Муки творчества
Муки творчества
Роберт Люссер и возглавляемое им Проектбюро получили четкие указания от господина Мессершмитта: проектировать истребитель как можно более легким и меньшим по размерам, с минимальным миделевым сечением фюзеляжа, все конструкторские решения по дюралевым тонкостенным деталям и узлам каркаса брать со 108-го. Но были еще и требования заказчика. Хотя Вилли и встал в позу, критикуя требования военных и утверждая, что у него есть свое видение, каким должен быть истребитель, основные положения задания надо было выполнять. Иначе рискуешь застрять на этапе утверждения макета.
Руководители будущих Военно-воздушных сил нацистской Германии во главе с Герингом видели в это время свой основной истребитель, конечно, низкопланом с V-образным перевернутым мотором жидкостного охлаждения, вооруженным пока двумя пулеметами калибра 7,9 мм. Он должен был иметь складывающиеся вдоль фюзеляжа крылья, как на всех немецких спортивных и туристских самолетах, не разваливаться в воздухе при пикировании с максимальной мощностью двигателя и выходить из штопора.
Эти требования должны были выполнять и конкуренты Вилли – Хейнкель, Фокке-Вульф и Арадо. И двигатель, наверное, будет у всех один и тот же. Сейчас задания получили Юнкерс и Даймлер-Бенц, и они уже вовсю работают над новым мотором для истребителя, но после отбора останется один – самый лучший. Если хочешь преуспеть, надо руку держать на пульсе, и Люссер 8 марта отправился в Берлин. Там он встретился с официальным представителем Технического управления Министерства авиации, господином Кристенсеном, которому, по-видимому, поручили курировать Мессершмитта. В доверительном разговоре обменялись мнениями о требуемом облике будущего истребителя, затем перешли к детальной формулировке задач. В конце беседы Люссер уже обладал почти исчерпывающей информацией о ходе работ над истребителем у всех трех конкурентов.
Через две недели Кристенсен посетил Аугсбург, где ознакомился с наработками по истребителю и мог донести своему начальству, как идут дела у Мессершмитта.
В мае 1934-го Вилли уже мог взглянуть на деревянный макет своего истребителя и остался доволен. Это не какая-нибудь коротышка, как И-16 Поликарпова в России. Длинный изящный фюзеляж, площади сечений которого диктуются только мотором и кабиной пилота, а за ней фюзеляж плавно сужается и переходит в киль. Из-за длинного фюзеляжа и хвостовое оперение можно сделать меньшим по площади и более легким. Люссер установил в макете истребителя макет мотора компании «Юнкерс Моторен» ЮМО-210, но проработал установку другого мотора – BMW-115. Два пулемета стояли под капотом над двигателем. После внимательного осмотра макета Вилли разрешил показать его заказчикам.
Буквально на следующий день семь полномочных представителей Технического управления Министерства авиации в штатском прилетели из Берлина. Лазили по макету истребителя, просили разъяснений и совещались два дня. Потом написали перечень замечаний и улетели.
Вилли сидит за своим рабочим столом. Отводит взгляд от оставленных ему замечаний по истребителю и думает о его судьбе. Ведь исход битвы между конкурентами за государственный заказ не зависит от того, будут реализованы эти замечания или нет. Ну сделает он прозрачную панель в полу кабины, ну разработает другой вариант ее компоновки, ну установит на макете связную радиостанцию или макет мотора BMW-116, ну покажет на макете топливную и масляную системы, проработает другой вариант подвески двигателя и предоставит полный перечень наземного оборудования, как того требуют эти «эксперты». Что изменится? По его глубокому убеждению, все решится в воздухе и результат будет зависеть от летных характеристик машины, а еще от ее производственной технологичности. Ведь истребителей надо построить очень много.
