Ученый продолжает свою работу

Ученый продолжает свою работу

О том, насколько работоспособен Блант и насколько разносторонней была его деятельность, свидетельствует и продолжение Блантом даже в эти трудные годы любимой им научной работы в области искусства, то есть в той сфере, которой еще десять лет назад он решил посвятить свою жизнь.

В справке Центра зарубежной разведки России по этому поводу говорится: «Несмотря на большую занятость по работе в МИ-5 в годы войны, он продолжает писать книги, статьи по архитектуре, читать лекции и т. д.». Еще в 1940 году он опубликовал в Лондоне, Оксфорде и Нью-Йорке большую книгу под названием «Теория итальянского искусства. 1450–1600 гг.». Работа эта оказалась столь ценной и получила такие благоприятные отзывы, что дважды — в 1962 и 1975 годах — переиздавалась, и до сих пор вы можете найти ее на полках книжных магазинов Англии, Америки, Канады (по существующему в этих странах порядку в случае спроса последнее издание книги допечатывается дополнительным тиражом). В предисловии к первому изданию автор писал, что предлагаемая читателю книга посвящена раннему Ренессансу и предназначена для тех, кто желает изучать итальянскую живопись и полагает, что для этого недостаточно только посмотреть конкретные полотна, а надо знать, что хотел показать и сказать художник своим творчеством. Отдельные главы книги посвящены Леонардо да Винчи, Микеланджело, Вазари.

Объясняя, почему именно этот период Ренессанса он выбрал предметом своего исследования, Блант отмечал, что это время является сложным и вместе с тем именно тогда впервые появились многие гуманистические доктрины. Впоследствии их развили следующие поколения художников. Блант выражает искреннюю благодарность Тринити-колледжу, Куртолдз-ин-ституту за поддержку и высказанные их учеными идеи, многим исследователям проблем искусства, а также Гаю Берджесу, постоянные дискуссии с которым и его предложения, отмечает Блант, были учтены автором книги.

Изданию 1975 года предшествует аннотация издательства, в которой говорится, что Блант является профессором истории искусств, был директором Куртолдз-института с 1947 по 1974 год, советником королевы по вопросам живописи и что среди его многочисленных книг есть исследования по французской и итальянской живописи из коллекции Виндзорского дворца.

Все это свидетельствует о том, что Блант даже во время войны не порывал своих связей с Куртолдз-институтом. В 1943 году он, наряду с преподаванием истории искусств в Лондонском университете, назначается заместителем директора этого института, как бы мы в России сказали, «по научной работе». Продолжая работать и в Университете, и в Институте, и, конечно, на основной службе в МИ-5, и в советской разведке, он начинает подготавливать каталог рисунков королевской коллекции в Виндзорском дворце. Это первое упоминание о приглашении его участвовать в работе картинной галереи Виндзорского дворца. Можно предполагать, что уже тогда, работая во дворце, он встречается с Георгом VI, его супругой королевой Елизаветой и, возможно, с принцессой Елизаветой, которой тогда было уже 17 лет и которая постоянно жила в Виндзорском дворце. Во всяком случае, сам Блант признавал, что он встречался с королем Георгом VI еще во время войны.

Можно только поражаться огромной, неуемной энергии, одаренности и необычайной разносторонности Бланта, который работал во время войны на одном из самых важных участков фронта — в разведке, прекрасно справляясь со своими задачами и одновременно выполняя многочисленные и сложнейшие задания советской разведки, и еще находил время для научной деятельности, которую считал своим истинным призванием. Для обычного человека с лихвой хватило бы только одной из этих областей деятельности. Блант же справлялся со всеми и делал это блестяще. Более того, он в это же время начинает выполнять и поручения королевского двора.

В сентябре 1944 года, через год после назначения его заместителем директора Куртолдз-института и начала работы во дворце, Блант неожиданно посетил Париж. С этого визита во Францию начинается период жизни Бланта, полный новых загадок. Во всяком случае, о нем меньше всего известно, и до сих пор его деятельность в то время остается тайной за семью печатями. Сам Блант предпочитал о ней молчать.

