Темная пучина
Темная пучина
После окружения Ленинграда положение огромного города и вправду стало критическим. Оставалось одно – снабжать город водным путем, через коварное и мрачное Ладожское озеро. Охрану и противовоздушную оборону конвоев, пересекавших его, выполняла Ладожская военная флотилия. В августе 1941 года в нее входили 66 кораблей и катеров. Основную ударную силу составляли восемь канонерских лодок – «Бира», «Бурея», «Нора», «Олекма», «Селемджа», «Лахта», «Сестрорецк» и «Шексна», вооруженных 76-, 100– и 130-мм орудиями, а также 37– и 45-мм зенитками. Все они, за исключением «Шексны» – бывшего финского ледокола «Ааллакс» водоизмещением 150 тонн, – были переоборудованными грунтовозными шаландами.
Интересно, что пять из них – «Бира», «Бурея», «Нора», «Олекма» и «Селемджа» – были построены самими немцами в 1939–1941 годах по заказу советского правительства на судоверфи Deutsche Werft AG в Гамбурге. До войны они использовались в составе Балтехфлота, подчинявшегося управлению Спецгидростроя НКВД. Теперь эти корабли с экипажами по 110 человек неофициально называли не иначе как «ладожскими линкорами». И действительно, в масштабах озера импровизированные канонерки выглядели внушительно. Длина их корпуса была 60 метров, а ширина – 12 метров, они имели полное водоизмещение 1140 тонн и развивали скорость от 6 до 8 узлов.
«Лахта» и «Сестрорецк» также были переоборудованы из грунтовозных шаланд, однако еще дореволюционной постройки. Учитывая их почтенный возраст, их вскоре вывели из состава канонерской флотилии, разоружили и переоборудовали в обычные транспорты.
Кроме того, в составе Ладожской военной флотилии имелись два крупных сторожевых корабля «Конструктор» и «Пурга», шесть катеров типа «МО», 2 бронекатера, 16 тральщиков и другие суда. «Конструктор» являлся старым паровым миноносцем постройки 1906 года, успевшим послужить во флоте царской России под своим первоначальным названием «Сибирский стрелок». Он был вооружен тремя 100-мм и двумя 45-мм орудиями. «Пурга» же была современным боевым кораблем постройки 1936 года. Сторожевик имел длину 71 метр, водоизмещение 600 тонн и был вооружен двумя 102-мм орудиями, двумя 37-мм полуавтоматическими зенитками и одним торпедным аппаратом. Это был самый быстроходный корабль на Ладоге, способный развивать скорость до 21 узла. Экипаж «Пурги» насчитывал 114 человек.
Для перевозок по озеру в распоряжении Северо-Западного речного пароходства (СЗРП) имелось в общей сложности около 120 судов, но что это были за суда! 5 озерных и 72 неуклюжих речных буксира, 49 озерных и речных деревянных барж. Большинство из них не предназначались для плавания по таким крупным водоемам, как Ладожское озеро, особенно в условиях осенних штормов.
Однако прежде предстояло еще определить места выгрузки – погрузки. Единственным подходящим местом на западном берегу озера являлся район мыса Осиновец. Здесь был густой смешанный лес, который позволял скрыть от воздушной разведки и бомбардировщиков склады, грузы, подъездные пути и средства противовоздушной обороны. Рядом с Осиновцем находилась конечная станция Ириновской ветки Октябрьской железной дороги – Ладожское Озеро. Движение автотранспорта и людей от озера до станции также маскировалось кронами деревьев.
Но возникали и очевидные трудности. Берег в Осиновце песчано-каменистый, низкий, поэтому даже мелководные суда не могли подходить близко к побережью. Старая каменистая дамба, сооруженная из булыжника, ограждала от волн небольшую гавань. Однако из-за обмеления вход в нее был возможен только для судов с незначительной осадкой. При этом какие-либо причальные погрузочно-разгрузочные сооружения отсутствовали.
