27. Бразилия, 1961-1964. ДИВНЫЙ НОВЫЙ МИР ЭСКАДРОНОВ СМЕРТИ

27. Бразилия, 1961-1964. ДИВНЫЙ НОВЫЙ МИР ЭСКАДРОНОВ СМЕРТИ

По результатам совещания в марте 1964 года руководство дипломатической миссии США в Бразилии пришло к консенсусу о том, что поддержка президентом Жуаном Гулартом (Joao Goulart) социальных и экономических реформ была надуманным и тонко завуалированным способом получить диктаторские полномочия [1].

Американский посол Линкольн Гордон (Lincoln Gordon) проинформировал Госдепартамент, что «резкое изменение политического курса [Гуларта] в сторону тоталитарной власти может произойти в любой момент» [2].

Начальник штаба бразильской армии Умбертуди Аленкар Каштелу Бранку (Humberto de Alencar Castelo Branco) предоставил американскому посольству докладную записку, в которой он изложил свои опасения, что Гуларт собирается распустить конгресс и провозгласить себя диктатором [3].

Не прошло и недели, как бразильские военные во главе с Каштелу Бранку свергли конституционное правительство президента Гуларта. Это было кульминацией заговора, в котором активно участвовало американское посольство. После этого военные приступили к установлению и укреплению одного из самых жестоких диктаторских режимов в Южной Америке, который существовал два десятилетия.

Какой вывод мы можем сделать из всего этого? Идея о том, что люди высокого ранга, наделенные властью, лгут общественности, не нова и не заслуживает обсуждения. Но также ли легко они врут друг другу? Настолько ли велика для них необходимость рационализировать свои злодеяния, что они оказывают друг другу моральную поддержку? Вольтер писал: «Люди используют мысли только для того, чтобы оправдать свою несправедливость, и речь только для того, чтобы скрыть свои мысли».

На самом деле мотивация американцев в поддержке этого переворота была менее героической, чем сохранение демократии, скорее даже приземленной, если на то пошло. Американское противостояние Гуларту, ставшему президентом в 1961 году, опиралось на знакомый перечень жалоб.

Министр обороны США Роберт Макнамара (Robert McNamara) подверг сомнению нейтральную позицию Бразилии во внешней политике. Посол Бразилии в Вашингтоне Роберто Кампуш (Roberto Campos) отреагировал на это, заявив, что «нейтралитет» был неточным термином, и пояснил, что «на самом деле речь идет о глубоком желании бразильского народа отстаивать свои интересы в мировых делах» [4].

Американские чиновники не одобряли некоторых членов кабинета министра Гуларта и заявляли об этом открыто. Посол Кампуш указывал им, что было «довольно неуместным» для Соединенных Штатов «пытаться влиять на формирование состава кабинета» [5].

Генеральный прокурор Роберт Кеннеди встретился с Гулартом и выразил ему свое беспокойство относительно того, что бразильский президент позволяет «коммунистам» занимать должности в правительственных учреждениях. «Бобби, похоже, действовал исходя из старых и очень глубоко укоренившихся в Америке убеждений, что как только вы пускаете коммунистов в свой кабинет, они захватывают правительство и подписывают соглашение с Москвой». Гуларт же не видел в этом никакой опасности. Он ответил, что он полностью контролирует ситуацию. Позже, в разговоре с Кампушем, он сказал, что воспринял это как утверждение, что он не способен оценивать людей вокруг себя [6].

Полковник Вернон Уолтерс (Vernon Walters), американский военный атташе в Бразилии, сообщал, что Гуларт отдавал предпочтение «ультранационалистически настроенным» офицерам по сравнению с «проамерикански настроенными». Гуларт же таким образом поощрял самых лояльных своему правительству офицеров. Насамомделеон был очень обеспокоен поддерживаемыми США военными переворотами и открыто сказал об этом президенту Кеннеди [7].

Гуларт рассматривал вопрос о закупке вертолетов в Польше, потому что Вашингтон медлил с ответом на его просьбу о закупке их в США. Посол Гордон сообщил ему про польскую закупку, что он «не может рассчитывать на то, что Соединенным Штатам это понравится» [8].

