Как Жуков навязал Сталину «Директиву № 3» от вечера 22 июня о нанесении удара на Люблин» из КОВО И что об этом рассказывают очевидцы событий. А также – так была ли на самом деле «короткая» директива Москвы – на ввод Планов прикрытия и на боевую тревогу до нападения Германии – кроме «директивы б/н»?

Как Жуков навязал Сталину «Директиву № 3» от вечера 22 июня о нанесении удара на Люблин» из КОВО

И что об этом рассказывают очевидцы событий. А также – так была ли на самом деле «короткая» директива Москвы – на ввод Планов прикрытия и на боевую тревогу до нападения Германии – кроме «директивы б/н»?

Есть такое «мнение», особенно у «резунов», что «Директива № 3» от вечера 22 июня была некой «импровизацией», или «истерикой» на начало войны, на «непредвиденные» в Москве действия немцев: «Не было, ни в каком варианте наших предвоенных планов не было такой фигни, как «немедленное встречное» наступление на Люблин и Сувалки. Это была – чистой воды импровизация в абсолютно ВНЕплановой ситуации».

Мол, сам же Жуков писал потом, что нападение Германии было для НКО и ГШ (и Кремля соответственно) «неожиданно» в плане силы и направлений ударов. Мол, не ждали они, что нападение будет всеми силами сразу. И дату нападения они в ГШ не знали вроде как – «тиран» не доводил и сам не верил, если ему доводили. И если Жуков и Тимошенко просили тирана вводить боевую готовность и начать выводить по Планам прикрытия войска западных округов (введя при этом мобилизацию числа так с 10 июня), то злодей запрещал им это делать.

И на этих его «признаниях» и строят теории такие «исследователи», что данная директива – вечера 22 июня, «№ 3», не была логичным продолжением предвоенных планов.

Даже профессиональные генштабисты примерно так думают об этом – «да самое интересное, что следует, собственно, из директивы от 23-го, что вообще по какому-то третьему, и плану ли вообще! Это больше похоже на экспромт, который никак и ничем материально не был обеспечен, ни заправками, ни боекомплектами, ни моторесурсами, вот что интересно! Жуков творил вообще какую-то отсебятину, которую в отсутствие управления осуществить в «ручном управлении» не смог!»

* * *

Увы. У любой директивы такого рода есть именно своя «логика» ее появления. Например, «Директива б/н» от 22.20 21 июня 41-го является завершающей директивой по приведению в боевую готовность войск приграничных округов и флотов – она переводит войска из повышенной б.г. в полную в связи с ожидающимся с утра 22 июня возможным нападением Германии. И поэтому вопрос Покровского № 3 так и ставился генералам после войны о событиях этой ночи на 22 июня: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?»! Т. е. в то время все прекрасно знали, что дата нападения генералам доводилась и была известна именно до нападения еще. По крайней мере, командованию приграничных округов.

И при тогдашних нормативах, времени на этот перевод вполне хватило бы в округах с полуночи до 4 часов утра, когда нападение и произошло (плюс-минус минуты) – для того чтобы привести войска в полную б.г. Точнее – перевести их в полную из повышенной. В которую войска приводили, начиная с начала июня фактически, различными распоряжениями и прямыми приказами в том числе (ВВС, ПВО, флота). И при условии своевременного доведения данной директивы до павловых и при четком исполнении данной директивы в округах – доведении приказа о приведении в полную б.г. с подъемом по тревоге армий этих округов, войска должны были и могли выйти минимум в «Районы сбора». После чего им надо было только дать команду вскрыть их «красные» пакеты и можно воевать.

И в реальности – к 2–3 часам ночи отдельные корпуса, дивизии и даже армии вскрывали по боевой тревоге «красные пакеты».

В ПрибОВО (по показаниям командарма-11 Морозова) была поднята по тревоге одна армия из двух приграничных. По крайней мере, Морозов пытался это утверждать, отвечая на вопрос Покровского «№ 3» о ночи на 22 июня. Т. е. он должен был это делать, когда ему позвонил начштаба ПрибОВО Кленов в поисках командующего Ф. Кузнецова и сообщил о «директиве б/н». Таким образом – в ПрибОВО все спали до нападения немцев.

В ЗапОВО – все кроме 4-й армии на брестском направлении к 2 часам ночи поднимались по тревоге. Павлов сначала в 1.30 дал указание всем командармам – «приводить войска в боевое состояние», те (по его словам в протокол) ответили «Есть!» и вовсю начали исполнять это указание. Затем Павлов еще и в 2.30, подписав свою окружную «директиву № 1», также звонил в армии и давал еще команду – вскрывать «красные пакеты»! Что они подтвердили Павлову в 3.30 на его третий звонок в армии – армии подняты по тревоге. Однако реально в 10-й армии точно вскрывали пакеты в том же 6-м МК и отдельных дивизиях. Кузнецов в 3-й А на пару с ЧВС Бирюковым мутили нечто непонятное и о командах вскрывать пакеты по боевой тревоге в 2 часа ночи от штаба 3-й в войсках особо не известно. Что не помешало Бирюкову в мемуарах утверждать, что: «В 2 часа ночи мы получили приказ командующего фронтом ввести в действие «Красный пакет», а еще через час, при передаче директивы Военного совета округа, связь прервалась. Командование и штаб армии предпринимают попытки установить связь с соединениями и уточнить обстановку». (Бирюков Н. И. Танки – фронту! – Смоленск: Русич, 2005 г.)

