51. Эрзерум

51. Эрзерум

После эвакуации союзников с Галлиполи высвободилось 20 турецких дивизий, из Германии стали поступать снаряды. Разумеется, иттихадисты нацелились на Кавказ. Но в горах стояла суровая зима, попробуй-ка дотопать до Эрзерума, довезти обозы. Отправку войск туда отложили до весны. Все равно русским тоже придется пережидать зиму. А первые эшелоны с Дарданелл отправили в Ирак. Добить англичан, смахнуть, как муху, корпус Баратова и через Иран наступать на Закавказье. Русские перебросят силы на это направление, а тут как раз Эрзерумская группировка умножится, прорвется на Сарыкамыш, Карс, Эривань.

Юденич понимал, что весной против его небольшой армии (7 пехотных и 5 конных дивизий) окажутся многократно превосходящие полчища. Оставалось одно: опередить врага, бить его по частям. Разгромить его именно зимой. Большая часть сил 3-й турецкой армии Камиль-паши, ее штаб и тылы располагались в районе Эрзерума. Эту крепость русским уже пришлось брать в двух войнах, в 1829 г. (поход на Эрзерум описал А. С. Пушкин) и в 1878 г. Каждый раз она доставалась нелегко. Но она перекрывала важнейший путь по Пассинской долине — из российского Закавказья во внутренние области Турции. Здесь сходились и другие дороги: на север, к Трапезунду и Ризе, на юг, к Мушу и Битлису.

Эрзерум связывал воедино турецкий фронт, позволял манипулировать войсками. Но он уже не был прежней крепостью. Под руководством германских инженеров и генерала Поссельта его достроили, завезли множество орудий, и вокруг цитадели возник совершенно новый огромный крепостной район. Чтобы попасть в саму Пассинскую долину, требовалось взять Кеприкейские позиции. Русские брали их в 1914 г., но их целый год наращивали, все селения и горы превратили в опорные пункты. За Кеприкеем дорогу в узком месте между горами контролировала крепость Гасан-кала. Но и тот, кто преодолел бы эти препятствия, выходил только на подступы к главной системе горных фортов.

Лишь осенью Кавказская армия стала получать боеприпасы, пополнения, а ждать весны было уже нельзя. Значительного численного превосходства у нее не было, в ней насчитывалось 154 тыс. штыков и 27,5 тыс. шашек при 373 орудиях и 450 пулеметах. У Камиль-паши было 134 тыс. штыков и сабель при 122 полевых орудиях и более 200 стволов крепостной артиллерии. С ноября Юденич начал подготовку к операции. Работа понадобилась колоссальная. Для зимних действий всем солдатам выдавались валенки, полушубки, ватные шаровары, папахи с назатыльником. Частям, которым предстояло наступать по высокогорью, еще и защитные очки, чтобы не слепнуть на снегу от яркого солнца. Шились белые маскхалаты, чехлы на шапки.

Чтобы турки раньше времени не догадались и все же не направили сюда подкреплений, предпринимались беспрецедентные по тем временам меры секретности. При перегруппировках войск объявляли об учениях, о выводе на зимние квартиры. Противника специально дезинформировали. Днем части снимались с позиций и уходили в тыл «на отдых», а ночью возвращались. Определили участки дороги, которые просматривались с вражеской стороны. Пополнения должны были проходить их только ночью, со строгими мерами светомаскировки. А со 2 января сообщение между армией и тылом было вообще прервано. Все дороги разом перекрыли патрули и заставы. Письма и телеграммы из войск задерживались с отправкой, выезд кого бы то ни было разрешался только по пропускам штаба армии. Турецкое командование до последнего момента пребывало в уверенности — под Эрзерумом перемен пока не предвидится.

На главном направлении, перед Кеприкейскими позициями, сосредоточились 2-й Туркестанский корпус Пржевальского и 1-й Кавказский корпус Калитина. 7 января ударила артподготовка, но сперва только на правом, северном фланге. Корпус Пржевальского ринулся в атаку, захватил передовую линию турецких окопов на горах Гай-даг. Камиль-паша тут же направил сюда резервы. Части спешили, с ходу бросались в контратаки, но подходили по очереди, наши солдаты отбрасывали их, перемалывали и продолжали двигаться вперед. Потом приостановились, подтянули артиллерию. А 12 января перешли в наступление уже оба корпуса, Пржевальского и Калитина.

За двое суток непрерывных боев наши войска смогли взять укрепрайон Верхний Тарходжа, ряд укрепленных селений. Турки дрались отчаянно. Об их упорстве говорит хотя бы тот факт, что за эти дни было захвачено всего 300 пленных (в основном раненых) и 4 орудия. На третий день 1-й Кавказский корпус овладел еще одной линией окопов, по Азапкейским высотам. И лишь сейчас наши воины добрались до самих Кеприкейских позиций! Схватки закипели с новой силой. Атаки сменялись контратаками, артналеты — жестокими штыковыми. Камиль-паша ввел в бой все свои войска, против 2 русских сражались 3 турецких корпуса.

