Начдив Николай Александрович Щорс

Начдив Николай Александрович Щорс

Во время гражданской войны и у белых, и у красных появились выдающиеся молодые полководцы, многие из которых до Первой мировой вообще не имели никакого отношения к военному делу. Однако их авторитет в армии был несравнимо большим, чем у большинства заслуженных генералов, закончивших Николаевскую академию Генерального штаба. Гражданская война требовала полководцев нового типа, не связанных стандартными академическими схемами и опытом предыдущих войн, но показавших решительность, умение побеждать и вести за собой солдат.

У белых классическим типом такого полководца был упоминавшийся дроздовец Туркул, отец которого был мелким служащим. В начале Первой мировой он закончил ускоренный курс военного училища и был произведен в прапорщики, а гражданскую закончил уже генерал-майором, начальником одной из наиболее боеспособных дивизий врангелевской армии.

У красных таким же военачальником нового типа был легендарный начдив Щорс, и только преждевременная смерть не дала ему возможности применить свои полководческие способности в более широких масштабах. Исторические ревизионисты любят рассуждать, что Щорс, Чапаев, ряд других красных полководцев ничего из себя в военном отношении не представляли, что они – не более чем результат сталинских указаний по «созданию героев». Беспристрастные документы, которые ревизионисты предпочитают игнорировать, доказывают обратное – молодые красные полководцы из народа показывали на поле боя подлинный героизм и высокое полководческое искусство. И во многом благодаря их вкладу, а отнюдь не только «загнанных в Красную армию Троцким» военспецов-генштабистов, большевики одержали победу.

Фотография Николая Щорса времен гражданской войны

Щорс родился 25 мая 1895 г. на хуторе Коржовка Великощимельской волости (по другим документам, в селе Носовка) Городнянского уезда Черниговской губернии. С 1924 г. Коржовка становится городом Сновском (по названию реки Снов), но неофициально это название применялось и раньше.

Коржовка стояла на линии Либаво-Роменской железной дороги, работая на которой отец будущего полководца дослужился от чернорабочего до машиниста маневрового паровоза, жалованье которого уже позволило купить собственный дом.

В 14 лет Николай заканчивает железнодорожную церковноприходскую школу и в 1910 г. поступает в Киевскую военно-фельдшерскую школу. Следует отметить, что военным фельдшером он захотел стать сам, вопреки сопротивлению отца. Чем обуславливалось подобное решение, догадаться нетрудно – это был единственный, пусть и тяжелый, путь для юноши, окончившего только церковноприходскую школу, к офицерским погонам. Дело в том, что выпускники военно-фельдшерской школы имели права вольноопределяющегося, что давало возможность в будущем, после сдачи необходимых экзаменов, получить офицерское звание.

В июле 1914 г. Щорс заканчивает школу и в составе 3-го легкого артиллерийского дивизиона отправляется на Северо-Западный фронт под Вильно. Хотя для того чтобы вытаскивать раненых с поля боя, у него были в подчинении солдаты-санитары, Щорс постоянно был вместе с ними под огнем противника. В одном из боев он получил тяжелое ранение и был направлен на лечение в тыл.

Выйдя из госпиталя, Щорс решил осуществить свою давнюю мечту стать офицером и наконец, воспользовавшись своими правами вольноопределяющегося, становится юнкером Виленского военного училища, находившегося тогда в эвакуации в Полтаве. Училище в то время готовило прапорщиков по ускоренному четырехмесячному курсу. Потребность в них была огромна, в том числе потому, что именно среди младших офицеров был самый высокий процент потерь – значительно выше, чем среди солдат. Щорс, знавший о фронте не с чужих слов, прекрасно понимал это, но предпочел погоны прапорщика возможности продолжить фельдшерскую службу в тылу (что после тяжелого ранения он мог сделать без труда).

Следует отметить, что хотя училищное обучение было сокращено с двух лет до четырех месяцев, на его качестве это практически не сказалось. Сокращены были предметы, непосредственно не связанные с военным делом, одновременно была значительно усилена практическая подготовка. Юнкера занимались с раннего утра до ночи, но в итоге выпускались полноценными офицерами.

Щорс был одним из лучших в своем выпуске – в том числе известно о его особом интересе к изучению тактики.

После выпуска из училища, в мае 1916 г., Щорс сначала был направлен в запасной полк в Симбирске, но он рвался на фронт. После нескольких рапортов его направляют в сентябре в 335-й Анапский полк 84-й пехотной дивизии XXVI корпуса на Юго-Западный фронт. Командуя ротой, Щорс принимает участие в боях под Дубно и Ковелем, где сразу показывает себя храбрым и распорядительным офицером, сумевшим завоевать уважение и любовь солдат.

В октябре полк был переброшен за Черновцы и вел позиционные бои в Карпатах. В апреле следующего года Щорс производится в подпоручики, что стало надлежащей оценкой его боевых заслуг.

Возникает закономерный вопрос: как Щорс отнесся к Февральской революции, которая полностью изменила положение армии и вскоре ее уничтожила? Прямых данных нет, но есть достаточно красноречивые косвенные. Он не входит ни в один комитет, не выступает с пламенными речами, не вступает ни в одну из партий – как и ранее, даже в новых тяжелых условиях, просто продолжает исполнять свой тяжелый долг офицера.

