Глава 3. Инструментальный терроризм, наемничество и неоклассическое оружие массового поражения

Глава 3. Инструментальный терроризм, наемничество и неоклассическое оружие массового поражения

Террор как инструмент государственной политики начал широко применяться на практике в период Просвещения. Будучи институциализирован во Франции в конце XVIII века, он двинулся дальше по Европе и явился надежным подспорьем для властных структур. Хотя впоследствии террористами стали называть такие лица и организации, которые добиваются политических целей с применением насилия, в том числе против невинных граждан, этот метод остается действенным инструментом для международных и внутригосударственных манипуляций. И вполне логично, что наследники западноевропейских просвещенцев и рабовладельцев в лице либеральной демократии США до сих пор используют этот метод в качестве долгосрочной политики.

Например, известный геополитик Колин Грей в ряде публикаций, последовавших после событий 11 сентября 2001 года, указал, что, во-первых, США нужно было четко обозначить, что их целью является «Аль-Каида» (это сделала только администрация Обамы в новой стратегии национальной безопасности), так как понятие «мировой терроризм» слишком расплывчато и дает повод для самых различных спекуляций. Во-вторых, при проведении спецопераций подразделения США сами могут действовать в качестве террористов, на что указала общественность многих стран, выступив с критикой вторжения США в Афганистан и Ирак.

Анализируя последствия вторжения, многие эксперты и дипломаты все же признались, что внешняя политика неоконсерваторов в администрации Буша была явно слишком агрессивной и неадекватной.

По мнению Мелвина Леффлера, профессора истории Университета Вирджинии, до 9/11 терроризм не входил в основные приоритеты администрации Буша. Ими являлись Россия и Китай, мирное урегулирование на Ближнем Востоке, создание системы ПРО и озабоченность государствами-«изгоями», такими как Иран, Ирак, Ливия и Северная Корея.[112] После терактов все внимание переключилось на Ближний Восток и Среднюю Азию, что, однако, не снимало вопроса о сдерживании (более опосредованной стратегией) России и Китая. И, как мы видим, остальные темы за это время тоже не исчезли с повестки дня.

Тем не менее, несмотря на критику своих коллег, ряд американских экспертов продолжает высказываться за право применения силы и особую исключительность США, продолжая линию гегемонистов. Джон Беллинджер III, занимающийся международным и национальным законодательством в области безопасности, отметил, что нынешнее законодательство устарело и необходимо наделить США особым статусом в рамках международного права на применение силы.[113]

Хотя различные точки зрения создают видимость демократической дискуссии в США, для адекватного понимания лучше обратить внимание на ключевые результаты изменения политики США после 9/11.

Наиболее емко и кратко данные последствия охарактеризовал один из основателей школы критической геополитики Симон Далби, сказав, что «это изменило геополитическую картину региона и мира в целом».[114]

Расширение полномочий спецслужб, внедрение новых методов слежения, новый виток производства оружия и боеприпасов – все эти тенденции продолжаются и дальше, в том числе и по отношении к военной тактике и стратегии, в частности посредством так называемого «targeted killing», впервые примененного в 2000 году Израилем против палестинцев. Также США расширили рынок сбыта своего оружия, официально передающегося для укрепления безопасности в регионе государствам-партнерам типа Саудовской Аравии. Частные военные компании получили заказы от Пентагона и начали входить в Ирак и Афганистан, при этом их действия были связаны со скандалами, например убийствами сотрудниками фирмы Blackwater иракских граждан. Более того, прецедент работы частных военных компаний, то есть структур, которые занимаются наемниками, распространился и на другие страны, в частности, в соседнюю Африку.

Если до теракта 9/11 США финансировали в Африке программы гуманитарного и экономического характера, то после начала военной кампании их бюджет был сокращен как минимум вдвое. Вместе с этим началась милитаризация Африки. Помимо помощи техникой и специалистами для определенных стран черного континента, США установили там сеть своих военных баз и постепенно ввели в Пентагоне новую структуру – Африканское военное командование (AFRICOM), в задачи которого входит не только борьба с угрозами терроризма, но и обеспечение интересов США в сфере природных ресурсов. А это привело к новому витку активности терроризма, так как вполне обоснованно в этом американском проекте многие, в том числе радикально настроенные группы, увидели не что иное, как новый неоколониализм под соусом демократической риторики.

