Послевоенная трансформация
Послевоенная трансформация
Весной 1945 года поместье Блетчли-Парк больше всего напоминало учебное заведение в преддверии продолжительных каникул. Его обитатели смертельно устали от продолжительной изнурительной работы. Интеллектуальная нагрузка на них в годы Второй мировой войны была неимоверной, и в результате многие заболели нервными расстройствами. Поэтому большинство английских дешифровальщиков с чувством облегчения встретили известие об окончании войны как признак того, что в скором времени они смогут, наконец, покинуть ПКШ и вернуться к научной деятельности в колледжах, библиотеках и музеях.
Остальные, кто собирался связать свою дальнейшую судьбу с ПКШ, тоже подумывали об освобождении, правда, вкладывая в это слово совсем иной смысл. Они хотели свободы не лично для себя, а для ПКШ. Их выдающие достижения во время Второй мировой войны могли остаться в безо всякого продолжения в послевоенной Англии, поскольку ПКШ находилась в ведении СРС, где верховодили бывшие кавалерийские офицеры-неудачники, ни бельмеса не понимавшие в радиоразведке. Чтобы продолжить успешно развиваться, ПКШ необходимо было стать полноправным разведывательным ведомством— возможно, видоизменившись и преобразившись. Одним из признаков такой трансформации был наметившийся переход к использованию нового более пафосного названия — Центр правительственной связи вместо приземленной аббревиатуры ПКШ.
Сотрудник ПКШ Питер Калвокоресси вспоминал, что перед Второй мировой войной ПКШ в точности соответствовала своему названию — ни больше и не меньше. В ней просто создавались шифры для использования в государственных учреждениях Англии и взламывались шифры других стран. Но уже в военное время взлом шифров в Блетчли-Парке постепенно начал сопровождаться процессом добывания радиоразведывательных данных, что привело к созданию целой системы их практического использования. Были созданы технические средства для быстрого доведения полученной информации до заинтересованных лиц в правительстве и высшем военном командовании даже в таких удаленных от Блетчли-Парка географических областях как Юго-Восточная Азия. Напряженная обстановка на фронтах Второй мировой войны заставляла сотрудников ПКШ в самое короткое время находить решения, которые в мирное время пришлось бы воплощать в жизнь десятилетиями.
Еще одним достижением Блетчли-Парка, которое сразу бросалось в глаза посторонним наблюдателям, было органическое смешение в нужных пропорциях гражданских служащих с представителями всех трех видов вооруженных сил Англии. Инспектировавшие Блетчли-Парк генералы и адмиралы неизменно возмущались, видя военнослужащих одетыми не по форме— в цветные свитера и мешковатые вельветовые брюки, и требовало от них немедленно переодеться в строгом соответствии с военными уставами. Однако военное начальство приезжало и уезжало, а дух, царивший в стенах Блетчли-Парка оставался неизменным. Американцы смогли добиться подобной естественной интеграции военных и гражданских среди своих дешифровальщиков только в середине 1950-х годов. А в Германии в 1940-х годов дешифровальные службы, принадлежавшие различным ведомствам, боролись друг с другом примерно с таким же остервенением, как с врагами Германии.
Непосредственно после окончания Второй мировой войны в мире наметилась тенденция к превращению радиоразведки в доминирующий клан мирового разведывательного сообщества. По воспоминаниям ветерана ПКШ дешифровальщики из Блетчли-Парка считали себя элитой среди элиты. Материалы, которые добывались другими разведывательными службами, снабжались грифом «совершенно секретно». И только радиоразведывательные информационные сводки имели особый гриф «Ультра совершенно секретно». Способность накладывать строгие ограничения на распространение своей информации всегда являлась одним из признаков полноценности и самодостаточности любой разведывательной организации. Эта одержимость секретностью распространялась не только на документы, но и на сотрудников ПКШ. Во время Второй мировой войны в ПКШ действовало неписанное правило, которое гласило: «Обратной дороги отсюда нет». Иными словами, попав на работу в ПКШ, люди теряли возможность уйти, чтобы заняться чем-либо другим.