«Если с берега в районе Осиновецкого маяка смотреть на восток, открывается бескрайняя гладь Ладожского озера, – вспоминал З.Г. Русаков. – Но «простор» этот обманчив. Каждый корабль мог совершать свой путь, в особенности при подходах к портам, только по единственному извилистому фарватеру, ширина которого не превышала 20–25 метров, а глубина – не более 2,5–5 метров. А в условиях штормовой Ладоги выполнить это трудно. Малейшее отклонение от курса – и корабль сядет на мель или наткнется на какое-либо опасное подводное препятствие.
Путь по открытой части озера – от Новой Ладоги на восточном берегу до Осиновца на западном – протяженностью 115 километров был опасен для тихоходных судов еще и тем, что он проходил в непосредственной близости от позиций противника.
Вход в реку Волхов из озера на баре (подводной отмели) имел глубину всего 1 метр 60 сантиметров, поэтому к причалам в Новую Ладогу могли подходить только речные буксиры. Остальные транспорты и баржи загружались на внешнем рейде с речных мелкосидящих барж и плашкоутов»[34].
12 сентября в порт Осиновец прибыли две баржи, доставившие туда 800 тонн зерна. Это был первый рейс с грузами для осажденного Ленинграда. В тот же день сторожевой корабль «Пурга» доставил в Осиновец 60 тонн боеприпасов. Так началось функционирование так называемой Дороги жизни, в действительности ставшей для многих дорогой смерти…
Никаких «портов» в прямом смысле этого слова поначалу на берегах озера не существовало. Имелись лишь пристани, рассчитанные на прием одного-двух транзитных пароходов. Из-за малых глубин тяжелогруженые баржи не могли подойти к берегу. Поэтому грузы приходилось перегружать на лодки или попросту сбрасывать в воду, а потом вручную тащить на сушу. В связи с этим в Осиновце в спешке начались работы по сооружению порта. К счастью, под рукой оказалось три исправных земснаряда, один из которых отправили в бухту Морье.
Тем временем удары авиации продолжались. 11 сентября немецкие самолеты подвергли бомбежке строящиеся причалы, а 15 сентября атаковали земснаряд «Северо-Западный-7». На судне была выведена из строя паровая машина, многие члены команды получили ранения. Тем не менее матросам удалось залатать пробоины, устранить повреждения и вскоре ввести земснаряд в строй.
В тот же день – 15 сентября – самолет-разведчик люфтваффе обнаружил в Ладожском озере караван из трех барж, приближавшийся к западному побережью. С аэродрома Тирково, расположенного южнее города Луга, были срочно высланы несколько Ju-87 из III./StG2 «Иммельман» гауптмана Штеена, которые застали баржи уже во время выгрузки в Осиновце. Опытные пилоты «Штук» не промахнулись, все три судна были пущены на дно вместе с 3 тысячами тонн пшеницы.
«С буксира успели передать сигнал бедствия, и к месту трагедии поспешил сторожевой корабль «Конструктор», – писал потом С.Г. Русаков. – Находившийся на нем инспектор главного политуправления ВМФ А.Т. Караваев вспоминал: «Когда мы на «Конструкторе» прибыли в район бомбежки, нам открылась ужасная картина. Баржи были разбиты. За их обломки и плавающие мешки с мукой держались окоченевшие люди, по которым с бреющего полета вели огонь из пулеметов фашистские самолеты… Комендоры «Конструктора» открыли стрельбу по самолетам из всех пушек и спаренных зенитных пулеметов. Гитлеровцы улетели».
После этого команда сторожевика приступила к спасательным работам. Большие волны мешали спускать шлюпки и подходить к обломкам барж. Тогда моряки стали привязывать спасательные круги к пеньковым тросам и бросать их в гущу людей. Попадали редко, посему народ продолжал тонуть. Изнеможенные люди один за другим исчезали в темной пучине. В итоге удалось спасти лишь несколько человек. На следующее утро часть тел погибших вместе с мешками с мукой прибило к берегу в 10 км западнее Новой Ладоги»[35].
