Глава 4 На ближних подступах к Москве
Глава 4
На ближних подступах к Москве
После прорыва вяземской линии укреплений немецкие войска достигли можайской линии обороны и московской зоны обороны.
На рубеже Тургиново, Можайск, Калуга располагались четыре стрелковые дивизии, создававшие так называемую можайскую линию обороны. Эти дивизии прикрывали волоколамское, можайское, малоярославецкое и калужское направления. С 1 октября они были объединены в 5-ю армию, переданную впоследствии в состав Западного фронта.
В радиусе 25–30 км вокруг Москвы создавалась система укреплений, называемая Московской зоной обороны, эшелонированная до городских окраин.
Внешний пояс обороны Москвы, проходивший по линии Хлебниково, Нахабино, Красная Пахра, Домодедово, обеспечивался с флангов полевыми рубежами: на севере – по восточному берегу канала им. Москвы; на юге – до Серпухова и далее по Оке. Кроме того, планом обороны Москвы предусматривались: полоса обеспечения, идущая параллельно внешнему поясу; вторая оборонительная полоса, охватывавшая Москву полукольцом с запада; третья оборонительная полоса в виде кольца, замкнутого вокруг Москвы, и оборона внутри города в виде различных заграждений.
Передний край второй оборонительной полосы проходил по линии Соцгород (Вагоноремонт), Химки, Никольское, Щукино, Троицкое, Кунцево, Очаково, Тропарево, Узкое, Красное, Царицыно, Братеево. Третья оборонительная полоса проходила в 3–6 км от второй через населенные пункты и железнодорожные станции Лихоборы, Братцево, Коптево, Красная Пресня, Кутузово, Воробьевы горы, Нижние Котлы, Кожухово, Карачарово.
Основными укреплениями и заграждениями являлись: окопы, противотанковые рвы, эскарпы, контрэскарпы, надолбы, противотанковые металлические ежи (до 37 500), долговременные огневые точки и другие заграждения и сооружения. На подмосковных рубежах и в самой Москве только противотанковые заграждения (не считая минных полей) заняли полосу общей длиной 325 км, противопехотные – 256 км. Было построено до 3700 огневых точек, из них 1500 железобетонных.
Защищать Московскую зону обороны должны были 60-я и 24-я армии, войска которых впоследствии заняли оборонительные рубежи на фронте Тарасовка, Клязьминское водохранилище, Нахабино, Перхушково (60-я армия); Давыдково, Красная Пахра, Домодедово и далее на северо-восток к Москве-реке (24-я армия). Здесь находились также 3, 4-я и 5-я московские коммунистические стрелковые дивизии, 2-я московская стрелковая дивизия, группа под командованием Лизюкова и др., в которых в общей сложности насчитывалось до 850 орудий и 870 минометов.
Наступление германских войск на московском направлении началось 2 октября 1941 г. не только в центре, то есть по наиболее коротким и удобным путям к Москве, но и на обоих флангах: в направлении на Калинин (Тверь) – севернее Москвы и на Тулу – южнее.
Развернувшиеся в октябре бои на калининском, волоколамском, можайском, малоярославецком и тульском направлениях переросли в ряд оборонительных операций: Калининскую (9 октября – 4 декабря 1941 г.), на малоярославецком и можайском направлениях (2 октября – 5 декабря 1941 г.) и Тульскую (24 октября – 5 декабря 1941 г.).
Ко 2 ноября 1941 г. на ряде участков оборона войск Западного и Брянского фронтов была прорвана и противник развернул наступление на нескольких направлениях непосредственно на Москву, а также на обоих флангах, к северу и к югу от Москвы.
14 октября советские войска оставили город Калинин, однако дальнейшее продвижение противника в результате быстрой перегруппировки наших сил было остановлено. Войска Западного фронта под ударами превосходящих сил и средств противника к 10–15 октября отошли на можайскую линию обороны, где оказали врагу упорное сопротивление. На волоколамском, можайском и малоярославецком направлениях развернулись ожесточенные бои. К этому времени готовность инженерных сооружений главной оборонительной полосы можайской линии обороны составляла лишь 40–80 %.
На тульском направлении войска Брянского фронта во второй половине октября с боями отходили к Туле. Создалась угроза захвата Тулы противником с ходу. Однако дивизии правофланговой 50-й армии Брянского фронта, отошедшие к Туле, и отряды тульских рабочих удержали город.
Таким образом, в результате октябрьского наступления немцам удалось продвинуться на 230–250 км в центре (в направлении на Москву) и на обоих флангах: до Калинина – на севере и до Тулы – на юге.
K началу оборонительного сражения под Москвой стрелковые дивизии в основном уже были переведены на штат 04/600, утвержденный еще в конце июля 1941 г. По этому штату из дивизии был исключен гаубичный артиллерийский полк и противотанковый дивизион. В стрелковых полках вместо четырех 120-мм минометов было оставлено два, число 76-мм полковых пушек уменьшено с шести до четырех. В стрелковых батальонах вместо роты 82-мм минометов вводился только один взвод, а взвод 45-мм пушек был исключен. В стрелковых ротах 50-мм минометов стало два вместо трех.
Таким образом, несмотря на все возраставшее значение огня в обороне, особенно артиллерийского и минометного, число орудий и минометов в стрелковой дивизии уменьшилось с 294 до 142, то есть более чем вдвое. Количество пушек (основное средство борьбы с танками) в стрелковой дивизии сократилось тоже почти вдвое – с 88 до 46.