Кроме того, администрация Гуларта приняла закон, ограничивающий размер прибыли многонациональных корпораций, которую они могли выводить из страны, а филиал американской корпорации ITT (International Telephone & Telegraph) был национализирован. Пришлось долго ждать компенсации за передачу управления из-за сложного финансового положения Бразилии, но это были единственные значительные меры, принятые против интересов корпорации США.

Неразрывно вплетенной во все эти жалобы, но в то же время отдельной проблемой был ужас, который испытывал Вашингтон от бразильского «дрейфа влево»: «коммунистического/левого» влияния в рабочем движении; повсеместного «внедрения» левых; «антиамериканизма» среди студентов и остального рабочего класса (генеральный консул США в Сан-Паулу предложил Госдепартаменту, чтобы США «нашли конкурирующие студенческие организации»); общего подрыва «влияния США и влияния людей и групп, дружественно настроенных по отношению к США» [9]. Можно было подумать, что вашингтонские чиновники страдают от недостатка признания — если бы не тот факт, что перевороты всегда приводили только к усилению антиамериканских настроений по всей Латинской Америке, и в США это знали.

Предшественник Гуларта Жаниу да Силва Куадруш (Janio da Silva Quadras) также вызывал раздражение Вашингтона. Он спрашивал, «почему США могут торговать с СССР и его союзниками, но настаивать, чтобы Бразилия торговала только с США?». Так он приступил к переговорам с Советским Союзом и другими коммунистическими странами с целью восстановления дипломатических и торговых отношений. Одним словом, он был независимым [10].

Куадруш был также более или менее консервативно настроенным: он подвергал резкой критике профсоюзы, посылал федеральные войска в голодающие районы северо-востока подавлять протесты и сажал в тюрьмы несогласных студентов [11].

Но Джон Морс Кэбот (John Moors Cabot), будучи послом США в Бразилии в то время, счел законным оспаривать участие Бразилии в заседании «^присоединившихся государств». «Бразилия подписала различные обязательства в отношении США и других государств Американского континента, — сказал посол. — Я уверен, что Бразилия не собирается забывать о своих обязательствах… У страны есть обязательства — это факт. Но Бразилия может отказаться от этих обязательств, если захочет» [12].

В начале 1961 года, как только Куадруш вступил в должность, ему нанес визит Адольф Берли-младший (Adolf Berle, Jr.), советник президента Кеннеди по Латинской Америке и бывший посол в Бразилии. Берли прибыл в качестве специального посланника Кеннеди, для того чтобы заручиться поддержкой Куадруша в предстоящем вторжении в Залив Свиней. Посол Кэбот присутствовал при этом разговоре и несколько лет спустя описал эту встречу писателю Питеру Бэллу. Со слов Бэлла:

«Посол Кэбот помнит бурный разговор, в ходе которого Берли заявил, что Соединенные Штаты зарезервировали 300 млн долларов для Бразилии и неожиданно «предложил их в качестве взятки» за сотрудничество Бразилии… Куадруш был «явно раздражен» тем, что Берли отказался услышать его третье «нет». Ни один бразильский чиновник не присутствовал в аэропорту, когда этот посланник улетал» [13].

Куадруш, избранный с рекордным перевесом голосов, был, как и Гуларт, обвинен в стремлении к диктатуре — поскольку предпринимал меры, непопулярные среди олигархии, военных кругов и США, и проводил прокоммунистическую внешнюю политику. Всего через семь месяцев он неожиданно подал в отставку — по сообщениям, под давлением и при возможных угрозах со стороны военных. В заявлении об отставке он обвинил в своем вынужденном уходе «реакционеров» и «амбиции групп людей, включая иностранцев… ужасные силы, которые поднялись против» него [14].

Несколько месяцев спустя Куадруш появился вновь для того, чтобы выступить с речью, в которой он назвал Берли, Кэбота и министра финансов США Дугласа Диллана (Douglas Dillon) среди тех, кто способствовал его падению. По его словам, Диллан стремился смешать внешнюю политику с потребностью Бразилии в иностранных кредитах [15]. Как Берли, так и Кэбот в 1954 году были сторонниками свержения гватемальского президента Арбенса, чьи грехи в глазах Вашингтона повторял Гуларт [16].

В то же время Куадруш объявил о своем намерении возглавить «народный крестовый поход против реакционеров, коррупции и коммунистов» [17].

