безлунная. Прошли свою батарею. Впереди нее в воронках и в неглубоких ровиках – пехота. Посоветовались с офицером, где и в каком направлении лучше пройти. Дальше на четвереньках, а затем ползком, по-пластунски. По науке, трое впереди, четыре человека – группа прикрытия. Я в первой группе. Подсознательно чувствую, что кто-то за нами наблюдает. Останавливаемся. Вслушиваемся. Все тихо, и окопов впереди не видно. Внезапно длинная автоматная очередь – мы обнаружены. Теперь надо уносить ноги. Поднимаемся, и в это время совсем близко, одна за другой, стали рваться гранаты. Наше прикрытие тоже открыло огонь. Чувствую, что из носа что-то полилось, но боли нет, и разбираться некогда. До своей пехоты все добрались целыми, только у меня осколком ручной гранаты был рассечен кончик носа. Санинструктор сделал наклейку, а в дивизионе, пока не зажило, мне ее менял военфельдшер. Думали, что просто царапина, а оказалось, что этот осколок мучил меня 12 лет, пока я его сам не удалил из перегородки носа.

Вылазка не удалась. Думаю, что на ее успех ни командир полка, ни командир дивизиона не рассчитывали. Все молчали, как будто ничего и не было.

Наступил третий день безуспешных попыток штурмовать крепость и ворваться в город. Люди устали и физически – от бессонницы, и морально – постоянно, уже третьи сутки, находиться под непрерывным огнем. Наступила такая апатия, что хотелось уже поскорее получить свой осколок и не мучиться. Все видели бесполезность наступления на неприступную стену. Провели как-то двух арестованных, с самострелами. Самострелы случались и раньше, и через хлеб, и через дерево, чтобы не было порохового ожога, но на этот раз стреляли друг другу в руки на расстоянии, из ровиков.

Во второй половине дня командир дивизиона сказал, что, поскольку взять форты штурмом, видимо, не удастся, принято решение ворваться в город ночью. Танков и бронетранспортеров и у нас нет, не замечено их и у противника. Поэтому решили ночью пустить по шоссе «Студебеккеры» с включенными фарами и пехотой в кузовах и с пушками на прицепе. Ошеломив немцев, смять заграждение на дороге и ворваться в город.

Солнце садится. Сгущаются вечерние сумерки. Идет подготовка к штурму. Уже несколько батарей снялись с позиций, и машины с пушками на форкопе стоят в укрытиях. А мы, непрерывно наблюдая за противником, заметили, что из фортов в город потянулись цепи немецких солдат. Отход немцев подтвердила и пехота. Меняется тактика и нашего движения. Колонна идет в город, но без включенных фар. Я получаю задачу: взять пять человек и, стараясь не обнаружить себя, двигаться впереди колонны, поддерживая связь через посыльных.

Обошли рогатки на дороге и вышли к домам. Прижимаясь к стенам и заборам, медленно продвигаемся вперед. По гулу машин чувствуем, что колонна тоже движется. На переднем крае и в городе тихо, как будто наступил мир. Посылаю двух связных навстречу колонне, а сами движемся вперед. Подошли к крепости и, вновь послав связных, решаем проникнуть в крепость. Идем вправо вдоль стены и канавы с водой. Метров через двадцать видим пролом, к которому через канаву переброшено бревнышко. Осторожно переходим и через приоткрытую металлическую дверь входим на территорию крепости.

Прямо перед нами – пологий подъем. Строений не видим. Осторожно идем вдоль стены влево. Перед нами кирпичные одноэтажные пристройки к крепостной стене. Начинаем проверку помещений. Два первых оказались пустыми, как нам показалось, заброшенными сараями. В третьем, как только включили фонарик, подняли страшный крик куры и особенно громко петух. Это не входило в наши планы, так как мы не знали обстановку в крепости. Поэтому, чтобы быстро прекратить шум, я мгновенно ударил петуха попавшей под руку палкой, да так, что отрубил ему голову. Фонарик выключили, и куры утихли.

Видя, что нас никто не заметил и даже на крик кур никто не появился, двинулись дальше в глубь крепости. Пройдя несколько десятков метров мощенной булыжником площади, оказались перед рвом Детинца (это я узнал уже позже), довольно глубоким, с вертикальными кирпичными стенами, в нижней части которых виднелись бойницы. Мы к нему подошли, видимо, в середине подковы, потому что прямо перед нами была разделительная стенка рва, заканчивающаяся на конус и покрытая железом. Надо было встречать дивизион, и искать проход через ров было уже некогда, поэтому решили пройти по острию конька разделительной стенки. Прошли, и никто не свалился. Теперь уже было достаточно светло. Дальше пред нами открылась площадь, только лежащая ниже метров на шесть-семь. С нашей стороны площадь подковообразно окаймляла кирпичная стена. На площади видны воронка и груды кирпичного боя от взорванного строения.

