Война в Ираке

Война в Ираке

Вскоре после ликвидации Нарети Хейден пришел к однозначному выводу о том, что в ближайшие несколько месяцев начнется война с Ираком. Он распорядился, чтобы сотрудники АНБ немедленно приступили к планированию операций против Ирака, не дожидаясь, пока на Ирак будут сброшены первые американские бомбы. Выступая с телевизионным обращением к своим подчиненным, Хейден, в частности, сказал: «Наше ведомство не может замереть в ожидании принятия политического решения. Мой 30-летний опыт работы подсказывает мне, что в сложившихся условиях война неизбежна».

Для начала Хейден приказал провести учения, в ходе которых требовалось оценить степень «прослушиваемости» иракских каналов связи, чтобы определить, где лучше всего установить приемные антенны для перехвата радиосигналов. По результатам проведенных учений была составлена трехцветная карта Ирака. На ней зеленым цветом были обозначены районы Ирака, где условия для радиоразведки были наиболее благоприятными (в основном северные и южные провинции). Места дислокации иракской республиканской гвардии были закрашены желтым. А правительственные здания, где размещались рабочие кабинеты Саддама Хусейна и других руководителей страны, выделялись на общем фоне своей краснотой.

Дело в том, что в течение нескольких лет, пока шла война в Персидском заливе между Ираком и Ираном, США делились с иракцами радиоразведывательной информацией об Иране. Поэтому Ирак был в курсе возможностей, которыми американцы обладали в регионе в плане ведения радиоразведки, и мог предпринять эффективные меры, затруднявшие подслушивание со стороны АНБ.

АНБ, в первую очередь, интересовало не содержание перехваченных телефонных разговоров, а географические координаты абонентов, которые их вели. Во-первых, в АНБ катастрофически не хватало квалифицированных переводчиков. Во-вторых, все большее распространение получали коммерческие шифраторы, предназначенные для защиты телефонов от прослушивания, и АНБ оказалось не в состоянии взламывать шифры с ключом длиной более 256 бит, не перенапрягая свои компьютерные и людские ресурсы, нехватка которых в АНБ все острее ощущалась из-за необходимости активизировать усилия по поимке террористов после событий 11 сентября 2001 года.

В этих условиях одной из главных мишеней для АНБ стала компания «Турайя», региональный оператор спутниковой телефонной связи. Ее телефоны были снабжены чипами спутниковой навигации, которые могли служить для АНБ источником сведений о местонахождении владельцев. А среди клиентов «Турайя» было немалое количество иракских чиновников высшего ранга. Аналитики АНБ сумели идентифицировать некоторых из них и научиться довольно точно определять их географические координаты. Такие данные могли очень пригодится, чтобы уже в самом начале войны против Ирака нанести прицельные ракетные и бомбовые удары по иракским правителям и военачальникам.

13 января 2003 года Хейден выступил на совещании с руководителями высшего звена. Он был весьма обеспокоен критикой, которая высказывалась в адрес АНБ во время войны в Персидском заливе и касалась неспособности агентства организовать своевременную рассылку радиоразведывательных данных всем заинтересованным лицам. Хейден призвал присутствовавших на совещании сделать все, чтобы это больше не повторилось. По мнению Хейдена, самую важную информацию следовало сразу же доводить до сведения американских полевых командиров, чтобы они могли без промедления ею воспользоваться с наибольшей для себя выгодой.

Устное обращение к руководителям высшего звена Хейден подкрепил документом за своей подписью, напыщенно озаглавленным «Декларация о намерениях директора АНБ». В нем говорилось: «Если мне будет приказано, то я организую проведениє наших операций таким образом, что офицеры на поле боя смогут действовать быстро и внезапно, наводя ужас на противника, в то время как политики получат полезную и своевременную информацию… Добытые нами данные попадут к тем, кому они действительно нужны. Я надеюсь, что руководители всех уровней примут необходимые меры, чтобы устранить препятствия, которые мешают этому». Одним из средств доставки радиоразведывательной информации прямо на поле боя, по мнению Хейдена, должна была стать система мгновенного обмена сообщениями под кодовым именем «Циркон».

Еще одной важной мишенью для гигантского подслушивающего «уха» АНБ в 2002–2003 годах стала Организация объединенных наций (ООН). Заручившись в конце 2002 года одобрением американского конгресса своих военных планов в отношении Ирака, президент США Буш с большой неохотой последовал совету государственного секретаря Колина Пауэлла добиться того же от мирового сообщества путем принятия резолюции ООН, санкционирующей применение силы против Ирака. Приближалось голосование по этому вопросу, и Хейден приказал интенсифицировать слежку за генеральным секретарем Кофи Аннаном и членами совета безопасности ООН.