Но самые тяжелые дни развала фронта, ставшие жизненной катастрофой для подавляющего большинства офицеров, Щорсу увидеть не пришлось. Долгое сидение в карпатских окопах дало себя знать – он заболевает туберкулезом и направляется для лечения в Симферополь.

В Крыму было такое же политическое бурление, один непрекращающийся митинг, как и во всей агонизирующей великой стране. Однако Щорс ни малейшего участия в политической жизни не принимает, что опровергает позднейшие утверждения о его революционных настроениях.

30 декабря 1917 г. подпоручик Щорс увольняется по состоянию здоровья с военной службы и в начале 1918 г. возвращается в родные места.

Подпоручик Николай Щорс

Можно уверенно сказать, что начало его боевой деятельности было связано не с революционными убеждениями (которых, повторим, он никогда ранее не проявлял), а с общим тогда для офицеров чувством – неприятием позорного окончания войны и желанием защитить родную землю от немецко-австрийских оккупантов, которых призвала Центральная Рада.

Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в январе, во время непродолжительного установления на Черниговщине советской власти, Щорс едва сам не был арестован как бывший офицер.

После начала германского наступления на Украину Щорс формирует в родном городе (отнюдь, не по поручению большевистского руководства, как утверждали впоследствии) небольшой партизанский отряд, который он гордо назвал «Первая революционная армия».

Когда был подписан «похабный» Брестский мир, командующий «армией» (в которой было не более полутора десятка добровольцев) вместе со своими бойцами направляется в крупное промышленное селение Семеновка, где уже был сформирован большевистский отряд. Как офицер с большим боевым опытом Щорс понимал, что на линии железной дороги он будет сразу же уничтожен немцами, и единственная возможность начать борьбу с оккупантами есть только в отдалении от нее. Его предложения были приняты большевиками, и началась активная подготовка к ведению партизанской войны.

Хотя Семеновский отряд действительно возглавляли старые большевики братья Лугинцы и Казимир Квятек, но его командиром был избран беспартийный Щорс. Большевики понимали, что здесь необходим не митинговый оратор, не политический руководитель, а человек, который в состоянии организовать эффективную боевую работу.

23 марта Щорс при участии Лугинцов и Квятека выпускает обращение к местным жителям о порядке приема в отряд, в котором сразу чувствуется его твердая командирская воля: «Борьба за народную власть Советов на Украине продолжается. Всякий революционер должен взять винтовку, чтобы бороться за завоевания народа с Центральной Радой, продавшей украинский народ германским империалистам.

В Семеновке формируется революционный партизанский отряд, ставящий своей целью борьбу за советскую власть на Украине.

Сознавая, что только революционная дисциплина ведет к победе, организационная группа отряда выработала известные положения, и в отряд принимаются только лица, принявшие эти положения.

Каждый солдат отряда должен:

1. Безусловно повиноваться выборному начальнику.

2. Безропотно нести наряды и службы.

3. Не предъявлять никаких требований, потому что всё, что возможно сделать, будет сделано.

4. Не употреблять спиртных напитков. За пьянство виновные исключаются из отряда с отобранием обмундирования и оружия.

5. За грабежи, мародерство и насилия – расстреляние. Материальные условия – обычные для Красной армии. Запись проводится на ст. Семеновка».

Воззвание и неутомимая работа Щорса по привлечению добровольцев сыграли свою роль – уже через несколько дней в отряде было более 300 бойцов.

Командир партизан не думает отсиживаться в лесах и планирует действовать диверсионными методами вдоль железнодорожной линии Гомель – Брянск, по которой шло передвижение немецких воинских эшелонов. И, хотя немцы сразу же организовали охрану железной дороги, она стала объектом нападения партизан.

План Щорса были хорошо продуман и во многом предвосхитил партизанскую тактику Великой Отечественной. Он считал целесообразным нападать на немцев слабыми силами и заманивать их в лес, где они не могли применять артиллерию (у самого Щорса было лишь одно орудие). Потом Щорс, имея преимущество боя в лесных условиях, хотел окружать немецкие силы с целью дальнейшего полного уничтожения. Успехам партизан должна была способствовать, в том числе, прекрасно организованная конная разведка, благодаря которой Щорс практически всегда имел точные данные о количестве и всех передвижениях немцев.

Таким образом, он провел ряд удачных нападений, в ходе которых было разгромлено несколько небольших немецких отрядов.

Наиболее серьезный бой с оккупантами Щорс принял 6 апреля 1918 года под станцией Злынка. Получив разведывательные данные о количестве немецкой охраны на станции, партизанский командир организовал нападение на нее незначительными силами кавалерии, которая сразу же начала отступать. Как он и предполагал, немцы немедленно начали преследование и вскоре наткнулись на засаду основных сил Щорса. Однако неожиданно с линии железной дороги к германцам пришло подкрепление, что поставило щорсовцев в тяжелое положение. Завязался ожесточенный бой, результат которого решил подошедший бронепоезд, подавивший партизан массированным артиллерийским огнем.

