Заключение

Заключение

Итак, я достаточно прошёлся по двум первым столетиям древнерусской истории, имея проводником ПВЛ Лаврентьевского списка; многократно натыкаясь на необозначенные сюжеты или возникающие вдруг из невозмутимой гладкости текста распутья и недоумения, а то и очевидные оборванные тупики – всё более вынуждаемый обращаться к внешнему знанию, уподобляясь… Кому? Сыщику, изобличающему и излавливающему изворачивающегося лгущего преступника; всё более убеждающегося «Ничему и никому нельзя верить»? … Нет, коллеге-археологу, отыскивающему затерянный в дебрях город, а то и пытающемуся разобраться в его стёртых контурах; который должен, есть – вот они: но что значат донесённые молвой от них слова? И принуждённый лопатой и аэрофотосъёмкой искать и доставать через настоящее прошлое, зная, что город есть уже и в той молве…

ПВЛ исторический источник особого рода: удивительно переотложенные, притёртые, обтёсанные в прямое значение сюжеты всё время покрывают нечто более значительное, чем открываемая частная истина или обман, всё время глубже, чем представляющийся настоящим ландшафт.

Столь непостоянная, неосновательная в ближайшем восприятии, она оказывается несущей материалы для куда как более простёртых и дальних постижений.

Обратите внимание, все самые глубокие и вызывающие теории последних десятилетий возникали не из противопоставления, а из следования ПВЛ.

Её утверждение «славянов из Норик» стало исходным опорным пунктом лингвистически обоснованной теории О. Н. Трубачёва о дунайской прародине славян, и сразу в двух диалектных различиях: западной у Балатона и восточной в районе Муреша-Тисы.

Чёткое отделение лехитов, из которых изошли вятичи и радимичи, от поляков и полян, вне внимания и использования В. Седова подтверждает его теорию об исходном «Славянском острове» в южных районах Прикарпатской Польши, который правильнее было бы назвать «Лехитским», может быть в том же отстаиваемом им «треугольнике» Висла – Вислока – Бескиды, откуда они расходились уже в Поляки, Бужане, Вятичи, Радимичи…

Из летописной легенды о прародителях северо-русского населения Словене и Русе К. Цукерман во Франции извлекает теорию о «Русском каганате» середины 9 века с центром в районе современной Старой Руссы; В. Седов в России строит такую же для Средне-Русского водораздела.

Вслед за Б. А. Рыбаковым, который первым начал, пытался начать, читать ПВЛ в обеих её ипостасях, в тексте и подтексте, и обнаружившим в летописном предании об основании Киева в Три Мужа и Одну Даму свидетельство наличия южно-«русской» княжеской династии 7–9 веков – начинают воспринимать как нечто более материальное в свидетельствах новгородских списков о наличия «Вандала, деда Буревоя»; сейчас как отражение мощного вхождения сушей и морем «западных лехитов» – «вендов», установленных археологически для Северо-Западных районов России 8–9 веков – а далее?… Этот пример с новгородско – псковскими материалами, кстати, очень выразителен как Шлиманы-Наоборот: лопатой открывали заново то, что было давно прописано пером – надо бы только уметь читать.

А как много ускользает от обозрения замороченных «остепенённой очевидностью» умов…

Например, Лыбедь, сестра-ведун, плывущая (я всё же видел, что лебеди плавают) перед челном Трёх Братьев в этиологическом мифе об основании Киева – и Перынь, святилище на Волхове, прямо и очевидно отторгающая навязанного ей «Перуна» в том виде, в котором он был насильственно внедрён туда топором на место древне – бывшего божества в 980 году таким недобрым Добрыней, и им же снесённым в 989 году в полное подтверждение: то не бог, то дерево – как святилище она была осквернена и уничтожена в 980 году. Но свидетельством о чём-то из древнейшей поры осталось Созвучие Перынь и Фьёргун, Матери-скалы Тора, германского Перуна, как и производное от кельтского Тараниса…

Из обилия этимологий имён старо-киевских князей: индо-германских, ирано-аланских, финно-угорских, тюркских, славянских следует только одно: они не германские, не аланские, не угорские, не тюркские, не славянские…

А по сколь многому глаз скользит без внимания, как по чему – то плоско обыденному: «От этих же 70 и 2 язык произошёл и народ славянский…». До срока.

Поэтому я скептически отношусь к идее восстановления т. н. «Аскольдовой летописи», существование которой предположил Б. Рыбаков, восстановление на основе совпадающих текстов разных сводов ПВЛ предложил С. Парамонов (Лесной) и энергично поддержал М. Брайчевский; а вариант такого творчества представил М. Брайчевский, в общей оценке оказавшийся неудачным… Как возможно соединение текста и подтекста материалов разных сводчиков, если, даже следуя букве оригинала, они меняют подтекст уже местным добавлением, нередко изменяющим взгляд на оригинал, и отнюдь не всегда в ухудшение смысла. И как вы определите, что не потеряли из известий «Аскольдовых времён» сводчики, которые, как установлено, не вполне копировали, но и выбирали из материалов предшественников то, что соответствовало в большей степени стоящим перед ними целям и задачам, при этом по всему материалу летописей, в том числе по той части, которую можно полагать «Аскольдовой». Более того, можно сразу утверждать, что именно эта часть при задающей «рюриковской» направленности потомков Владимира Мономаха была и в наибольшей степени истреблена и искажена; и проникала в тот или иной список только как местное и частное исключение; и этот материал, как и уже собственные оригинальные дополнения сводчика, при следующих переписях расходился по спискам в меру своей популярности, а внутри списков фильтруясь в соответствующие годовые статьи…

Т. е. ПВЛ ОБРЕТАЕТСЯ ВСЕМ БОГАТСТВОМ СВОХ СВОДОВ, и даже только в своей «Аскольдовой части» может быть воссоздана лишь соединением всех наличных списков… А и одной ли ПВЛ? – Но итоги разбежавшегося расширительного подхода продемонстрировала история с биографией Олега Моравского, он же Илья Муромец из рода графов Жеротин…