Победа в Сталинграде и судьба немецких пленных
Победа в Сталинграде и судьба немецких пленных
Рокоссовский вспоминал: «Много хлопот доставляли нам военнопленные. Морозы, тяжелые условия местности, лишенной лесных массивов, отсутствие жилья – большинство населенных пунктов в ходе боев было уничтожено, а в сохранившихся мы разместили госпитали, – все это очень усложняло дело.
В первую очередь нужно было организовать рассредоточение огромной массы пленных, создать управляемые колонны, вытянуть их из развалин города, принять меры для предотвращения эпидемий, накормить, напоить и обогреть десятки тысяч людей. Неимоверными усилиями работников фронтового и армейских тылов, политработников, медиков эта задача была выполнена. Их напряженный, прямо скажем, самоотверженный труд в тех условиях спас жизнь многим военнопленным.
По дорогам двинулись бесконечные колонны немецких солдат. Их возглавляли немецкие офицеры, на которых была возложена ответственность за соблюдение воинского порядка в пути и на остановках. Начальник каждой колонны имел на руках карточку с обозначенным маршрутом и указанием пунктов остановок и ночлегов.
К местам привалов подвозилось топливо, горячая пища и кипяток. По докладам штабных командиров, политработников и по донесениям, поступавшим от лиц, ответственных за эвакуацию военнопленных, все шло нормально.
Должен заметить, что сами пленные оказались довольно предусмотрительными: у каждого из них имелись ложка, кружка и котелок.
Отношение к военнопленным со стороны бойцов и командиров Красной Армии было поистине гуманным, я бы сказал больше – благородным. И это невзирая на то, что нам всем было известно, как бесчеловечно относились фашисты к нашим людям, оказавшимся у них в плену. Немецкие военнопленные генералы были размещены в домах, в приличных для того времени условиях, имели при себе все личные вещи и ни в чем не нуждались».
Но положение германских, да и румынских военнопленных под Сталинградом было отнюдь не столь благостным, как это могло бы показаться читателю, ознакомившемуся с мемуарами Рокоссовского.
29 января 1943 года была издана директива Военного совета Донского фронта военным советам армий о недостатках в отношении к военнопленным и спецконтигентам и мерах по их устранению.
Речь в ней шла отнюдь не о бессудных расправах над пленными и о недостаточном оказании им медицинской помощи и недостаточным снабжением продовольствием. Нет, в директиве речь шла совсем о другом:
«Отмечен ряд фактов недопустимого благодушия и ротозейства в отношении к пленным и спецконтигентов.
1. У доставленного в штаб ДФ немецкого генерала Дреппер оказался в кобуре, висевшей на поясе, заряженный пистолет, не отобрана записная книжка, личные документы, переписка (57-я армия).
2. При конвоировании на приемные пункты оставляют самостоятельно двигаться отстающих, теряют их в дороге, создают условия для побега из плена.
3. На участках 57-й и 21-й армий зафиксировано два случая организованного побега офицерского состава с целью прорваться к Ростову.
4. В 57-й армии один из бывших военнослужащих КА, остановленный на дороге регулировщиком, на требование предъявить документы произвел в регулировщика выстрел из имевшегося в кармане револьвера.
5. В 65-й армии один из конвоиров 27.1.43 вел под руку прихрамывающего пленного немца, вместо того, чтобы заставить это делать других немцев.
Все это свидетельствует о наличии преступной беспечности, отсутствии должного порядка в районах войсковых тылов.
Военный совет ДФ требует:
1. Всех военнопленных подвергать обыску, изымать оружие и острорежущие предметы, личные документы и переписку.
2. Офицерский состав сопровождать отдельно под усиленным конвоем.
3. В связи с наличием ряда фактов переодевания офицерского состава в солдатскую форму всех военнопленных подвергать тщательной проверке.
4. Строжайше требовать от конвоев не допускать растяжки колонн и отставания пленных в пути.
5. Освобожденных из плена бывших военнослужащих Красной Армии сопровождать на сборные пункты под строгим конвоем. Немедленно принять меры к полной очистке тыловых районов от этой категории людей, среди которых много продажной сволочи и предателей.
6. Потребовать от заградотрядов более тщательной прочески районов и строгой проверки документов.
7. Прекратить направление пленных в тыл без специального направления соответствующего штаба (полк – дивизия).
8. Наказать виновных работников РО 57-й армии, не изъявших оружие генерала Дреппер.
О принятых мерах донести.
Телегин».
Но действительная проблема заключалась отнюдь не в том, чтобы предотвратить побеги пленных.