Только благодаря опыту Щорса, он, несмотря на тяжелые потери, сумел сохранить отряд от полного уничтожения и организовать отход до Новозыбкова, неоднократно при этом отсекая пулеметами германские атаки. В Новозыбкове Щорс погрузил остатки (около 40 человек) отряда на эшелон, который вскоре прибыл в Унечу на территорию Советской России, где отряд был разоружен и расформирован.

Командир отряда из Унечи уезжает в Москву, но находиться в столице будет очень недолго. Уже в июне Щорс оказывается в Поволжье, где в Самарской и Симбирской губерниях организует партизанские отряды для борьбы с властью Комуча. Об этом периоде деятельности Щорса почти ничего неизвестно, но можно предположить, что в Поволжье он был отправлен по линии партии левых эсеров (ПЛСР), к которым был тогда очень близок. Заметим, что членом РКП(б) бывший офицер становится значительно позднее – только в сентябре 1918 г., когда ПЛСР была уже разгромлена. Причины симпатии Щорса к левым эсерам понятны – сподвижники Марии Спиридоновой были ярыми и наиболее последовательными противниками Брестского мира, выступая за войну с Германией для освобождения всех оккупированных земель.

Когда в конце июля Щорс вернулся из Поволжья в Москву, ситуация в корне изменилась и то, что хотели левые эсеры, готовились воплощать на практике большевики. Советское руководство начало практическую подготовку с целью изгнания немцев (что и стало главной причиной вступления бывшего офицера в партию большевиков), и Центральный Всеукраинский РВК принял следующее решение: «Центроштабу, представителям Военно-революционного комитета и его оперативному отделу в ближайшее время выработать военно-стратегический план восстания и указать отдельным штабам и местным силам те задачи, которые они в этом плане должны осуществлять».

Теперь вновь Щорс с его опытом партизанской войны оказался востребованным на Украине, и по личному распоряжению председателя Центрального Всеукраинского Революционно-Военного комитета Андрея Бубнова ему поручается формирование повстанческого полка на территории нейтральной зоны в районе Унечи (что должно было замаскировать прямое участие в этом РСФСР).

Щорс быстро формирует полк на основе вышедшего с территории Украины Днепровского партизанского отряда, и 2 сентября новообразованная часть получает название 3-го Повстанческого полка имени Богуна. Одновременно формируются 2-й Повстанческий (вскоре получивший название Таращанского) полк под командованием Василия Боженко, 4-й Повстанческий полк и 1-й полк Червонного казачества, которые объединяются в 1-ю Повстанческую дивизию.

О том, насколько эффективно происходило формирование дивизии, свидетельствует докладная записка оперативного отдела Наркомвоенмора: «Пополнение дивизии людьми происходит из местных крестьян и крестьян, перебегающих из Украины, число которых велико… Подбор людей хороший и боевой… Дисциплина образцовая…Все рвутся скорее освободить Украину от немцев».

Первым начдивом 1-й Повстанческой дивизии был назначен кадровый офицер, бывший подполковник Николай Кропивянский, уже имевший большой опыт руководства партизанским движением на Украине. Неудивительно, что два бывших офицера сразу же нашли общий язык, что благоприятно сказалось на формировании полка Щорса. С разрешения Кропивянского Щорс, еще до окончания формирования полка, начинает производить регулярные вылазки за пограничную полосу, в ходе которых нападает на небольшие немецкие отряды и даже воинские эшелоны. Что характерно для Щорса – все вылазки проходят под его личным командованием, и комполка не останавливает даже неминуемая казнь в случае пленения.

Заметим, что со следующим начдивом, которым стал бывший эсеровский боевик Иван Локотош, отношения у Щорса были далеко не столь теплыми, хотя и не переросли в стадию открытого конфликта.

После Ноябрьской революции в Германии, Щорс, понимая, что теперь главный противник вскоре покинет территорию Украины, начинает делать все возможное для усиления разложения германской армии. Он сразу же устанавливает постоянный контакт с немецкими советами солдатских депутатов, что значительно облегчило ему продвижение по территории Украины. Как удачно это получилось у еще совсем недавно беспартийного офицера, свидетельствует следующая телеграмма Ленину от 12 ноября: «Представители революционных солдат Германии, делегаты Лычищинского Совета солдатских депутатов, совместно с Унечской организацией РКП (б), приветствуют в Вашем лице мировую революцию.

Представители революционных немецких войск села Лычищи

Председатель Унечской организации РКП (б) ИВАНОВ

Ревком ЛИНД Командир Богунского полка ЩОРС».

И о том, насколько серьезным считали в Москве данный вопрос, свидетельствует то, что Ленин (к которому было невероятное количество обращений) не только ответил, но и потребовал сообщить, когда его телеграмма была принята: «Благодарю за приветствие всех. Особенно тронут приветствием революционных солдат Германии. Теперь крайне важно, чтобы революционные солдаты Германии приняли немедленно действенное участие в освобождении Украины. Для этого необходимо, во-первых, арестовывать белогвардейцев и власти украинские, во-вторых, послать делегатов от революционных войск Германии во все войсковые германские части на Украине для быстрого и общего их действия за освобождение Украины. Время не терпит. Нельзя терять ни часа. Телеграфируйте тотчас, принимают ли это предложение революционные солдаты Германии.