16 сентября самолеты люфтваффе параллельно с атаками кораблей Балтийского флота в Финском заливе потопили на Ладожском озере сторожевой катер КМ-12, а также одну из барж с эвакуированным населением, которую тянул буксир «Орел».
О том, в каком напряжении в те дни работала Дорога жизни, свидетельствуют записи из доклада командира канонерской лодки «Селемджа» капитана 3-го ранга М.И. Антонова:
«16. IX.41 года. 21. 00. Рейд Новая Ладога. Подали для буксировки в Осиновец баржу с грузом 400 тонн муки и 460 бойцов пополнения войскам Ленфронта.
22.00 часов. Снялись с якоря курсом на Осиновец.
17. IX. 3 часа 25 минут. Сила ветра дошла до 6 баллов. Сорвана крышка люка трюма. Течь воды в трюме – 3 часа 50 минут. Шквал силой ветра до 9 баллов. Волна на барже ломает кнехты, корпус трещит, вода в трюмах прибавляется. Люди с баржи просят помощи. Слышна стрельба из винтовок.
Подтянуть баржу, чтобы снять людей, невозможно. Крен достигает 35 градусов. Буксирные троса лопнули. Баржу понесло к берегу к банке Северная Головешка. Приказал барже отдать якорь. Остался держаться до рассвета.
С рассветом, кроме осколков от баржи и плавающих мешков муки, в районе Северная Головешка ничего нет.
Одновременно канлодка отражала налеты авиации»[36].
Надо сказать, что путь грузов для Ленинграда был весьма долгим и сложным. Северо-западные районы России издревле являлись глухими и безлюдными. Однообразный ландшафт, вечно хмурое небо, глухие леса, топи и болота лишь кое-где прорезались дорогами. Незначительно улучшилась ситуация с коммуникациями и к середине XX века. Сначала грузы поступали по железной дороге на станцию Волховстрой-1. Отсюда вагоны подавались на пристань Гостинополье, где грузы вручную перетаскивали на речные баржи. Оттуда небольшие буксиры с потугами тащили баржи в устье реки Волхов – в Новую Ладогу. Тут происходила перевалка грузов на озерные суда.
При этом пристань в Новой Ладоге находилась в полузаброшенном состоянии, ее причальная линия была короткой и необорудованной. Судовых кранов не было, а подъездные пути требовали ремонта. Озерные баржи приходилось загружать на значительном расстоянии от берега, по глубине осадки они не могли войти в устье Волхова[37].
Трасса Новая Ладога – Осиновец имела протяженность 115 километров. При этом боевые корабли, охранявшие транспорты, сами были доверху загружены и к тому же играли роль буксиров. А по прибытии в Осиновец грузы на телегах и грузовиках, а часто и на людях доставляли на станцию Ладожское озеро, которая была конечной на Ириновской железной дороге. Там они перегружались в вагоны и следовали на противоположную «конечную» – Финляндский вокзал в Ленинграде. Никакой техники и механизации в местах перевалок не было. Вся тяжесть погрузочно-разгрузочных работ лежала на плечах людей, непригодных после ранения к несению службы на фронте, – так называемых нестроевиков. Значительную часть огромного контингента грузчиков составляли девушки. Стоит ли говорить, насколько трудоемкой была эта работа, особенно в условиях осенних дождей, холода и приближающейся зимы!
Ладожская водная коммуникация сама по себе была экстремальной. Озеро является крупнейшим в Европе и одним из самых глубоких водоемов этого типа на планете. Еще у средневековых торговцев и путешественников Ладога считалась опасным и гиблым местом. Штормы с волнами высотой 5–6 метров здесь повседневная обыденность. Поэтому наспех организованная переправа с самого начала действовала с большими потерями. Путь занимал в среднем 16 часов, причем плавать по свирепому озеру приходилось в основном в темное время суток, дабы сократить потери от ударов авиации.