Но Юденич резервы сберег. Он преднамеренно начал битву одним Туркестанским корпусом. Пржевальский глубже вклинился в неприятельскую оборону, на северный фланг оттянулась большая часть защитников. У Камиль-паши не осталось свободных частей, и он начал снимать пополнения для контратак с южного фланга. Когда накал боя достиг предела, Юденич бросил свои резервы именно сюда, на ослабленный фланг. 18 января вражеская оборона дрогнула. Русские вклинились на юге, в центре. Турки начали подаваться назад.

Этим немедленно воспользовались наши командиры, нажали с фронта. Боевые порядки неприятелей стали ломаться, они отступали все более беспорядочно. Взяли 2 тыс. пленных, погнались следом. А командующий бросил из своего резерва Сибирскую казачью бригаду генерала Раддаца. Она рванулась вперед и влетела в крепость Гасан-кала. Отходящие турки не смогли закрепиться в ней, их части перемешались и покатились к Эрзеруму.

Но и это была еще не победа. Теперь-то перед Кавказской армией встали основные твердыни, их протяженность составляла 40 км. Горы у Эрзерума раскинулись в форме буквы «Z» (север сверху). Верхняя черта — хребет Гяур-даг (Собачьи горы), верхний угол — нагорье Карга-Базар, косая черта — хребет Деве-Бойну, нижняя — хребет Палантекен. Русские выходили с востока, а сам город и цитадель Эрзерума лежали за нижним углом, в 10 км западнее. Горы преграждали путь к ним, их высота достигала 2400 м., а по горам была построена мощнейшая оборона. С юга, со стороны хребта Палантекен — 2 форта, хребет Деве-Бойну был превращен в гигантскую крепостную стену, на нем угнездились 11 фортов. С севера в горах имеется проход Гурджи-Богаз, его запирали 2 форта. Каждый форт представлял собой каменную башню из нескольких ярусов с бойницами для орудий. Подступы к ним прикрывались валами, рвами, проволочными заграждениями. В промежутках между фортами были устроены батареи, пулеметные гнезда, траншеи. Вся местность простреливалась перекрестным огнем.

Атаковать такой крепостной район с ходу — значило просто погубить солдат. Юденич приостановил наступление. Начал новую подготовку, на нее отводилось 3 недели. Для непосредственного участия в штурме выделялось 60 тыс. человек, 166 полевых орудий, 29 гаубиц и тяжелый дивизион из 16 мортир калибра 152 мм. Командующий провел дополнительную разведку, лично руководил пилотами, вылетавшими изучать укрепления. Завозились запасы снарядов вместо израсходованных. Солдат отводили с передовой, тренировали брать горные кручи. На важнейших направлениях Юденич создавал штурмовые отряды — полкам пехоты придавал орудия, пулеметные команды, саперные подразделения, чтобы взрывать укрепления.

В штабе великого князя Николая Николаевича знали, что представляют собой твердыни Эрзерума. Очень сомневались, что его вообще можно взять зимой. Разрешения на штурм не давали, снова и снова запрашивали Юденича — не отложить ли? Но он сам выехал в Тифлис, повез план операции. В вопросах секретности Юденич был верен себе, план знало лишь несколько человек. Командующий доложил его великому князю, и он поверил — победа реальна. Дал санкцию начинать.

По замыслу Юденича, войска разделялись на 10 колонн, должны были атаковать одновременно по всему обводу. Но колонны были неравнозначными. На южном фланге, на кратчайшем пути к Эрзеруму, где у неприятеля располагалась большая часть фортов, одна колонна состояла из грузинских ополченских дружин, другие — из нескольких пехотных батальонов. Они должны были сковать противника, не позволять снимать отсюда войска. А прорыв намечался на севере, ударами с двух сторон. С севера группировка из корпуса Пржевальского, 5-я Туркестанская дивизия генерала Чаплыгина, должна была захватить проход Гурджи-Богаз. С востока, навстречу ей, пробивалась через горы группировка из корпуса Калитина — донская пластунская бригада Волошина-Петриченко, дивизии Воробьева и Рябинкина. Срезали «верхний угол» буквы «Z» и наступали на Эрзерум с западной, внутренней стороны хребта Деве-Бойну, обходя самые мощные позиции.