За окном кабинета была поздняя весна. Вилли чувствовал необыкновенный прилив сил. Дела шли хорошо. Уже почти готов к первому вылету его туристский самолет. Проектбюро разрабатывает детали компоновки истребителя. Вот только это несуразное требование складывать крылья. Придется, как и на предыдущих машинах, делать короткий центроплан зацело с фюзеляжем и к нему крепить стойки шасси. Конечно, колея получается маловатой, и это чревато проблемами при посадке с боковым ветром, но что поделаешь, крылья надо складывать.
Почему-то он подумал о своем новом просторном доме, который он купил в Аугсбурге, чтобы быть поближе к заводу. Это был старинный дом, очень похожий на дома его родителей и родителей Лилли в Бамберге. Лилли уже освоилась в новом доме, хотя ее мальчики оставались с ее близкими в Бамберге. Как держательница акций Баварского авиазавода, она заседает в совете директоров и под председательством Тео Кронейса много времени уделяет реконструкции завода. Видятся они часто, и Вилли не перестает удивляться ее шарму, ее элегантной манере вести переговоры с подрядчиками и ее твердости в достижении поставленной цели.
В Германии в это время зрел государственный переворот. 23 июня 1934 года на стол Геринга легла докладная записка Тео Кронейса о том, что руководитель многочисленных отрядов СА и его непосредственный начальник Эрнст Рем готовит свержение Гитлера. Рем сам говорил ему об этом и предлагал пост министра авиации в его будущем правительстве. Реакция Геринга была быстрой. Он вводит в курс дела Мильха, и тот стягивает в Берлин восемь сотен верных авиаторов для охраны аэродромов и здания Министерства авиации. Геринг посылает гонца в Рур, где в это время находился Гитлер, с безусловными доказательствами вины Рема – записями телефонных разговоров, подслушанных секретной службой Геринга. На вилле Геринга перепуганные приверженцы Гитлера чувствовали себя в относительной безопасности. Тут собрались новый командующий армией генерал фон Фрич, глава СС Гиммлер, Рейхенау, Вевер, Кернер, Мильх и министр внутренних дел Фрик.
Тем временем гестапо удалось захватить расстрельный список, написанный Ремом, во главе которого стояла фамилия Геринг. Это обстоятельство подвигло его самому отправиться в берлинскую штаб-квартиру СА с отрядом верных людей и арестовать многих из тех, кто там находился. Но Рем сбежал в северном направлении. А Гитлер в это время с верными головорезами уничтожал «осиные гнезда» на юге Германии. Вскоре вся страна была охвачена охотой на амбициозных штурмовиков, возомнивших, что могут стать регулярными Вооруженными силами новой Германии и захватить власть в стране.
Компания, собравшаяся на вилле Геринга, как по мановению волшебной палочки превратилась из штаба обороны от штурмовиков в высший суд. Гиммлер медленно читал фамилии руководителей штурмовиков в длинном списке, а Геринг и фон Рейхенау после каждой кивали головой в знак согласия. Этой же ночью около сотни путчистов будут расстреляны. А пока вся компания из виллы Геринга в целой кавалькаде черных «Мерседесов» поехала на аэродром Темпельхоф встречать Гитлера. Полоса аэродрома выглядела пустынной. Но вот с севера заходит на посадку Ю-52 и заруливает к аэровокзалу. Но что это? Из него выводят в наручниках… командира СА Эрнста Рема, пойманного в Бремене. И тут садится самолет Гитлера. Он вышел таким бледным, каким его никогда не видели, но приветствовал столпившихся на бетоне своих верных партийцев и эсэсовцев. Прозвучала команда, и четыреста военных, присланных охранять аэродром и выстроенных напротив, взяли на караул. Удивление застыло на лице Гитлера. «Кто эти люди?» – спросил он у Геринга. «Это люди новых Военно-воздушных сил». «Это первое приятное зрелище сегодня», – поделился Гитлер.