Т.е. от Павлова вроде как пришла команда и по телефону около 2–3 часов вскрывать пакеты и поднимать армию по боевой тревоге. Но ключевая точка обороны Белоруссии, да и всей границы СССР осталась спать в казармах Бреста до нападения.

В КОВО – ни одна армия до нападения не поднималась. Точнее, Кирпонос начал обзванивать армии свои только около и после 3.30 утра… Но в КОВО точно никого по тревоге не поднимали именно по «директиве «б/н» – не приводили в полную б.г. после 1–2 часов ночи.

В ОдВО – штабы корпусов и армия подняты были в полночь уже и все гарнизоны округа подняты были по боевой тревоге после того как Захаров в 1.20 примерно прочитал текст «Директивы № 1» – директиву «б/н».

* * *

Как только нападение стало фактом и о нем доложили в Москву, округа и сами тем более стали вводить Планы прикрытия, вскрывать «красные» пакеты. При этом точно известно, что в ОдВО свои пакеты стали вскрывать еще после полуночи и после 3 часов ночи. А в ЗапОВО – даже до 3 часов еще это делали. Т. е. два эти округа свои «пакеты» начали вскрывать До нападения еще.

Было ли на это указание НКО и ГШ? Согласно официальной «версии» начала войны – нет. Но если даже такого указания не будет от Москвы, округа вполне могли по факту нападения сами вводить свои ПП и вскрывать свои «пакеты». Но если в двух округах вскрытие пакетов идет ДО нападения, то явно на это они получали приказы Москвы. Должны были получить указания – «Приступить к выполнению ЗапОВО-41» или «ОдВО-41». Но тогда получается, что и ПрибОВО с КОВО также должны были получить от ГШ указания вскрывать свои «красные» пакеты – команду приступить к выполнению «ПрибОВО-41» и «КОВО-41» – вводить свои планы прикрытия в это же время – До нападения еще?!

В ОдВО нш округа генерал М. В. Захаров дал команду выводить дивизии по планам прикрытия и занимать оборону даже до того, как он получил и прочитал директиву «б/н» от 22.29 21 июня – о приведении в полную б.г. – около полуночи еще. Которая пока не ставила таких задач – вводить ПП и вскрывать по боевой тревоге «красные пакеты». Затем он прочитал текст директивы «б/н» и продублировав ее текст в корпуса, дал еще команду – объявить боевую тревогу во всех гарнизонах округа. Т. е. он не отменил свой приказ. И около 3.00-3.30 там точно так же стали вскрывать свои «пакеты». Хотя сам Захаров не написал в мемуары – было ли на это отдельное дополнительное указание Генштаба.

Павлов в ЗапОВО также дает указания около 2–3 часов уже – вскрывать «красные пакеты» и вводить ПП. Но тогда действительно получается, что – до нападения еще, возможно, ушла телеграмма НКО и ГШ на введение Планов прикрытия. И скорее всего это и была настоящая «Директива № 1».

Да, конечно, командиры на местах могут в случае явного нападения и сами вскрыть свои пакеты. И это также происходило повсеместно после уже произошедшего нападения. Но в той ситуации явно не без приказа Москвы Павлов до нападения точно давал команду вскрывать в армиях «красные пакеты»!

Но, к сожалению, архив Оперуправления ГШ пока не доступен исследователям и пока точно об этих директивах ночи на 22 июня мы можем судить только по «косвенным уликам»…

* * *

То, что Москва дала-таки (обязана была дать) указание округам на ввод Планов прикрытия, сомнений у меня особо не вызывало. Но вот время такой директивы НКО и ГШ долго оставалось непонятным. Если почитать мемуары Болдина, то по ним такая директива – на вскрытие «красных» пакетов и на боевую тревогу, пришла в округа уже после нападения. Но если внимательно изучить документы по ЗапОВО – от «Доклада Борзилова», донесений особистов и тем более показания того же комдива 62-й сд Зашибалова или начштаба 10-й армии Ляпина на послевоенные вопросы Покровского об этой ночи, то получается что Павлов дал-таки в свои ВСЕ армии приказ на вскрытие «красных» пакетов, а значит, и на ввод ПП – около 2.30-3.00 ночи еще. Т. е. – до нападения. Только в 4-й армии Коробкова вроде как не получали этого приказа Павлова. Сандалов потом писал, что Павлов якобы даже запрещал выводить Коробкову те дивизии из Бреста. А не подняли они их еще и потому, что «провода диверсанты порезали», в 2 часа ночи.

Т.е. – директива Москвы, НКО и ГШ на вскрытие «красных» пакетов на ввод ПП должна была быть именно ДО нападения Германии – около 2 часов ночи еще. Ну и соответственно, коли у нас есть «Директива № 2» от 7 часов утра 22 июня и «Директива № 3» от вечера 22 июня, а директива от 22.20 21 июня «номера» не имеет, то выходит, что директива Москвы от 2 часов примерно 22 июня – это и есть «Директива № 1»!