Предсовнаркома ЛЕНИН

NB

Срочно

Вне всякой очереди.

Доставить мне сведения, во сколько часов принято Унечей».

Теперь настало время вступления на территорию Украины всеми силами, что так давно было мечтой Щорса.

Перед началом похода дивизия (уже несколько изменившая свой состав) делится на две бригады, и командование 2-й бригадой (в которую вошли Таращанский и Богунский полки) возлагается на Щорса, который одновременно остается командиром богунцев.

14 ноября богунцы, не встретив сопротивления немецких частей, перешли демаркационную линию, о чем Щорс доложил в штаб дивизии: «С немцами все улажено. Образован Совет, налажена связь. Между ними ведется обширная агитация с музыкой и знаменами, производятся митинги между нашими и немецкими солдатами. В Лычищах был церемониал. Немецкие солдаты проходили церемониальным маршем перед нашими солдатами. Над немецкой казармой красный флаг… Делегации прибывают ежечасно. Полк перешел демаркационную линию, находится на украинской территории».

Поход стал, в подлинном смысле слова, триумфальным. Щорс почти не встречал сопротивления германских войск, а гетманские (потом и петлюровские части) им без труда обращались в бегство. Даже в редких случаях, когда с немцами происходили столкновения, то Щорс не допускал их перерастания в полномасштабные боевые действия. Характерен, например, случай, о котором идет речь в его сообщении командованию от 10 декабря: «По моему распоряжению 1-й батальон Таращанского полка прибыл вечером 8 декабря в дер. Туросну, а 9 вечером занял разъезд Святец. Немцы сейчас же выслали в Святец 100 человек с одним орудием и пулеметами, которые разоружили там 2 взвода эскадрона Таращанского полка, которые командир полка перевел из с. Гулевки для соединения с 1-м батальоном на случай столкновения с противником; но после переговоров все отобранное оружие было возвращено обратно. Вчера вечером я дал предписание эскадрону Таращанского полка отойти из Святеца в Туросну, где он и находится сейчас… вчера отпустили наших пленных, а сегодня привезли раненых».

25 декабря на станции Новозыбковка Щорс возвращает ранее захваченный немцами бронепоезд «имени т. Ленина», а также большое количество военного имущества и при этом обошелся без сколько-нибудь серьезного боя.

Богунцы и таращанцы до конца декабря занимают Клинцы, Стародуб, Глухов, Новгород-Северский, Шостку и, наконец, родной город Щорса Сновск.

В начале января 1919 г. дивизия реорганизуется и теперь уже ничем не отличается по структуре от частей регулярной Красной армии. Как было сказано в приказе:

«§ 1 Согласно приказу по армии 1-я бригада развертывается в 1-ю Украинскую Советскую дивизию.

Частям, составляющим ее, впредь именовать так:

1-й Украинский Советский полк (бывш. Богунский), командир полка тов. Щорс времен.

2-й Украинский Советский полк (бывш. Таращанский), командир полка тов. Боженко

3-й Украинский Советский полк (бывш. Новгородсеверский), временно исполняющий обязанности командира полка тов. Черняк

4-й Украинский Советский полк (бывший Нежинский батальон), ком. тов. Преображенский

1-й Украинский Советский кавалерийский полк, вновь формирующийся, ком. полка тов. Гребенка

Прибывший район Брянской пограничной охраны именовать 2-й пограничный полк, командир полка тов. Роченчард.

Артиллерия формируется – командир артиллерийского дивиз. тов. Булавин.

§ 2 Дивизия состоит из 1-й бригады и 2-й бригады. 1-ю бригаду составляет 1-й и 2-й полки, временно командует тов. Щорс.

2-ю бригаду составляют 3–4 полки, командиром бригады назнач, товарищ Ковтун».

Петлюровские части совершенно не горели желанием сражаться за Директорию, и Щорс предпочитал склонять их к сдаче путем переговоров. Так, 26 декабря командир Таращанского полка сообщал начдиву: «Доношу, что в городе Городня имеется до тысячи человек гайдамаков и офицеров, также и петлюровские отряды. С петлюровцами надеюсь наладить и переубедить их, заставив их перейти на нашу сторону».

А вот сообщение Боженко уже после взятия Городни: «…взято 17 пулеметов, 180 винтовок, 15 лошадей с седлами, 28 человек пленными, которые оказались петлюровцами. После кратких переговоров они оказались освобождены, дали честное слово, что больше сражаться с нами не будут, а наоборот, поступают в наши ряды. Они заявили, что все перейдут на нашу сторону, их 600 человек».

Петлюровцы предприняли контратаку с целью возвращения себе контроля над Городней, но Боженко с мизерными потерями сумел не только ее отбить, но и захватить большое количество пленных и трофеев. Согласно его сообщению: «30-го сего декабря 8 час. утра стоящие в городке петлюровцы-гайдамаки повели наступление на занимаемую нами ст. Городня. Наступление их было отбито, и мы под прикрытием артиллерийского огня перешли в наступление и с боем заняли Городню в 10 час. утра. При занятии взяли около 40 пулеметов и более 500 винтовок, лошадей, седел, табель продуктов и пр. Остальные трофеи пока не выяснены. Потери наши – один убит, один ранен. 2-й батальон [и] 1-й эскадрон развивают операцию для занятия Сновска и отреза Корюковки, Нежинская рота пойдет на Сосницу».