Обвинения Госдепартамента в адрес других стран по поддержке терроризма, как следует из многолетней истории мирового терроризма, – это всего лишь инструмент политического давления. Сейчас в этом списке находятся Судан (который, между тем, уже разделен на два государства), Куба, Иран и Сирия,[115] а еще не так давно там была Северная Корея, которую исключили из списка после того как Пхеньян пошел на определенные уступки (хотя сейчас КНДР вновь может оказаться в этом списке за свое упрямство). Обвинения в адрес Кубы вообще не выдерживают никакой критики, скорее США со своим аппаратом спецслужб и акциями (от агрессии на Плая Хирон до поддержки террористов Луиса Посады Кариллеса и Орландо Боша) имеют полное право быть названными государством-террористом.

Между тем Вашингтон использует 9/11 и в качестве информационно-идеологической войны, не гнушаясь манипулировать историей. На фоне постоянной политической истерики Белого дома о терактах 9/11 постепенно стали сглаживаться другие трагические даты – 6 и 9 сентября, когда США без особой военной необходимости, исключительно ради демонстрации силы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, что привело к гораздо большим жертвам, чем в Нью-Йорке.

«Уровень спонсируемых государством (США) убийств в других странах тщательно скрывается от общественного мнения. Репортеры, которые путешествуют с военными подразделениями, представляют собой психологическую команду, описывающую мифические подвиги и героизм солдат для поднятия их боевого духа и укрепления патриотических чувств на родине, в США».[116]

Если мы внимательно присмотримся к этому государству, то обнаружим, что сама гражданская культура, точнее ее прототип, основанный на химерической структуре американского общества, и легитимизирует насилие – в первую очередь, внутри самих Соединенных Штатов.

Например, юридические интерпретации разных «жестокостей» появились в США еще в конце XVIII – начале XIX века, что оправдывало и обосновывало применение пыток, которые были санкционированы государством.

В Массачусетском своде свобод от 1641 года указано, что осужденный преступник «может быть подвергнут пыткам», если он признан виновным, однако при этом «пытка не может быть варварской и бесчеловечной».

Есть и другая сторона медали – это участие самих граждан США в актах и поддержке терроризма. Несмотря на то, что Вашингтон пропагандирует США как страну, где живут люди с высокой гражданской культурой, чувством морального долга и милосердия, реальное положение далеко от действительности. И это может сдетонировать не только во внутренней политике, но и отразиться на взаимоотношениях с другими странами.

В докладе ЦРУ,[117] который был рассекречен в конце 2011 года, отмечается, что ситуация с доморощенными экстремистами в США и теми американскими гражданами, которые оказывают поддержку террористическим организациям, может серьезно повлиять на международные отношения, в том числе в вопросах задержания, передачи и преследования подозреваемых в третьих странах.

В документе написано, что социальные англоязычные сети используются экстремистами для вербовки и распространения своих посланий. Проблемы могут носить и нормативный характер, так как США не поставили своей подписи под документами Международного Уголовного Суда. Приводятся в пример исторические прецеденты, связанные с экстремистами – выходцами из США. Указано, что «некоторые историки подозревают, что британская разведка убивала нацистов на территории США. А американцы ирландского происхождения длительное время финансировали Ирландскую Республиканскую Армию. Члены «Clan na Gael» устраивали подрывы станций метро в Лондоне, Скотленд-ярда, британского парламента и башни Тауэр. Комитет помощи Северной Ирландии, созданный в США в конце 1960-х, оказывал материальную поддержку ирландским боевикам, которая шла в основном для покупки оружия. В 1994 году врач Барух Гольдштейн из Нью-Йорка, эмигрировав в Израиль, вступил в экстремистскую группу «Ках» (Kach) и убил 29 палестинцев во время молитвы в мечети у пещеры праотца Авраама. Этот акт привел к ответной реакции ХАМАС в начале 1995 года… В ноябре 2008-го американец пакистанского происхождения Дэвид Хэдли обвинялся в связях с организацией терактов в Мумбаи, где погибло более 160 человек… Неоднократно задерживались американцы-мусульмане, которые хотели присоединиться к джихаду в рядах «Талибана» или «Аль-Каиды».[118]

В резюме документа говорится, что вопреки распространенному мнению американский экспорт терроризма или террористов не является каким-то новым феноменом, и он связан не только с исламскими радикалами и гражданами, которые имеют ближневосточное, африканское или юго-азиатское происхождение.

К этому можно добавить, что в США действует довольно много экстремистских организаций расистского характера. Тот же Ку-Клукс-Клан и его различные модификации продолжают активно действовать в разных штатах. Одна из его разновидностей, известная как Клан со штаб-квартирой в Теннесси, насчитывает более десяти тысяч членов, которые совершают преступления на почве расовой, идеологической и религиозной ненависти. Доктор Исмаил Салями называет такой тип экстремистов «ненавистами» (англ. hatetivists – комбинация слов «ненависть» и «активист»).[119]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.