* * *

Но вот что о ночных директивах Москвы написал в 1965 году М. Д. Грецов – «На юго-западном направлении (июнь-ноябрь 1941 г.)» (Москва, МО СССР, ДСП. «Гриф» давно снят, а сама книга хранится в единичных экземплярах в библиотеках военных академий Москвы). Чью работу мы уже приводили:

«В 1.00-2.00 22.6 в войска КОВО и ОдВО поступило рас поряжение Наркома обороны такого неопределенного содер жания “22–23 июня возможно провокационное наступление немецких войск. Войскам округа на провокации не поддавать ся, границу не переходить. Авиации границу не перелетать”[27].

Распоряжение это дезориентировало наши войска и обрекало их на пассивность в первые часы войны.

И наконец, в 2 часа 30 минут 22 июня, за 45 минут до ата ки противника, из Москвы в штабы округов поступила теле грамма Народного комиссара обороны, требовавшая приня тия немедленных мер по боеготовности войск[28]. В это время штаб Киевского округа также успел выехать на свой команд ный пункт в Тернополь, куда он прибыл только в 5 часов утра 22 июня.

Таким образом, в ночь на 22 июня штабы приграничных частей войск Одесского округа были значительно ранее ори ентированы в отношении угрозы войны, нежели штабы приграничных частей Киевского округа.

Генерал-майор Грецов в июне 41-го был начштаба 2-го кавкорпуса ОдВО. Преподавал с 43-го года в академии им. Фрунзе…

Первая директива, о которой Грецов пишет, – это та самая «Директива б/н», которую много лет называют «Директивой № 1», и подробный ее разбор мы уже делали в предыдущих исследованиях о трагедии 22 июня. Как видите, Грецов закавычил слова из текста данной директивы, т. е. он дал цитату. Но приведенные им слова из директивы не совсем соответствуют тексту, который опубликовал в 1969 году маршал Захаров и Жуков. Грецов показывает реквизиты хранения из Дела ЮЗФ, а Захаров приводит архивные реквизиты хранения (на 1969 год) «первоисточника» – «ЦАМО, ф. 48а, оп. 3408, д. 3, л.л. 257–259».

В известном тексте от «маршалов» говорится не про «провокационное наступление немецких войск», а о «нападении»: «1. В течение в ночь на 22.6.41 23.6.41 возможно внезапное нападение немцев на фронтах участках ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО, ЛВО. Нападение немцев может начаться с провока– Сегодня 22.6.41 г. на рассвете рассредоточить ционных действий.». Также в опубликованной маршалами директиве без номера и ее черновике ничего нет о запрете для войск и авиации пересекать границу.

Насчет времени поступления данной директивы в округа – тут совпадение. Данную директиву действительно принимать начали в округах к 1 часу ночи. И то, что ее в КОВО-ЮЗФ расшифровали только к обеду – все верно. Штаб КОВО к вечеру 21 июня был уже на полевом КП, в Тернополе. А вот оперотдел во главе с полковником И. Х. Баграмяном, куда и входит шифротдел штаба округа, который и должен был заниматься расшифровкой данной директивы (и прочих) из ГШ – прибыл в Тернополь только к 7 часам утра 22 июня (смотри мемуары маршала Баграмяна).

Однако проблем с «прочтением» данной директивы у командования КОВО, у Кирпоноса и его нш Пуркаева не было. Как потом писал Пуркаев, отвечая на послевоенные вопросы Покровского: «В период от 1 часу до 2 часов 22 июня, Командующим войсками округа было получено распоряжение Генерального Штаба, которое требовало привести войска в полную боевую готовность, в случае перехода немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить и не перелетать, до особого распоряжения» (сами эти ответы будем подробно рассматривать в отдельном исследовании…)

Как видите, ответ Пуркаева из 1952 года – о содержании данной директивы, вполне совпадает с тем, что писал Грецов в 1965 году. У обоих в директиве, а штабу КОВО в отсутствие шифровальщиков, видимо, лично Жуков (или кто-то из Генштаба, тех, кто отправлял данную директиву – например, тот же Маландин, нач Оперуправления ГШ) по телефону и сообщили текст этой директивы, и там вроде как есть упоминание о пересечении границы. Но тогда получается, что опубликованная маршалами «Директива б/н» – липа?! Или в КОВО послали текст, отличающийся от того что ушел в ЗапОВО и ОдВО, и возможно, в ПрибОВО?

Грецов пишет, что после 2 часов ночи в округа пошел еще приказ-директива от Тимошенко – «телеграмма НКО», «требовавшая приня тия немедленных мер по боеготовности войск». Что в той ситуации может означать только одно – эта директива и есть директива на вскрытие «красных» пакетов и о – введении Планов прикрытия в действие.

Всей логикой событий и всеми предвоенными распоряжениями подразумевается, что Москва должна была все же дать короткий приказ «боевой тревоги» – именно До нападения Германии. И данная «телеграмма НКО» Тимошенко (и ГШ-Жукова, конечно же) от 2.30 примерно – это и есть короткая команда-приказ, об «отсутствии» которого так переживают многие историки. Мол, надо было давать не «пространную» директиву о «провокациях» в ту ночь, зная уже о грозящем нападении, а короткий приказ боевой тревоги и на ввод Планов прикрытия – «Приступить к выполнению Плана прикрытия 1941 года!»

Но как видите, такой приказ Москвы, т. е. от Сталина, все же был. И следы его есть вполне себе в Фонде и Делах политуправления ЮЗФ. И Грецов и реквизиты показал в 1965 году – «Архив МО СССР (ЦАМО), ф. ПУ ЮЗФ, оп. 5272с, д. 1, л. 7». Точнее, скорее всего в этом фонде хранится не сам текст данной «телеграммы ГШ», а есть упоминание о ней в каком-нибудь отчете или донесении политотдела штаба Ю-З фронта о событиях этой ночи. Но это уже не особо важно.