В результате этого огневая производительность стрелковой дивизии резко снизилась. Вес залпа минометов снизился на 234 кг (с 433,8 кг), а артиллерийских орудий (без зенитных) – на 1040 кг (с 1388,4 кг).
В целях принудительного массирования артиллерийских средств приказом Наркомата обороны № 0405 от 12 октября 1941 г. минометы были изъяты из стрелковых рот и батальонов и в стрелковом полку за счет их создавались минометные батальоны (24–50-мм и 24–82-мм миномета). Из стрелковых полков изымались 120-мм минометы, и из них в стрелковых дивизиях создавались минометные дивизионы (количество 120-мм минометов было доведено до 18).
Перед началом оборонительного сражения под Москвой в составе войск Западного фронта (6 общевойсковых армий, оборонявшихся на фронте 347 км) имелось 3551 орудие и миномет. Из них 769 орудий противотанковой и полковой артиллерии (21,7 %), 832 орудия дивизионной артиллерии (23,4 %), 364 орудия РВГК[51] (10,2 %) и 1586 минометов 50-, 120-мм калибра (44,7 %). Кроме того, в армиях Западного фронта имелись 94 зенитные пушки. В среднем на каждую общевойсковую армию приходилось по 590 орудий и минометов и по 15–16 зенитных пушек. 22, 30-й и 19-й армиям было придано по одной батарее полевой реактивной артиллерии (М-13).
В ходе ожесточенных оборонительных боев войск Западного фронта в октябре и на некоторых направлениях в первой половине ноября артиллерия понесла значительные потери. Несмотря на то что Ставка Верховного Главнокомандования непрерывно проводила восполнение потерь и формировала новые артиллерийские полки, к 16 ноября 1941 г., то есть к началу второго наступления немцев на Москву, в составе войск Западного фронта (7 общевойсковых армий, оборонявшихся на фронте 389 км)[52] оставалось всего 2436 орудий и минометов, то есть на 32 % меньше, чем в конце сентября. Из них 804 орудия противотанковой и полковой артиллерии (33,1 %), 647 орудий дивизионной артиллерии (26,5 %), 337 орудий РВГК (13,9 %) и 648 минометов 82-мм и 120-мм калибра (26,5 %). Следует заметить, что уменьшение общего количества артиллерии в основном произошло за счет минометов. Количество же противотанковых орудий не только не уменьшилось, но было увеличено как в процентном отношении ко всем другим видам артиллерии, так и в абсолютном числе, что являлось особенно важным.
Кроме 2436 орудий и минометов, в войсках Западного фронта к этому времени имелось 268 реактивных установок и 113 зенитных пушек всех калибров (в среднем 38 реактивных установок и 16 зенитных пушек на армию).
Таким образом, на каждую общевойсковую армию приходилось около 348 орудий и минометов (в 1,7 раза меньше, чем в начале оборонительного сражения, правда, средняя ширина полосы обороны, приходящаяся на одну армию, несколько уменьшилась – с 58 до 55 км).
В результате систематического усиления Западного фронта к концу оборонительного сражения под Москвой (на 1 декабря) в войсках Западного фронта (10 общевойсковых армий, оборонявшихся на фронте 480 км) имелось уже 4918 орудий и минометов, то есть в полтора раза больше, чем к началу сражения, и в два раза больше, чем на 16 ноября. Из них 1287 орудий противотанковой и полковой артиллерии (26,2 %), 1189 орудий дивизионной артиллерии (24,2 %), 323 орудия РВГК (6,6 %) и 2119 минометов 82-мм и 120-мм калибра (43,1 %). Кроме того, войска фронта имели 226 орудий зенитной артиллерии и 31 гвардейский минометный дивизион. На каждую общевойсковую армию (при среднем фронте обороны армии 48 км) приходилось в среднем по 490 орудий и минометов, по три гвардейских минометных дивизиона и по 23 орудия зенитной артиллерии.
С 28 по 30 ноября 1941 г. в распоряжение командующего войсками Московской зоны обороны прибыли артиллерийские части большой мощности – шесть гаубичных полков и один пушечный. Эти полки до начала контрнаступления войск Западного фронта были использованы так: два гаубичных полка на северном и северозападном направлениях, два гаубичных полка на западном направлении, два гаубичных полка в полосе 332-й стрелковой дивизии для прикрытия Москвы с юго-запада и юга. Пушечный полк большой мощности предполагалось использовать следующим образом: два дивизиона для прикрытия города с севера и северо-запада и два дивизиона – с юго-запада и с юга (по второму варианту намечалось использовать полк полностью на северном направлении для прикрытия Дмитровского и Ленинградского шоссе).
Рассмотрим один из случаев успешного применения противотанковых пушек под Малоярославцем на так называемом Ильинском боевом участке, противотанковая оборона которого была построена с расчетом наиболее надежно прикрыть шоссе Медынь – Подольск. Здесь было построено четыре противотанковых опорных пункта, которые имели следующую артиллерию. Опорный пункт в районе Константиново (4–45-мм и 6–76-мм пушек), в районе Ильинское (12–45-мм, 8–85-мм и 8–37-мм пушек), в районе Большая Шубинка – Митрофаново (14–45 – и 76-мм орудий) и на опушке леса восточнее Ильинское (8–76-мм пушек). Противотанковые опорные пункты совмещались с ротными районами обороны Подольского пехотного училища. На шоссе южнее Кудиново располагался артиллерийский противотанковый резерв боевого участка (батарея 76-мм полковых пушек, батарея 85-мм зенитных пушек и три танка Т-34).
