Глава 7. Флаг-капитан флота Балтийского моря

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7. Флаг-капитан флота Балтийского моря

Небольшой городок Сараево, центр населенной сербами Боснии, с утра 15 июня 1914 года был необычно оживлен. В этот солнечный летний день жители столицы одной из славянских провинций Австро-Венгрии ожидали приезда наследника императорского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги герцогини Гогенберг. В первых рядах встречавших была молодежь. Она высыпала на улицы для выражения не восторга, а возмущения. Дело в том, что прибытие австрийского эрцгерцога с пышной свитой имело для них символическое значение – это была годовщина поражения, нанесенного сербам турками на Косовом поле. Оно привело к порабощению маленького, но свободолюбивого народа. Почти пятьсот лет страдал он под игом султана. Не слаще оказалось и последующее владычество австрийцев. Борьбу за национальное освобождение возглавила организация молодежных патриотических сил. На ее базе создавались террористические группы. Одной из них было поручено убить Франца Фердинанда.

10 часов 25 минут. Автомобиль эрцгерцога въехал на центральную улицу города. В него полетел букет цветов, из которого валил густой дым. Догадавшись об опасности, наследник отбросил букет. Бомба разорвалась несколько секунд спустя. Ее взрывом были ранены офицер из свиты и шесть человек из толпы. А спустя час на набережной реки Милчки эрцгерцог и его супруга были убиты двумя выстрелами из револьвера. Стрелявший юноша – серб Гаврила Принцип был схвачен.

Происшествие взволновало весь мир. Желанный предлог для войны, который давно уже искали могущественные коалиции стран Антанты и Центрального блока, наконец-то был найден.

15 июля Австрия объявила войну Сербии и на следующий день приступила к бомбардировке ее столицы Белграда. Русское правительство ответило на это частичной мобилизацией. Германия, заранее начавшая тайную мобилизацию и сосредоточение войск к своим границам, потребовала от России прекращения мобилизации, а в ответ на отказ ее правительства 19 июля объявила России войну. Спустя четыре дня к ней присоединилась Австро-Венгрия. 21 июля Германия объявила войну Франции, а на следующий день – Бельгии. Тогда против Германии обнажила оружие Великобритания. Спустя сутки в войну на стороне России вступила маленькая Черногория. Через несколько дней в состоянии войны с Австро-Венгрией оказались Великобритания и Франция. Почти четыреста миллионов человек в течение нескольких дней оказались втянутыми в войну, получившую название Первой мировой.

Как только поступило сообщение об объявлении Германией войны, Балтийский флот был приведен в боевую готовность. В устье Финского залива развернулся дозор из крейсеров, а перед главными минными заграждениями заняла позиции бригада подводных лодок. В районе фланговошхерной позиции сосредоточилась 2-я дивизия миноносцев. Остальные корабли флота располагались за главными минными заграждениями в готовности вступления в бой.

Русская морская мина. 1904 г.

«С этого дня, – обратился к морякам адмирал Эссен, – каждый из нас должен свести все свои помыслы и волю к одной цели – защитить родину от посягательств врагов и вступить в бой с ними без колебаний, думая только о нанесении врагу самых тяжелых ударов, какие только для нас возможны». Однако до окончательного выяснения намерений Германии флоту запрещалось предпринимать активные наступательные действия на море.

С началом войны Балтийский флот перешел в подчинение командующего 6-й армией. По его приказу от 18 июля на флот возлагалась задача: «всеми способами и средствами препятствовать производству высадки в Финском заливе». Подтверждением этой задачи, собственно, и ограничились заботы по отношению к флоту.

А между тем командование флота находилось в полном неведении о политическом положении России, об оперативной обстановке на Балтийском театре военных действий. 21 июля Колчак в донесении в Морской Генеральный штаб, для передачи «в собственные руки» представителю ВМФ при командующем войсками Северного фронта капитану 1 ранга В. М. Альтфатеру, писал: «Мы совершенно лишены сведений о противнике. Разведке нашей цена 0. Она ничего путного не дает. Точно так же командующий не имеет даже политической ориентировки…»