Крупнейшая трагедия произошла в ночь на 17 сентября, когда старый буксир «Орел» потянул деревянную баржу № 725, переполненную беженцами и военными. По самым скромным подсчетам, на полусгнившую баржу уселись более 1200 человек. Уже в начале пути на озере разыгрался шторм, и в районе банки Северная Головешка старый корпус баржи не выдержал ударов волн и проломился. Баржа начала постепенно погружаться в воду. Пассажиры один за другим смывались за борт и тотчас исчезали. Некоторые пытались спастись вплавь, но тоже гибли. Холодные темные волны забирали все новые жертвы. Отчаяние людей дошло до того, что один офицер, эвакуировавшийся с семьей, сначала застрелил свою дочь и жену, а потом застрелился сам. К тому же в разгар катастрофы начался налет германской авиации. В результате близких разрывов бомб баржа получила дополнительные повреждения. От нее отломились рубка и часть верхней палубы. Тем не менее оставшийся остов в притопленном состоянии продолжал путь к спасительному восточному ладожскому берегу. Владимир Солонцов, спасавшийся на крыше рубки, вспоминал об этих ужасных минутах: «Находясь на крыше, я сразу не понял, что этот водяной вал сорвал рубку с палубы и вынес ее за борт. Никто не мог даже предположить такого варианта. Рубка стала быстро погружаться почти без крена. Кричали оставшиеся на палубе люди. В рубке все было как-то тихо – женщины и дети, вероятно, в первый момент даже не поняли, что случилось. Рубка ушла на дно меньше чем за минуту, и, когда вода хлынула в нее, матери скорее всего успели лишь прижать детей к себе. Их личная борьба за жизнь была проиграна… Это были страшные мгновения в моей жизни. Я – сильный мужчина – стоял на уходившей под воду рубке и ничего не мог сделать для спасения людей. Когда вода дошла до пояса, я оттолкнулся и поплыл в сторону «Орла». Трудно сказать – за какое время, но мне все же удалось добраться до буксира. Матрос бросил мне веревку и помог подняться на палубу».
Когда баржа окончательно скрылась под водой, буксир «Орел» и оказавшаяся неподалеку канонерская лодка «Селемджа» начали спасение оказавшихся в холодной воде людей. Всего ими были подобраны около 240 пассажиров.
Одновременно на помощь устремился тральщик ТЩ-122 под командованием старшего лейтенанта Ф.Л. Ходова. Этот «боевой» корабль, наскоро переоборудованный из списанного буксира, сам едва перекатывался с волны на волну. Принадлежавший до войны речному пароходству, этот двухвинтовой плоскодонный буксирный пароход «Сом», постройки 1913 года и мощностью 340 л. с., после мобилизации стал военным кораблем. В годы гражданской войны «Сом» отличился во время Видлицкой десантной операции. 27 июня 1919 года, в 9:50, вместе с пароходом «Гарибальди» он подошел вплотную к берегу и на шлюпках под ружейным огнем финнов высадил десант моряков.
На рассвете 17 сентября, узнав от командира дивизиона канонерских лодок капитана 2-го ранга Н. Ю. Озаровского о том, что на разбитой штормом барже терпят бедствие люди, Федор Ходов принял решение идти к месту катастрофы. В 16:00 17 сентября моряки тральщика увидели впереди обломки разбитой баржи. В волнах разбушевавшейся стихии на них держались обессилевшие, окоченевшие от холода люди.
Спустить шлюпку при девятибалльном шторме оказалось нереально, посему матросы обвязывались тросами и прыгали за борт, вытаскивая пострадавших. В итоге героическими усилиями удалось спасти еще 130 человек.
Но и положение самого ТЩ-122 стало критическим. От ударов волн разошлись швы, вода начала затоплять котельное отделение. Ходов немедленно взял курс прямо на берег, дабы в крайнем случае выброситься на мель. Так, борясь со стихией, корабль проваландался до рассвета. Однако дойти до берега ему все же не дали.