* * *

Сам Грецов – доктор военных наук, преподаватель в Академии Фрунзе и работа его – «Для служебного пользования», выпущенная типографией военной академии Генерального штаба, что позволяет считать утверждение о наличии данной директивы от «2.30» ночи 22 июня – фактом. Такие закрытые работы, конечно же, также грешили в те годы стандартным набором высказываний-заклинаний, разоблачающих сталинизм (о невинных репрессиях в адрес тухачевских и т. п.). Или, например, такие – «Наши войска, не исключая и пограничников, не подозре вали о нависшей угрозе и чувствовали себя в условиях мир ного времени». Или такие, о директиве «б/н» – «Распоряжение это дезориентировало наши войска и обрекало их на пассивность в первые часы войны». Однако ценны они всегда именно тем, что показывали и показывают фактуру, прежде всего – показывают документы или ссылаются на них, и указывают и реквизиты их хранения. Которые при желании можно и найти в архивах…

Так что таким образом можно считать, что директива от 22.20 21 июня – это действительно «Директива б/н», а вот под «№ 1» и была данная директива от 2.30 22 июня. На вскрытие «красных» пакетов и на ввод ПП. И приняли ее округа именно ДО нападения Германии. После которой была директива «№ 2» от 7.15 утра 22 июня, а затем и директива «№ 3» от вечера 22 июня.

* * *

Может, кто-то думает, что посылать эту телеграмму НКО (и ГШ) на вскрытие «красных пакетов» в 2.30 было уже «поздно»? Не совсем. Т. е. если думать и верить что до этого все спали (и «должны» были спать) мирно в казармах, то, конечно же, посылай не посылай в округа за 45 минут до нападения такую директиву о боевой тревоге и на ввод ПП со вскрытием «красных пакетов» – точно будет «поздно».

Но. Если видеть, какие звонки, распоряжения и приказы шли в те последние часы в округа, с вечера 21 июня, и если бы эти директивы и приказы выполнялись, как положено, то видно, что данная директива была вполне своевременна. По крайней мере «логична». Другое дело, что ее, конечно, можно было послать и раньше «чуток»…

Опять же – по известному докладу того же генерала Борзилова или по ответу комдива Зашибалова они свои приказы на вскрытие пакетов получали как раз – с 2 часов до 2.40. Т. е., скорее всего, тот же Генштаб в лице Жукова (?) по телефону сообщал и об этой директиве – приказ поднимать по боевой тревоге войска, а попутно она и шла в виде короткой телеграммы-шифровки. Посланной из ГШ и подписанной Тимошенко. Как и положено для такой телеграммы!

Но в том же КОВО принимать эти директивы не могли в силу того, что оперотдела в штабе не было – он с полковником Баграмяном прибыл только в 7 часов утра. И Кирпонос с Пуркаевым принимали именно «распоряжения» Генштаба – по телефону. Так что возможно, поэтому Пуркаев в 1952 году эти две директивы, «полученные» им в Тернополе по телефону в виде «распоряжений», и слились в памяти в одно.…

Ведь Жуков только отправил в 0.30-1.5 директиву «б/н» о приведении в полную б.г. а следом собирался отправлять однозначно заготовленную заранее и директиву «№ 1»! На вскрытие красных пакетов – на выполнение Планов прикрытия! Которую в 21 час вечера 21 июня пока тормознул Сталин, сказав Жукову и Тимошенко – «такую директиву давать в войска преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем»! И данная фраза Сталина, кстати, и подтверждает, что Жуков нес именно директиву на ввод ПП. После отправки, которой как раз и будет сложно уже что-то улаживать «мирным путем». Ведь ввод ПП – это война!

Жуков отложил, находясь в кабинете Сталина, эту директиву и подготовил с Ватутиным (?) другую – «промежуточную» – о приведении всех войск ПВ и ВВС с флотами в боевую готовность полную. Предупреждающую о возможном нападении, которое может начаться с провокаций на границе, и предписывающую не поддаваться на эти провокации! Директиву «б/н». По которой командующие округами минимум должны были поднять войска по тревоге, вывести их из «спящих» казарм в «Районы сбора». Где им, получив приказ вскрывать «красные пакеты», начать выполнять ПП, потребовалось бы считаные часы, а то и минуты – на занятие самих окопов на границе.

Свою директиву на ввод ПП Жуков «отложил» – но она-то наверняка держалась под рукой, и как только нападение стало реально угрожающим (начались активные обстрелы нашей стороны стрелковым оружием с 2 часов ночи, и в это же время посол Германии начал искать Молотова, чтобы всучить ему ноту о нападении), эту директиву и отправили в округа телеграммой НКО и ГШ на ввод ПП. В 2.30!

* * *

Но – получив по телефону данные «распоряжения», Кирпонос по показаниям командиров КОВО прямо запретил приводить войска в боевую готовность. И войска на Украине будили именно немецкие снаряды в большинстве случаев. Точнее, в КОВО около 3.30 все же давались некие команды «будить» войска, но как показывают командиры, сам Кирпонос при этом именно запрещал приводить войска в боевую готовность чуть не до обеда 22 июня. Подробнее об этом – рассмотрим в отдельном исследовании по ответам командиров на «вопросы Покровского» и там же увидим подтверждение – как в ЗапОВО и в ОдВО около 3 часов действительно уже вскрывали свои «красные» пакеты.