Предшественник Аннана на посту генерального секретаря ООН Бутрос Гали вспоминал: «В первый же день, когда я пришел на работу в свой кабинет, мне сказали, что моя резиденция прослушивается и что в силу сложившейся традиции страны, обладающие техническими средствами для подслушивания, безо всяких колебаний пользуются ими… У меня сложилось такое впечатление, что мне специально дали понять, что все пространство вокруг меня буквально нашпиговано подслушивающими устройствами». Положение ничуть не изменилось с приходом Аннана.

Мировая общественность впервые узнала про этот вопиющий факт, когда член английского парламента Клер Шорт публично призналась, что в течение нескольких недель перед вторжением в Ирак регулярно знакомилась с записями частных бесед и переговоров, которые вел Аннан. Их делало АНБ и потом передавало в распоряжение ЦПС. По этому поводу Шорт сказала следующее: «Я просматривала стенограммы разговоров Аннана. В действительности я и сама беседовала с ним непосредственно перед войной в Ираке, думая про себя, господи, все это будет записано, и люди узнают, о чем мы с ним говорили».

АНБ подслушивало не только генерального секретаря ООН, но и представителей стран-членов совета безопасности ООН, которые долгое время не могли определиться со своей позицией по поводу Ирака. К этим странам относились Ангола, Гвинея, Камерун, Мексика, Пакистан и Чили. Подслушивая, о чем их представители в ООН разговаривали по телефону со своими соотечественниками на родине, в АНБ могли с высокой степень вероятности предсказать, каким будет голосование по Ираку. Кроме того, из подслушанных разговоров можно было уяснить насущные потребности стран-членов совета безопасности ООН — будь то новые дамба и шоссе, или выгодное торговое соглашение. Используя полученную в АНБ информацию, можно было в качестве завуалированной взятки предложить этим странам финансовую помощь в возведении необходимых хозяйственных сооружений или пойти на значительные уступки на текущих переговорах о заключении торгового соглашения.

31 января 2003 года АНБ решило использовать все имеющиеся возможности и обратилось за помощью в радиоразведывательные ведомства своих ближайших союзников. Заместитель начальника управления региональных операций АНБ Фрэнк Коза написал своим зарубежным коллегам в Австралии, Англии, Канаде и Новой Зеландии письмо, в котором доверительно сообщалось: «Как Вы, наверняка, уже знаете, мы активизируем свои операции против членов совета безопасности ООН (за исключением, естественно, США и Англии), чтобы выяснить, как они относятся к дебатам по поводу Ирака, каким образом они собираются голосовать по соответствующим резолюциям, какой линии поведения они будут придерживаться, какова будет их позиция на переговорах, кто их союзники, от кого они находятся в прямой зависимости и прочее. В общем нас интересует вся та информация, которая поможет американским политикам добиться благоприятного для США результата и избежать неприятных сюрпризов… Я думаю, что в ближайшее время Вы получите соответствующие уведомления по официальным каналам — скорее всего, в середине следующей недели сразу вслед за обращением госсекретаря к совету безопасности ООН…»

5 февраля 2003 года Пауэлл выступил с речью перед членами совета безопасности ООН. Он сказал: «Коллеги, все мои сегодняшние заявления основаны на фактах, проверенных фактах. Это не домыслы. То, о чем я говорю, это только факты и выводы, сделанные на основе надежных разведывательных данных». Пауэлл начал с фактов, которые он считал наиболее яркими и убедительными — с подслушанных разговоров иракских военных: «Первый разговор имел место 26 ноября 2002 года, на следующий день после того, как наблюдатели ООН возобновили свою работу в Ираке. Входе него полковник республиканской гвардии Ирака говорит генералу: «У нас имеется тот самый модернизированный автомобиль… Что делать, если кто-то его заметит?»

Во время второго разговора, состоявшегося 30 января 2003 года, старший офицер получает указания из штаба республиканской гвардии Ирака: «Сегодня на совещании начальник штаба отдал приказ. Они там решили проверить боеприпасы, которые имеются в вашем распоряжении… на наличие запрещенного оружия… Мы вчера отправили вам письмо с приказом очистить все участки, включая свалки и пустыри. Убедитесь, что там ничего нет… После исполнения приказа, уничтожьте письмо». А в третьем разговоре полковник республиканской гвардии Ирака приказывает капитану «изъять словосочетание «нервнопаралитический газ» из руководств по радиосвязи».