Далее в донесении говорилось, что подготовка флота к войне прошла очень хорошо. «Все, конечно, надо отнести на долю Николая Оттовича. Его решимость, его энергия, отсутствие всяких личных соображений определили всю работу флота за последнюю неделю. Я убежден, что мы заслуживаем лучшего флота, чем имеем. С таким адмиралом, имея флот, – что можно сделать или, вернее, что нельзя сделать. Грустно делается, когда видишь наши «главные силы» из четырех стареньких линейных кораблей, четырех жалких «крейсеров» 1-й бригады и четырех, еще более плохих, 2-й бригады. Вчера Николай Оттович развернул свои силы на позиции, и чувство какой-то обиды явилось, глядя на наши старые, утратившие реальную боеспособность корабли. Неужели же мы не заслужили настоящих кораблей; ведь есть у нас и знание, и умение, и качества не хуже, чем у других». Донесение заканчивалось словами: «Последние дни мы ждем боя и хотим его. Долго высидеть на позиции невозможно. Офицеры и команды веселы, и подъем духа у всех большой, но долго его поддерживать нельзя… Вся надежда на Николая Оттовича, и с ним будут драться на чем угодно».

Торжественный молебен в Петербурге по случаю начала Первой мировой войны.

В письме Василию Михайловичу Альтфатеру от 24 июля Колчак высказывал предположение о ближайшем вмешательстве в военные действия Швеции на стороне Германии. Он сообщал, что Эссен – сторонник активных действий против шведов, которые под прикрытием своего нейтралитета тайно поддерживают Германию. Однако главнокомандующий запрещает такие действия со стороны флота. Далее Колчак просил ускорить постройку «новиков» и дать ответ на основной вопрос: «считает ли главнокомандующий связанными нас с обязательствами не оставлять Финский залив или нет и когда это обязательство заканчивается?»

Большое внимание уделял Колчак организации связи. По его приказу устанавливается четкий порядок прохождения информации от наблюдательных постов до заинтересованных лиц. При обнаружении кораблей противника одним из постов по всему отделению объявлялась боевая тревога. Начальник отделения лично составлял донесение по проверенным данным с подчиненных постов. Телефонисты и телеграфисты передавали его на центральную станцию, в соседние отделения, на батарею, а также в рядом расквартированную воинскую часть и находящиеся вблизи корабли. Результаты разведки морской авиации передавались в штаб флота через посты связи на аэродромах. Ежедневно составлялась оперативная сводка, которая дополнялась данными радиоперехвата и прогнозом погоды. Эти сведения наносились также на карту обстановки, находившуюся у начальника службы наблюдения и связи флота. С ней знакомились командиры соединений и кораблей перед выходом в море.

Первые действия немецких военно-морских сил на Балтике против русских носили преимущественно демонстрационный характер. В последние дни июля крейсера «Аугсбург» и «Магдебург» обстреляли подходные к Финскому заливу маяки Бенгштер и Дагеропт (Кыпу) и пограничные посты у Палангена (Паланги). Еще ранее они поставили минные заграждения у Либавы, не ведая, что она уже эвакуирована. 12 и 13 августа эти же крейсера пытались проникнуть в Финский залив. Обходя свое минное заграждение, поставленное у южного входа в залив, «Магдебург» в густом тумане наскочил на камни у острова Оденсхольм.

Ночью 13 августа с сигнального поста на острове Оденсхольм по телефону донесли в Ревель, что на расстоянии двух кабельтовых в тумане на мели засело четырехтрубное судно, слышится немецкая речь. Адмирал Эссен сразу же направил туда дивизион миноносцев и крейсера «Богатырь» и «Паллада». Из Ревеля также вышла группа кораблей с высшими чинами флота на борту.

Когда с наступлением дня видимость улучшилась, обнаружили, что на мели увяз крейсер «Магдебург», а на корму ему подан буксирный трос с большого миноносца, который пытался стащить корабль на большую воду. Русские крейсера немедленно открыли огонь. Миноносец быстро ушел в открытое море. «Магдебург» попытался сопротивляться, но положение его было безнадежным. Команда взорвала носовые погреба и капитулировала. При осмотре корабля на нем были обнаружены многие документы, в том числе и радиошифрограммы германского командования и шифры.

Документы попали в штаб и были переданы для изучения Колчаку. Александр Васильевич очень заинтересовался шифрами. По его предложению неподалеку от Ревеля была установлена приемная радиостанция для прослушивания эфира. В результате была получена ценная информация о планах вражеского командования, позволившая русскому флоту перейти к активным действиям.

Лишь в начале сентября Александр Васильевич получил долгожданную весть о судьбе семьи.