В последующие недели на заседании правительства и в рейхстаге Гитлер сообщал взаимоисключающие версии путча СА. Эрнст Рем был казнен, как и многие его сподвижники, а Тео Кронейс под защитой Геринга получил высший чин в теперь независимых СС и сохранял ведущее положение в авиапромышленности до своей смерти в 1942 году.
После кровавых событий «Ночи длинных ножей» Гинденбург подписал поздравительную телеграмму Гитлеру, текст которой, как говорят, был Гитлером же и заготовлен: «На основе только что полученных отчетов я убедился, что благодаря вашей решимости и вашей личной храбрости вам удалось задушить в зародыше происки изменников. Я выражаю вам этой телеграммой мою глубокую признательность и искреннюю благодарность. Примите уверения в моих лучших чувствах».
В начале июля 1934 года Министерство авиации утвердило план строительства самолетов на ближайшие 14 месяцев: 4000 машин (в том числе 822 бомбардировщика, остальные – истребители и разведчики). Это было невероятно много. Еще не было столько подготовленных экипажей и опытных командиров эскадрилий. Не было нужных аэродромов. Хотя Мильх и считал план нереальным, его произвели в генералы.
Вилли Мессершмитт с интересом разглядывал прибывший макетный образец мотора BMW-116 для его истребителя. Он изучал его чертежи, но вживую мотор казался больше, тяжелее и сложнее. Он послал Люссера в Берлин поподробнее выведать у Кристенсена состояние дел у мотористов и перспективы доводки этого, не вдохновившего его мотора. В конце июля состоялось детальное двухдневное обсуждение с Кристенсеном установок оборудования, приборной доски, пулеметов и радиостанции, а также конструкций педалей и воздушного винта с изменяемым шагом.
Планомерную работу над проектом истребителя прервало неожиданное падение под Аугсбургом первого летного экземпляра туристского самолета и гибель одного из лучших пилотов Германии Вольфа фон Дунгерна. Тут уж Вилли было не до истребителя – надо было спасать всю программу его туристских самолетов от запрета. Он не спал несколько ночей, осунулся, но работал как зверь и спас программу.
Когда Вилли сообщили, что вчера, 2 августа 1934 года, в своем поместье Нойдеке скончался рейхспрезидент Гинденбург, ему подумалось – вот и ушла эпоха старой доброй Германии. Вспомнилось, что именно Гинденбург в апреле 1933 года возразил против нацистского проекта закона о государственной службе и настоял, чтобы со службы не увольнялись евреи – ветераны Первой мировой войны (Гитлер полагал, что таковых не было) и евреи, находившиеся в войну на гражданской службе.
Вилли вспомнил доверительные рассказы Тео Кронейса, что в 1927 году ведущие промышленники Германии подарили Гинденбургу поместье Нойдек, но оно было записано на его сына Оскара с тем, чтобы впоследствии избежать большого налога на наследство. Вообще, роль Оскара в истории Германии когда-нибудь станет полностью ясной. Вилли слышал, что за десять дней до прихода Гитлера к власти Оскар вместе с Мейснером тайно посетил Гитлера и имел с ним беседу с глазу на глаз, во время которой Гитлер убедил его в необходимости передачи власти ему. По свидетельству Мейснера, до этого старый Гинденбург выступал против любых контактов с нацистами. Через три дня после этого Оскар был на чае у фон Риббентропа, где продолжил переговоры. После этого Оскар стал активно уговаривать отца назначить канцлером Адольфа Гитлера. Его позиция во многом способствовала принятию его отцом решения о формировании 30 января 1933 года правительства во главе с Гитлером. После прихода нацистов к власти около 5 тыс. акров, полученных Гинденбургом-младшим в 1927-м, были узаконены и освобождены от налога.