Будучи вице-президентом при Куадруше, Гуларт в августе 1961 года сам стал президентом, несмотря на неожиданный переворот и гражданскую войну, начатую частью военных с целью блокировать его, так как он считался опасным радикалом. Только вмешательство лояльных военных частей и других сторонников конституционного процесса позволило Гуларту вступить в должность [18]. Военная оппозиция Гуларту, следует отметить, появилась еще до того, как у него возникла возможность показать свое предполагаемое стремление к диктатуре. Действительно, в начале 1954 года военные продемонстрировали свою антипатию к нему, заставив президента Варгоса уволить Гуларта с поста министра труда [19]. Сомнения американцев в Гуларте также появились еще до его президентства. В 1960 году, когда Гуларт был избран вице-президентом, «озабоченность Госдепартамента и Пентагона превратилась в панику», по словам служившего в Бразилии американского чиновника [20].

Гуларт пытался продолжать вести самостоятельную внешнюю политику, начатую Куадрушем. Его правительство пошло дальше, возобновив отношения с социалистическими странами. На заседании Организации американских государств в декабре 1961 года Бразилия в ходе голосования воздержалась по вопросу о проведении специальной сессии, где должна была обсуждаться «кубинская проблема». Она также решительно выступала против санкций в отношении правительства Кастро [21]. Несколько месяцев спустя, выступая перед Конгрессом США, Гуларт подтвердил право Бразилии на собственную позицию по некоторым вопросам холодной войны. Он заявил, что Бразилия солидаризируется «с демократическими принципами, которые объединяют народы Запада, но «не является частью какого либо военно-политического блока» [22].

Журнал «Тайм», как и большинство американских средств массовой информации, никак не мог понять концепцию и практику независимости союзников Америки. В ноябре 1961 года этот журнал писал, что внутренняя политика Бразилии была «запутанной» и что Бразилию «сносило течением во внешних делах; Гуларт пытается продолжать старую игру Куадруша в международную «независимость», что означает «добиваться расположения у Востока и одновременно попрошайничать у Запада». «Тайм» критически отозвался о Гуларте по поводу того, что он просил приглашения посетить

Вашингтон и, получив, в тот же день вызвал к себе прибывшего с визитом министра иностранных дел коммунистической Польши Адама Рапацкого (Adam Rapacki). К тому же Гуларт наградил Рапацкого «Орденом Южного Креста — тем же самым орденом, который Куадруш вручил вдохновителю марксизма на Кубе Че Геваре» [23).

Бывший редактор «Тайм» и корреспондент в Латинской Америке Джон Джерасси (John Gerassi) отмечал, что каждый приезжавший с визитом иностранный сановник получал этот орден как часть протокола. Он добавлял:

«Очевидно, в «Тайм» считают, что любой президент, желающий посетить нас, в дальнейшем должен обязательно ненавидеть наших врагов, и «смущаются», когда этого не происходит. Но, конечно же, журнал «Тайм» настолько не привык к слову «независимый», что независимая внешняя политика на самом деле должна быть очень запутанной. В Южной Америке, где каждый хочет вести независимую внешнюю политику, но где только Бразилия время от времени проявляет необходимое для этого мужество, никто не смущается» [24].

Гуларт, землевладелец-миллионер и католик, носивший на шее медаль Богоматери, был не более коммунистом, чем Куадруш. Он оказывал очень сильную поддержку США во время Карибского кризиса в октябре 1962 года. Он предложил послу Гордону тост «За победу янки!» [25]. Возможно, он не знал о том, что всего за три недели до этого во время федеральных и государственных выборов в Бразилии ЦРУ активно раздавало деньги на поддержку кандидатов — противников Гуларта. Бывший сотрудник ЦРУ Филип Эйджи (Philip Agee) утверждал, что Управление потратило от 12 до 20 миллионов долларов от имени сотен кандидатов [26). Линкольн Гордон (Lincoln Gordon) говорит, что на эти цели в фонде было выделено не более 5 миллионов долларов [27).

