Ирак 2003: «консоционализм» и неолиберализм вызывают рост сектантских настроений в обществе

Ирак 2003: «консоционализм» и неолиберализм вызывают рост сектантских настроений в обществе

Американская оккупация Ирака в 2003 году запустила процесс, который целиком изменил иракское государство и общество, что послужило прямой причиной явления ИГИЛ в 2014 году (которое, впрочем, не было неизбежным). Американские чиновники утверждали, что строят «консоциональную демократию», где власть будет разделена между представителями различных религиозных и национальных сообществ согласно системе квот.

Консоциональный подход к управлению Ираком привел к крайне неолиберальной политике, которая продвигалась такими фигурами, как Поль Бремер, назначенный управлять коалиционным правительством, установленным после вторжения в стране. Пережив санкции, войну и оккупацию, иракское общество превратилось в настоящую гремучую смесь. Американские представители свидетельствовали в частном порядке, что они рассчитывали сохранить контроль над разворачивающимися процессами и использовать их к своей пользе, правильно играя на противоречиях между различными сектантскими группировками, и время от времени их подогревая. В реальности система, которую они создали, быстро вышла из-под их контроля, и исправить ситуацию удалось только временно – заоблачными вливаниями денег и военных сил во время «операции» 2007–2008 годов.

Важно рассматривать развитие ситуации после 2003 года в правильном контексте. Иракское общество и до вторжения не было целиком свободно от сектантства. Баасистский режим долгое время использовал сектантство и провоцировал этнические конфликты для поддержания собственной власти. Например, правительственная пропаганда рисовала все шиитские оппозиционные группы как «пятую колонну», работающую на соседний Иран, а правительство проводило политику «арабизации «в населенных курдами районах северного Ирака, с целью упрочнения собственного контроля над богатыми нефтью северными городами Киркук и Мосул.

Тем не менее, влияние сектантства в значительной степени сводилось на нет целым рядом факторов, включая смешивание иракцев различных вероисповеданий в правительственном аппарате. Столица страны, Багдад, была населена множеством курдов даже во время пика противостояния между Саддамом Хуссейном и курдскими повстанцами на севере[22], и, несмотря на попытки некоторых шиитских исламистских сил представить дело иначе, большинство иракских шиитов, призванных в вооруженные силы, не спешили брататься с иранскими единоверцами во время ирано-иракской войны. Более того, сохранялось наследие времен ожесточенной политической борьбы периода 40–60?х годов, где лидировали такие секулярные силы, как Баас и Коммунистическая партия, и борьба была отмечена высоким уровнем развития забастовочного движения и социальных протестов, память о которых не стерлась еще у старшего поколения активистов[23].

Как бы то ни было, поражение иракских сил в 1991?м, и обеднение иракского общества в результате санкций, наложенных на правящий режим, создало более благодатную почву для сектантства, которое пустило прочные корни в обществе. Напуганный последствиями восстания, начавшегося на юге страны, баасисткий режим начал отчаянно искать союзников, которые могли бы помочь удержать военную и политическую власть над страной. Саддам Хусейн создал Управление по делам племен для поддержания взаимоотношений с племенными вождями, которые поддержали ослабевшее центральное правительство.

Он также позиционировал себя как лидер суннитов, используя религиозную мобилизацию для укрепления своей власти и предоставляя преференции для суннитских религиозных структур. В то же время ослабление властных институтов под сокрушительным прессом международных санкций создало пространство, в котором религиозные институты значительно расширили поле своей деятельности, предоставляя гуманитарную помощь, образование и здравоохранение для все более нищавшего населения[24].

С самого начала, еще даже до того, как американские войска вступили в Багдад, американские чиновники решили управлять Ираком как страной, состоящей из разрозненных враждующих групп. Это видение иракского общества, судя по всему, берет начало в грубых оценках соотношения числа арабов-шиитов, курдов-суннитов и арабов-суннитов, отраженных в картах Ирака, которые имели широкое хождение среди американских чиновников в 2003 году[25]. Сектантский «баланс» – и где, возможно, конкуренция сект – активно поощрялись Америкой с самого начала иракской кампании[26].