Блант продолжал регулярно передавать донесения в Москву — как мы знаем, важные и ценные. В справке Центра зарубежной разведки России говорилось, что материалы от него поступали систематически, в том числе и в 1944-1945 годах. Но, конечно же, не Москва посылала его в Париж. Он являлся сотрудником МИ-5 в звании майора, и естественно было бы предположить, что он выполнял очередное поручение английской разведки или контрразведки, тем более что он знал многих немецких агентов и двойных агентов.

Но начальник Бланта, которым в то время был Дик Уайт, занимавший должность заместителя руководителя контрразведки ШАЕФ, на вопрос, что делал Блант в Париже, коротко сказал: «Это не по моему ведомству». Уайт отказался уточнять, какое ведомство поручало Бланту эти поездки. Видимо, это был слишком большой секрет.

Существовало и еще одно предположение. В мае 1944 года была образована специальная секция ШАЕФ под руководством известного ученого, археолога Леонарда Вулли. В секцию были приглашены многие ученые. В их задачу входило следить за наступающими союзными войсками и «наблюдать за европейским культурным наследством» (курсив мой. — В.П.), то есть смотреть, что можно из этого «наследства» прибрать к рукам. Вулли очень нуждался в помощи Бланта. Он хорошо знал его и с большим уважением отзывался о нем как о способном ученом, первоклассном знатоке немецкого языка (что для этой работы было очень важно) и самом видном историке западного искусства. Он обратился к Бланту с предложением принять участие в работе секции. Тот не возражал, но добавил: «Мало надежды, что меня отпустят». Кто отпустит? Тот, кто его посылал в Париж? Но если бы его «отпустили», то об этом знал бы заместитель начальника ШАЕФ Дик Уайт, а Блант говорил о «другом ведомстве».

Действительно, Бланта «не отпустили». Он был нужен кому-то в Лондоне, кто располагал большей властью, чем английские секретные службы. Английский историк по этому поводу замечает: «Блант в последние месяцы войны выполнял некоторые специальные поручения, причем такие деликатные, что о них не существует никаких записок». С того времени прошло 60 лет, но до сих пор об этом периоде жизни Бланта нет никаких документов. Никто из тех, кто точно знает, что Блант делал тогда, не обмолвился ни словом.

Впрочем, кое о чем английские исследователи догадываются, но об этом — в свое время.

Теперь подведем некоторые итоги сказанному.

Блант в годы войны провел колоссальную работу по заданию Центра. Она касалась самых важных и злободневных вопросов войны. От них многое зависело в ее исходе. Я уже писал, что эта работа регулярно отмечалась и высоко оценивалась Центром. Приведем лишь один пример. 1 сентября 1944 г. специальным приказом по Наркомату ему была объявлена благодарность и в первый и последний раз вручена премия. В ответ на награду Блант передал в Центр письмо, в котором, в частности, говорилось: «Я снова выражаю вам свою благодарность за вашу большую награду, которая приятна сама по себе, но помимо всех ценностей является полезной для дела. Теперь победа уже, кажется, близка, и я могу только надеяться, что и впредь буду полезным».

Разведчик всегда работает на грани риска. В годы войны, когда за особо тяжкие преступления (а шпионаж относился к этому разряду) полагалась даже смертная казнь, разведка была крайне опасной. Могут сказать, что эта деятельность Бланта шла на пользу делу разгрома фашизма — общего врага СССР, Англии и США. Да, это так. Но руководители Британии, и Черчилль в первую очередь, ни на минуту не прекращали считать коммунизм своим врагом.

Военная обстановка требовала систематического добывания и передачи информации. Она должна была доставляться быстро; запоздавшая информация, касающаяся в особенности военных действий, может оказаться бесполезной, а если она будет перехвачена по дороге, то и вредной для страны, ее получившей.

Все это делало работу Бланта очень ответственной и сверхопасной.