Нашли встроенную в стену лестницу и, спустившись на один этаж, оказались на бетонной площадке, с приоткрытой металлической дверью в стене. Через дверь в помещение тянулся пучок проводов разных цветов. Перерезав по одному все провода, зашли в помещение. Это оказался тоннель шириной около двух метров. По правой его стороне на всю высоту стояли стеллажи со снарядами, а через один-полтора метра были разложены толовые шашки с детонаторами, и к каждой из них был подведен провод. Метров через десять тоннель под прямым углом повернул влево. Он тоже был загружен снарядами разных калибров, все снаряды – наших систем.

Повернули обратно и у двери встретились с офицером-сапером, который с солдатами осматривал перерезанные нами провода. Мы были крепко «обложены», и нам было приказано быстро уйти, что мы и сделали, даже не проверив расположенное справа встроенное в стену двухэтажное помещение с окнами. Нам надо было встречать дивизион.

Позже мы жалели, что не заглянули туда. А был там продовольственный склад. Солдаты быстро разнюхали все важные места, и, когда вошли в этот склад, он загорелся. Причину пожара никто не знает, да, видимо, этим и не занимались. Мы ели потом обгоревшие мясные консервы, шпроты и сырки в металлических банках.

А пожалели мы о своем раннем уходе из крепости по двум причинам. Во-первых, дивизион и без нас прибыл благополучно, встретили мы его у главных ворот крепости. В нашем докладе особенно не нуждались и отнеслись к нему прохладно. Разместились на флешах крепости, слева от ворот.

Вторая – это то, что мы упустили случай запастись продовольствием и винами.

Кроме склада продовольствия, недалеко от него кто-то нашел склад вин. Мы видели потом, как туда без гимнастерок и сапог бежали солдаты и возвращались с охапками бутылок. Мы тоже было собрались туда сходить, но солдат, принесший нам несколько бутылок вина, с этикетки которой улыбался широкобородый дед, рассказал, что командир дивизии, узнав об устроенном на складе погроме, выслал туда офицерский наряд. Офицеры, видя, что просто так обезумевших солдат не остановить, стали стрелять над головами бегущих. А когда и это не оказало действия, стали стрелять уже в упор. Но и это не остановило любителей выпить. Люди лезли в склад через двери и окна и через тела убитых. Разбивали бутылки, и десяти– и двадцатилитровые, чтобы найти вино покрепче. Рассказывают, что вина было налито чуть ли не по щиколотку. Тут же валялось и стекло от разбитых бутылок. Но люди не обращали на это внимания и лезли туда даже босыми.

А мы, выпив принесенное нам вино «Дед» и закусив поджаренными сырками и шпротами, установили стереотрубу и наблюдали немецкий берег Буга. Виден был железнодорожный мост через Буг, взорванный вместе с шедшим по нему составом. Расстояние было такое, что даже без бинокля было хорошо видно людей на том берегу. Немецкие солдаты, так же как и мы, ходили по берегу без маскировки. Оружие всех видов молчало.

За освобождение Бреста 29-й и 37-й стрелковые полки и наш 31-й артиллерийский полк были награждены орденом Красного Знамени, а 32-му сп присвоено наименование «Брестский».

После взятия Пинска 61-я армия была отведена в резерв. В наступлении на Брест участвовал только 9-й гвардейский корпус, куда входила наша 12-я гвардейская стрелковая дивизия.

Весь день стоим у Брестской крепости. Приказа дивизионам занимать огневые позиции нет. Откуда-то проникают слухи, что 2-й Белорусский фронт – а мы находились на правом крыле 1-го Белорусского и граничили со 2-м Белорусским, продвинулся далеко вперед, угрожая окружением немецкой группировке, стоящей теперь перед нами за Бугом. Поэтому немец ведет себя тихо и скоро, вероятно, начнет отступать дальше.

Вечером поступил приказ «По машинам!». Двинулись на северо-восток и остановились только в районе Белостока. Дивизия выведена из боев в резерв. Это значит – впереди получение пополнения и учеба.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.