С первых же часов начавшейся в августе 1914 года войны капитан 2 ранга Колчак был в море. А Софья Федоровна, квартировавшая в прифронтовой Либаве с двумя детьми, поспешно паковала под канонаду немецких батарей чемоданы. Все говорили, что Либаву сдадут, и семьи русских офицеров, чиновников и прочего служилого люда осаждали вагоны идущего в Питер поезда. Бросив все нажитое за десять лет, жена Колчака с детьми на руках все же выбралась из прифронтового города. Так началась черная полоса ее жизни. Она честно несла свой крест офицерской жены: переезды с места на место, чужие квартиры, болезни детей, бегство из-под обстрела, соломенное вдовство и вечный страх за мужа – вернется ли из похода… И не было ей за это никаких государевых наград и почестей. Муж получал ордена и боевые кресты. А она ставила кресты на могилах своих дочерей. Сначала умерла двухнедельная Танечка, потом – после бегства из осажденной Либавы – двухлетняя Маргарита. Выжил лишь Славик, Ростислав…

Расстрел русскими кораблями германского крейсера «Магдебург».

Тем временем в море все чаще стали выходить группы крейсеров во главе с адмиралом Эссеном. В ночь под новый год крейсер «Рюрик», ходивший под флагманским флагом, поставил ряд минных заграждений непосредственно у германских берегов. Спустя месяц подобная задача была успешно решена в Данцигской бухте. В этой операции участвовал и Колчак. Он находился на борту крейсера «Рюрик», входившего в сформированную на поход бригаду из шести крейсеров под командованием начальника отряда заградителей Балтийского моря вице-адмирала Василия Александровича Канина. Бригада во главе с флагманским крейсером «Россия» полностью выполнила боевую задачу. С крейсеров «Россия» и «Рюрик» были поставлены самые удаленные минные заграждения – у мыса Аркона; другие крейсера минировали район к востоку от острова Борнгольм.

Четвертая (Данцигская) миннозаградительная операция, начавшаяся в конце января 1915 года под руководством начальника 1-й минной дивизии контр-адмирала П. Л. Трухачева, уже на первом этапе потерпела неудачу. Флагманский корабль отряда крейсер «Рюрик» в тумане наскочил на подводные камни близ шведского маяка Фаре (к северу от Готланда) и получил пробоину. Отряду пришлось возвращаться на базу. Чтобы не сорвать важную операцию, Колчак испросил разрешения у командующего флотом выполнить ее под своим командованием силами экипажей четырех лучших (типа «Пограничник») эскадренных миноносцев. Эссен дал «добро». Операция проходила в чрезвычайных условиях: ночь, туман, плавающий лед. Из-за невозможности определить место корабли шли по исчислению, временами теряя друг друга из виду. Тем не менее запланированное минное заграждение в Данцигской бухте было поставлено, и 3 февраля все эсминцы благополучно вернулись в Ревель. Эта операция выявила Колчака как перспективного флагмана, способного решать сложные боевые задачи не только на оперативных картах и схемах, но и на практике, в море. Искренне доволен был успехом своего любимца Эссен. Он и не скрывал ни от кого, что возлагает большие надежды на этого офицера.

«В это время Колчак безвыходно жил на корабле, – писал его старый знакомый по заседаниям в Государственной Думе Савич. – Я был прикован к Петрограду, и нам не приходилось встречаться. Но о его работе я знал, его роль в войне мне была отлично известна. То, что наш слабый материально флот с первых дней мобилизации все время был на высоте и начеку, что все его операции развертывались по строго определенному плану, доказывало, что тут нет места импровизации, что все было предусмотрено заранее, все продумано, все подготовлено. Чуялась большая, длительная организационная работа, видно было, что Эссен и его штаб много и продуктивно работали. Особенно ответственна была, конечно, работа оперативного отдела штаба и его вдохновителя Александра Васильевича Колчака».

Вице-адмирал В. А. Канин.

Наступившие в середине февраля сильные морозы сковали льдом прибрежные воды северной Балтики. Активная деятельность Балтийского флота прервалась до весны. В течение зимы Колчак выполнял поручения Эссена: неоднократно бывал на судостроительных заводах в Петрограде, уточняя сроки сдачи флоту новых кораблей (попутно навещал свою семью и Крыжановских), ездил в Барановичи в штаб Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича для согласования совместных действий армии и Балтийского флота на предстоящую кампанию. Остальное время находился в Гельсингфорсе на «Рюрике».