Куда могли бежать полуживые от голода люди по заснеженной донской степи в лютые февральские морозы, когда от немецких позиций их отделяли сотни километров? Вспомним, что в советских исправительно-трудовых лагерях, расположенных в тайге и тундре, беглецов даже не преследовали. Только весной находили трупы – «подснежники». Главная задача была не в том, чтобы не допустить побегов, а в том, чтобы накормить пленных, предотвратить распространение среди них эпидемий, а также не допустить бессудных расправ над пленными, в том числе под предлогом убийства при попытке к бегству. Приходится констатировать, что тыловые службы Донского фронта с этими задачами не справились. Десятки тысяч немецких солдат гибли от голода и эпидемий, будучи ослаблены также многодневным недоеданием в «котле». По свидетельству немногих выживших, в первые дни плена им нередко не только не давали продовольствия, но даже отбирали последние запасы. Многие также не выдержали изнурительных пеших маршей из сталинградских развалин до лагерей. Как пишет немецкий историк Рюдигер Оверманс, «в том, что охрана пристреливала отстающих, подавляющее большинство не видело никакой жестокости. Помочь им все равно было нельзя, и выстрел считался актом милосердия по сравнению с медленной смертью от холода». Он же признает, что многие солдаты, будучи слишком истощены, не выжили бы в плену и в том случае, если бы питание было сносным.
До 10 января 1943 года Сталинградская группировка потеряла убитыми около 10 тыс. человек. Не менее 40 тыс. солдат и офицеров вермахта и союзников погибли после 10 января. В плену оказалось 130 тыс. человек, в том числе 110 тыс. немцев, а остальные – так называемые «добровольные помощники» вермахта («хи-ви») из числа советских граждан, а также 3 тыс. румын и небольшое число хорватов.
Положение немецких пленных, взятых в Сталинграде, оказалось ничуть не лучше, чем положение советских пленных в немецких лагерях в трагическую зиму 1941/42 годов. Из 110 тыс. немцев, попавших в плен в Сталинграде, уцелело лишь 5 тыс. человек, т. е. менее 5 процентов. А из тех немцев и итальянцев, кто попал в англо-американский плен в мае 1943 года в Северной Африке, выжило значительно более половины. Характерно, что более половины из уцелевших сталинградских пленных были офицерами. В офицерских лагерях лучше кормили и оказывали более квалифицированную медицинскую помощь. Десятки тысяч немецких солдат гибли от голода и эпидемий, будучи ослаблены 73-дневным недоеданием в «котле». К тому же штаб Донского фронта, ставший штабом Центрального фронта, уже 4 февраля начал перебрасываться в район Курска. Тыловые службы Донского фронта пленными уже не занимались, а новые структуры еще не были сформированы.
Немецкие пленные в Сталинграде несколько последних недель перед пленом были на голодном пайке. Однако можно было сделать гораздо больше для их спасения от голодной смерти. Как объяснить, например, то, что при пленении у несчастных отняли даже остатки продовольствия. А пешие марши из руин Сталинграда в лагеря в 20–30 км от города при 30-градусном морозе для многих превратились в «дорогу смерти». Если бы была поставлена цель сохранить в живых как можно больше сталинградских пленных, число выживших, возможно, было бы на порядок больше. Но такой цели Сталин, равно беспощадный к своим и вражеским солдатам, никогда не ставил.
По официальным советским данным, было пленено 93 тыс. германских солдат и офицеров. Немецкие оценки числа пленных примерно на 20 тыс. выше, но она кажется завышенной, поскольку ее авторы предполагают, что в последнюю неделю боев, по которым нет донесений, соотношение погибших и пленных было таким же, как и предпоследнюю, по которой донесения есть. Между тем, есть основания полагать, что в последние дни погибло больше немецких солдат, чем попало в плен. Из сталинградских пленных, по оценке Оверманса, на родину вернулись только 2 800 офицеров и 2 200 унтер-офицеров и рядовых. Возможно, число вернувшихся из плена солдат здесь немного занижено, но вряд ли больше чем на 1–2 тыс.…
В оправдание советской стороны следует сказать, что с теми же проблемами в обращении с большими массами пленных столкнулись и германская армия, и армии западных союзников. Напомню, что из почти 4 млн. советских пленных, захваченных немцами в 1941 году, погибло от голода больше половины. Ведь число советских пленных 1941 года превышало 3,8 млн. человек и было больше, чем средняя численность германской сухопутной армии на Востоке в 3,3 млн. человек. А ведь даже Германское командование издало инструкцию, согласно которой коменданты лагерей для военнопленных и офицеры, ведавшие отправкой военнопленных в тыл, имели право изымать на нужды пленных до 20 процентов продовольствия у германских армейских частей. Однако на практике осуществить это удавалось редко. Германские войска на Востоке также испытывали острый недостаток продовольствия, и командиры отказывались делиться с пленными тем, в чем их солдаты испытывали острую нужду. В условиях, когда собственные войска испытывали трудности снабжения, пленных неизбежно кормили по остаточному принципу. Почти так же высока была смертность среди немецких и итальянских пленных, захваченных в мае 1943 года американцами и британцами в Тунисе (их было до 250 тыс.). Советские войска в 1942–1943 годах сами испытывали немалые трудности в снабжении продовольствием. Случаи смерти солдат от истощения были не только в блокадном Ленинграде, но и на Брянском и Донском фронтах.