Командир сводного отряда полковник И. С. Стрельбицкий для выигрыша времени на организацию обороны и предупреждения внезапного нападения противника выслал в направлении на Медынь (навстречу немцам) передовой отряд в составе двух курсантских рот и двух противотанковых артиллерийских батарей. Этот отряд 6 октября в 50 км от Ильинского с ходу вступил в бой с противником, в результате которого было подбито 10 вражеских танков и 8 бронетранспортеров. На следующий день немцы пытались сбить наш передовой отряд, но эти попытки не увенчались успехом.
Пополненный еще одной ротой курсантов и несколькими танками (на третий день боя), передовой отряд в течение пяти суток сдерживал наступление превосходящего противника, подбив за это время 20 танков, 10 бронемашин и уничтожив свыше тысячи немецких солдат и офицеров. Только после потери около 80 % личного состава и почти всей материальной части передовой отряд начал отходить к рубежу Ильинского боевого участка.
Наступление противника непосредственно на Ильинский боевой участок началось 11 октября. Попытка роты немецкой пехоты с 15 танками прорваться через мост реки Выпрейка к Ильинскому окончилась неудачно. Потеряв пять танков, противник отошел. На следующий день атакам противника предшествовала сильная бомбардировка позиций Ильинского боевого участка, но и в этот день все его атаки были отбиты. Только во второй половине следующего дня немцам удалось прорвать левый фланг нашей обороны южнее Митрофаново и выйти на шоссе в 8 км восточнее Ильинского, что сильно осложнило положение отряда.
К исходу 13 октября немцы силами 15 танков с десантом автоматчиков атаковали Ильинский боевой участок с тыла, но, встреченные огнем орудий, находившихся в резерве командира боевого участка, в скоротечном бою потеряли все танки. В дальнейшем – 14, 15 и 16 октября – противник продолжал атаковать позиции защитников боевого участка. Используя малочисленность нашей пехоты, немецкие автоматчики в ночных боях уничтожали наши огневые расчеты прямо на огневых позициях. Силы оборонявшихся истощались, и к утру 16 октября они были окружены (около 250 человек и 5 противотанковых орудий). По приказу командования остатки личного состава курсантских рот и батарей в ночь на 17 октября прорвали кольцо окружения и отошли к Малоярославцу.
Немцы, сосредоточив в районе Можайска одну танковую и около трех пехотных дивизий, при мощной поддержке своей авиации и артиллерии в течение трех дней вели ожесточенные бои за Можайск с частями 32-й стрелковой дивизии и 19-й танковой бригады, усиленных 316-м противотанковым артиллерийским полком. Большинство атак противника оканчивалось для него безуспешно, несмотря на то что наличных сил стрелковой дивизии и танковой бригады едва хватало на прикрытие Можайского шоссе и автострады Москва – Минск. Фланги оставались открытыми и обеспечивались лишь огнем 316-го противотанкового артиллерийского полка. Только ценой больших потерь на четвертый день боев немцам удалось захватить Можайск. В этом бою огнем 316-го противотанкового артиллерийского полка был уничтожен 21 танк противника.
26 ноября в районе Есипово 2-я батарея 289-го противотанкового артиллерийского полка была атакована с фланга десятью танками противника. Одно орудие едва успело сделать два выстрела, как танки противника были уже в 10 м от огневых позиций. Расчет, укрывшись в окопе, стал забрасывать танки ручными гранатами. Второе орудие этой же батареи немедленно открыло огонь по танкам, подбило два из них и заставило остальные отойти в исходное положение.
Приданный 8-й гвардейской стрелковой дивизии 296-й противотанковый артиллерийский полк занимал огневые позиции в районе Истринской плотины и деревни Раково. Все орудия полка, кроме двух, занимали позиции по восточному берегу Истры. Перед фронтом полка своей пехоты не было. 24 ноября в 8 часов утра из деревни Ушаково в направлении реки Истры вышли два немецких танка, которые тотчас же были подбиты орудиями, стоявшими на западном берегу реки. В 10 часов уже 40 немецких танков вышли из леса в направлении дамбы Истринской плотины. Огнем батарей полка было подбито два танка, остальные повернули обратно. Ведя огонь по отходившему противнику, батареи полка подбили еще 8 танков.
Через некоторое время противник под прикрытием сильного минометного огня повел атаку пехотой. Батареи полка открыли ответный огонь шрапнелью по немецкой пехоте, и та была вынуждена отойти в лес. После этой атаки пехоты немцы повторили наступление танками и, потеряв от огня артиллерии 12 танков, отошли в исходное положение.
Противник после неоднократных попыток атаковать огневые позиции артиллерии был вынужден изменить свое первоначальное решение и начать движение по лощине в направлении Бужарово, не проявляя в дальнейшем активности уже в течение всего дня. За день боя полком было подбито 24 немецких танка.
Тут автор в очередной раз вынужден повторить, что все сведения о подбитых танках взяты из советских, пусть и секретных источников и проверить эти данные практически не представляется возможным.