В начале 1915 года в штаб флота пришел новый флаг-капитан по распорядительной части, капитан 1 ранга Сергей Николаевич Тимирев. Как бывшие участники обороны Порт-Артура, почти ровесники, к тому же попавшие в плен в Нагасаки, Колчак и Тимирев сблизились по службе. Сергей Николаевич познакомил сослуживца со своей молоденькой женой, которой недавно исполнился 21 год.

Анна Васильевна Тимирева была дочерью известного русского пианиста, педагога и дирижера Василия Ильича Сафонова, возглавлявшего Московскую и Нью-Йоркскую консерватории. Своему мужу она приходилась троюродной сестрой. По свидетельству священника Б. Г. Старка, сына бывшего контр-адмирала Г. К. Старка, природа одарила Анну божественной красотой. Увидев ее еще мальчиком, он до старости сохранил в своей памяти образ этой обаятельной женщины с белой розой в волосах и такой же розой на черном платье.

Впервые о Колчаке она услышала как о герое полярных походов, известном на Балтике как Колчак-Полярный. Вскоре Анна Васильевна лично могла убедиться, что Колчак умен, образован и интересен как собеседник. «Не заметить Александра Васильевича было нельзя – где бы он ни был, он всегда был центром». По мере дальнейшего знакомства перед ней раскрывался волевой, знающий себе цену мужчина – не красавец, но и не лишенный чего-то такого, что могло нравиться женщинам. В гостях у друзей Тимирева познакомилась с женой Колчака, Софьей Федоровной, – дамой лет на 15–16 старше ее, заметно отличавшейся от других офицерских жен своим интеллектом. Летом 1915 года женщины часто встречались на даче под Гельсингфорсом (на острове Бренде), гуляя со своими маленькими сыновьями, и в конце концов даже подружились.

Анна Васильевна Тимирева – возлюбленная А. В. Колчака.

Из письма Анны Васильевны Тимиревой одной из подруг, написанного в 1934 году. Речь идет о Софье Федоровне Колчак:

«Это была высокая и стройная женщина, лет 38 (во время первой встречи в 1915 году), наверное. Она очень отличалась от других жен морских офицеров, была интеллектуальна. Мне она сразу понравилась, может быть, потому, что и сама я выросла в другой среде.

Она была очень хорошая и умная женщина и ко мне относилась хорошо. Она, конечно, знала, что между мной и Александром Васильевичем ничего нет, но знала и другое: то, что есть, – очень серьезно, знала больше, чем я. Много лет спустя, когда все уже кончилось ужасно, я встретилась в Москве с ее подругой, вдовой адмирала Развозова, и та сказала мне, что еще тогда С. Ф. говорила ей: «Вот увидите, что Александр Васильевич разойдется со мной и женится на Анне Васильевне».

Однажды в Гельсингфорсе еще мы с С. Ф. поехали кататься по заливу, день был как будто теплый, но все-таки я замерзла, и С. Ф. сняла с себя великолепную черно-бурую лису, надела мне на плечи и сказала: «Это портрет Александра Васильевича». Я говорю: «Я не знала, что он такой теплый и мягкий». Она посмотрела на меня с пренебрежением: «Многого вы еще не знаете, прелестное молодое существо». И правда, ничего я не знала, никогда не думала, чем станет для меня этот человек…»

А между тем война продолжалась, и в ней активно участвовал и Балтийский флот России. Яркой и в то же время печальной страницей в его деятельности стала операция против выходивших из Стокгольма немецких судов с грузами и сопровождавшего их конвоя. Разведывательная сводка поступила в штаб флота в первых числах мая. Командующий приказал готовиться к походу и, хотя чувствовал себя неважно (врачи выявили сердечную недостаточность), решил лично его возглавить.

К шведскому берегу направились миноносцы и крейсеры. Ночью русские моряки встретили караван, рассеяли его и потопили конвой и дозорный корабль «Винду». Но радость победы была омрачена. При возвращении домой на капитанском мостике флагманского корабля скончался Николай Оттович Эссен. Русский флот скорбел о понесенной утрате[13]. Колчак пережил смерть адмирала как личное горе. Несколько дней он находился в подавленном состоянии, избегал товарищей, даже близких. Он с яростью занимался делами, и они постепенно вернули его к жизни.