Доминирующее положение английской радиоразведки в военные годы отчасти определялось количеством людей, которые в ней трудились. В конце Второй мировой войны их количество составляло более 10 тысяч человек. На ПКШ работали станции перехвата вооруженных сил Англии. Наиболее ценный перехват доставлялся в Блетчли-Парк для дальнейшей обработки. А перехват более низкого уровня использовался в местах, где он добывался. Это были незашифрованные вражеские сообщения, включая голосовые переговоры, и общие характеристики трафика противника, анализируя которые можно было делать обоснованные выводы о его ближайших намерениях. Многие из военных станций перехвата продолжили функционировать и после окончания Второй мировой войны. Налицо были все признаки свершившейся промышленной революции в английской радиоразведке: и Блетчли-Парк, и станции перехвата работали в круглосуточном трехсменном режиме, используя современные орудия автоматизации своего труда, изготовленные специально для этой цели.
Эта промышленная революция в английской радиоразведке сопровождалась революцией социальной в рядах английских дешифровальщиков. Интеллектуалы, которые перед Второй мировой войной сражались друг с другом в шахматы или решали в Кембридже никому кроме них не понятные математические задачи, переключили свое внимание на проблемы разведки. Приученные к бескомпромиссным логическим рассуждениям они видели в Блетчли-Парк прообраз разведывательного агентства будущего. Будучи независимы от правительственной бюрократии, они совершенно свободно излагали свое мнение.
К концу Второй мировой войны ПКШ перестала быть небольшим узкоспециализированным подразделением в составе СРС. Пришедшие в ПКШ ученые и промышленники внедрили там новейшие научные и индустриальные технологии, вдохновляясь примером своего заокеанского союзника, который первым осознал перспективы, сулимые этими технологиями. А в арсенале СРС так и продолжали оставаться одни парики и фальшивые бороды, и главным действующим лицом считался резидент, сидевший в своем секретном логове и руководивший оттуда армией тайных агентов.
Промышленная революция началась в Блетчли-Парке в 1944 году. Именно благодаря ей, ПКШ в послевоенный период превратилась в главную английскую спецслужбу. Главными героями этой революции стала группа из четырех человек. В нее вошли Гордон Уэлчмен, руководивший дешифровальной работой против немцев в Блетчли-Парке, Гарри Хинсли, занимавшийся организацией встреч дешифровальщиков Англии, США и стран Содружества на высшем уровне, Эдвард Кренкшоу, осуществлявший обмен радиоразведывательной информацией с русскими в Москве, и Хью Фосс, присоединившийся к Уэлчмену, Хинсли и Кренкшоу, вернувшись в Англию после прохождения службы в Вашингтоне. Возглавил группу Уэлчмен.
Свою работу группа Уэлчмена начала 15 сентября 1944 года с рассмотрения направлений послевоенного развития ПКШ. Предлагалось создать централизованную и единую организацию, занимающуюся вопросами как радиоразведки, так и безопасности связи. Такая организация, по мнению членов группы Уэлчмена, могла бы стать по-настоящему современным радиоразведывательным центром, контролировавшим все разновидности перехвата коммуникационных сигналов.
Как считали Уэлчмен, Хинсли, Кренкшоу и Фосс, в ПКШ было слишком мало людей, обладавших способностями в области генерального планирования и стратегической координации — не более полдюжины. Поэтому после окончания военных действий в Европе этим людям следовало не переключаться на работу против Японии, а заняться решением более важных вопросов послевоенного устройства английской радиоразведки. Конечно, совсем отказываться от участия во взломе японских шифров было бы неправильно, поскольку тогда можно было лишиться возможности приобрести ценный опыт в этой сфере. Поэтому было предложено, чтобы из войны против Японии ПКШ по возможности постаралась просто извлечь для себя практическую пользу, не тратя на это людские и материальные ресурсы.