* * *

(Примечание. Вот что пишет о поведении Кирпоноса его начштаба, генерал Пуркаев – в показаниях на расследовании Покровского:

«В период от 1 часу до 2 часов 22 июня, Командующим войсками округа было получено распоряжение Генерального Штаба, которое требовало привести войска в полную боевую готовность, в случае перехода немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить и не перелетать, до особого распоряжения. <…>

Я … в ТЕРНОПОЛЬ … прибыл около 3 часов утра 22.6.41 года.

К моему приезду Командующий войсками округа генерал КИРПАНОС уже получил распоряжения Генерального штаба о приведении войск в боевую готовность, но никаких распоряжений никому не давал.

Получив указания генерала КИРПАНОС о распоряжениях Генерального Штаба в связи с ожидаемым нападением немцев, я немедленно вызвал к аппарату БОДО всех командующих армий лично. И в период от 3-х до 4-х часов передал каждому лично приказ привести войска в полную боевую готовность, занять оборону согласно плану. При переходе немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить. Нашим самолетам границы не перелетать до особого указания.

Все командующие армий приняли эти указания к исполнению.» (Сайт МО РФ Документы. Накануне войны»)

«Занять оборону согласно плану» – это и есть – начать выполнять План прикрытия…)

* * *

Но если в КОВО у Кирпоноса вроде как не было под рукой шифровальщиков оперотдела, то в ПрибОВО, нш округа Кленов, оставаясь за командующего, также около 2.30 получив данную «Директиву № 1», не стал поднимать войска округа. В результате Кленов был арестован с обвинением в «проявлении бездействия» и позже – расстрелян.

* * *

Почему из истории трагедии 22 июня исчезла данная «короткая» директива НКО и ГШ от 2.30 часов ночи 22 июня?! В общем, все просто – с подачи Хрущева и Жукова, который при нем был министром обороны и занимался «реабилитацией» павловых и прочих «невинных жертв сталинских репрессий» за 22 июня, еще в конце 1950-х годов была «узаконена» байка, что нападение проспали не павловы, расстрелянные за это (точнее, в КОВО этим занимался Кирпонос, а вот Павлов как раз свои войска худо бедно поднимал до нападения), а Сталин. Который «верил» Гитлеру, что тот не нападет, и «не верил» докладам разведки и «предупреждениям» Жукова. И который не хотел поднимать войска даже в ночь перед нападением. А раз виноват во всем «тиран самодур», то лучше о короткой директиве, о вводе ПП и о подъеме по боевой тревоге, которая ушла в округа ДО нападения и которую не выполняли в Прибалтике и на Украине, но выполняли в Белоруссии – лучше умолчать.… Ведь измены на местах с подъемом войск в ту ночь «не было» в округах, и все свои войска поднимали – или по приказам или «инициативно», и значит, никто и ни в чем не виноват.

Но если где и спали войска, как в том же Бресте, или Прибалтике и на Украине, то только по вине Сталина, который не давал «до последнего» Жукову поднимать войска. Ведь расстрелянные за июнь 41-го генералы кленовы, которых и расстреляли именно за бездействие в эту ночь в том числе, Жуковым и Хрущевым были «реабилитированы», а значит, не стоит показывать документы, которые могут вызвать ненужные вопросы к этим генералам у исследователей и читателей, и значит – не надо поднимать этот вопрос снова.

* * *

Но как бы там ни было, таким образом, можно уже утверждать достаточно обоснованно, что то, что мы знаем как «Директива б/н», или «Директива № 1», черновик которой хранится в ЦАМО в виде текста на трех РАЗНЫХ листках – это не более чем фальшивка. Точнее, ее текст – это не совсем тот текст, который писался в кабинете Сталина, но ушел в округа. Ведь в ней должно было быть разъяснение Москвы по пересечению границы. Чего в тексте отправленной директивы «б/н» нет точно. И можно также утверждать, что данная директива «без номера» – это не последняя директива, которая ушла из Москвы в приграничные округа перед нападением Германии!

Хотя она именно о приведении в полную б.г., она еще не давала указания вскрывать «красные пакеты» и вводить Планы прикрытия. Т. е. следом за ней в любом случае собирались отправлять и директиву на это – вводить ПП в приграничных округах. На что у Жукова (и Тимошенко) и была заранее готова своя директива, которую он нес к Сталину к 21 часу вечера 21 июня.

Также данная директива от 22.20 21 июня имела некие ограничения – по ней не было четко ясно – можно ли открывать огонь в случае обстрелов или тем более нападения, и как действовать, в случае если противник границу перешел. А ведь адмирал Кузнецов утверждает, что когда он читал эту директиву в 23 часа 21 июня, то там он увидел вполне четкие объяснения по этому вопросу, и тот же Тимошенко ему разъяснил – огонь открывать можно. И нужно.

Так что похоже, что именно следующая директива НКО и ГШ, от 2.30 ночи 22 июня и могла нести такие разъяснения – на открытие огня. И судя по всему, Жуков и Тимошенко в неё и «перенесли» указания и разъяснения по ответному огню из «директивы б/н» и по пересечению нами границы в случае отражения нападения.