А. В. Темирева в театральном костюме.

В 1915 году германское верховное командование планировало развернуть широкое наступление на восточном фронте, чтобы в кратчайший срок нанести поражение русской армии. Главный удар намечалось нанести со стороны Восточной Пруссии и из Галиции. В связи с этим роль боевых действий на Балтийском море значительно возросла. Германский отряд кораблей Балтийского моря, усиленный двумя броненосными крейсерами, четырьмя эскадренными миноносцами и семью подводными лодками, должен был поддерживать фланг сухопутных войск, наступавших вдоль побережья Прибалтики, и продолжать демонстративные действия в северной части Балтийского моря.

К этому времени значительно вырос и русский Балтийский флот. В состав его вошли четыре новых линейных корабля типа «Севастополь» и три эскадренных миноносца типа «Новик». Во второй половине года вступили в строй шесть подводных лодок типа «Барс». Это позволило расширить круг боевых задач флота в кампании. Теперь он должен был не только не допускать немецкие силы в восточную часть Финского залива, но и вести активные действия на морских сообщениях противника. Продолжалось усиление его позиций в районах Финского, Рижского и Ботнического заливов. При этом особое внимание уделялось укреплению центральной минно-артиллерийской позиции. Здесь были установлены противолодочные сети, новые минные заграждения и береговые артиллерийские батареи. Началось оборудование передовой минной позиции между полуостровом Ганге и островом Даго, где было поставлено 745 мин. Многое сделали балтийцы по укреплению позиций в Або-Аландском районе, в Рижском заливе и в районе Моонзундских островов.

С наступлением в Лифляндии заметно активизировалась и деятельность его флота. Немецкие корабли безуспешно пытались прорваться в Ирбенский пролив, высадить десант и блокировать минными заграждениями и развернутыми на позиции подводными лодками выходы русских кораблей в Балтику. Крейсера, миноносцы и подводные лодки Балтийского флота – теперь его возглавлял вице-адмирал В. А. Канин – в течение всей кампании 1915 года без труда выходили в открытое море, при этом осуществляли минные постановки, обстреливали побережье, занятое противником, вступали в артиллерийские дуэли с его кораблями.

19 июня, возвращаясь после безуспешного огневого налета на Мемель, русский отряд под командованием контр-адмирала М. К. Бахирева в составе крейсеров 1-й бригады и нескольких приданных к ним эсминцев атаковал у Готланда немецкие корабли: крейсер «Аугсбург», три миноносца и минзаг «Альбатрос». Крейсер и миноносцы противника скрылись в тумане, а «Альбатрос», объятый пламенем, выбросился на берег шведского острова Эстергарне (к востоку от Готланда). На пути к Финскому заливу отряд Бахирева обнаружил еще два неприятельских крейсера и четыре миноносца. Не решаясь сблизиться с противником на короткую дистанцию, видимо, из-за недостатка снарядов, Бахирев упустил возможность разгромить врага, нанеся, однако, повреждение крейсеру «Роон». В Готландском сражении участвовал и Колчак: это подтверждают следующие строки письма, адресованного ему Альтфатером 22 июня: «Дорогой Александр Васильевич. Прежде всего от всей души поздравляю Вас с успешной операцией, одним из главных инициаторов которой явились Вы. Не знаю ее подробности, но то, что произошло, позволяет с уверенностью сказать, что все было проделано по всем правилам искусства».

В конце июня русские войска оставили Виндаву. Продвигаясь по территории Курляндии (Курземе) дальше на северо-восток, германские части вышли на побережье Рижского залива. Но тут их левый фланг оказался под огнем русской морской артиллерии. Германскому флоту надо было во что бы то ни стало прорываться в этот залив для противодействия русским кораблям и обеспечения поддержки флангу своих войск.

С подчинением Балтийского флота главнокомандующему Северным фронтом генералу от инфантерии Н. В. Рузскому моряки-балтийцы, помимо выполнения главной своей задачи, оставленной без изменения (не допускать неприятеля в Финский залив), должны были прочно удерживать Моонзундскую позицию, закрыв доступ неприятельским морским силам в Рижский залив. Оборону залива со стороны Ирбенского пролива держали линкор «Слава», канонерские лодки «Грозящий» и «Храбрый», а также эсминцы.