Население во время похода встречало щорсовцев как освободителей, и в порядке вещей были обращения, подобные приводимому ниже – от жителей небольшого поселка Черниговской губернии, датированному 5 декабря: «Народным приговором граждан посада Воронка, выраженным сего дня, почти все мужское население единогласно постановило: ввиду того, что бывшая власть, как общественная, так и вартовая, покинув посад в критическую минуту, представив мирных жителей полному произволу неблагонадежного элемента, оставила, как утлое судно без кормчего, выразить стоящим вблизи посада Советским Украинским войсковым частям полнейшее доверие и просить таковых принять под свое покровительство и защиту всех граждан посада Воронка и их имущество. Каковое выражение чувств поручить единогласно выбранным для этой цели граждан посада Воронка: Федору Филипповичу Жеребцову, Анфиму Корновичу Корелену, Вольфу Ийцковичу Райхилю и Николаю Ксенофонтовичу Шилину, коим поручено выразить полную готовность принять их в посад исключительно всем населением».

В начале 1919 г. Щорс встретил уже более ожесточенное сопротивление войск, захватившей власть после свержения гетмана, Директории, но это не остановило его победоносного шествия.

В продвижении к Чернигову Щорс нес совершенно незначительные потери. Так, 10 января он доносил о взятии Седнева: «Богунский полк имел бой под Седневым и разбил наголову петлюровские, гайдамацкие отряды силою 250 человек. Отнял одно трехдюймовое орудие с полной упряжкой, 2 пулемета, 2 винтовки, 10 лошадей, провиант: конверты, соль, хлеб, сахар.

Убито со стороны неприятеля 30 человек. С нашей стороны одна лошадь.

Подвигаемся на Чернигов. О ходе продвижения буду сообщать своевременно. Успехи очень хорошие».

Вскоре Щорс докладывает начдиву о занятии самого Чернигова: «В 12 часов дня 12 сего января 1-м Богунским полком боем взят Чернигов, взято два трехдюймовых орудия, много пулеметов, винтовок и пр., кроме того взята автомобильная колонна и панцирный броневой дивизион с пулеметами. А мои потери от неприятеля незначительные. Наших ранено только несколько человек. Неприятеля преследуем до поздней ночи».

При взятии города Щорс лично участвовал в бою, и солдаты наградили своего командира красной лентой с надписью «За храбрость т. Щорсу от товарищей красноармейцев 8-й роты».

26 января Щорс берет с боем Нежин, и как и в предыдущих столкновениях, его потери, несмотря на ожесточенный бой, в несколько раз ниже, чем у противника, что является убедительным доказательством полководческого дара недавнего подпоручика. Штаб дивизии сообщил следующие подробности о взятии этого, стратегически важного для дальнейшего продвижения, населенного пункта: «Нежин взят 23 января 14 часов после восьмичасового и упорного сопротивления вторым полком. Захвачено одно трехдюймовое орудие, автомобили и иное военное имущество. Потери противника более 100 человек, у нас десять.

Штаб полка, 2-й и 3-й батальоны в Нежине, 1-й батальон в Крутах.

По разведывательным сведениям, курень ангелов (элитное воинское подразделение Директории. – Авт.) в Ичне разбежался при приближении частей дивизии».

Щорс все ближе и ближе подходит к Киеву, в направлении которого он начинает наносить локальные прощупывающие удары. Еще 25 января его конная разведка в составе всего 15 всадников врывается в село Мостище на реке Ирпень и в быстром бою берет в плен 200 (!) гайдамаков. Одновременно под Семиполками таким же неожиданным налетом немногочисленной группы конной разведки богунцы берут в плен более 400 петлюровцев.

Эти действия подразделений конной разведки были ценны не только одержанными победами и взятыми пленными (большинство из которых выразило желание поступить добровольцами в Красную армию). Еще более важным было то, что Щорс увидел – численный перевес Петлюры под Киевом ничего последнему не дает. Петлюровская армия была деморализована, воевать не хотела и существенного сопротивления оказать не могла.

27 января Щорс захватывает Дымер – до Киева уже остаются считаные версты.

Петлюра в последней попытке сохранить контроль над Киевом сконцентрировал под Дымером-Броварами все свои наиболее боеспособные части, которых поддерживало несколько тяжелых бронепоездов. При этом командование принял на себя лично глава Директории, заявивший, что никогда не сдаст красным столицы. На подступах к Броварам Петлюра также построил довольно серьезные укрепления, надеясь, что это замедлит продвижение щорсовцев.

Однако 1 февраля события развивались по старому сценарию. Богунский и Таращанский полки, которых повел в бой сам Щорс, стремительной кавалерийской атакой ворвались в Бровары и встретили лишь незначительное сопротивление. Бронепоезда пригодились Петлюре лишь для того, чтобы успеть сбежать в Киев.

Теперь ничего уже не могло остановить марш Щорса на столицу, в которую он вступает утром 5 февраля 1919 года, без труда разбив на подступах к городу оставшиеся у Директории небольшие отряды гайдамаков. За взятие Киева богунцы и таращанцы были награждены украинским советским правительством почетными красными знаменами, а их командиры – именным золотым оружием.