Опять же – в самих ПП было забито всегда – даже в случае нападения противника границу можно пересекать только по особому приказу Москвы! И если пойдет в округа директива на ввод ПП в действие, то, действуя по ПП, командиры и так не имеют права самовольно пересекать границу, преследуя врага.

* * *

В общем, повторюсь – в любом случае, на основании этих фактов с большой долей вероятности уже можно утверждать, что вслед за «пространной» директивой «б/н» о приведении войск в полную б.г., в округа пошла и «короткая» директива, от 2.30 22 июня, об «отсутствии» которой так переживают современные историки! Мол, надо было вместо «пространной» директивы давать короткую – на ввод ПП: «Приступить к выполнению Плана прикрытия 1941 года». И такая директива округам ушла, и именно ДО нападения Германии это произошло! И в этой директиве и было указание – вскрывать «красные» пакеты – вводить Планы прикрытия. И «номер» у этой директивы мог быть только – «№ 1».

А также эта директива-телеграмма Тимошенко давала указания и по пересечению границы – границу до особого распоряжения не пересекать!

Можно ли на сегодня узнать точный текст этой «телеграммы Тимошенко» от 2.30 22 июня? Можно…

Вот что показывается в «Отчёте о боевых действиях Северного фронта» (ЦАМО фонд 217 опись 1221 единица хранения 219, л. 28) на сайте «Подвиг народа»:

«Командующий Ленинградского Военного Округа, об”явив его Командующим 14, 7, 23 Армий, отдал в тот же день свой приказ:

“Принять к точному выполнению изложенный выше приказ Народного Комиссара Обороны СССР.

Ввести в действие план прикрытия немедленно.

Переход и перелет границы до особых указаний не производить.

ЗА КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ ЛВО

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР НИКИШЕВ

ЧЛЕН ВОЕННОГО СОВЕТА ЛВО ШТЫКОВ”

/Д. № 2 за 1941 г. “ Директивы, приказы и распоряжения Штаба ЛВО – стр. 1/».

Судя по всему, номер «2» был уже у этой директивы по ЛенВО. А под «№ 1» была директива по округу – о приведении в полную б.г. – по директиве НКО и ГШ «б/н» от 21 июня.

Может, кто-то решил, что этот приказ по ЛенВО составлен на основании директивы НКО и ГШ «№ 2»? Не пойдет. В директиве «№ 2» от 7.15 22 июня, которую получали в округах аж к 9 часам утра, нет указания вводить План прикрытия. Там уже – о нанесении авиаударов по территории противника. К 8 часам ПП уже ввели и отчитались об этом Москве…

* * *

Директива «б/н» от 22.20 21 июня о приведении в полную боевую готовность – это последняя директива мирного времени. А директива «№ 1» от 2.30 22 июня – это и должна быть «первая» директива войны. Которая уже, в общем, началась…

И я очень надеюсь, что постоянные посетители ЦАМО, такие как В. Исаев, или С. Чекунов, смогут найти данную директиву – в фонде «ПУ ЮЗФ». И они покажут читателям и зрителям ее точный текст и точное время данной директивы. Которая в 2 часа 30 минут требовала «приня тия немедленных мер по боеготовности войск» западных округов, что в логике тех событий может означать только одно – подъем войск по боевой тревоге с вводом планов прикрытия! И об этой директиве мы еще поговорим подробно – разбирая полные ответы командиров на расследовании Покровского. Но в следующем исследовании…

(Впрочем, данный фонд «ПУ ЮЗФ» пока не рассекречен и, увы, пока не доступен исследователям… только лицам, имеющим соответствующий допуск, например сотрудникам ИВИ.)

* * *

Директива «№ 2» от 7.15 утра 22 июня, через три часа после нападения врага, которое зафиксировано как акт агрессии, – это директива, предписывающая-подтверждающая указания Москвы (её еще ночных распоряжений в виде тех же звонков Жукова) о применении оружия по перешедшему границу врагу – указанием уничтожать врага, который вперся на нашу территорию, но пока самим границы не переходить.

Ну а мы попробуем разобраться с «директивой № 3» вечера 22 июня, которая уже давала такое разрешение – пересекать границу, отражая нападение врага: «4. На фронте от Балтийского моря до границы с Венгрией разрешаю переход госграницы и действия, не считаясь с госграницей».

Попробуем разобраться с «логикой» появления данной директивы и логикой принятия решения на нее. Которая давала право войскам округов наконец-то пересекать границу, преследуя врага, и которая бросала войска западных округов в дурное ответное немедленное наступление – «на Люблин», как и задумывали наши стратеги в ГШ… Ведь она и есть – претворение «в жизнь» настоящих планов наших стратегов на случай нападения Германии. Она – итог всей подготовки приграничных округов с января 41-го к нападению Германии.

Попробуем «восстановить» картину того дня в том плане, как могло быть принято решение о нанесении немедленного контрудара, о начале встречного наступления из Украины «на Люблин». По союзникам Германии…

Итак – попробуем разобраться, на каких основаниях появилась данная директива и каким образом она отражает предвоенные планы Генштаба-Жуковых.