К осени флот получил 14 подводных лодок. Это позволило ему активизировать действия на морских сообщениях противника. В течение кампании подводные лодки 53 раза атаковали немецкие боевые корабли и транспортные суда. При этом были потоплены броненосный крейсер «Принц Адальберг», крейсер «Ундине», миноносец и 15 транспортов. Действия русских подводных лодок вызвали большое беспокойство в Германии. Пароходные компании в октябре 1915 года заявили о прекращении судоходства на Балтике. Для его защиты немецкое командование вынуждено было значительно усилить противолодочную оборону на театре. Оно также приняло решение большую часть перевозок осуществлять в шведских территориальных водах.

В начале сентября обязанности начальника минной дивизии П. Л. Трухачева, вывихнувшего ногу при сильной качке, Канин передал Колчаку. К нему в подчинение перешли и Морские силы Рижского залива. В то время приморский фланг немецких войск доходил до курортного местечка Кемери. Для того чтобы приостановить движение немцев к Риге, Колчак и командующий 12-й армией генерал Радко-Дмитриев разработали план совместных действий армии и флота. К этому времени неприятель уже захватил Кемери. Выполняя этот план, части 12-й армии при огневой поддержке канонерских лодок и эсминцев выбили войска противника из Кемери с большими для него потерями и приостановили наступление на Ригу. 7 октября под руководством Колчака была выполнена смелая операция по высадке морского десанта в немецкий тыл в районе мыса Домеснес (Калкасрагс). Десантный отряд навел панику на неприятеля, уничтожил роту немцев, разрушил все мосты и объекты военного назначения и благополучно вернулся на корабли. За эту операцию Колчак по представлению генерала Радко-Дмитриева был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Кроме того, он был удостоен ордена Владимира 3-й степени с мечами и подарка «из кабинета Его Императорского Величества».

Вступив в должность начальника минной дивизии (а это произошло в середине ноября), Колчак задумал поставить минные заграждения у Либавы и Мемеля. 24 декабря, в сочельник, он на «Новике» в сопровождении двух таких же новых эсминцев вышел из Ревеля. Операция, однако, сорвалась. По выходе из Финского залива один из эсминцев – «Забияка» – подорвался на мине, и его, полузатопленного, пришлось буксировать обратно на базу. Это была первая неудача, постигшая Колчака на Балтике.

В январе 1916 года наступили сильные морозы, и образовавшийся толстый лед в заливах и прибрежных районах моря прервал навигацию. Балтийский флот завершил свою боевую деятельность в кампанию 1915 года с неплохим итогом. Германский флот потерял (больше всего от русских мин): броненосный крейсер, 2 легких крейсера, 7 миноносцев, 9 тральщиков, 5 сторожевых кораблей, подводную лодку, прорыватель заграждений и 26 транспортов. Потери русского флота были намного меньше: 2 канлодки, 2 минзага, 3 тральщика, подводная лодка и 5 транспортов. Совокупные потери военного и транспортного флотов составили: у Германии – 83 500 тонн, у России – 17 800 тонн.

С начала 1916 года Балтийский флот перешел в непосредственное подчинение Ставки Верховного главнокомандующего, при которой был образован Морской штаб. Командующий флотом приобретал большую свободу действий и мог по своему усмотрению использовать корабли всех классов. Главную задачу флота – защищать столицу – Ставка оставила без изменений. В то же время разработанный штабом флота по ее директиве оперативный план на кампанию 1916 года предусматривал как усиление обороны Финского залива (путем создания дополнительной минно-артиллерийской позиции по линии остров Эре – мыс Тахкона), Моонзундского и Або-Оландского районов, так и активные действия флота: продолжение минных постановок в водах и на коммуникациях противника, уничтожение его отдельных кораблей и небольших отрядов в открытых боях и расширение масштабов боевого использования подводных лодок.

Минная дивизия к 1916 году состояла из семи дивизионов, укомплектованных не полностью. В первые три входили (по мере вступления в строй) эсминцы типа «Новик», а четыре других составляли разнотипные миноносцы. По дивизиону эсминцев имели отряд судов Або-Аландской позиции и дивизион сторожевых судов. Начальник минной дивизии капитан 1 ранга Колчак зимой находился в Ревеле, изредка выезжая в Петроград, а оттуда в Гатчину, где на Люцевской улице с осени 1915 года проживала его жена с сыном и няней-прислугой. Этот удаленный пригород Софья Федоровна избрала для временного проживания из тех соображений, чтобы самой и слабому здоровьем Славушке побольше пребывать на свежем воздухе, которым особенно был богат роскошный гатчинский парк с его вековыми деревьями и летним ковром всевозможных цветов и трав. Не последнее место в семейных расчетах занимал, разумеется, и размер платы за жилье, который здесь был значительно меньше, чем в Гельсингфорсе и Петрограде.