Возможно, штаб Донского фронта сумел бы позаботиться о пленных, худо-бедно наладить их снабжение и медицинскую помощь. Но Рокоссовского уже 4 февраля отозвали в Москву. А поскольку Донской фронт был расформирован, и часть его тыловых служб, войдя в состав нового Центрального фронта, перебрасывалась в район Курска, позаботиться о пленных зачастую было некому, что еще более усугубляло положение захваченных в плен солдат 6-й немецкой армии, и без того ослабленных длительным пребыванием в «котле». Основная масса их погибла именно в прифронтовой полосе, до того, как их смогли отправить в тыловые лагеря.
Замечу, что даже среди 5 тыс. пленных красноармейцев, остававшихся в окруженном Сталинграде в руках немцев, смертность была ниже: из 5 тыс. выжила 1 тыс… Офицеров в советском плену более или менее сносно кормили и стремились привлечь в коллаборационистские «Союз немецких офицеров» и антифашистский комитет «Свободная Германия». В вермахте офицеры и солдаты питались одинаково, в СССР же офицерам, в том числе и пленным, полагался дополнительный паек. Рядовые немецкие солдаты порой не могли получить даже элементарной медицинской помощи. Всего же, согласно данным обер-квартирмейстера 6-й армии подполковника Вернера фон Куновского, из 248 тыс. окруженных в Сталинграде солдат и офицеров 6-й армии «русских» (точнее – советских граждан) было 20 тыс… По воздуху было вывезено 25 тыс. раненых и специалистов. Таким образом, из состава 6-й армий всего погибло, с учетом умерших в плену, более 200 тыс. человек – немцев, румын, хорватов и русских. Из них до 10 января 1943 года погибло лишь около 10 тыс. человек. Остальные нашли свою смерть в последние три недели боев и в плену. Сколько погибло под Сталинградом советских солдат, никто так и не подсчитал.
Уцелевшие немецкие пленные вспоминали, что в первые недели плена голодали почти так же, как в окружении: «Из черной, осклизлой кучи я выкопал несколько почти твердых картофелин. Мы долго варили их в котелке, пока они не превратились в кашицу. Темное до синевы, неаппетитное месиво, скрипевшее на зубах, казалось нам вкуснятиной…» Имели место случаи каннибализма. Немецкий и советский лагерный персонал разворовывали продукты и спекулировали ими. Иной раз врачи прописывали лекарства только в обмен на продовольствие. Основная масса пленных погибла от сыпного и брюшного тифа и дистрофии.
Неизвестна судьба 20 тыс. плененных в Сталинграде «пособников» – бывших советских пленных, служивших на вспомогательных должностях в 6-й армии. Часть из них могла оказаться в ГУЛАГе. Также не исключено, что некоторых из них использовали для пополнения Красной Армии.
А еще немецких пленных использовали для разминирования сталинградских развалин. 23 февраля 1943 года начальник Управления НКВД по Сталинградской области комиссар госбезопасности третьего ранга Л. Воронин докладывал члену ГКО Г. М. Маленкову: «Во исполнение приказания народного комиссара внутренних дел тов. Л. П. Берия и Ваших указаний о проведении работ по разминированию г. Сталинграда и Сталинградской области, Управление НКВД Сталинградской области провело следующие мероприятия… Начальнику Управления лагерей военнопленных предложено к 24.12 скомплектовать из числа военнопленных специальные подразделения саперов и минеров и передать их в распоряжение воинских частей, проводящих работы по разминированию.» (РГАСПИ, ф. 83, оп. 1, д. 19, л. 37). Не знаю, удалось ли найти среди умирающих пленных кого-нибудь, годного для проведения столь сложной и опасной операции.