Следует заметить, что германская артиллерия постоянно отставала от танковых частей и мотопехоты. Вот как описывает Пауль Карель движение германской артиллерии во второй половине сентября 1941 г.: «Капитана Кюпперса, командира 1-го дивизиона 229-го артиллерийского полка, серьезно беспокоили темпы продвижения его части. Дорогу, по которой следовал дивизион, развезло до невозможности, и лошади с трудом тащили орудия через это нескончаемое месиво грязи. С разрешения возглавлявшего колонну подполковника Рюдерера капитан приказал своим свернуть на пересекавшуюся с главной дорогу из Юхнова в Гжатск, с тем чтобы выйти на шоссе. Командир дивизиона рассчитывал, что так сумеет ускорить продвижение.
Артиллеристы добрались до автомагистрали. Но того, что они увидели, они никак не ожидали: забитое техникой шоссе покрывали заполненные водой воронки. На что тут было рассчитывать Кюпперсу с его батареями на гужевой тяге? На участке от Гжатска до Можайска застряли от 2000 до 3000 единиц различной техники.
Узрев столь печальную картину, артиллеристы 197-й пехотной дивизии со всей поспешностью постарались вернуться обратно – прямо в грязь. Скорость их продвижения, равнявшаяся летом 45 километрам в день, теперь часто падала до полутора километров и никогда не превышала пяти километров в день. Когда наступала ночь, истощенные боями, измученные переходами, покрытые грязью и вшами, голодные и смертельно усталые, они жались к печам в жалких крестьянских избушках в маленьких деревеньках. На улице лошади объедали жухлую замерзшую солому с крыш. Внутри солдаты сушили свою форму, и если кто-то из них спрашивал: «Кто-нибудь знает, где мы?», то получал по-солдатски прямой и грубый ответ: «В самой заднице матушки Европы!»…
3-я танковая дивизия генерал-майора Брайта кое в чем преуспела, сумев немного потеснить противника на своем участке. Но личный состав части совершенно выдохся, а из-за ужасного состояния дорог возникли чрезвычайные трудности со снабжением. Попробовали сбрасывать боеприпасы и горючее с самолетов, летавших на высоте 5–10 метров, но и это не стало решением проблемы. В большинстве своем взрывоопасные грузы взлетали на воздух при ударе о землю».[53]
16 октября моторизованные части противника, наступавшие в восточном направлении, передовыми частями вышли на фронт Тургиново, Бренево, Воробьево, Белая Колпь, Коптягино. Справа оборонялись части 29-й, слева – 5-й армий.
16-я армия имела задачу упорно оборонять рубеж Московское море, высоту 128,6, Ярополец, Новинки, Кобылино, совхоз Болычево.
К этому времени в состав армии входили 50-я и 53-я кавалерийские дивизии (группа Доватора), Курсантский полк Московского пехотного училища им. Верховного Совета с 302-м отдельным пулеметным батальоном и 316-я стрелковая дивизия.
Кавалерийская группа Доватора оборонялась на фронте около 30 км, имея только свою штатную артиллерию. Курсантский полк с 302-м отдельным пулеметным батальоном оборонялись на 25-км фронте и были усилены дивизионом Московского артиллерийского училища (8–122-мм гаубиц и 4–152-мм гаубицы) и 483-м противотанковым артиллерийским полком (8–85-мм пушек и 8–45-мм пушек). 316-я стрелковая дивизия оборонялась на 38-километровом фронте. Ей были приданы 525-й противотанковый артиллерийский полк (8–45-мм пушек и 6–85-мм пушек), 296-й противотанковый артиллерийский полк (20–76-мм пушек) и 523-й пушечный артиллерийский полк (12–122-мм пушек).
138, 528-й и 552-й пушечные артиллерийские полки (12–122-мм пушек, 24–152-мм гаубицы-пушки) составляли армейскую группу дальнего действия.
В ходе упорных боев артиллеристы 16-й армии сумели нанести существенный урон врагу. Как писал Казаков: «В полосе 16-й армии противник лишился возможности наступать на Москву кратчайшим путем».[54]
Увы, многие общевойсковые командиры действовали безграмотно. Вот, к примеру, выдержки из приказа войскам 5-й армии № 026 от 11 октября 1941 г.: «Большое количество потерь, которые несет артиллерия в бою, в большинстве случаев объясняется тем, что в критический момент боя пехотные начальники оставляют артиллерию без прикрытия и не оказывают ей помощи живой силой, в которой артиллерия часто нуждается для того, чтобы откатить орудия на руках за укрытие. Например, 3 октября 1941 г. в бою под Дорохово и Капанью 601-й стрелковый полк 82-й стрелковой дивизии, не предупредив артиллерию, отошел на другой рубеж. В результате погибла не только материальная часть, но почти и весь личный состав артиллерии, героически сражавшийся с наступающей пехотой и танками противника».[55]
Более удачными были действия 316-й дивизии в Волоколамском УРе.