Морской министр адмирал И. К. Григорович.

Колчак, намеренно, из благоразумия избегавший встреч с молоденькой Тимиревой, вскоре понял, что не в силах перебороть неодолимого влечения к ней. А она по-прежнему находилась в Гельсингфорсе – месте базирования главных сил флота и его штаба, где на штабном судне «Кречет» продолжал службу ее муж. От Тимиревой Колчака отделяло, следовательно, более чем 40-мильное пространство льда Финского залива. Добраться до Гельсингфорса можно было только по железной дороге вокруг, то есть через Петроград. У Колчака, конечно, находились служебные дела в штабе флота, и он не упускал случая, чтобы съездить в Гельсингфорс. Там ему удавалось иногда встречаться с Анной Васильевной, как и прежде – у общих знакомых. Однако при таких встречах, как вспоминала Тимирева, они, как правило, сидели рядом. Во время одной из встреч она подарила ему свою фотографию, где была снята в русском костюме.

Балтийское море начало вскрываться ото льда в первых числах марта. Но в заливах и проливах лед стоял еще нетронутым. В Ревеле, на минной дивизии, завершались судоремонтные работы, почти на всех кораблях началась непосредственная подготовка к кампании.

28 марта начальник минной дивизии из Ревеля на ледоколе вышел в море. До Моонзунда его сопровождали три ледокола, затем один из них с осадкой, превышающей глубину Моонзундского морского канала, вернулся в Ревель, а два других прошли за флагманом в Рижский залив. Спустя неделю Александр Васильевич получил телеграмму от командующего Балтийским флотом, в которой сообщалось, что «высочайшим» приказом капитан 1 ранга Колчак производится в контр-адмиралы с оставлением в должности начальника минной дивизии и командующего Морскими силами Рижского залива. В его адрес полетели поздравительные телеграммы и почтовые открытки от друзей, сослуживцев, Крыжановских, поклонниц и, разумеется, от Анны Васильевны. Чуть ли не последней узнала о высоком чине своего мужа Софья Федоровна.

По мере освобождения от льда Рижского залива развертывались и его Морские силы: линкор «Слава», миноносцы, канонерские и подводные лодки. 23 апреля был дополнительно заминирован и загражден баржами Ирбенский пролив, а для артиллерийского прикрытия этого комбинированного заграждения на мысе Церель (Сырве) началось строительство батареи. В конце мая Морские силы Рижского залива произвели первые проверочные стрельбы по берегу. Тогда же минный заградитель «Урал» приступил к минным постановкам в Ирбенском проливе. Всего в 1916 году здесь дополнительно было поставлено около 5,5 тысячи мин. Производились работы по сооружению артиллерийских батарей на островах Эзель и Даго. Командование флота усилило Морские силы Рижского залива старым линейным кораблем «Цесаревич», двумя броненосными и двумя легкими крейсерами. В Ботническом заливе было поставлено 800 мин. На Або-Аландских островах дополнительно установили 12 батарей.

Командующий Северным фронтом и Балтийским флотом генерал Н. В. Рузский.

Как сообщило английское посольство в Стокгольме русскому командованию 23 мая, из Стокгольма и другого шведского порта Оклезунд (Окселесунд) 23, 28 и 31 мая должны выйти немецкие транспорты с грузом железной руды в сопровождении конвоев. Командующий Балтийский флотом решил перехватить вражеский караван 28 мая, направив навстречу ему отряд особого назначения из крейсеров и миноносцев под командованием контр-адмирала Трухачева. Из-за тумана операцию пришлось перенести на 31-е.

Около 22 часов 31 мая отряд Трухачева находился между шведским маяком Лансорт и банкой Коппарстенарне, примерно в 50 милях к северу от острова Готланд. Впереди отряда в кильватерном строю шли три эсминца: «Новик», «Победитель» и «Гром» во главе с контр-адмиралом Колчаком. За ними, тоже в кильватерной колонне, следовали крейсера «Богатырь», «Олег» и «Рюрик», охраняемые справа и слева эсминцами 6-го дивизиона (по четыре с каждой стороны).