Конечно тогда, в феврале 1943 года, с продовольствием в Советском Союзе была «напряженка». От дистрофии умирали не только в блокадном Ленинграде, но порой и красноармейцы на фронте, даже не будучи в окружении. Так, на Калининском фронте в I квартале 1943 года 76 солдат умерли от истощения (интенданты не смогли наладить доставку продовольствия на позиции). В результате командующий фронтом генерал Максим Пуркаев был снят с должности. А немецкие пленные в Сталинграде несколько недель были на голодном пайке и были сильно истощены (с 25 января им полагалось по 120 г хлеба в день, да эту пайку не всегда выдавали). Однако можно было сделать гораздо больше для спасения от голодной смерти солдат армии Паулюса. В пленных видели врагов и мстили им за страдания, причиненные немцами советскому народу. Для помощи им не делали почти ничего. Как объяснить, например то, что при пленении у несчастных отняли даже остатки продовольствия, не предложив ничего взамен. Когда едва держащихся на ногах пленных перегоняли пешком из руин Сталинграда в лагеря в 20–30 км от города при 30-градусном морозе, для многих это была «дорога смерти». Что ж, Сталину было чуждо великодушие победителей.
1 апреля 1943 года Управление НКВД по Сталинградской области сообщало Берии о положении сталинградских пленных: «После ликвидации Сталинградской группировки войск противника в самом Сталинграде и ближайших крупных населенных пунктах была организована сеть лагерей для содержания военнопленных офицеров и солдат немецкой армии.
В результате организованной в лагерях агентурной работы, а также оперативной фильтрации добровольцев германской армии и личного состава рот «украинской вспомогательной полиции», нами выявлен и взят в следственную обработку 91 человек официальных сотрудников германских и румынских разведывательных, контрразведывательных, полицейских и иных административных органов. В том числе:
1. Сотрудников абвера – пять,
2. Сотрудников отделов 1-ц – 23,
3. Сотрудников тайной полевой полиции – восемь,
4. Сотрудников полевой жандармерии – четыре,
5. Сотрудников 2-го бюро различных румынских воинских штабов – шесть,
6. Сотрудников военных комендатур – четыре,
7. Сотрудников радиоразведки – четыре,
8. Сотрудников рот пропаганды – три,
9. Сотрудников военных судов – пять,
10. Сотрудников различных хоз. команд, команд спецсвязи, переводчиков – 29.
38 человек из отобранных, согласно распоряжению 2-го управления НКВД СССР, нами направлены в Москву».
Мало кто знает, что в «котле» в составе 6-й немецкой армии было порядка 20 тыс. советских граждан, служивших в тыловых частях вермахта в качестве «добровольных помощников» («хи-ви»), а также в сталинградской полиции. Существует легенда, будто в последние недели обороны Сталинграда командование 6-й армии свело всех «хи-ви» в одну боевую часть – дивизию «Штурмфельда», выдав им оружие и отправив на позиции. Дескать, никакого сомнения в их надежности не было, поскольку советские граждане не ждали пощады от «красных» и дрались не на жизнь, а на смерть. На самом деле боевая группа Штурмфельда дралась не в Сталинграде, а на Чирском фронте, и была она сформирована не из «хи-ви», а из тыловых частей артиллерии. В окруженном Сталинграде же никто и не подумал вооружать «хи-ви». И дело было совсем не в сомнении в их надежности, а в острой нехватке боеприпасов. Так, только в период с 1 по 9 января 1943 года, накануне последнего советского наступления, войска 6-й армии расстреляли 629 т боеприпасов, а получили по воздуху их восполнение только на 48,5 т. «Хи-ви» же по степени обученности военному делу значительно уступали германским солдатам. Поэтому не было никакого смысла позволять «хи-ви» расходовать дефицитные боеприпасы.
И далеко не факт, что попавших в советский плен «хи-ви» непременно расстреливали. С тем же успехом их могли отправить в ГУЛАГ или мобилизовать в Красную Армию, испытывавшую острую нужду в «пушечном мясе». Неизвестно, сколько именно «хи-ви» попало в советский плен, и какова была их дальнейшая судьба.
После капитуляции остатков 6-й немецкой армии 2 февраля 1943 года в развалинах Сталинграда было найдено и захоронено 120 300 трупов немцев и 32 тыс. трупов красноармейцев (РГАСПИ, ф. 83, оп. 1, д. 19, л. 164).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.