Командир богунцев назначается комендантом столицы, и киевляне оценили, что он, не прибегая к репрессиям, делал все возможное в условиях гражданской войны, чтобы восстановить нормальную жизнь города. Но заниматься мирным восстановлением города Щорсу пришлось недолго – в конце февраля дивизия выступает в поход.

В начале марта Щорс сменяет Локотоша на посту начдива, о чем выпускает приказ с такими искренними и вдохновляющими словами, обращенными к своим бойцам:

«§ 1

Я с 8 марта вступил в командование 1-й Советской Украинской дивизией (16 августа дивизия получит наименование 44-й стрелковой. – Авт.).

Основание: постановление Реввоенсовета группы войск Киевского направления от 5 сего марта за № 356.

§ 2

Товарищи красные командиры и красноармейцы! Я обращаюсь к вам с товарищеским приветом и в то же время прошу твердо помнить, что вся наша общая работа в дивизии против врагов революции и народа тогда лишь будет продуктивна и крепка, когда будет основываться не только на взаимном доверии друг к другу, но и на активном участии всех товарищей красных командиров и красноармейцев. Каждый товарищ должен проникнуться той мыслью, что только при той сплоченной, тесной централизации и сознательной товарищеской дисциплине мы сильны и нам никакие силы неприятеля не страшны.

Товарищи красноармейцы, твердо помните, что в рядах революционных красных войск находятся лучшие сыны рабочих и крестьян, которые в борьбе за осуществление идей коммунизма отдают свою жизнь. Товарищи красноармейцы, я более чем уверен, я убежден в том, что общими силами, участием всех сознательных товарищей мы создадим твердую, мощную, сознательную товарищескую дисциплину».

В первые дни командования дивизией Щорс после напряженного боя овладевает Винницей, откуда за два дня до этого бежала Директория, а 20 марта занимает Жмеринку.

Но во время этих успехов красных войск, получив значительные подкрепления из Галиции и сконцентрировав свои войска на Волыни, Петлюра 15 марта неожиданно переходит в контрнаступление и прорывает фронт между Коростенем и Овручом. После этого войска Директории овладевают Житомиром, Бердичевом, Коростенем и Казатином, что открывает им путь на оставшийся без защиты Киев.

Казалось бы, безвыходное положение спас Щорс. Он сумел быстро перекинуть железной дорогой из Винницы Богунский и Таращанский полки, которые остановили наступление Петлюры под Городянкой, и через неделю боев с активным применением обеими сторонами артиллерии заставили отступить.

После одержанной победы Щорс начинает контрнаступление и наносит сильный удар по центральной части фронта противника. Решающее значение для дальнейшего хода событий имели крайне ожесточенные бои за Бердичев, продолжавшиеся с 26 марта по 4 апреля, в ходе которых петлюровцы были полностью разбиты и начали отступать в Галицию.

Щорс, в традиционной для себя манере, сразу же начинает наступление, в ходе которого, продвигаясь в западном направлении, занимает Шепетовку, Острог, Ровно и Дубно.

Вновь начдив спасает положение всего пошатнувшегося фронта в ходе Проскуровской операции, блестяще проведенной им с 8 июня по 7 июля, одной из главных задач которой было лишить Петлюру возможности получить подкрепления из Галиции.

Щорс сначала активной обороной совершенно измотал и обескровил петлюровские части, которые стремились штурмом взять Жмеринку, после чего нанес неожиданный удар по их левому флангу. Петлюра, рассредоточивший свои силы по всей линии фронта, сразу же бросил большую их часть для отражения атаки, как это и предполагал Щорс. В это время 44-я дивизия нанесла фронтальный удар по Проскурову, и петлюровцы, после нескольких дней боев, были вынуждены его оставить. Далее Щорс занимает Жмеринку, Староконстантинов и разбивает главные силы Директории в районе Сарны – Ровно – Броды.

Петлюровская оборона была полностью смята, и кавалерийские подразделения красных начали преследование и уничтожение разрозненных подразделений Директории.

Но из-за крайней недостаточности его сил Щорс так и не смог поставить плотный заслон по Збручу и 16 июня 1919 г. начался переход через реку частей УГА. Появление более 80 тысяч галичан, имевших прекрасное вооружение, множество пулеметов, сильную артиллерию и аэропланы, а также пришедший несколько позже 3-тысячный отряд Юрка Тютюнника кардинально изменило ситуацию. Армия УНР не только была спасена от полного уничтожения, но и совместно с галичанами в конце июля вновь перешла в мощное наступление.

Отповедь Щорса и Боженко «пану-гетьману» Петлюре. 1919 г.

Щорс вынужден был перейти к обороне в районе Сарны – Новоград-Волынский – Шепетовка, еще более осложненной начавшимся наступлением польских войск, основной удар которых был направлен по 12-й армии, в которую входила дивизия Щорса.

В августе Щорс, согласно приказу командования 12-й армии, обороняет Коростеньский железнодорожный узел, что дало возможность провести эвакуацию Киева, к которому с разных сторон подходили УГА и деникинские добровольцы.