Практика мухасасы – использования системы квот на предствительство людей различных вероисповеданий в органах власти – была полностью поддержана теми политическими партиями, выживание которых зависело от судеб воинствующего сектантства в регионе. Как поясняет Тоби Додж, эта система «по сути, приватизировала иракское государство. Система позволила иракской политической элите растащить государственную собственность по собственным карманам и финансировать за счет нее партии, к которым она принадлежит»[27].

Ключевым фактором, который предопределил быстрый выход системы из-под контроля, было неолиберальное наступление на остатки иракской инфраструктуры. Поль Бремер, не останавливаясь ни перед чем, добился того, что общественная собственность, системы здравоохранения и социальной поддержки были пущены с молотка[28]. Тем не менее, хотя американские корпорации сначала и ухватили небольшой кусок распродаваемой собственности, основными бенефициарами распродажи иракского государства были не международные инвесторы, а местные шишки – лидеры военизированных группировок и сектантских партий, которые оказались способны превратить заполученные структуры в высокодоходные рэкет-машины[29].

Первыми от этого процесса выиграли исламисты шиитского толка, близкие с США, такие как партия Да’ва и их оппоненты, Верховный Мусульманский Совет Ирака (ВМСИ). Они приложили все усилия к тому, чтобы сектанты шиитского толка поддержали оккупацию, заодно убрав с политической арены шиитские исламистские движения, выступавшие против США, как, например, движение Моктада аль-Садр.

Курдские союзники США также остались в прибыли, в частности, вождь Патриотического Союза Курдистана Жаляль Талябани стал президентом Ирака в 2005?м. Патриотический союз Курдистана и еще одна ведущая курдская политическая сила, Курдская Демократическая Партия, возглавляемая Масудом Барзани, добились консолидации курдского большинства, проживающего в северном Ираке, и де-факто получили независимость в ходе 90?х годов, причем эта зона была объявлена США закрытой для полетов[30].

Все громче звучащие призывы к шиитской солидарности, раздававшиеся со стороны шиитских исламистских партий – союзников США, отражают страх, который новый политический истеблишмент питал перед возможностью возникновения объединенного повстанческого движения суннитов и шиитов против существующей власти. Конечно, трудно предположить, что бойцы суннитской Фалуйях и шиитской Садр и Найяф координировали свой действия, однако их деятельность серьезно нарушила функционирование механизмов, посредством которых США и их союзники пытались управлять Ираком. Опросы общественного мнения, проведенные наиболее тиражными газетами США в марте и мае 2004 года, а также управлением коалиционных сил в Ираке показали, что 80 % иракцев, независимо от принадлежности к суннитам или шиитам, считали американцев оккупантами, и 81 % населения желал, чтобы те убрались восвояси – и это несмотря на все трения между религиозными группировками[31].

Данные настроения были распространены не только среди гражданского населения, но и среди военных. В качестве примера можно привести отказ шиитский войск в 2004 году передислоцироваться в Фалуджу вместе в американскими силами для подавления местных сил сопротивления[32]. Тем не менее, США с союзниками преуспели в разрушении нарождавшегося межрелигиозного повстанческого альянса. Силы США изолировали и подавляли ключевые области западного Ирака, которые стали центрами сопротивления оккупантам, в частности Фалуджу. В то же время, эти действия сопровождались стратегией продвижения идей о том, что поддержка создаваемого пост-баасистского государства является общим интересом всех шиитов. Поддержка данной политики со стороны аятоллы Али аль-Систани, который был ключевой фигурой в шиитском религиозном истеблишменте, оказалась как нельзя более кстати. Аль-Систани активно поддерживал участие в парламентских выборах 2–5 года, тем самым крайне осложнив антиамериканским шиитским лидерам, таким как Могтада аль-Садр, их попытки поддержать призывы со стороны суннитских повстанцев к бойкоту этих выборов[33].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.