Вдобавок к прямым вложениям в президентскую кампанию ЦРУ обратилось к своему набору грязных трюков, чтобы сорвать избирательные кампании левых кандидатов [28]. В то же время Агентство США по международному развитию (USAID) по настоятельной просьбе президента Кеннеди предоставляло денежные средства на проекты, направленные на улучшение результатов избранных США губернаторов-кандидатов [29). Пока Гуларт был президентом, США прекратили оказывать экономическую помощь центральному правительству, в то время как помощь на региональном уровне предоставлялась исключительно на идеологической основе. Когда военные захватили власть, подход США резко изменился [30].

Эйджи добавляет, что ЦРУ проводило последовательную пропагандистскую кампанию против Гуларта, начавшуюся с операций в ходе выборов 1962 года. Та кампания включала, помимо прочих мер, финансирование массовых демонстраций в городах, «доказывая, что старые темы Бога, родины, семьи и свободы так же эффективны, как и всегда», в деле подрыва правительства [31].

Деньги ЦРУ также вливались в сеть газет правого толка «Диариаш асо-сиадиш» (Diarias Associades) для продвижения антикоммунистических идей; средства были выделены на распространение 50 тысяч книг антикоммунистической направленности среди студентов университетов и колледжей; на создание женских групп латиноамериканских матерей, чтобы клеймить «безбожную сущность коммунистического врага». Эти женщины и другие сотрудники ЦРУ занимались созданием и распространением слухов, рассказывая истории об ужасах, запланированных Гулартом и его приспешниками, таких как изменение конституции с целью продления срока президентских полномочий, и сплетен о том, что Гуларт рогоносец и бьет жену [32].

И все это делалось для того, чтобы свергнуть человека, который в апреле 1962 года торжественно проехал по улицам Нью-Йорка, был тепло принят в Белом доме президентом Кеннеди и выступил на совместном заседании Конгресса.

Противостояние между спецслужбами, которые способствовали приходу Гуларта к власти, очевидно, сдерживало офицеров, настроенных на государственный переворот, вплоть до 1963 года. В марте этого года ЦРУ сообщило Вашингтону, но не Гуларту, о заговоре консервативных офицеров [33]. В течение следующего года подготовка заговоров активизировалась. Бразильские офицеры не принимали курса Гуларта на популярные социальные реформы, хотя его программа была робкой и нерешительной, риторика мягкой, а действия редко соответствовали его словам. Что касается распределения земель, Гуларт отмечал, что даже в Японии после Второй мировой войны американский генерал Дуглас Макартур (Douglas MacArthur) распределял земли более радикальными методами, чем все вместе взятые инициативы, запланированные бразильским правительством. Военные были особо разгневаны поддержкой Гулартом ослабления воинской дисциплины и его попытками найти сторонников среди сержантского состава [34]. Поэтому «параноидальные» опасения президента по поводу переворота имели под собой серьезные основания.

Заигрывания Гуларта с неправительственными организациям и его обращения к населению, минуя враждебно настроенный конгресс и губернаторов штатов (такую тактику позже использовал президент Рейган), враги Гуларта назвали диктатурой.

В начале 1964 года, как стало известно благодаря публикации в журнале «Форчун» после переворота, военные заговорщики направили эмиссара «для того, чтобы выяснить у посла США Линкольна Гордона позицию США в случае начала гражданской войны». Эмиссар «доложил по возвращении, что Гордон был осторожен и дипломатичен, но оставил впечатление, что, если [заговорщики] смогут продержаться в течение 48 часов, то получат помощь и признание со стороны США» [35].

Основным лицом, поддерживающим контакты с заговорщиками, был военный атташе Вернон Уолтерс. В Бразилию он прибыл с установкой, что президент Кеннеди не будет возражать против свержения Жуана Гуларта [36]. Уолтерс, который позже стал заместителем директора ЦРУ, был близок к высокопоставленным бразильским военным, особенно к генералу Каштелу Бранку (Castelo Branco), еще со времен Второй мировой войны, когда Уолтерс служил переводчиком в Бразильском экспедиционном корпусе, сражавшемся тогда в Италии на стороне союзников. Бразилия была единственной латиноамериканской страной, отправившей наземные войска на фронт, и это позволило США построить огромные авиабазы на ее территории [37]. Отношения между американскими и бразильскими военными продолжились и укрепились после войны при создании Высшего военного колледжа (Escola Superior de Guerra) в Рио-де-Жанейро в 1949 году. Историк Латинской Америки Томас Скидмор (Thomas Е. Skidmore) заметил:

«В соответствии с американо-бразильскими соглашениями начала 1950-х годов, армия США получила эксклюзивные права на оказание помощи в организации и функционировании колледжа, моделью которого послужил Национальный военный колледж (National War College) в Вашингтоне. В связи с тем, что Бразильский военный колледж стал альма-матер для ведущих военных противников гражданских политиков-популистов, закономерен вопрос: до какой степени проникновение антикоммунистической идеологии, граничащей с антиполитическими убеждениям (некоторых офицеров), было усилено (или наоборот уменьшено) их частыми контактами с американскими военными?» [38].

Кроме того, вто время продолжалась американская программа военной помощи, которую Гордон назвал «основным средством для установления близких отношений с личным составом вооруженных сил» и «очень важным фактором, формирующим проамериканский настрой [бразильских] военных» [39].

За неделю до переворота Каштелу Бранку, ставший лидером заговорщиков, предоставил Уолтерсу свое письменное обоснование военного переворота; этот документ был очередной вариацией на тему отстаивания конституции и предотвращения диктаторского правления Гуларта [40].

Линкольн Гордон и другие американские чиновники понимали, что вероятность гражданской войны после государственного переворота велика. По мере того, как приближался назначенный день, разрабатывались действия при различных вариантах обстановки.

Большое количество нефтепродуктов планировалось к отправке в Бразилию в распоряжение офицеров-мятежников на тот случай, если сторонники Гуларта в государственном нефтяном союзе взорвут или возьмут под контроль нефтеперерабатывающие заводы [41].

Оперативно-тактическая группировка военно-морских сил США должна была направиться к берегам Бразилии. Их присутствие стало бы очевидным сигналом противникам переворота, что США переворот поддерживают [42].

Оружия и боеприпасы должны были быть направлены силам Бранку для боевого обеспечения [43].

Будучи обеспокоенным тем, что попытка государственного переворота может привести к всеобщей забастовке, Вашингтон обсудил с Гордоном возможную необходимость «для США развернуть обширную программу материально-технической поддержки для обеспечения успеха переворота» [44]. Заговорщики уже просили об экономической помощи со стороны США, чтобы в случае их успеха правительство и экономика продолжали работать дальше, и получили в целом благоприятный ответ [45].

В то же время Гордон разослал письма некоторым губернаторам штатов, настроенным против Гуларта, подчеркивая необходимость, с американской точки зрения, признать легитимность нового режима. Посол также встретился с экс-президентом Жуселино Кубичеком (Juscelino Kubitschek), чтобы убедить его занять более твердую позицию по отношению к Гуларту и использовать его значительное влияние, чтобы «склонить в свою сторону большую группу участников Конгресса и таким образом обеспечить легитимность» [46].

Из всех запланированных американских мер присутствие военно-морских сил США — они включали авианосец, эсминцы и системы управляемых ракет — особенно воодушевило бразильских военных заговорщиков и убедило колебавшихся [47].

Другим действующим лицом в разворачивающейся драме стал Американский институт развития свободного труда (American Institute for Free Labor Development). Этот институт был основан в 1961 году и технически находился под руководством Американского рабочего движения (AFL–C10), но вскоре перешел на почти эксклюзивное финансирование правительством через Агентство США по международному развитию. В большинстве стран Латинской Америки институт служил инструментом ЦРУ. В мае 1963 года на базе этого института был создан Культурный рабочий институт (Instituto Cultural Trabalho) в Бразилии, который в течение следующих лет провел курсы для более чем 7000 лидеров и членов профсоюзов [48]. Другие бразильцы отправились на обучение в Соединенные Штаты. Ответственное лицо Американского института по развитию свободного труда Уильям Доэрти-младший (William Doherty Jr.) сообщил:

Вернувшись в Бразилию, они «начали принимать непосредственное участие в некоторых тайных операциях революции перед тем, как она состоялась 1 апреля. То, что произошло в Бразилии 1 апреля, не произошло стихийно, оно было запланировано заранее за много месяцев. Многие из лидеров профсоюзов — среди них прошедшие подготовку в нашем институте — участвовали в революции и в свержении режима Гуларта» [49].