В ПКШ прекрасно отдавали себе отчет в том, что в сложившейся ситуации первостепенное значение имела быстрота действий. Необходимо было как можно скорее обратиться к Черчиллю, пока он занимал пост премьер-министра Англии. Любой его преемник, вне зависимости от степени благожелательности в отношении ПКШ, был бы не в состоянии в полной мере оценить роль, которую радиоразведка сыграла во Второй мировой войне, а также не обладал пониманием важности сохранения в строжайшей тайне радиоразведывательной информации, поступавшей из Блетчли-Парка. В лице Черчилля ПКШ имела самого влиятельного своего сторонника. Там не хотели возврата к предвоенному положению дел, когда значение радиоразведки недооценивалось, тем более, что даже в условиях военного времени о масштабах радиоразведывательных операций было известно очень и очень немногим. Еще более осложнял ситуацию тот факт, что самые по-настоящему талантливые сотрудники ПКШ пришли со стороны и по окончании Второй мировой войны, скорее всего, вернулись бы к своим довоенным гражданским занятиям, если не принять мер для того, чтобы сохранить их на службе в ПКШ. Проще говоря, вопрос упирался в деньги, то есть, ПКШ должно было сохранить уровень финансирования, позволявший привлекать к себе на работу людей с исключительными способностями — особенно математиков и инженеров-электронщиков. Чтобы заручиться таким финансированием, ПКШ следовало переориентироваться на добывание не только военной, но и научно-технической, коммерческой и экономической информации. А это, в свою очередь, автоматически означало, что после окончания Второй мировой войны мишенью для ПКШ, помимо враждебных государств, должны были стать и страны-союзницы.
В январе 1945 года вопросы послевоенного устройства ПКШ в приказном порядке были переданы в ведение Уильяма Кларка, который начал службу в английской радиоразведке аж в 1916 году. Основываясь на своем богатом опыте, сразу же Кларк предостерег против концентрации усилий дешифровальщиков на взломе дипломатических шифров в ущерб военным шифрсистемам, как это случилось в 1919 году по завершении Первой мировой войны. Такое положение дел, по мнению Кларка, было бы губительным для страны, поскольку в случае новой войны вражеская военная шифрпереписка оказалась бы вне досягаемости английских дешифровальщиков. По мнению Кларка, еще более трудной была задача завоевания авторитета в глазах представителей правительственных кругов. Секретность, которая окружала ПКШ, не позволяла на практике продемонстрировать широкому кругу чиновников из английского правительства исключительную полезность радиоразведки. Дополнительную опасность для ПКШ представлял приход к власти английских лейбористов, которые открыто возмущались излишней, по их мнению, завесой тайны, которой окружало себя правительство Англии в годы правления консерваторов.
Особое внимание Кларк уделил Организации объединенных наций (ООН), основы деятельности и структура которой начали разрабатываться в годы Второй мировой войны странами антигерманской коалиции. Кларк задался вопросом: а что будет, если члены ООН решат отказаться от использования шифрованной связи? Кларк полагал, что подобная мера, как никакая другая, способствовала бы сохранению и укреплению мирных отношений между странами. Однако Кларк счел ее утопической и пришел к выводу о том, что в ближайшее время роль, которую шифрование играло в современном мире, будет только расти.
Что касается вопроса о том, кто будет руководить работой английских дешифровальщиков, то Кларк решительно высказался в пользу независимости ПКШ и от СРС, и от МИД. Вместо этого Кларк предложил сделать дешифровальную службу третьей спецслужбой в Англии наравне с контрразведывательной (МИ-5) и разведывательной (МИ-6) службами и передать ее в ведение генерального штаба или кабинета министров.
Не все в ПКШ разделяли мнение Кларка о придании дешифровальщикам большей независимости и их переподчинении. В октябре 1944 года Тилтман заявил, что ПКШ должна была остаться в составе СРС, а саму СРС следовало сделать единственной разведывательной спецслужбой в Англии. Тем не менее в январе 1945 года руководитель Объединенного разведывательного комитета (ОРК) Виктор Бентик изложил другое видение послевоенной структуры английского разведывательного сообщества. ПКШ должна была находиться в ведении ОРК и в то же самое время превратиться в отдельную спецслужбу вне СРС со своим собственным бюджетом.