Была ли она «истерикой» или «импровизацией» Жукова и Генштаба на начало войны? Нет. Импровизация началась 23 июня. Когда с первых часов после начала выполнения данной директивы выяснилось – она невыполнима. Ведь как говорил потом Еременко – еще до нападения Германии «войска были сдвинуты под предлогом учебы, сосредоточены, но не там сосредоточены, а по пути продвижения тов. Жукова[29]. А как началась война, началась кутерьма». И Еременко именно Жукова обвинил в этой «кутерьме», той самой «импровизации», которая и началась с 23 июня – «Это вина Генерального штаба и прежде всего Жукова, который оказался оперативно неграмотным. В результате этого с началом войны началась переброска войск из одного района в другой, с тем, чтобы исправить допущенную ошибку, что окончательно запутало действия наших войск»…

Т.е. директива «№ 3» – это не более чем попытка реализации предвоенных идей Жукова, который со своей «оперативной безграмотностью» начудил с размещением наших войск не там, где надо было их держать. А когда началась война, выяснилось, что реализовать эти планы в принципе невозможно, и Генштабу пришлось спешно на ходу принимать решения по переброске войск туда, где они и должны были быть – если бы Жуков не носился с идеей немедленного ответного удара нашими главными силами по неосновным силам противника – из Украины. Вот это и было – «импровизацией»…

* * *

Но – прежде чем перейдем к разбирательству с этой директивой, глянем, что писал о директивах ГШ за 22 июня тот же генерал М. Д. Грецов:

«Две директивы Наркома обороны о пригра ничном сражении

Первая директива Наркома обороны (№ 2), – полученная в штабах округов утром 22 июня, гласила:

“22 июня 1941 г. в 4 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль границы и подвергла их бомбардировке. Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.

В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз приказываю:

1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземным войскам границу не переходить.

2. Разведывательной и боевой авиации установить места сосредоточения авиации противника и группировки его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной авиации уничтожить авиацию на аэродромах против ника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиации наносить на глубину германской территории до 100–150 км. Разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до осо бых указаний налетов не делать.

Народный Комиссар обороны Союза ССР Маршал Советского Союза Тимошенко

Начальник Генерального штаба генерал армии Жуков

Приказ принят в штабе ЮЗ фронта 8.45 22.6»[30]» (с.46)

Грецов цитирует текст «Директивы № 2», и там есть указание – «до особого распо ряжения наземным войскам границу не переходить». Однако есть публикации данной директивы в той же «малиновке», и там этого указания нет:

«№ 607. ДИРЕКТИВА ВОЕННЫМ СОВЕТАМ ЛВО, ПРИБОВО, ЗАНОВО, КОВО, ОДВО, КОПИЯ НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА (СССР)

№ 2

22 июня 1941 г.

7 ч. 15 мин.

22 июня 1941 г. 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке.

Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.

8 связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.

2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.

Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить группировки его наземных войск.

Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100 150 км.

Разбомбить Кенигсберг и Мемель.

На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать.

ТИМОШЕНКО МАЛЕНКОВ

ЖУКОВ

ЦА МО РФ. Ф. 132а. Оп.2642. Д.41. Лл. 1,2. Машинопись, незаверенная копия.» (1941 год. – М.: МФ «Демократия», 1998.)

В интернете также есть и фото черновика данной директивы, на двух листках, с подписями Жукова Маленкова и Тимошенко, и там указание о границе есть. Также данная директива выложена на сайте «Подвиг народа» (Отчёт о боевых действиях Северного фронта, ЦАМО фонд 217 опись 1221 единица хранения 219, л. 27) и пункт «№ 1» показан именно в таком виде – «1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.

Впредь до особого распо ряжения наземным войскам границу не переходить».

Т.е. сборник документов Яковлева выложил липу, а вот Грецов точно показал документ.

Так же рукописная «копия» этой директивы (один из «экземпляров», на трех листках) выложена в апреле 2015 года и на сайте МО РФ «Документы. Первый день войны», и там также есть указание о границе!

Директива «№ 2» указывает – границу наземными войсками не пересекать, но можно нанести авиаудары по Кенигсбергу и Мемелю, а также можно бомбить территорию противника по всей границе на глубину до 150 км. Но она указывает вроде бы налеты на Финляндию Румынию не делать до особых указаний. Однако – в тексте на сайте МО РФ, на обратной стороне последнего листка есть отдельная пометка – «Т. Ватутину. Румынию бомбить» и «Народный комиссар обороны приказал территорию Румынии и румынские … на территории … авиа…» (далее увы срезан текст).

Т.е. директива «б/н» от 22.20 21 июня – это директива, которая приводит (переводит) войска в полную боевую готовность. Затем, до нападения, уходит директива на ввод ПП в действие, которая запрещает пересекать и перелетать границу – Директива «№ 1» (телеграмма НКО) от 2.30 22 июня – директива, которая вводит в действие ПП – на вскрытие «красных» пакетов и занятие окопов на границе. Затем уходит директива, разрешающая отвечать, если противник пересек границу, и разрешающая авиаудары по территории противника – Директива «№ 2» от 7.15 22.06, указывающая мочить врага, перешедшего границу, но пока запрещающая самим пересекать границу наземными войсками. А потом, вечером 22 июня, пошла и директива о полном перенесении войны на территорию врага – Директива «№ 3».

* * *

Тут еще одно «примечание» можно сделать… Жуков, описывая эту ночь, пишет, что они в 4 часа разбудили Сталина и кое-как уговорили его дать директиву о начале ответных действий…

«Мы тут же просили И. В. Сталина дать войскам приказ немедля организовать ответные действия и нанести контрудары по противнику.