Полторы недели спустя после смерти маршала было опубликовано его завещание в форме «Обращения к немецкому народу». Ни у кого не было сомнений, что документ сфальсифицирован. Несколько фраз говорило о том, что они написаны явно под диктовку Гитлера. Завещание кончалось следующими словами: «Мой канцлер Адольф Гитлер и его движение позволили германскому народу совершить исторический решающий шаг к внутреннему единству, поднявшись выше всех классовых разногласий и различий социальных условий. Я покидаю мой германский народ с твердой надеждой, что мои чаяния, которые сложились в 1919 году и постепенно зрели до 30 января 1933 года, будут развиваться до полного и окончательного осуществления исторической миссии нашего народа. Твердо веря в будущее нашей родины, я могу спокойно закрыть глаза».
А еще неделю спустя Вилли слушал по радио выступление Оскара: «Мой навеки ушедший от нас отец сам видел в Адольфе Гитлере своего прямого наследника как верховного главу Германского рейха».
После смерти Гинденбурга Гитлер отменил пост рейхспрезидента и принял на основании результатов плебисцита полномочия главы государства. Он сам придумал себе титул «Фюрер и рейхсканцлер». В руках Гитлера оказались все юридические и экономические рычаги власти, обеспечивающие ему пожизненное правление централизованным фашистским государством с целью подготовки войны-реванша.
В это время Вилли Мессершмитт подписал общий вид, компоновку и теоретические схемы агрегатов истребителя, разработанные Проектбюро под руководством Люссера, и дал команду передать схемы в Конструкторское бюро Ричарду Бауэру для разработки рабочих чертежей 109-го.
На столе с блюдом яблок, за которым Вилли беседовал в своем кабинете с посетителями, появилась большая демонстрационная модель его истребителя с размахом около метра. По сравнению с рядом стоящей старой моделью туристского 108-го, выполненной в меньшем масштабе, модель истребителя казалась гигантской. Хотя оба эти самолета по размерам были почти одинаковыми, конструкция истребителя должна была весить в полтора раза больше. Тяжелый мощный мотор, пулеметы с боекомплектом и значительно более высокие нагрузки в маневренном бою увеличивали вес конструкции, а ее-то Вилли и стремился сделать как можно более легкой. Весь предыдущий опыт, начиная с планеров, научил его выискивать в конструкции лишние граммы и привел к простой истине – чем меньше самолет, тем он легче. Вместе с Люссером они так упаковали мотор и пошли на тесную кабину пилота, что максимальное сечение фюзеляжа оказалось очень небольшим. Удлинив фюзеляж, получили небольшое и легкое оперение. Подкосы стабилизатора, где поток уже сорван, не вызывают большого сопротивления, но зато существенно снижают вес стабилизатора. То же относится и к неубираемому хвостовому колесу. Вилли очень хотел сделать свой истребитель более легким, чем его конкуренты Хейнкель, Арадо и Фокке-Вульф. Более легкая машина в воздухе обладает меньшей инерцией, и ее можно сделать более маневренной, что очень важно для истребителя.
Своим главным конкурентом Вилли считал Эрнста Хейнкеля. После успеха его одномоторного пассажирского Не-70, который он сейчас переделывает в разведчик и легкий бомбардировщик, Вилли ожидал, что и истребитель он будет проектировать по такой же схеме с эллипсным крылом. По отрывочным сведениям, которые Люссеру удалось вытянуть у Кристенсена, а также у его бывших коллег из конструкторского бюро Хейнкеля, истребитель будет иметь открытую кабину и полуэллиптическое крыло большой площади и эллиптическое горизонтальное оперение. «Его истребитель наверняка будет тяжелее нашего», – успокаивал он Люссера и себя.
Фокке-Вульф проектирует истребитель по схеме высокоплан с подкосом. Его вес и сопротивление тоже будут заведомо большими, чем у истребителя Вилли. Конструкторы Арадо, по сведениям Вилли, решили на своем истребителе шасси не убирать, чем, по убеждению Вилли, сразу обрекли себя на роль аутсайдера.