В ходе паузы между занятием Можайского рубежа и началом боев на нем 316-я стрелковая дивизия получила в свое распоряжение достаточно крупные силы артиллерии: четыре пушечных артиллерийских полка РВГК, три противотанковых артиллерийских полка. Вместе со штатным артиллерийским полком соединения (16–76,2-мм пушек, 8–122-мм гаубиц) в составе артиллерии обороняющихся было 207 орудий: 4–25-мм зенитных, 32–45-мм противотанковых, 14–76,2-мм полковых пушек, 79 (!) – 76-мм пушек, 16–85-мм орудий, 8–122-мм гаубиц, 24–122-мм пушки, 30–152-мм гаубиц-пушек.
Такого мощного артиллерийского соединения не было ни на можайском, ни на малоярославецком направлениях. Собственно узел обороны Волоколамского УРа с бетонными колпаками располагался на шоссе Ржев – Волоколамск. Его занял 1077-й полк 316-й дивизии, располагавшийся на правом фланге обороны. Два других полка (1073-й в центре и 1075-й на левом фланге) вынуждены были оборудовать позиции с нуля, выкопав сплошную первую траншею и прерывчатую вторую. Наспех выкопанные окопы у Волоколамского шоссе являлись слабым местом обороны дивизии. Этот недостаток был частично компенсирован присутствием 296-го противотанкового артиллерийского полка в составе двадцати 76-мм пушек и четырех 25-мм автоматических зенитных пушек.
Главный удар немцы силами 2-й танковой дивизии нанесли утром 16 октября по сидевшему в только что вырытых окопах 1075-му полку – атака последовала вдоль Волоколамского шоссе. Такой удар, в сущности, выводил немецкие танки в тыл остальным полкам дивизии. Два дня, 16 и 17 октября, атаки немецких танков отбивались огнем 85-мм зенитных орудий. На обозначившееся направление главного удара командующий 16-й армией К. К. Рокоссовский, за отсутствием крупных резервов, не мог выдвинуть пехоту, но отреагировал на кризис выдвижением танковой бригады и одного пушечного артиллерийского полка РВГК.
18 октября заслон на шоссе был обойден немцами, и они продвинулись на 10 км в глубь обороны 316-й дивизии. Девять из двадцати 76-мм орудий 296-го противотанкового полка были выведены из строя. Однако время, выигранное сравнительно успешной артиллерийской дуэлью 76-мм и 85-мм орудий со 2-й танковой дивизией, позволило Рокоссовскому выдвинуть на направление немецкого наступления 289-й противотанковый артиллерийский полк, 138-й пушечный артиллерийский полк РВГК и группу «катюш».
Орудия пушечного артиллерийского полка (122-мм пушки А-19) были поставлены на прямую наводку для ведения огня вдоль шоссе. Попытки развивать наступление 19 и 20 октября успеха наступающим не принесли, и с 20 по 25 октября 2-я танковая дивизия приводила себя в порядок, ожидая подхода пехоты. Прорыв Волоколамского УРа с ходу ударом на узком фронте подвижными соединениями, как это было на можайском и малоярославецком направлениях, немцам не удался. Советскому командованию даже не пришлось вводить в бой прибывшую к 19 октября в резерв Западного фронта 4-ю танковую бригаду М. Е. Катукова, прибывшую своим ходом из-под Тулы. Танковая бригада Катукова на 16 октября 1941 г. насчитывала 3 KB, 7 Т-34 и 23 легких танка.
Второе наступление на Москву немцы начали 16 ноября против войск 30-й и 16-й армий. Соединения 30-й армии, располагавшиеся южнее Московского моря, не смогли сдержать сильного танкового удара врага на клинском направлении и после первых же атак начали отходить к Ленинградскому шоссе. Одновременно четыре танковые и три пехотные дивизии противника перешли в наступление против левофланговых соединений войск 16-й армии. В этот же день 16-я армия перешла в наступление на своем правом фланге с целью разгрома волоколамской группировки противника. Главный удар в общем направлении на западную окраину Волоколамска должны были наносить 58-я танковая, 126-я стрелковая, 20, 44, 24-я и 18-я кавалерийские дивизии. 316-я и 78-я стрелковые дивизии должны были наступать перед своим фронтом. Левофланговая 18-я стрелковая дивизия оборонялась на прежнем рубеже.
Артиллерийское обеспечение этого удара планировалось с расчетом подхода всех артиллерийских полков кавалерийских дивизий и полков АРВГК, но большинство их к утру 16 ноября к месту сосредоточения не прибыло и 16–17 ноября еще находилось в пути из-за неправильного расчета марша. Так, например, при планировании перемещения артиллерийских полков кавалерийских дивизий не было учтено, что лошади не были подкованы, в то время как наступили заморозки.
Приданный армии 14 ноября 1941 г. 471-й пушечный артиллерийский полк прибыл к месту сосредоточения только в 15 часов 16 ноября, так как средства тяги (тракторы ЧТЗ-65) не позволяли ему преодолеть расстояние свыше 100 км в более короткие сроки. 528-й пушечный артиллерийский полк (12–152-мм гаубиц-пушек) имел всего один исправный трактор, а находился в 25 км от района действий. Поэтому к 15 часам 16 ноября в район огневых позиций полка прибыло всего одно орудие. Остальные орудия полка были вывезены на огневые позиции тракторами других частей на следующий день.
Все это привело к тому, что кавалерийские дивизии вводились в бой по частям и почти без поддержки своей артиллерии. В артиллерийской подготовке атаки на фронте в 10 км участвовали 138-й и 39-й пушечные артиллерийские полки (30 орудий), артиллерийские полки 126-й стрелковой дивизии (12 орудий) и 58-й танковой дивизии (12 орудий), всего 54 орудия, или 5,4 орудия на 1 км фронта. Наступление ударной группы поддерживал также дивизион полевой реактивной артиллерии (М-13).