Моряки и сидевшие на палубе пассажиры с баржи № 725 с ужасом увидели, как из облаков вывалились четыре самолета. Никто не питал иллюзий, надеясь увидеть истребители со звездами. Все знали, что над Ладогой летают только одни свастики. Матросы в отчаянии открыли огонь из единственной 45-мм зенитки и пулемета. Но самолеты как ни в чем не бывало продолжали пикировать на тральщик. Две бомбы взорвались рядом с ним, подняв огромные фонтаны воды, но две другие попали точно в цель. Взрыв буквально вырвал кусок левого борта. ТЩ-122 начал быстро погружаться, вскоре под воду ушла палуба, но потом последовал глухой удар – тральщик сел на грунт.
Бомбардировщики улетели, а уцелевшие члены экипажа и спасенные с баржи пассажиры, ухватившись за рубку, трубу и мачту, стали дожидаться своей участи. Периодически кто-то терял сознание, сползал в воду и тотчас исчезал из вида. Остальные молились, чтобы помощь пришла. В конце концов через тринадцать часов к затонувшему тральщику подошли канонерская лодка «Нора» и озерный буксир «Морской лев», которые спасли уцелевших матросов и нескольких беженцев. Таким образом, около тысячи пассажиров баржи № 725 нашли смерть в холодных ладожских водах. Также погибли 13 моряков из команды тральщика, в том числе помощник командира лейтенант Ростовцев и механик-воентехник 2-го ранга Мишуков. Часть моряков – из числа направившихся к берегу вплавь и на небольшой шлюпке – пропала без вести…
В ту же ночь на 17 сентября затонули пароходы «Козельск», «Войма» и «Мичурин», огромные волны выбросили на камни пароход «Ульяновск». Это были отнюдь не единичные случаи. Штормы и бомбежки выводили из строя одно судно за другим. В итоге всего через две недели после начала водных перевозок на плаву остались лишь девять озерных и тринадцать речных барж.
В то же время суда продолжали подвергаться ударам авиации. 26 сентября самолеты 1-го авиакорпуса люфтваффе, совершившие в тот день очередной налет на Кронштадт, подвергли также бомбежке цели на побережье Ладоги, в районе местечка Ваганово, расположенного в 5 километрах южнее поселка Ладожское Озеро, а также суда на подходе к Осиновецкой гавани.
И все же в первый месяц блокады действия люфтваффе над озером носили в основном эпизодический характер. Зато в октябре, в полной мере оценив значение новой коммуникации, немцы приступили к систематическим ударам.
4 октября спасательный корабль «Водолаз» и пароход «Сталинец» отправились на поиски очередной терпящей бедствие в озере баржи. На Ладоге бушевал шторм, и огромные серые волны бились о борта судов. Несмотря на долгие поиски, обнаружить место кораблекрушения так и не удалось, причем корабли при этом сами потеряли друг друга из виду. Вскоре «Сталинец» повернул обратно в Новую Ладогу, а «Водолаз» продолжал поиски. Около 21:00, несмотря на плохую погоду, в районе Северной Стрелковой банки из темных облаков вывалился двухмоторный самолет и над самыми волнами пошел прямо на судно.
Вскоре над «Водолазом» с ревом пронесся пикирующий бомбардировщик Ju-88A, сбросив четыре бомбы. Первая пробила насквозь спасательную шлюпку и взорвалась в котельном отделении, две другие попали в корму. Корабль сразу же начал валиться на правый борт и стал погружаться в мрачные бушующие воды. Пар из котла со зловещим свистом вырывался в воздух, словно предсмертный вопль. Уцелевшая часть команды кое-как спустила оставшуюся шлюпку и немедленно отчалила, остальные прыгали прямо в воду. После этого «Водолаз» затонул вместе с капитаном В.С. Зениным. Однако испытания на этом не закончились. «Юнкерс» развернулся и со второго захода обстрелял шлюпку и плавающих в воде людей. Оставшиеся в живых шесть человек с большим трудом довели лодку до берега. Более 60 матросов поглотило ненасытное озеро…
5 октября немецкие бомбардировщики добились крупных успехов на Ладожском озере. Сначала они атаковали и повредили канонерскую лодку «Олекма», которая обстреливала позиции финских войск в районе поселков Верхние и Нижние Никулясы, приблизительно в 37 километрах севернее поселка Ладожское Озеро. Повреждения, полученные канонеркой, оказались настолько тяжелыми, что на следующий день она затонула около мыса Марьин Нос.