Вилли чувствовал, что в этом соревновании авиаконструкторов Германии он держит лидерство. Его истребитель обрел свой облик, и теперь рождаются его каркас, агрегаты и системы при постоянном контакте с представителями заказчика. Несмотря на катастрофу первого, его туристские самолеты демонстрируют отличные характеристики управляемости и должны достойно выступить на международных соревнованиях в Варшаве.
Вооруженцы Мессершмитта выпустили чертежи установки третьего пулемета в развале блоков цилиндров мотора и стреляющего через кок воздушного винта. Кристенсен сразу прилетел из Берлина, как только доработали макет самолета под эту установку. Заодно обсудили конструкции сиденья пилота, мягкой подвески двигателя, радиатора и подходы для эксплуатации истребителя наземным экипажем. Особую дискуссию вызвали вынесенные в поток весовые балансиры элеронов. Люссер убедил Кристенсена, что это самый легкий по весу вариант.
Детальная разработка конструкций узлов и агрегатов, сопровождающая выпуск рабочих чертежей, существенно изменила предварительные наметки Проектбюро, по которым строился макет истребителя. И в начале октября Вилли решает построить новый, уточненный. Как раз перед этим он с любопытством осматривал прибывший макетный образец авиационной пушки калибра 20 мм для установки в двигателе Юмо-210. Когда новый макет был готов и осмотрен Мессершмиттом, позвали заказчиков. Макетная комиссия из 16 человек трудилась два дня и написала солидное заключение с несущественными замечаниями.
Напряженная работа, драматические и волнительные соревнования его туристских самолетов истощили нервную систему Вилли, в ноябре она начала сдавать. Когда он прочитал технический отчет своего аэродинамика Крауза о летных характеристиках истребителя, то полученная расчетная скорость пикирования ему показалась нереально высокой. Он вызвал Крауза и попросил ее перепроверить. Повторный расчет показал, что значение скорости было правильным.
Через несколько дней он сцепился с Люссером – его-де Проектбюро неправильно рассчитало скороподъемность истребителя, завысив ее на 25 %, – и потребовал, чтобы начальник группы аэродинамиков Урбан сделал новый расчет независимо от Проектбюро. На следующий день Вилли пришел к Люссеру в очень возбужденном состоянии и заявил, что его опасения подтвердились и эта ошибка в оценке скороподъемности принесла компании большие неприятности. Но в это время Урбан еще не закончил расчеты. Когда же он их закончил, то оказалось, что скороподъемность Bf-109 лучше, чем по оценке Проектбюро.
Потом Вилли набросился на Люссера с обвинением в неправильном выборе профиля крыла истребителя. По его глубокому убеждению, надо было использовать его, Мессершмитта, профиль с М-29. Только после доказательного анализа Люссера с графиками и цифрами, что выбранный им американский профиль обладает лучшими характеристиками, Вилли успокоился.
Но он потерял сон на две недели после того, как выслушал доклад Люссера о полученных из Геттингена отчетах о продувках двух их моделей истребителя в двух разных аэродинамических трубах. Значения коэффициента сопротивления оказались разными! Но козлом отпущения опять был Люссер. Это он проявляет легкомыслие и не хочет, чтобы истребитель Мессершмитта быстро летал. Потребовалось время, чтобы разобраться в методических ошибках сравнения результатов продувок в двух разных трубах, и все «громы и молнии» Вилли улеглись.
Фактически Вилли успокоился и даже начал улыбаться, когда в декабре приступили к сборке первого летного экземпляра его истребителя. Одновременно собирали секцию фюзеляжа для статических испытаний на прочность. Памятуя катастрофу и аварию спортивных самолетов Мессершмитта М-29, которые некоторые связывали с флаттером стабилизатора, заказчики потребовали продуть стабилизатор истребителя с рулем высоты в скоростной трубе Геттингена. И Вилли выполнил это предписание.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.