Таким образом, решение о том, во что должна была трансформироваться ПКШ после окончания Второй мировой войны, перешло от Мензиса к Тревису. Последнего же больше всего волновали перспективы возможного военного конфликта с Советской Россией. Тревис не желал повторения ситуации, которая сложилась в самом начале Второй мировой войны: «Когда потребность в радиоразведывательной информации была наибольшей, ее дефицит ощущался наиболее остро». Как считал Тревис, следующая мировая война будет краткосрочной, и на мобилизацию времени не останется. Англии придется обходиться только тем, что она имела на начало войны. Это, в свою очередь, означало, что первостепенное значение имело обеспечение преемственности в действиях английских дешифровальщиков в мирное и в военное время.
По вопросу о том, когда именно Правительственная криптографическая школа была переименована в Центр правительственной связи, полной ясности нет. Впервые аббревиатура ЦПС была использована в рамках легенды прикрытия в конце 1939 года просто для того, сообщить грузчикам, перевозившим мебель в Блетчли-Парк, название правительственного ведомства, которое они обслуживали. В 1946 году эта аббревиатура стала использоваться все более часто в качестве названия английской дешифровальной спецслужбы, пока, наконец, окончательно не вытеснила ПКШ.
Для выполнения стоявшим перед ЦПС задач Тревис рассчитывал довести численность персонала до нескольких тысяч гражданских служащих и примерно сотни военных. Разместить их планировалось в новой штаб-квартире ЦПС в Лондоне по соседству с высшими должностными лицами английского правительства. На станциях перехвата должны были трудиться порядка пяти тысяч человек, причем подавляющее их большинство должны были составлять военнослужащие.
В 1946 году численность сотрудников ЦПС уменьшилась с почти 9 тысяч человек до немногим более тысячи. Однако Тревис считал такое сокращение закономерным, предпочитая качество количеству: «Война без сомнения доказала, что самая трудная часть нашей работы требует привлечения к ней людей наивысшей квалификации. Об этом свидетельствуют успехи, достигнутые профессорами и преподавателями, а особенно — высококлассными математиками». Тревис хотел создать в ЦПС условия, которые позволили бы привлечь на работу именно таких людей, хотя знал, что сделать это будет очень непросто.
Для начала Тревис издал особый приказ, который затронул всех сотрудников ЦПС. В этом приказе им выражалась благодарность за вклад, внесенный в достижение победы над противником, и подчеркивалась необходимость хранить в строжайшем секрете все, о чем они узнали, занимаясь чтением вражеских шифровок:
«В будущем может случиться так, что нам придется вернуться к использованию тех же самых методов. А значит, совершенно необходимо продолжать соблюдать тот же уровень секретности, который мы поддерживали до сих пор. Соблазн поведать друзьям и близким о своей работе весьма велик. Однако ему надо противостоять изо всех сил».
Вскоре встал вопрос о том, где именно будет находиться штаб-квартира ЦПС. В центре Лондона места для нее не нашлось, и Тревису пришлось довольствоваться так называемой Метроландией — лондонскими районами, обслуживаемыми метро. Переезд на новое место на северо-западе Лондона состоялся в 1946 году. Переехавшим сотрудникам было дано разрешение называть ЦПС в качестве места своей работы, однако говорить о том, что они занимаются радиоразведкой, было строжайше запрещено.
Большую часть машинного оборудования, которое использовалось в Блетчли-Парке для дешифрования, пришлось уничтожить. Профессор Макс Ньюман, возглавлявший работы по созданию «Колосса», сумел сохранить два его экземпляра для своей вычислительной лаборатории в Манчестерском университете. Транспортировка двух «Колоссов» из Блетчли-Парк в Манчестер была осуществлена военным транспортом в сопровождении одного из младших университетских преподавателей, который должен был проследить, чтобы ценное оборудование было доставлено в целости и сохранности.
Основная цель, которую преследовал переезд ЦПС в Лондон, состояла в том, чтобы быть поближе к основным потребителям радиоразведывательной информации. В результате в 1946 году Тревис получил возможность в деталях познакомиться с процессом ее доставки заинтересованным лицам в английских правительственных ведомствах.