Здесь 30 августа 1919 г. Щорса и настигает смерть. Во время боя с 7-й бригадой II корпуса УГА около села Белошица он погибает от смертельного пулевого ранения в голову – по официальной версии, нанесенного вражеским пулеметчиком. Его забальзамированное тело было доставлено по железной дороге в Самару, где начдив и был похоронен на православном кладбище. В 1926 г., когда на месте кладбища был построен завод, могила потерялась и была найдена лишь в 1949 г. (первые попытки поиска были предприняты еще в 1936 г., но не увенчались успехом).

После эксгумации тела и проведенной экспертизы было выяснено, что начдив был убит выстрелом сзади с расстояния в 5–10 шагов, что полностью сводило на нет официальную версию.

В разборе данного вопроса последуем неизменно верному методологическому принципу Уильяма Оккама о том, что не следует множить сущее без необходимости. Большое количество конспирологических версий с обвинением командования 12-й армии или Реввоенсовета Республики (в том числе лично Троцкого) в смерти Щорса только уводят от очевидного объяснения этого подлого убийства. Его мотивом была обычная зависть и корысть.

Арестованный в 1937 г. командующий Харьковским военным округом командарм II ранга Иван Дубовой сделал в НКВД по собственной инициативе следующее признание: «Щорса Николая Александровича, бывшего начальника 44-й стрелковой дивизии, я убил 31 августа 1919 года (правильно 30 августа. – Авт.).

В это время я являлся заместителем Щорса. После убийства я сменил его, получив назначение на должность начальника этой же дивизии. Этого я и добивался, когда решил убить и убил Щорса. До своего назначения заместителем к Щорсу в 44-ю дивизию я командовал І-ой Украинской армией, в состав которой входила 1-я Украинская дивизия, где начальником был Щорс. Таким образом, он был в моем подчинении. Примерно в июле месяце 1919 года 1-ю Украинскую армию было приказано свернуть в дивизию на базе дивизии Щорса и придать ей номер 44. Приказом 12-ой армии я был назначен заместителем начальника дивизии, а начальником дивизии был назначен Щорс. Я попал в его подчинение, что крайне озлобило меня против Щорса. Еще больше озлобился я против Щорса, когда, пробыв короткое время в дивизии, почувствовал требовательность его, стремление ввести жесткую дисциплину в частях. Тогда-то у меня возникло твердое решение убить Щорса для того, чтобы устранить его и занять его место. Я искал удобного случая, чтобы совершить убийство и остаться самому нескомпрометированным. Так как Щорс был чрезвычайно храбрым, бесстрашным человеком и постоянно находился на передовых позициях, я решил использовать это для того, чтобы убить его, представив убийство, как гибель Щорса от пули противника.

Так я и сделал. 31-го августа 1919 года, под с. Белошица (южнее Коростеня), мы, я и Щорс, были на участке 3-го батальона 388-го стрелкового Богунского полка, который вел бой с галичанами. Придя на передовые позиции в цепь батальона, затем выдвинувшись немного вперед, Щорс приказал полку перейти в наступление. В это время противник открыл пулеметный огонь, под который мы и попали.

Мы залегли, причем Щорс лежал впереди меня, шагах в 3–4-х. Пули ложились вперед и рядом с нами. В это время Щорс повернулся ко мне и сказал:

«Ваня, какой хороший пулеметчик у галичан, черт возьми!»

Когда Щорс повернул ко мне голову и сказал эту фразу, я выстрелил ему в голову из нагана и попал в висок».

Этот признание Дубового (который, как это было и ранее известно, действительно, в роковую минуту лежал под огнем справа от начдива) вызывает полное доверие по одной простой причине. Признание не только не выбивали из арестованного командарма 2-го ранга, а напротив, оно застало следователей полностью врасплох. В НКВД просто не знали, что с этим делать без команды с самого верха (которую мог дать только лично Сталин), но она так и не была отдана. В итоге, заявление Дубового осталось без дальнейшего расследования и не было включено в обвинительное заключение.

Что касается мотивов признания командарма, то о них можно только гадать, но наиболее достоверной представляется следующая версия. Он не мог не понимать, что обречен, как и многие другие арестованные в 1937 г. высшие военачальники, и перед неминуемой смертью решил снять с души грех убийства командира.

Окончательно подтверждает признание Дубового заявление в НКВД другого щорсовца – Казимира Квятека (во время ареста – заместителя командующего Харьковским военным округом). Лихорадочно пытаясь спастись от расстрела, он решил раскрыть известные ему детали смерти Щорса, вероятно, надеясь, что это может смягчить ожидавшийся приговор. Приведем этот документ полностью:

«НАРОДНОМУ КОМИССАРУ

ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР

Николаю Ивановичу Ежову

От арестованного Казимира

Францевича Квятек

Заявление

Я решил чистосердечно рассказать следствию о своей антисоветской работе и все, что известно об антисоветских делах других участников военно-антисоветского заговора.

Желая очиститься до конца, я считаю своим долгом рассказать Вам об одном, самом ужасном преступлении перед советским народом, виновным в котором я считаю И. Н. Дубового, бывшего командующего ХВО.

