III

К 1 июня у Александрии сосредоточились союзные войска, кроме тех, что остались в тылу для осады крепостей, еще занятых французами.

А через сутки стало совершенно очевидно, что прежние известия о намерениях врага неверны. Пленные лазутчики и очевидцы – люди, приезжавшие из Генуи в Турин, – все они, вольно или невольно, врали.

Моро старался ввести Суворова в заблуждение. С одной стороны, он тревожил передовые части союзников, часто передвигая свои войска, делал вид, что хочет наступать на Александрию. С другой – распространял слухи о том, будто к нему идут морем подкрепления. По случайности в это время в Генуэзский залив действительно пришла французская эскадра адмирала Брюи. Брюи высадил только один батальон в тысячу человек. Но очевидцы клялись, что видели, как в Генуе высадился сам Макдональд, даже описывали, в каком мундире и шляпе он был.

Макдональд же и не думал плыть к Генуе. Он прямо пошел через Апеннины к Модене. Тридцатишеститысячная армия Макдональда спустилась на равнины Северной Италии. План французов был иной: двигаясь на север, зажать Суворова в тиски.

2 июня к Суворову прискакал из-под Модены курьер с известием о том, что Макдональд отбросил передовые части австрийцев.

Демонстрации Моро не могли провести такого полководца, как Суворов. Он им никогда особенно не доверял, а в последние дни тем более: слухи о том, что Макдональд направляется к Модене, уже ходили. Суворов, собрав все силы в кулак, был теперь готов броситься или на обоих противников, или на каждого порознь.

Движение Макдональда к Парме представляло громадную опасность. Макдональд оказывался в тылу соединенных русско-австрийских войск. Получалось как будто бы то самое, о чем все время так зловеще каркал венский гофкригсрат: в своем вечном стремлении вперед Суворов зашел слишком далеко. Придется отступать, отдавая врагу все то, что за два месяца было завоевано.

Так думали все австрийские генералы. Но не так судил Суворов.

Первое достоверное известие о движении Макдональда не только не испугало, а даже обрадовало Суворова. По его мнению, оно сулило союзникам успех. Он давно ждал этого случая – разбить Моро и Макдональда порознь. Суворов искал боя, и вот он предстоит!

Не теряя ни минуты, Суворов стал готовиться идти назад, навстречу Макдональду.

«Новейшие известия. Французы как пчелы и почти из всех мест роятся к Мантуе… Нам надлежит на них спешить», – написал он генералу Розенбергу, который стоял с частью русских войск у Асти.

Двигаясь на запад, к границам Франции, и предполагая встретить главные силы врага у Александрии, Суворов заранее подготовился. Устремляясь вперед, он не кидался очертя голову. Еще две недели назад Суворов приказал привести в оборонительное положение крепости, взятые у французов.

Покидая Турин, Суворов не только не снял осаду туринской цитадели, а написал австрийскому генералу Кейму, осаждавшему ее:

«Любезный генерал! Иду к Пиаченце разбить Макдональда. Поспешите осадными работами против туринской цитадели, чтоб я не прежде Вас пропел «Тебе Бога хвалим».

А генералу Отту послал приказ держаться во что бы то ни стало между Пармой и Моденой.

Суворов пошел по правому берегу реки По на Страделлу – Пьяченцу. Это направление неизбежно приводило его к встрече с Макдональдом – пойдет ли Макдональд направо, к Мантуе, или налево, к Тортоне.

Выступая, Суворов дал войскам краткое энергичное наставление. Оно все было проникнуто духом победы.

«Неприятеля поражать холодным ружьем, штыками, саблями и пиками.

Артиллерия стреляет по неприятелю по своему рассмотрению» – так начиналось наставление.

Это было указание на то, как и чем достигается победа. А дальше с уверенностью в полном поражении сильнейшего врага говорилось о последующем:

«Котлы и прочие легкие обозы чтоб были не в дальнем расстоянии при сближении к неприятелю, по разбитии же его чтоб можно было каши варить».

Австрийские генералы, читая наставление, только перешептывались в недоумении.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.