24–25 ноября группа войск генерала Доватора (52-я и 57-я кавдивизии, усиленные частями 44-й кавдивизии, двумя батальонами 8-й гвардейской стрелковой дивизии, танковыми батальонами 129-й и 146-й танковых бригад) наносила контрудар с рубежа Кривцово, Бережки в направлении Стерлино, Субботино, Головково. Для артиллерийской поддержки этих соединений, помимо собственной артиллерии, были привлечены два пушечных полка (152-мм гаубиц-пушек – 22, 122-мм пушек – 8) и один противотанковый артиллерийский полк, имевший 19 орудий (85-мм – 13, 76-мм – 2 и 25-мм – 4). Последний действовал непосредственно в боевых порядках конницы и танков. Батареи вели огонь прямой наводкой, чтобы расчистить путь поддерживаемым частям и подразделениям. Из тяжелых пушечных дивизионов была создана артиллерийская группа для борьбы с артиллерийскими и минометными батареями противника. Благодаря четкой организации взаимодействия между конницей, танками и артиллерией группа генерала Доватора выполнила поставленную перед ней задачу и овладела рубежом Стерлино, Шапкино, Мартыново, Селищево.
Контрудар частей 7-й гвардейской стрелковой дивизии 27 ноября 1941 г. вдоль Ленинградского шоссе поддерживался специально созданной артиллерийской группой в составе 210-го гаубичного артиллерийского полка (122-мм гаубиц – 24, 152-мм гаубиц – 12), 39-го и 138-го пушечных артиллерийских полков (122-мм пушек – 8, 152-мм гаубиц-пушек – 22), причем два последних полка тремя днями раньше поддерживали действия группы генерала Доватора. Этой артиллерийской группой была подавлена система огня и живая сила противника перед контратакующими частями, и эти части заняли рубеж Есипово, Гончары.
Где-то 30 или 31 октября произошел какой-то таинственный эпизод, связанный с поселком Красная Поляна в Мытищинском районе. Как пишут несколько наших мемуаристов, после захвата Красной Поляны немцы решили установить там дальнобойные пушки, чтобы открыть огонь по центру Москвы. И тут бдительная школьная учительница Елена Горохова написала записку советскому командованию с указанием места дислокации германских орудий особой мощности и сумела как-то переправить свое сообщение через линию фронта. По другой версии, не менее бдительные колхозники по телефону позвонили в Москву и сообщили о появлении германских орудий.
31 ноября около 3 часов ночи Верховный Главнокомандующий вызвал по ВЧ командующего 16-й армией. Выслушав доклад Рокоссовского, Сталин спросил:
– Известно ли вам, что в районе Красной Поляны появились немецкие части? Что вы предпринимаете, чтобы их отбросить? Учтите, есть сведения, что из района Красной Поляны они намерены обстреливать Москву крупнокалиберной артиллерией.
– Товарищ Сталин, мне известно о выдвижении передовых немецких частей севернее Красной Поляны, – отвечал Рокоссовский, – и я уже подтягиваю туда силы с других участков. Только сил этих очень уж мало…
– Очистите район Красной Поляны от противника, а мы сейчас же отдадим распоряжение об усилении этого участка войсками Московской зоны обороны.
Спустя час начальник штаба фронта Соколовский сообщил командующему 16-й армией, что из фронтового резерва для атаки Красной Поляны посланы танковая бригада, артполк и четыре дивизиона «катюш». К этому времени Рокоссовский уже отправил туда все, что смог собрать, – два батальона пехоты и два пушечных полка.
С рассветом артиллерия 16-й армии открыла огонь по обороне врага в Красной Поляне. Бой продолжался весь день, и лишь с наступлением темноты наши танкисты при поддержке артиллерии ворвались в Красную Поляну, захватили пленных, машины, артиллерийские орудия. Угроза обстрела советской столицы была ликвидирована.
Через пару дней немцы вновь вернули себе Красную Поляну. В закрытых материалах я не нашел никаких сведений относительно этой таинственной истории.
Представим на секунду, что немцы действительно доставили в Красную Поляну дальнобойные 17-см и 21-см орудия. Увезти их при отступлении они бы явно не успели, и захват хоть одного дальнобойного германского орудия был бы растиражирован Информбюро на весь мир. Судя по всему, какому-то колхознику или учительнице что-то привиделось, а не дюже умные дяди из НКВД поспешили донести непроверенную информацию Сталину. Ну и пошло-поехало…
Ставка решила усилить 16-ю армию, находившуюся на направлении танкового удара противника. В 16-ю армию к 25 ноября была переброшена из 49-й армии 7-я гвардейская стрелковая дивизия со своей штатной артиллерией. Из резерва Ставки в 16-ю армию были переброшены 354-я стрелковая дивизия, 36, 40-я и 49-я стрелковые бригады со своей артиллерией. Кроме того, с 16 по 28 ноября 16-я армия была усилена 471-м пушечным артиллерийским полком (из резерва фронта), 533-м, 766-м, 509-м противотанковыми артиллерийскими полками (из 5-й армии) и 610-м противотанковым артиллерийским полком (из 43-й армии).