Доэрти не раскрыл каких-либо подробностей роли его института в перевороте (или революции, как он его называл). Но «Ридерз дайджест» позже сообщил, что один из профсоюзныхдеятелей, подготовленных Американским институтом по развитию свободного труда (АИСТР), организовал в рамках профсоюзного движения в Бразилии курсы по борьбе с коммунизмом для работников связи и «после каждого занятия он незаметно предупреждал ключевых работников о предстоящих проблемах и призывал их поддерживать связь, что бы ни произошло» [50). Кроме того, Ричард Мартинес (Richard Martinez), которого Управление использовало втемную, был отправлен в Бразилию для работы с находившимся под контролем ЦРУ Международным союзом работников почты, телеграфа и телефона (Post, Telegraph and Telephone Workers International — ранее сфера деятельности Доэрти); он рассказал, что его работники в Бразилии сожгли дотла штаб-квартиру коммунистической партии во время переворота [51].

Переворот начался 31 марта 1964 года, когда к Рио-де-Жанейро подступили войска и танки. Офицеры получили поддержку части рядового и сержантского состава, сообщив им, что направляются в город, чтобы защитить его от врагов Гуларта. Но солдаты на главной базе ВВС, услышав о движении в сторону Рио-де-Жанейро, захватили базу и поместили своих офицеров под арест. Однако нерешительность и топтание на месте помешали, и того, что могло переломить ход событий, не случилось. Другие воинские подразделения, верные Гуларту, принимали более активные действия в других районах, но это также ни к чему не привело [52].

Повсеместно группы рабочих устраивали забастовки, произошло несколько недолгих бесполезных демонстраций. Но этим все и ограничилось. Ряд профсоюзных лидеров и радикально настроенных активистов были схвачены по приказам губернаторов нескольких штатов, силы оппозиции оказались не готовы оказать яростное сопротивление. В одном случае группа студентов провела акцию протеста — несколько человек поднялись по лестнице штаба сухопутных войск, но охранник открыл огонь по толпе, убив двух из них и заставив остальных отступить [53].

Большинство людей рассчитывали на то, что верные правительству вооруженные силы будут выполнять свой долг, или ждали выступления Гуларта. Однако Гуларт не желал давать призыв к гражданской войне (по его словам, он не хотел брать на себя ответственность за кровопролитие между бразильцами) и бежал в Уругвай [54].

Линкольн Гордон телеграфировал в Вашингтон о хороших новостях, предлагая, однако, «избегать торжествующих заявлений». Он описал переворот как «большую победу для свободного мира», отметив — преувеличение, которое, возможно, даже Джону Фостеру Даллесу было бы сложно произнести, — что без этого переворота мог произойти «полный провал для Запада во всех южноамериканских государствах». Второго апреля, после парада победы переворота — Марша семьи с Богом за свободу — в Рио-де-Жанейро, Гордон сообщил в Госдепартамент, что «единственным неприятным моментом было ограниченное участие в марше представителей низших классов» [55].

Отправив эту телеграмму, бывший гарвардский профессор вернулся к попыткам убедить конгресс Бразилии поставить печать «легитимности» на новое правительство [56].

Через два года сенаторы расспрашивали Гордона в ходе рассмотрения его кандидатуры на должность государственного секретаря по межамериканским делам. «Я особо озабочен, — сказал один из сенаторов, — той ролью, которую вы играли в подстрекательстве, оказании содействия и осуществлении того переворота».

Линкольн Гордон ответил: «Сенатор, ответ на этот вопрос очень прост. Движение, которое свергло президента Гуларта, было на 100 процентов — не на 99,44 процента, а именно на 100 процентов — бразильским движением. Ни американское посольство, ни я лично не играли какой бы то ни было роли в этом процессе» [57].

Начальник Гордона Дин Раск (Dean Rusk) откровенничал не больше. Когда ему был задан вопрос об обвинениях со стороны Кубы в том, что США стояли за переворотом, госсекретарь ответил: «Ну, в этом нет ни йоты правды. Это не так в любом случае, ни по форме, ни по содержанию» [58]. Хотя точка зрения генерального прокурора Роберта Кеннеди по этому делу, озвученная Гордону, гласила: «Гуларт получил то, что заслуживал. Очень жаль, что он не последовал совету, который мы ему дали, когда я был там» [59].