Известно, что АНБ на протяжении многих лет активно занималось перехватом сообщений в иракских каналах связи. Теперь благодаря заявлению Пауэлла можно было оценить ценность добытой информации. Вот самое важное, о чем сумели узнать американцы: (1) о наличии у иракцев «модернизированного автомобиля», который они скрывали от посторонних глаз, (2) о попытках иракцев избавиться от «запрещенного оружия» и (3) об изъятии словосочетания «нервнопаралитический газ» из иракских руководств по радиосвязи.

В своем интервью Хейден прокомментировал эту историю так: «Нас спросили, что у вас есть интересного. Мы нашли несколько сообщений, включая те самые три… Если вы проанализируете их дословно, то поймете, что они допускают неоднозначное толкование. С учетом этого необязательно мошенничать или страдать умственной неполноценностью, чтобы заподозрить неладное, когда кто-то требует убрать все ссылки на что-то в кодовой книге или сообщает, что в его распоряжении есть модернизированный автомобиль…»

На вопрос о том, что значит «модернизированный», Хейден ответил: «Ну, я не знаю. В этом-то и состоит неоднозначность толкования. В результате мы решили сделать ставку именно на эти сообщения. Я понимаю, что каждое из них может быть истолковано по разному. Но все вместе они выглядят вполне убедительно… Вот вы сейчас говорите, что они являются двусмысленными. Согласен, можно придумать для них правдоподобное оправдание… Возьмем, к примеру, сообщение про нервнопаралитический газ. Если я ни в чем не виноват и, фигурально говоря, нахожусь по ту сторону баррикад, то могу сказать: «Да отстаньте вы от меня ради Бога! У нас у всех есть кодовые книги, в которые занесены кодовые слова. И вы мне будете рассказывать, что в ваших кодовых книгах нервнопаралитический газ не упоминается?! Да вы просто идиоты, потому что во всех современных армиях для этого предусмотрены соответствующие кодовые обозначения».

Хейден выразил удивление, что иракцы не стали делать акцент на двусмысленности сообщений, публично процитированных Пауэллом: «Они просто назвали эти сообщения третьесортными фальшивками, которые в состоянии изготовить любой студент-недоучка. Это интересно, поскольку вместо того, чтобы сделать упор на их точном смысловом значении или на полном отсутствии такового, они отвергли их как фальшивки. Я внимательно просмотрел эти сообщения и задался вопросом о том, зачем называть их фальшивками. В результате чувство неоднозначности в толковании смысла этих сообщений стало постепенно ослабевать благодаря более чем странной реакции иракского правительства».

Помощники Пауэлла, как и Хейден, считали содержание перехвата, который АНБ предоставило в их распоряжение, допускающим неоднозначное толкование: «Если капитан республиканской гвардии Ирака требует, чтобы упоминание о нервнопаралитическом газе было изъято из военных руководств по радиосвязи, то это требование может быть истолковано двояко. Мы его интерпретировали как следствие нежелания иракцев позволить инспекторам ООН найти нервнопаралитический газ. Но у монеты может быть и другая сторона — иракцы уже успели избавиться от запрещенного оружия, поэтому они изымают упоминание о нем из кодовых книг, это им больше не нужно».

В начале военного конфликта в Иране, не имея агентов на территории противника, США были вынуждены целиком полагаться на данные, которые добывало АНБ. Основная цель АНБ состояла в том, чтобы как можно более точно выяснить местонахождение Саддама Хуссейна и других руководителей Ирака. Навигационные чипы в телефонах «Турайя» позволяли определять координаты абонента весьма приблизительно— радиус составлял порядка 100 метров. В результате все попытки американцев поразить цель по наводке АНБ не только потерпели неудачу, но и привели к жертвам среди гражданского населения Ирака.

После того, как Ирак был оккупирован американскими войсками, АНБ установило свое оборудование в Зеленой зоне. Иракскую станцию перехвата назвали «Алик»— в честь резидентуры ЦРУ, которая занималась Бен-Ладеном. Основной мишенью для «Алика» были сотовые телефоны в Багдаде и прилегающих к нему районах. Перехват отправлялся в штаб-квартиру АНБ, где обрабатывался аналитиками. После обработки он составлял примерно 75 % всех данных, которые американцы использовали для нанесения ракетных и бомбовых ударов по целям в Ираке.