B результате контрудара 1-й ударной армии, упорной обороны соединений 16-й и введенной в сражение 20-й армий, а также благодаря проведенным перегруппировкам общевойсковых соединений и артиллерийских частей оборона войск Западного фронта севернее Москвы оказалась весьма стойкой. Противник был вынужден приостановить наступление, а на ряде участков перейти к обороне.
На левом крыле Западного фронта германские войска еще в конце октября вышли на подступы к Туле. С 30 октября по 6 ноября они пытались захватить Тулу в лоб, но все их атаки были успешно отражены войсками 50-й армии и отрядами тульских рабочих, опиравшихся на хорошо организованную противотанковую оборону и систему огня Тульского боевого участка. С 10 по 16 ноября последовал новый удар противника в обход Тулы с северозапада (в стык 49-й и 50-й армий). В это же время было предпринято наступление на Серпухов. Но и эти попытки прорвать оборону левого фланга войск Западного фронта решительного успеха не имели.
Потерпев неудачу в районе Тулы, германское командование решило прорваться к Москве, обойдя Тулу с востока. С этой целью основные силы 2-й танковой армии противник сосредоточил юговосточнее Тулы. Соотношение сил 2-й германской танковой армии и 50-й советской армии было примерно следующим: против 28–30 тысяч солдат и офицеров 50-й армии противник имел около 40 тысяч; в 50-й армии было всего 126 орудий (из них половина противотанковых) и 314 минометов, в то время как у немцев было около 500 орудий (из них более 200 противотанковых) и 350 минометов, и, наконец, против 45 танков 50-й армии противник располагал 500–600 танками. Таким образом, немцы имели почти полуторное превосходство в людях, четырехкратное превосходство в орудиях и одиннадцати-, тринадцатикратное превосходство в танках. Понятно, что эти цифры взяты мной из совет ских отчетов.
Удар юго-восточнее Тулы немцы нанесли 18 ноября, прорвав слабый фронт войск 50-й армии, и к 23 ноября их части вышли в район Венева. В боях за Венев противник понес большие потери в танках от огня зенитной артиллерии, выполнявшей задачи по противотанковой обороне города. Однако немцам удалось овладеть городом и развернуть наступление на Каширу и частью сил на Михайлов. Это создавало угрозу коммуникациям Москвы с центральными и восточными районами страны. Поэтому командование фронта приняло решение приостановить продвижение врага на каширском и рязанском направлениях.
С этой целью был подготовлен контрудар по немецким войскам, подходившим к Кашире. Контрудар наносила оперативная группа генерала Белова: две кавалерийские дивизии, 112-я танковая дивизия, 9-я отдельная танковая бригада, два танковых батальона и части 173-й стрелковой дивизии со своей штатной артиллерией. В течение 27–30 ноября оперативная группа генерала Белова, нанося фланговые удары, разбила южнее Каширы части 17-й танковой и подошедшей 28-й моторизованной дивизий противника и отбросила их к Мордвесу.
Оправившись от этого неожиданного удара, немцы 3–4 декабря вновь атаковали Тулу с востока. Части противника перерезали севернее Тулы шоссе на Москву, но захватить Тулу, соединиться с 43-м армейским корпусом, действовавшим в районе Алексина, и развить наступление на Москву врагу не удалось.
Несмотря на провал наступления севернее и южнее Москвы, германское командование не отказалось от намерения прорваться к столице. В начале декабря оно решило нанести еще один удар на Москву на центральном участке Западного фронта.
Сосредоточив западнее Наро-Фоминска значительные силы пехоты и более 100 танков, противник 1 декабря атаковал части 33-й армии (на узком 1–2-км фронте), прорвал их оборону и передовыми частями устремился в направлении Кубинки (в полосу обороны 5-й армии), угрожая выйти в тыл нашим войскам, оборонявшимся в районе автострады Минск – Москва.
Однако в районе Акулово германские войска встретили сильную противотанковую оборону 5-й армии, прорвать которую не смогли, и были вынуждены повернуть на восток, в сторону Апрелевки. 2 декабря прорвавшаяся группировка врага оказалась в глубоком тылу 33-й и 5-й армий, в 25 км от линии фронта. Кроме того, в этот же день противник частью сил 3-й моторизованной и 183-й пехотной дивизий при поддержке 20–30 танков прорвался в стыке 33-й и 43-й армий и проник в глубину нашей обороны на 8–10 км.
Для ликвидации прорыва противника командование фронта специально создало оперативную группу (одна стрелковая бригада, два лыжных и два танковых батальона и одна танковая бригада). Контрударом этой группы (3–4 декабря) прорвавшийся противник был разбит и положение на центральном участке фронта к 5 декабря полностью восстановлено.
Рассказ о германском наступлении под Москвой закончу еще одной цитатой Пауля Кареля: «Мороз ударил в ночь с 6 на 7 ноября. По всему фронту группы армий „Центр“ внезапно наступила зима. Пришел тот самый небольшой и такой желанный морозец, сковавший грязь и давший технике возможность двигаться вперед. По „загоравшим“ у дорог войскам прокатился вздох облегчения. Да, у них не было зимнего обмундирования – многие еще носили летнюю форму, – но наконец-то кончалась эта ужасная грязь.