Генерал Н. В. Рузский у своего поезда.

В 22 часа три головных эсминца прибавили ход и, оторвавшись от остального отряда, взяли курс на Норчепингскую бухту. Сплошная облачность усиливала вечернюю темноту, но видимость маячных огней была хорошей. В 23 часа 23 минуты на подходе к бухте с эсминцев был обнаружен караван из 13 транспортов, шедших в охранении конвоя вдоль шведского берега на юг. Все суда и корабли охранения не соблюдали светомаскировку и отчетливо различались в ночной темноте. Увеличив ход до 30 узлов, русские миноносцы «Новики» быстро нагнали караван. Учитывая, что конвой был шведский, Колчак решил предупредить его двумя выстрелами. Однако шведские военные корабли не только не оставили конвоируемые суда, но и предприняли попытку атаковать русские эсминцы. В 23 часа 38 минут «Новик», «Победитель» и «Гром» по сигналу флагмана открыли залповый огонь. В итоге боя, длившегося 37 минут, противник потерял вспомогательный крейсер «Герман», два вооруженных траулера и пять транспортов. Остальные корабли и суда укрылись в шведских территориальных водах. Огонь же неприятеля был малоэффективен и никакого вреда русским эсминцам не причинил. 2 июня отряд благополучно пришел к своим берегам.

Нападение русских Морских сил на конвой «нейтральной» Швеции и транспорты противника близ Норчепингской бухты произвело сильное впечатление на шведов и самих немцев и заставило на некоторое время прервать морские перевозки. В дальнейшем свои транспортные суда немцы стали сопровождать более усиленным конвоем. Блестящий же успех русских моряков еще выше поднял авторитет Колчака как боевого адмирала.

Вернувшись в Рижский залив, Колчак продолжил подготовку вверенных ему Морских сил для использования их огневой мощи против неприятеля, занимавшего юго-западное побережье залива. Получив от командования 12-й армии уточненные данные о месте сосредоточения противника на приморском участке фронта, начальник минной дивизии выделил три группы кораблей артиллерийской поддержки, определив для каждой из них огневую позицию. 19 июня по согласованию с сухопутным командованием эти группы кораблей приступили к систематическому обстрелу приморского фланга неприятеля. Контр-адмирал Колчак приступил к подготовке крупной десантной операции в районе Рижского залива. Однако в связи с тем, что русская 12-я армия, перешедшая 12 июня в наступление, успеха не добилась, операция не состоялась. Морские силы Рижского залива всецело переключились на артиллерийскую поддержку фланга сухопутных войск, оборонявших Ригу. Корабельный огонь, корректируемый находившимися на берегу морскими офицерами-артиллеристами, был эффективным.

Командующий 12-й армией генерал Радко Дмитриев.

Немецкое командование для борьбы с русскими кораблями решило использовать авиацию и береговые батареи. Но русское командование организовало непосредственное прикрытие корабельных сил, действовавших на фланге армии, самолетами, которые базировались на острове Руно, и авиатранспортом «Орлица». Этот авиатранспорт выходил на позицию вместе с кораблями артиллерийской поддержки. При появлении немецких гидросамолетов русские летчики взлетали и вступали в бой. В одной из таких схваток, в которой с обеих сторон участвовало по четыре гидросамолета, было сбито две немецкие машины. В этом бою русский летчик лейтенант Петров применил новый тактический прием. Он зашел в хвост вражескому самолету и с дистанции 15 метров сразил его пулеметным огнем.

Николай II среди офицеров Балтийского флота (во втором ряду третий слева А. В. Колчак).

Для нарушения же германских стратегических перевозок русское командование использовало подводные лодки и эскадренные миноносцы. 4 июня, например, подводная лодка «Волк», производившая по приказу Колчака разведку противника в районе Норчепингской бухты, потопила три немецких транспорта общим водоизмещением 8600 тонн. В ночь на 18 июня под прикрытием крейсеров «Рюрик», «Богатырь» и «Олег» эсминцы «Новик», «Гром» и «Победитель» совершили внезапный набег на немецкий конвой в Норчепингской бухте и, применив впервые в истории залповую стрельбу торпедами по площадям, потопили вспомогательный крейсер «Герман» водоизмещением 4000 тонн, два вооруженных траулера и несколько транспортов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.