Аналитик АНБ Давид Фолк, который готовил информационные сводки на основе перехвата из Багдада, вспоминает о своей работе так: «Стенограмма телефонного разговора анализировалось пословно. И, например, если встречалось слово «дыня», то его приходилось снабжать комментарием типа «если судить по голосовым интонациям, то говорящий на самом деле имеет в виду не дыню, а что-то другое». Все сводилось к интонации и инстинктивным реакциям. Проблема была в том, что мы никогда не получали сведений о результатах проведенной операции. Действительно ли те, кого мы прослушивали, оказались террористами? В их доме были найдены оружие и взрывчатка? Ведь они пользовались иносказательными выражениями и впрямую ничего не обсуждали. Поэтому всегда был риск обвинить в терроризме невинного человека, который на самом деле торговал дынями, а не самодельными взрывными устройствами. Человек везет на грузовике дыни и звонит по этому поводу другому человеку. А ты сидишь за тысячи и тысячи километров в тесной и душной коморке и должен во всем разобраться. У меня складывается ощущение, что в результате мы поубивали многих ни в чем не повинных людей… Большинство из нас относилось к этому равнодушно… Именно поэтому я уволился — заниматься этим и знать, что от моего решения зависит, умрут ли эти люди или они останутся жить. Я просто не имел права на ошибку».

Известен случай, когда иракские политические силы, находившиеся в оппозиции к Хусейну, и действовавшее с ними заодно АНБ пытались сфабриковать для президента США данные, которые оправдывали бы американское вторжение в Ирак. В конце марта 2003 года на станции перехвата «Алик» был перехвачен факс, отправленный из багдадской штаб-квартиры Иракского национального конгресса (ИНК) — зонтичной коалиции из различных политических сил, объединившихся для борьбы с режимом Хуссейна. Факс был подписан руководителем ИНК Ахмедом Чалаби.

Сотрудница «Алика» Адрианна Кинн бегло просмотрела перехваченный факс, отметив для себя, что в нем говорилось о каких-то ракетах. Следующая смена подготовила перевод этого факса. Остаток дня подготовленный перевод пролежал без движения, пока не поступил телефонный звонок из штаб-квартиры АНБ с вопросом по поводу факса. Его перевод тут же был снабжен пометкой «Очень важно», которая использовалась для перехвата, предназначенного для доведения до сведения президента США, и отправлен по назначению. Кинн возражала против придания такой важности простому факсу. Но начальник сказал ей, что ее дело— перехват, а анализом перехваченного пусть занимаются в штаб-квартире АНБ те, кому это положено по должности. По мнению Кинн, по команде из Вашингтона в ИНК был подготовлен нужный текст, который затем был отправлен по факсу. А чтобы этот текст попал прямо на стол к президенту США, позаботились в АНБ.

Несмотря на всю важность иракской проблемы для Вашингтона, очень не многие руководители АНБ решились покинуть свои комфортабельные офисы, чтобы посетить Багдад. Едва ли не единственным исключением из этого из правила стал Эрик Хезелтайн, заместитель директора по научно-исследовательской работе. До прихода в АНБ Хезелтайн работал в компании «Уолт Дисней», где занимался придумыванием новых аттракционов для парков развлечений. Хейден захотел взять на работу в АНБ человека, который бы в корне отличался бы от всех других сотрудников АНБ. Он обратился в агентство по найму, и там нашли Хезелтайна.

Хезелтайн довольно скоро освоился в АНБ: «В агентстве по найму меня предупредили, что в АНБ я буду чужаком. Но я быстро нашел себе место, поскольку был зацикленным специалистом, и меня в агентстве окружали одни зацикленные специалисты. Одни были зациклены на лингвистике, другие— на математике, третьи — на компьютерах. А зацикленный специалист всегда поладит с другим зацикленным специалистом». Хезелтайн продемонстрировал свою зацикленность на физике, упомянув на одном из совещаний про излучение Вавилова-Черникова, и сразу перестал быть для окружающих пустым местом.

Хезелтайн так охарактеризовал АНБ в сравнении с ЦРУ: «ЦРУ — ориентированное на людей ведомство. Там очень уютно, у них всюду ткани и предметы искусства, привезенные со всего мира, атмосфера очень доброжелательная. АНБ ориентировано на компьютеры. Вокруг одни фальшполы и голые стены. В ЦРУ намного больше экстравертов, они там все хорошие коммивояжеры. Сотрудники ЦРУ сильны в толпе на улице, а сотрудники АНБ сильны своим умом». И поскольку технология доминирует в большинстве областей человеческой деятельности, то, по мнению Хезелтайна, «в будущем большинство разведывательных операций должно будет перейти в ведение АНБ».