В горах стояли 20-градусные морозы, а ночью доходили до 30. Ветер поднимал на вершинах и в ущельях метель. Но на 11 февраля был назначен штурм. Время Юденич выбрал необычное. Не на рассвете, как делалось обычно — артподготовку начали в 14.00, а атаковать было приказано в 23.00. Ночной бой считается вершиной военного искусства, а уж тем более в горах и в такую погоду. Командующий полагал, что его войска достаточно подготовлены. Но подчиненные командиры, когда дошло до дела, заколебались. Уж очень трудная и необычная задача предстояла им. Нервничали, находили у себя разные недочеты, Со всех сторон посыпались просьбы перенести атаку. Юденич ответил: «Хорошо, согласен дать вам отсрочку: вместо 23 часов штурм начнем в 23 часа 5 минут».

Это подействовало. Его уверенность вольно или невольно передалась другим начальникам. Впрочем, он знал что делал. Когда колонны двинулись вперед, турки в темноте не могли разобраться, какие силы с какой стороны их атакуют, где наносятся главные удары. Солдаты карабкались по обледенелым склонам, увязали в сугробах, но ночью во вьюге они были невидимыми в своих маскхалатах. Сотни неприятельских орудий и пулеметов палили вслепую. К утру обозначились первые успехи.

С севера, как и планировалось, развернулся 2-й Туркестанский корпус. Одна из его дивизий, стрелки генерала Азарьева, взобралась на вершины хребта Гяур-даг. Здесь у турок были построены полевые траншеи, шел бой за них. Раненых и обмороженных клали на полотнища палаток и отправляли в тыл, спуская со склонов, как на санях. Полки Азарьева отвлекли на себя 2 дивизии противника, и их соседи, ударная дивизия Чаплыгина, овладела передовыми позициями турок, ворвалась в проход Гурджи-Богаз. Посреди узкого ущелья на конусообразной горе высился форт Кара-Гюбек. К нему подобрались саперы и взорвали стену, форт был взят. Командование направило сюда конницу, 5-ю казачью дивизию. Но двигаться дальше было еще нельзя. Не пускал форт Тафта — сам по себе мощная крепость, окруженная редутами и проволочными заграждениями. Наши части остановились возле устья ущелья.

С востока, со стороны 1-го Кавказского корпуса, сумели подняться на горы и вклинились во вражескую оборону 2 полка 39-й дивизии Рябинкина. Елисаветпольский зацепился в турецких окопах, а Бакинский захватил форт Долан-гез. Но соединения, которые должны были наступать на стыке корпусов, донские пластуны Волошина-Петриченко и стрелковая дивизия Воробьева, застряли. В горах Карга-Базар они попали в слишком глубокий снег, долину речушки Кечк-су завалило слоем в несколько метров. Пробивались с огромным трудом, один из батальонов пластунов за ночь потерял 500 человек замерзшими и обмороженными.

Между прорвавшимися колоннами Чаплыгина и Рябинкина остался промежуток, и турки стали собирать против них все что можно. К Гурджи-Богазскому проходу Камиль-паша послал дивизию из своего резерва, приказал запереть ущелье, оборудовать перед ним окопы. Но рыть окаменевшую землю было невозможно, а господствующие высоты были уже у русских. Хватило одной батареи капитана Кирсанова, она прицельным огнем расстреляла и прогнала турецкую пехоту, мечущуюся на открытом месте. Потом принялась прочесывать с фланга неприятельские позиции по соседству, заставила убраться их защитников, наши солдаты и казаки, собравшиеся в ущелье, продвинулись южнее.

А вот отряду Бакинского полка, засевшему в форте Долан-гез, пришлось туго. На нем сосредоточили огонь ближайшие форты и батареи. Сообщение со своим тылом пресеклось, и массы аскеров полезли на приступ. 1400 бакинцев во главе с подполковником Пирумовым из винтовок и пулеметов отбили 5 атак. Потом кончились патроны — и еще 3 атаки отбрасывали штыками. Вместе со здоровыми сражались раненые, способные держать оружие. Лишь ночью к форту сумел пробраться смельчак, привел нескольких осликов, нагруженных боеприпасами. Утром очередную атаку снова встретили меткими пулями.

13 февраля части Воробьева и Волошина-Петриченко все-таки перевалили через снега и горы. Группами и подразделениями они начали выходить в долину. Очевидец описывал, как измученные донцы даже не съезжали, а «сползали на заднем месте» с белых круч. Но как только спустились, бросились в атаку, ворвались на редуты форта Тафта, захватили стоявшие там полевые орудия. А стрелки Воробьева взобрались на отвесные скалы и очутились на подступах к форту Чобан-деде. Турки обнаружили их и жестоким огнем заставили остановиться, вдавливаться в снег и лед. Но их появление облегчило положение осажденных бойцов Пирумова и солдат Елисаветпольского полка, державшихся в окопах поблизости от них. Контратаки ослабели, часть артиллерии перенацелилась на новых противников.