Главным потребителем радиоразведывательной информации являлось министерство иностранных дел. Туда она доставлялась в трех синих папках. Первую оставлял у себя министр иностранных дел, вторая оседала в департаменте по связям с другими государственными организациями, а к третьей получали доступ главные департаменты министерства. Эти папки всегда хранились отдельно от других документов в специальных сейфах, которые запирались на ночь и на выходные дни. Не менее строгие меры предосторожности при обращении с синими папками соблюдались и в «МИ-5». За их хранение и выдачу там отвечала строгая сотрудница, которая фиксировала все в отдельном журнале. Самой безответственной была СРС, где синие папки безнадзорно циркулировали в течение нескольких недель, после чего их полагалось вернуть обратно в ЦПС. Несмотря на это требование, материалы из синих папок иногда подшивались в СРС в другие дела, и тем самым нарушался основополагающий принцип отдельного хранения радиоразведывательной информации.
В 1940-е годы начал складываться радиоразведывательный союз между Австралией, Англией, Канадой, Новой Зеландией и США. На бумаге он был первоначально закреплен в виде нескольких соглашений, подписанных в 1943, 1946 и 1948 годах. Эти соглашения продолжали оставаться в силе вплоть до начала 2000-х годов и считались настолько секретными, что не подлежали оглашению. Постепенно к ним добавились другие соглашения по совместному ведению радиоразведки, что привело к созданию всемирной радиоразведывательной сети англосаксонских государств. У каждого соглашения были свои границы, поэтому было бы неправильно считать, что их подписанты в конечном итоге договорились обмениваться между собой всей радиоразведывательной информацией, имевшейся в их распоряжении. Общего фонда такой информации никогда не существовало. Более того, отношения между США и другими странами-участницами этого глобального радиоразведывательного союза иногда накалялись до такой степени, что американцы грозили им приостановкой членства или даже исключением.
Также неверно было бы полагать, что соглашения о радиоразведывательном союзе касались исключительно добывания радиоразведывательной информации. Не менее важными были положения этих соглашений, касавшиеся сохранения в тайне полученных данных и защиты собственных каналов связи.
Степень информированности сотрудников радиоразведывательных ведомств и правительственных учреждений, которым отправлялись радиоразведывательные информационные сводки для ознакомления, строго ограничивалась рамками их служебных обязанностей. Помимо грифа секретности, на эти сводки ставилось кодовое слово, которое определяло круг допущенных к ним должностных лиц. Одним из самых известных таких кодовых слов стало женское имя «Венона». Таким образом, хотя извне радиоразведывательный союз англосаксонских государств мог показаться монолитным, его внутреннее устройство было отнюдь не единообразным.
В качестве характерного примера некоторой разобщенности действий английской и американской радиоразведки можно взять их отношения с финскими дешифровальщиками. Последние, испугавшись возможной советской оккупации, вместе с семьями сбежали в 1944 году в соседнюю Швецию. Там они устроили распродажу своих служебных секретов, включая плоды 16-летней работы против русских. Вся прелесть подобной распродажи состоит в том, что одни и те же секреты можно продавать разным покупателям сколько угодно раз. Что финны и сделали. Они сбыли советские шифры и коды, захваченные в советском консульстве в финском городе Петсамо в 1941 году, сначала американцам, потом англичанам, а затем заодно и японцам. Вдобавок финские дешифровальщики за определенную мзду поделились с американцами результатами своей работы по взлому английских шифрсистем, а с англичанами — американских.
В начале 1950-х годов между англичанами и американцами все еще оставался открытым ряд важных вопросов относительно сотрудничества в области радиоразведки. И пока они не были решены, Англия воспользовалась своим доминирующим положением в Содружестве, чтобы консолидировать позиции своих партнеров и выступить единым фронтом при обсуждении с США имевшихся проблем во взаимоотношениях радиоразведывательных спецслужб. Хорошей иллюстрацией к сказанному служит история радиоразведывательного сотрудничества Англии с Австралией в самом конце Второй мировой войны.