– Подождем возвращения Молотова, – ответил он. Через некоторое время в кабинет быстро вошел В. М. Молотов:

– Германское правительство объявило нам войну.

И. В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.

Наступила длительная, тягостная пауза.

Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в Приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.

– Не задержать, а уничтожить, – уточнил С. К. Тимошенко.

– Давайте директиву, – сказал И. В. Стадии. – Но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.

Трудно было понять И. В. Сталина. Видимо, он все еще надеялся как-то избежать войны. Но она уже стала фактом. Вторжение развивалось на всех стратегических направлениях». (Г. К. Жуков, Воспоминания и размышления. М. Издание 1989 г.)

Как видите – Жуков совместил тут два события, и пытается «совместить» и две директивы. По Жукову, он в 4 часа утра от Сталина получает добро на «директиву № 2», но которая только в 7-15 была написана и ушла в округа только около 8 часов утра!

Но тогда что ж получается – Жуков «предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в Приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника», т. е. – Жуков рвется в бой и каждая минута дорога, а в итоге что? Он же и тянул время и не передавал важнейшую директиву, в которой приказывается врезать по врагу и нанести по его территории авианалеты – ТРИ часа?! А еще Жуков даже не пытается отдать округам приказ, который там ждут в первую очередь – «Приступить к выполнению Плана Прикрытия»?!

Конечно же, нет…

На самом деле он с Тимошенко уже в 2 часа «разбудили» Сталина, и тот действительно дал добро на директиву – о начале выполнения ПП, которую Жуков же и отправляет в 2.30! Телеграмму наркома обороны – Директиву «№ 1».

А в 7.15 после того как нападение стало свершившимся фактом, Сталин дал добро и на ту директиву, которая стала «№ 2». Которая приказывала «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу». Которая запрещала пересекать наземными войсками границу, но уже разрешала нанести авиаудары по наземным войскам немцев на нашей территории и на их в том числе. Но налетов по территории Румынии и Финляндии указывается не производить… пока…

Как показывает архивный копатель «Сергей ст.» (исследователь С. Чекунов): «С текстом директивы № 2 тоже не все так просто. Она написана “в стиле” директивы б/н (с исправлениями), да и по времени ее передачи есть вопросы…» Но эти «вопросы» становятся меньшими, если мы будем держать в голове – перед «директивой № 2» сначала Жуков (Тимошенко) отправил телеграмму о начале выполнения ПП – «Директиву № 1».

Также изучайте слова Молотова о событиях этой ночи – «140 бесед с Молотовым», записанных на магнитофон Ф. Чуевым…

* * *

Но далее Грецов пишет о директиве ГШ на грандиозное контрнаступление из КОВО-ЮЗФ, прежде всего – «на Люблин». Которую мы знаем как «директиву № 3»… Которая и разрешает, наконец, нашим войскам пересекать госграницу и громить войска и на его территории в том числе: «4. На фронте от Балтийского моря до границы с Венгрией разрешаю переход госграницы и действия, не считаясь с госграницей».

«Вторая директива Наркома обороны от 22 июня за № 8, полученная в конце дня 22 июня в штабе Юго-Западного фронта, оценивала действия противника за 22 июня как “до стижение небольших успехов” с нанесением ему больших потерь и ставила на 23–24 июня перед войсками фронта зада чу: “Прочно удерживая государственную границу с Венгри ей, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5-й и 6-й армий, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта окружить и уничтожить группировку про тивника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 24.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с Кра(ковского направления”.

Архив МО СССР, ф.) 229, оп. 2148сс, д. 37.

Обе вышеприведенные директивы свидетельствуют о том, что обстановка начавшейся войны расценивалась в Ставке ВГК настолько благоприятной, что, несмотря на очевидные неудачи первых часов сражения, Ставка считала единственно подходящим решением только наступление на Люблин с целью “окружения и уничтожения противника”.

Командующий войсками ЮЗФ в первый день войны, види мо, также слабо знал истинное положение войск, как и Став ка ВГК, так как все его распоряжения во исполнение дирек тив Ставки в сущности рефлекторно повторяли требование Ставки только наступать.

Между войсками, терпящими поражение на фронте вбли зи границы, и высшими штабами, пока не знающими об этом, вскоре возникли нервозные отношения, наложившие отпечаток в дальнейшем на характер управления войсками в целом.» (М. Д. Грецов, указанное сочинение, с. 46–47)

Грецов говорит именно о директиве, которую мы знаем как «№ 3». Правда, в книге показан другой номер – «№ 8», но далее номер этой директивы дается как «№ 3». Так что это не более чем опечатка наборщика в типографии военной академии ГШ в 1965 году. Ведь «директива № 2» подписана была в 7.15, и получается, что до примерно 19 часов ГШ-Жуков должен был выдать в округа еще пять директив. Что вряд ли… Ведь наштамповать за день столько директив – это уже явная ерунда.

Так что, продолжим – так как же появилась эта директива «№ 3»…

К 10 часам утра 22 июня Жуков подписывает оперсводку № 01, в которой доводилось до Сталина, что округа ввели свои Планы прикрытия и отражают нападение на границе. Также в сводке указывалось о действиях противника, о том, где он наносит свои удары и каких действий ждать от него далее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.