В отношении сравнительной важности агентурной разведки и радиоразведки Хезелтайн сказал следующее: «В России очень большое значение имеет агентурная разведка. Если речь заходит об Аль-Каиде, то агентурная разведка тоже должна играть определенную роль, но на самом деле радиоразведка более важна. Например, если я террорист и хочу из Сирии связаться с другим террористом в Тегеране, то я воспользуюсь электронной почтой, и мое сообщение пройдет через территорию США. География изжила себя. Есть физические границы, но для киберпространства они не имеют значения».

По мнению Хезелтайна, перехват сообщений — не проблема, самые большие трудности АНБ испытывало, пытаясь отслеживать их содержание: «Наша способность накапливать перехват далеко превосходит наши возможности осознать, что же именно мы сумели накопить— именно в этом состоит наша основная задача».

Вскоре после прихода на работу в АНБ Хезелтайн отправился в Багдад. Увиденное там его поразило: «В Багдаде я посетил кабинет начальника разведки дивизии в чине подполковника. Я сказал ему: «Подполковник, я здесь, чтобы помочь вам помочь мне помочь вам». А он мне говорит: «Да пошел ты!» Я сказал, что я уйду, но сначала хочу узнать, почему он меня прогоняет. Он сказал, что АНБ дерьмо и что там работают одни придурки. И пусть я заместитель директора, ему плевать. Он сказал: «Вы насквозь проржавели, а нам нужна скорость, и вы со всей вашей ржавчиной ничем нам помочь не сможете». Он сказал, чтобы я убирался. Что АНБ слишком медлительно и что там сидят одни бюрократы. У АНБ плохая репутация на уровне дивизии и ниже. Там от АНБ не видят никакого проку. И в этом необязательно виновато АНБ. Интересное дело. Действительно ли АНБ повинно в том, что военная верхушка решила не делиться информацией с низами? Тем не менее, в этом обвинили АНБ».

Вернувшись из поездки в Багдад, Хезелтайн пошел к Хейдену и сказал: «Сэр, у меня есть для вас хорошие новости и у меня есть для вас плохие новости. На уровне корпуса и выше все вас боготворят. На уровне дивизии и ниже вас ненавидят так сильно, что вы и представить себе не можете». Хейден услышал про это впервые.

Одна из главных претензий багдадского начальника разведки дивизии к АНБ состояла в том, что он не имел доступа к «сырому» перехвату, то есть, непереведенному и необработанному. По этому поводу Хезелтайн высказался так: «Подполковник хотел, чтобы ему присылали «сырой» перехват, а он сам этот перехват анализировал. Кое-чего он недопонимал. Что было бы, если бы он получил стенограммы телефонных разговоров на одном из редких диалектов арабского языка? Сколько в его распоряжении было переводчиков с арабского? Если бы мы дали ему все, что у нас накопилось, он пришел бы в ужас. Он не понимает по крайней мере две вещи. Одна состоит в том, что мы оперируем невероятным количеством информации — он не будет знать, каким богам молиться, чтобы справиться с подобным объемом данных. А во-вторых, есть у него аналитики, чтобы это все обработать?»

Поэтому Хейден решил не делиться ни с кем «сырым» перехватом, а прикомандировать аналитика из АНБ к американской дивизии, дислоцированной в Багдаде. Это была схема, которую АНБ все чаще использовало в правительстве США. Хезелтайн прокомментировал решение Хейдена следующим образом: «Суть дела состояла в том, что если вы хотите помочь кому-нибудь, вы не должны давать им «сырые» данные, вам следует дать им своего человека, потому что он знает, как обращаться с информацией, и потому что у него есть полномочия ею делиться. По моему мнению, АНБ превращается из предприятия, ориентированного на продукцию, в предприятие, нацеленное на оказание услуг. Система взглядов начала меняться, и я надеюсь, что мои беседы с Хейденом помогли ускорить этот процесс».

После того, как вторгнувшись в Ирак, США не нашли там следов оружия массового уничтожения, Хейден приказал своим аналитикам, работавшим по Ираку, составить сводную таблицу. В ней по горизонтали перечислялись виды запрещенного оружия (химическое, бактериологическое, ядерное, ракеты и беспилотные летательные аппараты). По вертикали необходимо было цифрой от нуля до 10 оценить степень уверенности в том, что у Ирака имелось перечисленное оружие на момент вторжения. Наивысшую оценку (10 баллов) получили ракеты, низшую (3 балла) — атомное оружие, все остальное — от 5 до 8 баллов. Через пару месяцев Хейден провел аналогичное исследование и получил результаты, которые свидетельствовали о том, что уверенность аналитиков АНБ в наличии в Ираке запрещенных видом вооружений резко упала.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.