В марте 1945 года в Блетчли-Парке было принято решение отправить делегацию английских дешифровальщиков во главе с Тревисом в поездку по всем странам, с которыми предполагалось продолжить кооперацию в области радиоразведки после окончания Второй мировой войны. Первую половину апреля 1945 года Тревис и компания провели в Австралии, откуда 17 апреля отбыли в Новую Зеландию.
Отношения англичан с австралийцами были натянутыми. Лондон весьма неохотно предоставил недавно назначенному министру обороны Австралии Фредерику Шеддену доступ к английской радиоразведывательной информации и лишь только потому, что таким образом надеялся не допустить сокращения финансирования разведки в Австралии. Вдобавок в сентябре 1945 года у англичан появились подозрения, что в австралийском правительстве случилась утечка разведывательных данных, и дальнейшее сотрудничество оказалось под большим вопросом. Австралийские дешифровальщики, видя с какой неохотой идут на сотрудничество их английские коллеги, решили, что наилучшим выходом из сложившейся ситуации будет обособиться от англичан и самим начать обрабатывать материал со станций перехвата в Австралии и на Дальнем Востоке, который до той поры отсылался в Англию для дальнейшего анализа. Такого поворота событий в Лондоне хотели избежать любой ценой, поскольку анализ «сырого» перехвата давал возможность Англии занимать главенствующее положение в радиоразведывательном союзе с другими государствами, которое англичане желали всеми силами сохранить.
22 февраля 1946 года в Лондоне прошла конференция стран Содружества по вопросам сотрудничества в области радиоразведки. Помимо Англии в этой ней приняли участие Австралия, Канада и Новая Зеландия. На конференции Австралия предложила в качестве своего вклада в создание радиоразведывательного союза четырех стран-участниц конференции предоставлять им материал с 65 австралийских станций перехвата, а также обязалась создать у себя спецслужбу по образцу и подобию ЦПС, которую из соображений конспирации было решено назвать Управлением безопасности связи (УБС). Австралийцы предложили четыре кандидатуры на пост начальника УБС, однако Тревис откровенно заявил, что все они не подходят на эту должность, поскольку ее должен занять англичанин. Им стал бывший заместитель начальника английской станции перехвата на Цейлоне Теодор Пулден, приступивший к исполнению обязанностей в апреле 1947 года. Под его началом оказались около двухсот сотрудников, из которых примерно два десятка составляли прикомандированные к УБС сотрудники ЦПС. На посту начальника УБС Пулден пробыл до начала 1950-х годов, когда его сменил австралиец Ральф Томпсон, прослуживший аж до 1978 года.
В январе 1947 года состоялась еще одна конференция стран Содружества, посвященная сотрудничеству в области радиоразведки. На ней Англия заявила о своем согласии на присоединение Австралии к англо-американскому радиоразведывательному союзу. Однако это присоединение было отложено из-за сомнений, возникших у американцев по поводу благонадежности австралийцев в плане сохранения в тайне информации, полученной при проведения операции «Венона». И вплоть до 1949 года между Австралией и США практически не было никаких контактов по теме совместного ведения радиоразведки.
Канадская дешифровальная служба, которой продолжительное время руководил подполковник Эдвард Дрейк, тоже страдала от пережитков английского колониализма. Хотя Дрейк был канадцем, его заместитель являлся англичанином— этот пост занимал Джеффри Стивенс, откомандированный из ЦПС в Оттаву в марте 1946 года. Несколько недель спустя 13 апреля 1946 года канадский премьер-министр Маккензи Кинг приказал объединить несколько дотоле разрозненных дешифровальных подразделений в небольшую организацию под названием Управление связи Национального исследовательского комитета (УСНИК). Несколько руководящих должностей в УСНИК заняли прикомандированные сотрудники ЦПС. По этому поводу местные дешифровальщики шутили, что аббревиатура УСНИК на самом деле означала Управление связи — НИкаких Канадцев.