14 февраля донские пластуны и присоединившиеся к ним солдаты Туркестанского корпуса взяли форт Тафта. Однако у бакинцев в форте Долан-гез осталось в строю 300 человек, остальные были убиты или переранены. Елисаветпольцы во главе с командиром полка Фененко тоже поредели и едва держались. Чтобы прорваться к своим отрезанным частям и подкрепить их, генерал Рябинкин послал 154-й Дербентский полк полковника Нижерадзе. Турки подпускать подмогу не собирались, обрушили ливень пуль и снарядов. Полк залег, не в силах поднять голову. И тогда вдруг встал полковой священник о. Павел (Смирнов). Взметнул над головой крест и повел дербентцев в атаку, как со знаменем.

Солдаты и офицеры воодушевились, бросились за ним. Взобрались на кручи, соединились с бойцами Елисаветпольского полка. А ночью ударили на форт Чобан-деде, он пал. Весь северный фланг турецкой обороны был взломан, четыре форта находились в руках русских, и дальнейшим разгрызанием твердынь Юденич заниматься не стал. Ввел в прорыв конницу, Сибирскую бригаду и 5-ю казачью дивизию. Приказал им идти не на Эрзерум, а нацелиться гораздо западнее, на Ашкалу. Вслед за казаками командующий повернул весь корпус Пржевальского — двигаться в неприятельские тылы. А корпус Калитина возобновил атаки с фронта.

У турок поднялся переполох. Казаки и русская пехота устремились на запад, оставили Эрзерум позади себя, грозили перерезать пути отхода. Враг начал бросать оставшиеся форты, спеша выбраться. Не стал он оборонять и цитадель Эрзерума. Турецкое и немецкое командование, загрузившись в машины, понеслось прочь. За ним торопливо хлынули части 3-й армии. В 5 часов утра 16 февраля в город вошли наши войска. А Сибирская бригада Раддаца вскоре взяла Аш-кашу, захватила в плен целый батальон и перекрыла врагу дорогу на запад. Остатки 9 турецких дивизий заметались беспорядочными толпами, бросали обозы и оружие. Одни сдавались, другие выбирались окольными тропами, во множестве замерзали в горах.

Известие о грандиозной победе грянуло по всему миру буквально как гром среди ясного неба. Россия отступала, ее считали почти погибшей — и вдруг… Прикусили язык думские либералы. Вынуждены были похвалить Жоффр и Китченер, признали операцию «блестящей». Им-то было досадно. Сколько раз, подписывая поздравления, вспомнили собственный «блеск» в Дарданеллах. А турецкое и германское руководство находились в полном шоке. Один русский удар перечеркнул все их планы, обрушил открывшиеся было перспективы…

Но успехи Кавказской армии не ограничились Эрзерумом. Одновременно с главной операцией Юденич приказал наступать своим соединениям на флангах. На левом, у Мелязгерта и Ванского озера, изготовился к броску 4-й Кавказский корпус де Витта. 22 января, когда турецкое командование стягивало силы к Эрзеруму, он перешел в атаку. Неприятель собрал все наличные войска, полки пехоты, курдскую конницу, карателей-гамидие, у села Кара-Кепри. Но их разгромили и порубили. Казаки 1-го Лабинского полка ворвались в г. Хнус, захватили большие артиллерийские склады. Послать сюда подкрепления Камиль-паша уже не мог, и наступление успешно развивалось. 16 февраля, одновременно с Эрзерумом, был взят г. Муш. Турки пытались отстоять хотя бы Битлис, собрали части из соседних районов. Но к городу вышли казачьи дивизии Абациева и Чернозубова с армянской дружиной Андраника. 2 марта неприятеля смяли в рукопашной и овладели Битлисом.

А на правом фланге фронта, по берегу Черного моря, наступал Приморский отряд под прикрытием кораблей Батумского отряда. 8 марта 3-я Кубанская пластунская бригада генерала Геймана атаковала и захватила турецкий порт Ризе. В ходе этих операций наши войска продвинулись на 150 км. Неприятельская 3-я армия потеряла больше половины личного состава — 66 тыс. человек (из них 13 тыс. пленными). Было взято 323 орудия, 9 знамен. Но и русской армии победа далась не дешево. Наши потери составили 14 796 солдат и офицеров, из них 2 339 убитыми, более 6 тыс. обмороженными, остальные — ранеными.

Сотни солдат и казаков получили за свою доблесть Георгиевские кресты. О. Павла (Смирнова) в атаке тяжело ранило, ему ампутировали ногу. Его наградили орденом Св. Георгия IV степени. А Юденич был удостоен ордена Св. Георгия II степени. Он стал третьим и последним кавалером этой высочайшей награды за всю войну (кавалеров ордена Св. Георгия I степени в данное время в России вообще не было). Для вручения наград в Эрзерум прибыл великий князь Николай Николаевич. Он воочию увидел, какие укрепления сокрушила Кавказская армия, вышел на площадь к построенным воинам и снял перед ними папаху. А потом повернулся к Юденичу и низко поклонился ему.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.