Я хочу рассказать об убийстве бывшего командира 44-й стрелковой дивизии Щорса и обо всем, что приводит меня к твердой уверенности о причастности к этому делу Дубового.

В конце августа 1919 года 44-я дивизия обороняла Коростень. 388-й стрелковый полк, которым я командовал, занимал оборону от деревни Могильно до Белошицы. Я прибыл на участок 3-го батальона дер. Белошицы с целью организовать контрудар накоротке, чтобы оттянуть часть сил петлюровских и галицийских частей на себя. Когда мною была подтянута резервная рота на опушку леса, отдано распоряжение и была поставлена задача, мне сообщили из штаба полка Могильно, что в 3-й батальон прибыл Щорс, его заместитель Дубовой, Семенов, начартдивизиона, и другие.

На окраине села я встретил Щорса и доложил ему обстановку. Щорс приказал вести его на позицию. Я Щорса уговаривал не ходить на передовую линию огня, однако он пошел к бойцам, лежащим в окопах, ведя с ними разговоры, шутил. Один из красноармейцев вдруг заявил Щорсу, что он с утра наблюдал скопление противника в домике-сарае, что там имеется и пулемет и что, мол, Щорсу опасно разгуливать открыто.

Семенов, начальник артдивизиона, предложил обстрелять из батареи этот домик и распорядился командиру батарей перенести командирский пункт к себе, и когда был командный пункт батареи готов, принялся стрелять сам. Семенов стрелял неудачно, снаряды разбрасывал, чтобы прекратить напрасную трату снарядов, я предложил Щорсу поручить стрелять начальнику батареи Химиченко, который с

3– 4 м снарядом накрыл домик, показался дым, пыль, который закрыл этот домик. Спустя секунд 20 вдруг был открыт пулеметный огонь. Я лег левее Щорса, Дубовой правее, возле него. Лежа под пулеметным огнем, я обратил внимание Щорса на то, что у противника хороший боец пулеметчик, что он изучил перед собой участок и хорошо видно наблюдал. Щорс ответил мне, что пулеметчик у противника хорош, выдержанный. В это время я услыхал крепкую ругань красноармейца, который говорил, «кто там стреляет из револьвера», хотя я стрелявшего не видел. Разговор со Щорсом прекратился; вдруг я посмотрел на Щорса и заметил его стеклянные глаза, крикнул Дубовому – Щорс убит.

Тут же я поднялся и помчался на опушку леса, 50–70 метров от позиции, к месту расположения резервной роты, штаба батальона, медицинскому пункту помощи батальона. К этому времени Дубовой уже оттянул Щорса за укрытие и приказал комбату выполнять поставленную задачу, т. е. нанести короткий удар врагу. Сам же я пошел с наступающими цепями вперед.

Пройдя с ними метров 500–600, я вернулся обратно, но уже Щорса не было, его увез Дубовой в Коростень. От медсестры, да я и сам видел, что удар был Щорсу нанесен в правый висок. Он жил 20 минут, не приходя в сознание. Обращает на себя внимание, что Щорс не был похоронен в Коростене, а поспешно отправлен, с какой-то паникой, на Волгу в Самару.

Впоследствии были отдельные разговоры в полку, что Щорс убит своими. Причем среди бойцов шли усиленные разговоры, что Щорса убил Дубовой, чтобы занять место Щорса. Эта мысль еще тогда возникла и у меня. Я исходил из личных подозрений, исходя из обстоятельств смерти Щорса, которые я сам наблюдал. Дубового я тогда знал очень мало, так как я его видел второй раз. До этого Дубовой был начштаба 1-й Украинской Советской армии. Щорс был тем самым в подчинении у Дубового.

Сам же Щорс вел жесткую борьбу с бандитизмом, внедрял революционную железную дисциплину и за бандитизм карал строго, не останавливаясь ни перед чем. В 1936 году, в январе или феврале, когда Дубовой меня вербовал в контрреволюционный военный заговор, я затронул вопрос перед Дубовым относительно картины смерти Щорса, и, между прочим, я сказал, что Щорс погиб как-то нелепо и что в полку были отдельные разговоры, указывающие на него, Дубового. Он мне ответил, что не следует подымать разговора относительно смерти Щорса, так как громадное большинство считает, что Щорс убит Петлюрой. Пусть это мнение так и остается, и предложил мне, несколько волнуясь, больше об этом не говорить. Это еще больше меня убедило, что к смерти Щорса Дубовой имел непосредственное отношение.

Квятек

14.111.1938 г.

Москва Лефортовская тюрьма».

Как и в случае с Дубинским, в НКВД не знали, что делать с заявлением такого политического значения, а никакого указания из Кремля в связи с этим не последовало. Поэтому следствие по заявлению Квятека начато не было, а правдивость изложенных им и Дубовым подробностей убийства подтвердила лишь позднейшая эксгумация.

Прошли десятилетия, но светлая память о полководце, отдавшем свою молодую жизнь за свободную Украину, осталась в народе. Осталась, несмотря на все попытки временщиков переписать историю.

И пожалуй, лучше всего она воплощена в простых словах, ставшей, сразу после написания, народной «Песни о Щорсе»:

В голоде и в холоде

Жизнь его прошла,

Но недаром пролита

Кровь его была.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.