Артиллеристы вытаскивали пушки из замерзшей земли, повсеместно ломая колеса и оси лафетов. Ну и что в конце-то концов? Возобновились поставки того, о чем уже почти забыли, вернулось все, что так «греет» солдата на передовой: сигареты, письма из дома и спиртное. Появились запчасти, и танки стали возвращаться в строй, один за другим выходя из передвижных полевых мастерских. На передовую потекли патроны, снаряды, гранаты и мины. Потихоньку вновь начала крутиться машина войны. Вернулась надежда, что Москву все же удастся взять…
Но войска были настолько измотаны, что нуждались в передышке. Поэтому первые дни стали особо напряженными днями для частей тылового обеспечения…
16 ноября 5-й пехотный корпус Гёпнера начал атаку на город Клин, расположенный на северо-западе от Москвы на дороге к Калинину. Слева, в соответствии с планом, предстояло наступать 56-му танковому корпусу 3-й танковой армии.
Около Мусина, что к юго-западу от Клина, забрезжил рассвет – рассвет 17 ноября, серый и туманный. Ближе к 09.00 сквозь утреннюю дымку показался большой красный диск солнца. Наблюдательный пункт батареи тяжелых орудий располагался на холме. Километрах в трех дальше виднелся лес. Поля покрывало тонкое снежное одеяло. Было холодно. Все ждали приказа атаковать.
10.00. Командиры приникли к биноклям. На опушке леса появилась кавалерия. Идя на галопе, она скрылась за холмом.
– Русские танки! – раздался возглас. По замерзшей земле катились три Т-34. С окраины села открыли огонь противотанковые пушки. Казалось странным, что танки идут одни, без поддержки пехоты. Что бы это могло значить? Пока артиллерийские наблюдатели пытались разгадать загадку, раздался другой возглас:
– Внимание! Справа от леса кавалерия.
Так и было. Конники – передовой разъезд из сорока или пятидесяти человек – приближались на рыси. Вот численность отряда выросла до сотни или двух, а мгновением позже они вылетели из леса широким фронтом. Эскадрон за эскадроном они развернулись в гигантскую линию. Позади сформировалась следующая. Все походило на какой-то диковатый сон. Шашки офицеров взлетели в небо. Сталь сияла на утреннем солнце. Теперь они шли галопом.
– Кавалерийская атака силами полка. До атакующих две тысячи пятьсот метров! – Голос наблюдателя, по телефону передававшего информацию на батарею, звучал немного сдавленно. Он лежал в углублении в земле на брезентовом полотнище. Сразу же, как выпал снег, оптическую трубу наблюдателя покрыли слоем побелки. Теперь прибор сливался с белым покрывалом, укутавшим поля и пригорки возле села Мусино. По нетронутому снегу стремя в стремя скакали кони, всадники пригибались к шеям лошадей, держа в вытянутых руках над головами шашки.
Пулеметный расчет около пункта наблюдения приготовился. Стрелок снял митенки и положил их рядом с пулеметом. Командир расчета приник к биноклю.
– Две тысячи метров, – раздался голос наблюдателя, продолжавшего по телефону давать наводку батарее.
Прошло, наверное, не больше секунды, и на заснеженном поле под Мусином разыгралась кошмарная сцена, которую не мог бы представить себе даже человек с очень богатым воображением. 3-я батарея 10-го артиллерийского полка 106-й пехотной дивизии открыла огонь с короткой дистанции. Снаряды покинули стволы и обрушились прямо на атакующие эскадроны. Осколочно-фугасные снаряды противотанковых пушек в селе, которое только что подверглось атаке Т-34, упали среди головной группы. Падали кони. Всадники летели на землю. Вспыхивали огненные молнии. Поднимался к небу черный дым. Взлетали фонтаны пламени и грязи.
Советский полк продолжал наступать. Дисциплина их восхищала. Кавалеристы сместились в направлении своего правого фланга и устремились к селу. Но раз за разом, залп за залпом снаряды тяжелых орудий падали в боевые порядки атакующих эскадронов. Артиллеристы применяли шрапнельные гранаты, взрывавшиеся на высоте 7,5 метра над землей. Эффект, производимый такими выстрелами, был сокрушительным. Всадников буквально разрывало на части в седлах, кони падали на землю искалеченными.
Но ужасающее представление еще не завершилось. Для продолжения атаки из леса появился второй полк. Офицеры, сержанты и рядовые наверняка видели, какая участь постигла их товарищей. Тем не менее они скакали вперед.
Со второй волной немецкие артиллеристы расправились еще быстрее, чем с первой. Лишь небольшой группе всадников на маленьких казачьих лошадках удалось прорваться через стену смерти. Человек тридцать из тысячи. Они мчались к высоте, на которой расположился артиллерийский наблюдатель. Их прикончили пулеметчики.
Две тысячи кавалеристов и коней – оба полка 44-й монгольской кавалерийской дивизии – остались лежать в красном от крови снегу, растерзанные, искалеченные, раненые. Множество лишившихся всадников лошадей металось по полям, уносясь одни к селу, другие в лес. Легко раненные кавалеристы ковыляли по снегу в поисках укрытия…
Атака русских являлась совершенно бессмысленной с военной точки зрения. Два полка полегли, а при этом и волос не упал с головы хотя бы одного солдата противника. Никого с немецкой стороны даже не ранило».[56]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.