Февральская 1946 года конференция стран Содружества стала прелюдией к переговорам с американцами месяц спустя, на которых австралийцы и канадцы уполномочили англичан выступать от их имени. 6 марта 1946 года из США в Лондон прибыл Уильям Фридман, чтобы согласовать новое 4-страничное соглашение взамен нескольких прежних соглашений об англо-американском сотрудничестве в области радиоразведки. К этому соглашению прилагались несколько дополнений, разработанных в ходе подготовительной рабочей встречи английских и американских дешифровальщиков в июне 1946 года. Дополнения в основном касались процедур защиты добываемой радиоразведывательной информации. В соглашении договаривающиеся стороны брали на себя обязательства обмениваться данными о зарубежных радиоразведывательных службах и хранить в строжайшей тайне сведения о сотрудничестве друг с другом в области радиоразведки.
Иосиф Венгер, в 1940-е годы возглавлявший военно-морскую дешифровальную службу, признал, что в 1946 году переговоры между английскими и американскими дешифровальщиками были посвящены только решению вопросов общего характера и в силу этого подвергались критике. Однако, главным на переговорах, как считал Венгер, было побыстрее закрепить на бумаге основы взаимовыгодного сотрудничества. И эта цель, по мнению Венгера, была достигнута.
Для ЦПС сотрудничество с союзными дешифровальными службами имело большое значение, поскольку оно служило признаком того, что ЦПС являлось полноценной спецслужбой наравне с МИ-5 и МИ-6. Во главе ЦПС стоял Тревис, первым заместителем которого был Найджел Грей, отвечавший за координацию действий пяти основных подразделений ЦПС, а также за набор кадров, обучение и обеспечение безопасности. После февральской и мартовской конференций 1946 года Тревис обзавелся вторым заместителем. Им стал военно-морской офицер Эдвард Гастингс, который во время Второй мировой войны отвечал за связь с канадскими дешифровальщиками. На посту заместителя Тревиса в зону ответственности Гастингса попали сотрудничество с США, странами Содружества и Индией, а также зарубежные станции перехвата ЦПС.
В ходе переговоров англичан с американцами было решено, что стратегическим направлением англо-американского сотрудничества в области радиоразведки станет ускоренная переориентация на перехват и чтение советской переписки. С окончанием Второй мировой войны английские станции перехвата и в Англии, и за ее пределами переключились на советские сообщения. Именно это, как надеялись англичане, сделает их привлекательными партнерами для сотрудничества с американцами в области радиоразведки, главной целью которого в ближайшее время должна была стать атака на советские шифрсистемы. Тилтман и Александер должны были поделиться с американцами своим богатым опытом в этой области, а американская сторона — предоставить оборудование для автоматизации взлома советских шифров.
Англичане регулярно отсылали в Вашингтон, а также всем трем видам вооруженных сил радиоразведывательные информационные сводки, составленные на основе прочитанной советской переписки. Уже 28 апреля 1948 года генерал Чарльз Кабелл, начальник военно-морской разведки США, с удовлетворением отметил: «В настоящее время налажен полномасштабный обмен радиоразведывательной информацией в отношении Советской России между заинтересованными спецслужбами Англии и США». В 1948 году было заключено очередное англо-американское соглашение, которое содействовало дальнейшему совершенствованию этого сотрудничества.
Однако в области обмена радиоразведывательной информацией, касавшейся других стран, помимо Советской России, дело обстояло не так гладко. В 1948 году Англия и США разошлись во мнении относительно Палестины и Израиля. У англичан возникли опасения по поводу предоставления американцам радиоразведывательной информации по Ближнему Востоку. 15 февраля 1948 года состоялось заседание ОРК, которое было посвящено проблеме передачи недавно созданному ЦРУ радиоразведывательных информационных сводок, составленных в ЦПС. Представители английской разведки в США сообщали в Лондон, что хотя они не имели прямых доказательств существования в ЦРУ произраильского лобби, тем не менее там с симпатией относились к сионистскому движению, что уже нередко приводило к утечке конфиденциальной информации. Председатель ОРК распорядился, чтобы отныне информационные сводки ЦПС до сведения только директора ЦРУ и чтобы из этих сводок изымались наиболее секретные данные. Надо сказать, что американцы платили англичанам той же монетой, утаивая от них содержание перехваченных сообщений израильтян, занимавшихся контрабандой оружия.
