Приложение

Приложение

Словно тучи в день осенний

Надвигаются иранцы.

Как на дне морском песчинок,

Сосчитать их невозможно.

Слышен рокот, словно волны

Разлились живого моря,

Разлились – вот-вот затопят

Наши горы, наши гнезда!

Блещут ратные доспехи,

Копий вырос лес дремучий.

То идут на нас афганцы,

С ними курды и трухменцы,

Посредине выступают

Силачи-мазандаранцы.

Это шахова пехота

Все с лица земли стирает!

Перед нею врассыпную,

Но готовые для битвы

Идут стройные красавцы —

То стрелки Азербайджана.

Весь Иран на нас поднялся,

Реют шаховы знамена!

Столько их, что даже мулла

Не сочтет с утра до ночи.

Все равнины на предгорьях

Затопили орды злые.

Во главе их «всепобедный»

Шах Надир – «Гроза Вселенной».

С ним Шахман, изменник подлый,

От которого и дети,

Сыновья, его любимцы,

Отказалися навеки,

Изгнан был Шахман презренный.

На родимые аулы

Ради мести за обиду

Он привел теперь иранцев.

Пусть проклято будет чрево,

Что его в себе носило!

Пусть сосцы прокляты будут,

Что изменника вскормили!

Пусть его презренной кровью

И кинжал не обагрится!

Пусть умрет он, как собака,

Проклинаемый в аулах!

Надвигаются иранцы.

Вот пред ними наши горы.

Топот ног людских и конских

Заглушает рев потоков.

Ой, беда, родные горы!

Как бы с места вас иранцы

Не подвинули, чтоб в море

Побросать вас вместе с нами!

Вот пришли, пришли и стали.

Шах Надир с Шахманом подлым

Из долины смотрят зорко

На утесы, на вершины.

Говорит Надир Шахману:

– На подоблачных высотах,

Где орлы одни летают,

Вижу я людей каких-то.

Верно, страх передо мною,

Пред моей великой силой,

Нет которой равной в мире,

Их загнал на эти кручи!

Отвечал изменник шаху,

Потупляя долу очи:

– Нет, не страх туда загнал их

Пред твоей великой силой!

Страх сердцам их неизвестен,

Битва – радость им и счастье.

Берегися, повелитель:

Там ты видишь андалалцев,

То гнездо над облаками

Не орлам приютом служит,

Чох – аул-то андалалский.

Берегись, «Гроза Вселенной»!

Шах Надир, «Гроза Вселенной»,

Услыхав ответ Шахмана,

Засмеялся, словно шутку

Он веселую услышал:

– Не спеши, – в ответ промолвил,

– Разве есть на белом свете,

Кто противиться мне мог бы,

Повелителю Вселенной?

Сокрушу я андалалцев

Так, что память их исчезнет!

И, сказав такое слово,

Он послал спросить в аулы:

«Что за мыши эти лезут

На моих котов иранских?»

И владыке полумира

Отвечали андалалцы:

– Погляди, шиит презренный,

На своих ты куропаток,

Что осмелились подняться

На орлов из Лезгистана!

И тогда вскипела битва,

Загремели наши ружья,

Засверкали наши шашки,

Пролилися реки крови.

Лезут на горы иранцы,

Нет числа их ратной силе,

Но пред ними оживают

Камни, скалы и утесы.

Из-за них бойцам навстречу

Смерть холодная несется,

Но их столько, что и смерти

Подбирать их не под силу.

Добрались до нас. Стеною

Стали мы живой пред ними,

И схватилися грудь с грудью

Мы с иранскими бойцами.

Солнце вышло, и на солнце

Сталь каленая сверкает.

И заржавели кинжалы

От иранской подлой крови.

На горах другие горы

Поднялись высоко к небу —

– То тела бойцов Надира,

Павших в битве пред Согратлем.

Полдень знойный, андалалцы

Не отодвинулись ни шагу

И стоят средь грозной сечи

Пред иранскими бойцами,

Что по воле шах Надира

На смерть идут неотступно,

Как гранитные утесы

Пред морским прибоем в бурю.

Но и капля долбит камень!

Лишь один Аллах всесилен,

А людским ничтожным силам

Им положены пределы!

Андалалцы все на месте,

Взад не двинулись ни шагу,

Все остались, но немного

На горах, средь них стоящих,

Большинство легло, как ветром

В ниве сбитые колосья.

В дикой радости иранцы

Заревели, словно звери!

Верх за ними остается!

Погибают андалалцы.

Ждать им помощи откуда?

Разве только от Аллаха!

Но и тот разгневан, верно,

А не то такой победы

Он отверженцам-шиитам

Никогда не даровал бы!

Шах Надир уже ликует.

Конь под ним арабской крови,

Разукрашенный, как в сказке,

Удила грызет свирепо.

А Шахман главой поникнул:

Знать, ему под броню в сердце

Заползла змеею совесть,

Заползла и душу точит.

Говорит Надир, надменно

На изменника взгляд кинув:

– Поглядим-ка мы на дерзких,

Что противиться нам смели!

Тронул он коня и скачет.

Визирь скачет вслед за шахом,

И блестящая вся свита

Потянулася за ними.

Вдруг – о ужас! – Что такое?

Потемнел Надир. Он видит,

Что бойцам последним помощь

Из аула подоспела,

Видит, будто в пять раз больше

Стало сразу андалалцев.

И опять бой затихавший

Загорелся с силой ярой.

Что за воины такие?

Место им не в жаркой сечи,

Не отточенною шашкой

Наносить им людям раны.

Нет! Не шашкой. Поцелуем

Им разить сердца людские

И в гаремах им любовью

Услаждать бы жизнь на свете!

То не мужи, что для битвы

Родились и с колыбели

Приучалися с врагами

В жаркой схватке биться насмерть.

Андалальские то девы,

Жены, матери и вдовы

В бой кровавый поспешили.

Умереть они готовы

С теми, кто был дорог сердцу,

Только смерть бы подороже

Обошлась врагам свирепым!

Блещут шашки и кинжалы

В их руках, что лишь недавно

В праздник светлый и веселый

Бубны звонкие держали.

И не песня – клич свирепый

С уст срывается их нежных,

Будто смерть сама несется,

Предводительствуя ими.

Сонм ли гурий, злые духи

Появились столь нежданно?

Распознать того не могут

Пораженные иранцы.

Опустилися их руки,

Робость их сердца объяла,

Вместе с нею смертный ужас

Помрачил их слабый разум.

Миг еще – они шатнулись,

Миг еще – и в беспорядке

Побежали вспять от Чоха

Все бойцы Надира-шаха.

Шах Надир глядит на битву

И глазам своим не верит:

Как напуганное стадо,

Орды катят от Согратля,

Побежали вспять афганцы,

Что закованы в железо,

Понеслись азербайджанцы

С наших гор быстрее ланей.

Силачи-мазандаранцы

Покатилися за ними,

Курды, лазы и трухменцы

С диким гиканьем помчались.

Удержать их невозможно,

Даже шаховых велений

Беглецы в испуге диком

На пути своем не слышат.

Вслед им смех несется женский,

Смех и радостный, и звонкий.

Всемогущему Аллаху

Похвала гремит немолчно.

Со стыдом от андалалцев

Шах ушел в Иран свой бедный.

Был слабейшими руками

Посрамлен «Гроза Вселенной».

(Из Эпоса народов Дагестана. СПБ., 1910)