Гордон искусно сочетал быструю речь с избирательным отношением к фактам бразильской политики. Его рассказ о взлете и падении Гуларта совсем не содержал упоминания о попытке военных помешать его вступлению в должность в 1961 году — для того чтобы убедить собравшихся американских сенаторов в том, что Гуларт действительно стремился создать режим личной диктатуры [60].

В зависимости от ситуации бразильский переворот представляли как «спасение Бразилии от диктатуры» или как «спасение Бразилии от коммунизма». Генерал Эндрю О’Мира (Andrew O’Meara), глава американского Южного (Латиноамериканского) командования США, использовал и то, и другое. Он заявил комитету палаты представителей, что «приход к власти в Бразилии правительства Каштелу Бранку в апреле прошлого года спас эту страну от неминуемого наступления диктатуры, за которым могло последовать только господство коммунистов» [61].

Позицию «спасения от коммунизма» было особенно трудно поддерживать: коммунисты в Бразилии не сделали ничего из того, на что могли бы указать Соединенные Штаты. Кроме того, Советский Союз в «картине» отсутствовал. В начале 1964 года, по сообщению одной из бразильских газет, советский лидер Хрущев заявил бразильской коммунистической партии, что советское правительство не желает ни оказывать финансовую помощь режиму Гуларта, ни ссориться с США из-за Бразилии [62].

В своих воспоминаниях — хотя, как отмечается выше, они не претендуют на серьезный исторический труд — Хрущев совсем не пишет о Бразилии.

Через год после переворота торговый оборот между Бразилией и СССР достиг 120 миллионов долларов в год. Планировалось отправить бразильскую делегацию в Москву, для того чтобы рассмотреть возможность постройки Советским Союзом в Бразилии крупного промышленного завода [63]. На следующий год русские пригласили нового кандидата в президенты Бразилии генерала Кошта-и-Силва (Costa е Silva) с визитом в Советский Союз [64].

На протяжении всего срока военной диктатуры, вплоть до 1980-х годов, Бразилия и Советский Союз участвовали в обширной программе торгово-экономического сотрудничества, обороты которого достигали миллиардов долларов в год и включали строительство нескольких крупнейших гидроэлектростанций в Бразилии. Аналогичные экономические отношения существовали между Советским Союзом и Аргентиной, где в 1976–1983 годах правила военная диктатура. Эти отношения были до такой степени тесными, что в 1982 году, когда умер советский лидер Леонид Брежнев, аргентинское правительство объявило о национальном дне траура [65].

Во время холодной войны, только игнорируя подобные факты, антикоммунистическая пропагандистская машина США могла стращать «международным коммунистическим заговором» и утверждать, что переворот в Бразилии спас эту страну от коммунизма. Типичный пример такой пропаганды дает статья «Страна, которая спасла сама себя», опубликованная в журнале «Ридерз дайджест» через несколько месяцев после переворота. Бесконечная ложь о событиях в Бразилии, которую журнал скармливал миллионам своих читателей, несомненно, сыграла свою роль в подготовке американской общественности к великому антикоммунистическому походу во Вьетнам, в то время только начинавшему набирать обороты. Статья начиналась так:

«Редко крупные страны приближались к краю пропасти и успевали отдалиться от нее так, как смогла сделать Бразилия в своем недавнем триумфе над красной подрывной деятельностью. Стремление коммунизма к господству, отмеченное пропагандой, операциями внедрения и террористическими актами, развивалось на большой скорости. Всеобщая капитуляция казалась неизбежной, и тогда народ сказал «Нет!» [66].

Независимое поведение, продемонстрированное бразильским военным правительством в своих экономических отношениях с Советским Союзом, носило такой характер, который был приемлем для Вашингтона. Консервативному правительству Бразилии было даже позволено национализировать часть американской собственности. Ибо в Америке знали, что на бразильцев можно было положиться в самых главных обязательствах в рамках холодной войны: подавлении левого движения в стране и участии в жизненно важных для США антикоммунистических кампаниях за рубежом. В 1965 году Бразилия направила 1100 военнослужащих в Доминиканскую Республику, чтобы поддержать вторжение США, — единственная страна в Латинской Америке, направившая существенные, а не символические силы. В 1971 и 1973 годах бразильские военные и спецслужбы оказывали содействие американцам в их усилиях по свержению правительств Боливии и Чили.