В тот же день «Юнкерсы» из специализированной авиагруппы KGr.806 майора Рихарда Линке совершили налет на порт Осиновец. Летчики последней имели богатый опыт ударов по кораблям Балтийского флота в Рижском заливе, возле Моонзундского архипелага и в Финском заливе во время Таллинского перехода. Ими были потоплены эсминцы «Сердитый», «Карл Маркс», тяжело повреждены эсминец «Энгельс», «Страшный» и «Суровый», а также отправлены на дно многие другие мелкие боевые корабли и транспортные суда. Поэтому нет ничего удивительного в том, что командование 1-го воздушного флота поручило налеты на порт Осиновец и корабли в Ладожском озере именно KGr.806. Потопленная 5 октября канонерка «Олекма» тоже была на счету авиагруппы Линке.
Самолеты подходили к цели на высоте 2–3 тысячи метров, потом пикировали и с нескольких заходов сбрасывали бомбы. В результате было уничтожено два катера, землечерпалка и плавучий кран. Кроме того, у канонерской лодки «Бира» прямым попаданием фугасной бомбы разворотило корму, после чего вода залила кормовые отсеки. Однако корабль остался на плаву и через несколько дней, кое-как залатанный, вернулся в строй. На берегу были уничтожены четыре уже загруженных вагона с мукой, погибло 5 человек, 12 получили ранения[38].
7 октября из облаков уже над другим концом озера – над Новой Ладогой неожиданно вывалились и начали пикировать на порт четыре «Юнкерса» из KGr.806. Их главной целью стал сторожевой корабль «Конструктор». Вскоре на высоте около 800 метров от одного их них отделились четыре бомбы, разорвавшиеся на рейде среди судов. В результате близкого попадания на «Конструкторе» возник пожар, погибла часть команды во главе с командиром, капитаном 2-го ранга Георгием Зеландом. Также были потоплены сторожевой катер КМ-1403 и баржа с мукой, повреждены тральщик ТЩ-127, пароход «Сталинец» и транспорт «Совет» тоннажем 300 брт.
В вахтенном журнале канонерской лодки «Бира», постоянно сопровождавшей конвои, 9 октября были зафиксированы шесть налетов немецких самолетов, 10 октября – столько же, 11 октября – пять, 12 октября – четыре, 13 октября – пять, 14 октября – четыре, 17 октября – пять и т. д.
В ночь на 11 октября над Осиновцем несколько раз пролетал ночной самолет-разведчик, а на следующий день произошел очередной налет. Правда, в этот раз «Юнкерсы» встретил интенсивный зенитный огонь, а в небе их атаковали советские истребители. Последним ценой потери одного Як-1 и одного ЛаГГ-3 удалось помешать немцам прицельно сбросить бомбы. Правда, и бомбардировщики избежали потерь. Этот небольшой успех позволил штабу войск ПВО Ленфронта сделать далекоидущие выводы: «Беспорядочность сброшенных бомб во время дневного налета на мыс Осиновец (все бомбы упали в озеро, не причинив вреда) явилось результатом принятых мер усиления ПВО района и повышения эффективности действий нашей ИА и ЗА»[39].