Взаимоотношения США с другими странами Содружества в области радиоразведки тоже не отличались особой теплотой. Сотрудничество с Канадой развивалось очень медленными темпами. Более того, американцы подозревали, что англичане тайно делятся с канадцами радиоразведывательной информацией, которую получали от США. Американские дешифровальщики очень не хотели, чтобы добываемая ими информация безо всяких ограничений распространялась среди всех заинтересованных в ее получении лиц. Особую озабоченность у американцев вызывал отказ канадцев принять у себя стандартные меры безопасности, которые действовали в США для сохранения радиоразведывательной информации в строжайшей тайне. В результате переговоры США с Канадой по поводу сотрудничества в области радиоразведки тянулись без особого успеха аж до 1953 года. Не лучше обстояли дела во взаимоотношениях США с Австралией, где в конце 1940-х годов разразился ряд скандалов, связанных с разоблачением агентов советской разведки в ходе проведения операции «Венона».
Во время Второй мировой войны материальные ресурсы, которыми обладали американские дешифровальщики, неизменно внушали благоговение их английским коллегам. Однако с ее окончанием это положение резко изменилось. Большинство в американском конгрессе получили консерваторы, которые сразу же ввели меры жесткой экономии, в том числе и на ведение радиоразведки. Американцам пришлось урезать планы увеличения масштабов своих радиоразведывательных операций в Европе и пойти на более тесное сотрудничество с англичанами. В результате, например, армейская дешифровальная служба отдавала значительно больше своего европейского перехвата в ЦПС для дальнейшей обработки, чем отправляла на родину. К концу 1940-х годов между американцами и англичанами сложилось довольно четкое разделение радиоразведывательного «труда». К примеру, за сотрудничество с Норвегией отвечали американцы, а за связи со Швецией — англичане.
В наследство от английской колониальной империи ЦПС достались многочисленные станции перехвата, разбросанные по всему миру. Эйфория от недавно обретенной независимости, царившая в бывших колониях, часто приводила к тому, что они охотно предоставляли англичанам возможность продолжать пользоваться станциями перехвата на своей территории, которые в целях конспирации стали именоваться ретрансляционными пунктами.
В апреле 1947 года руководство ЦПС приступило к поискам нового места для своей штаб-квартиры. Старое перестало устраивать его по двум причинам. Во-первых, из-за ограниченного пространства, а во-вторых, Тревис справедливо опасался, что в случае начала Третьей мировой войны у ЦПС не будет времени, чтобы эвакуироваться из Лондона в более безопасное место в провинции, подальше от советских бомбежек. В октябре 1947 года наиболее пригодным был признан комплекс зданий в Челтнеме в графстве Глостершир, построенный в 1940 году. Первоначально планировалось эвакуировать туда английское правительство в случае высадки немецких войск в Англии. В 1942 году комплекс использовался тыловой службой американских войск в Западной Европе. К нему были проложены магистральные каналы связи с Лондоном. Считается, что это стало главной причиной, по которой Тревис решил разместить в Челтнеме штаб-квартиру ЦПС.
Однако есть и другая версия, которая объясняет, почему Челтнем стал пристанищем для сотрудников ЦПС. Поисками нового места дислокации занимался руководящий сотрудник ЦПС Клод Добни. Именно он предложил переехать в Челтнем, который славился на всю Англию регулярно проводимыми скачками на лошадях. Добни был большим любителем скачек и хотел, чтобы его место работы было расположено как можно ближе к месту их проведения.
Сейчас уже трудно со всей определенностью сказать, какая из двух версий является более правдивой. Переезд штаб-квартиры ЦПС из Лондона в Челтнем состоялся между 1952 и 1954 годами. Городок был небольшой, и вскоре у всех местных жителей появился хотя бы один родственник, который работал в ЦПС. С собой сотрудники ЦПС привнесли в жизнь Челтнема атмосферу секретности, которая окружала все связанное с ЦПС. В результате, например, когда газетные репортеры писали про матчи челтнемской футбольной команды, то они могли свободно приводить в своих статьях только имена игроков гостей, но никак не имена участников местной команды.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.