В том, что эти выводы оказались излишне оптимистическими, командование ПВО убедилось уже через пять дней. Утром 16 октября над Осиновцем появилась четверка пикирующих бомбардировщиков Ju-88A в сопровождении четырех «Мессершмиттов». «Самолеты подлетали к объекту за облаками, а при бомбометании снижались до 400–700 метров, – сообщало донесение штаба ПВО войск Ленинградского фронта. – Всего сброшено 16 бомб. Несмотря на огонь ЗА и неоднократные атаки ИА, самолетам противника в результате бомбардировки удалось разбить 1 баржу с грузом, потопить 2 катера, 2 мотобота и повредить 1 мотобот. Убит 1 и ранено 3 чело века»[40].
Во время налета по пикирующим «Юнкерсам» стреляли зенитки, установленные на берегу, пушки сторожевого корабля «Конструктор», а также истребители. И все дружно заявили о сбитом самолете. Фактически был сбит один Ju-88A-4 W.Nr. 1180 из 3-й эскадрильи KGr.806. При этом все четыре члена экипажа выбросились с парашютами и попали в плен.
На следующий день во время очередного вылета над Ладожским озером зенитным огнем был поврежден еще один самолет из этой же авиагруппы, однако он сумел дотянуть до аэродрома Сиверская и совершить вынужденную посадку на брюхо.
Утром 25 октября пять «Юнкерсов» в сопровождении четырех Bf-109 совершили налет на Осиновец, сбросив на него 32 фугасные бомбы. Однако на сей раз достижения немцев оказались скромны. Была повреждена пустая рыбацкая шхуна и ранено шесть человек.
Следующие авиаудары по Осиновцу были нанесены через четыре дня. В 13:00 над бухтой появились восемь Ju-88A, которые летели со стороны озера на высоте 3–4 тысячи метров, затем стремительно пикировали, с первого захода сбрасывали бомбы и уходили на запад. Как выражалось командование ПВО, «не принимая боя с нашей истребительной авиацией». На сей раз из 20 сброшенных бомб 16 упали в воду, остальные рядом с причалом и позицией зенитной батареи. В результате погибло 6 красноармейцев, 22 получили ранения. В 16:20 над Осиновцем снова появилась теперь уже четверка «Юнкерсов». Результаты налета оказались еще скромнее: 17 бомб упало в воду рядом с пирсами, три на берег. Правда, две из последних не сработали.
Удар повторился следующим утром. «На порт Осиновец в 9.40 противник произвел налет 6 самолетами типа Ю-88, – говорилось в донесении штаба ПВО. – С пикирования с высоты 200–300 метров на порт сброшено 12 бомб. Разрушений и жертв нет. Самолеты подходили с севера и уходили на юг»[41].
Все это заставило советское командование, несмотря на нехватку самолетов на фронте, всерьез озаботиться ПВО Ладожской трассы. На западном берегу был размещен 123-й ИАП ПВО подполковника Ф. М. Мищенко, а на восточном – 13-й ИАП ВВС КБФ. При этом последний полк был оснащен старыми И-16. Сил явно не хватало. Над озерными пространствами постоянно летали три-четыре истребителя, еще не более пяти-шести машин дежурили на аэродромах.
Нехватка судов заставила в срочном порядке 16 октября организовать в Сясьских Рядках, на восточном берегу озера, ремонтный пункт. Там в течение 10 дней были дооборудованы для плавания по озеру еще девять речных барж. 26 октября они отправились в первый рейс, но четыре сразу же погибли в результате бомбардировок и шторма. Не помогло и введение на баржах должности политруков из числа ленинградских коммунистов. Снабжение Ленинграда осуществлялось из ряда вон плохо, поэтому и без того низкие нормы выдачи продуктов неуклонно снижались. Вместо планировавшихся четырех суток грузооборот одной баржи в среднем занимал не менее восьми, а иногда и двенадцати.
Тем временем корабли Ладожской флотилии выполнили еще одну важную стратегическую задачу. Ими был проложен морской бронированный кабель длиной 43 километра по дну озера, обеспечивший связь Балтийского флота и Ленинграда с Большой землей.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.