Соединенные Штаты не почивали на лаврах. Штаб-квартира ЦРУ немедленно запустила пропаганду по всему Западному полушарию через широчайшую разветвленную сеть с отдаленными корреспондентскими пунктами. Пропаганда велась в поддержку нового бразильского правительства и дискредитации Гуларта [67].

Дин Раск был обеспокоен, что Гуларт может быть принят в Уругвае, как если бы он все еще был президентом Бразилии. Он телеграфировал в американское посольство в Монтевидео: «Было бы полезно, если бы вы могли, не привлекая внимания, довести до сведения соответствующих должностных лиц, что Гуларт оставил свой пост, несмотря на его утверждения об обратном» [68].

В то же время резидентура ЦРУ в Уругвае следила за бразильскими изгнанниками, бежавшими после военного переворота, чтобы не допустить попыток создать повстанческое движение в Бразилии. Управлению было легко попросить (платного) друга, начальника уругвайской разведки, поставить своих офицеров на посты в резиденциях Гуларта и других ключевых фигур бразильской эмиграции. Выдавая себя за личных охранников, предоставленных изгнанникам, эти офицеры вели журналы учета посетителей; маловероятно, что сами изгнанники не понимали, кто эти люди на самом деле [69].

В первые несколько дней после переворота несколько тысяч бразильцев были арестованы, все они являлись «коммунистами и подозреваемыми в сотрудничестве с коммунистами» [70]. Выпускники Американского института по развитию свободного труда были быстро назначены в новое правительство, для того чтобы провести чистку в рядах профсоюзов [71]. Несмотря на то что посол Гордон до переворота заверил Госдепартамент, что вооруженные силы «быстро восстановят конституционные учреждения и вернут власть в руки гражданской администрации» [72], этого не произошло.

Через несколько дней генерал Каштелу Бран ку занял пост президента, и за нескольких лет его режим обрел все особенности военной диктатуры, которую ультраправая Латинская Америка успела узнать и полюбить: Конгресс был распущен, политическая оппозиция сведена к полному отсутствию, процедура рассмотрения законности ареста в суде за политические преступления отменена. Критика президента была запрещена законом, руководство профсоюзами было передано лицам, назначенным правительством, нарастающие протесты жестко пресекались полицейскими и военными с использованием огнестрельного оружия. На политической сцене Латинской Америки в качестве одного из способов репрессий широко использовался так называемый метод «исчезновения». Дома крестьян предавали огню, священников запугивали. Правительство назвало эту программу «моральной реабилитацией» Бразилии. Затем последовали пытки и появление «эскадронов смерти». В значительной степени практикуемые полицией и военными пытки начались и продолжались под покровительством США [73].

В главах, посвященных Гватемале и Уругваю, мы увидим, как Американское управление общественной безопасности (US Office of Public Safety), ЦРУ и Агентство США по международному развитию (USAID) объединились для обеспечения технической подготовки, доставки оборудования и проведения обучения с целью поддержки террора в этих странах. Бразилия не стала исключением. Дэн Митрионе (Dan Mitrione) из Управления по общественной безопасности, который предстанет перед нами во всей своей красе в Уругвае, начал свою карьеру в Бразилии в 1960-е годы. К 1969 году Управление создало национальные полицейские силы для Бразилии и обучило более 100 тысяч бразильских полицейских; 523 «стража порядка» получили углубленное образование в Соединенных Штатах [74]. Около трети учебного времени студентов полицейских академий было посвящено лекциям о «коммунистической угрозе» и необходимости бороться против нее [75]. «Школа подрывного дела» и методы борьбы с массовыми беспорядками были также важными предметами в ходе их обучения.

«Пытки варьировались от простых, но жестоких побоев дубинкой до использования электрического тока. Часто пытки были более изощренными: конец тростника помещался в анус обнаженного мужчины, который подвешивался вниз головой в позе «жерди попугая», а кусочек хлопка, пропитанный бензином, поджигался на другом конце тростника. Беременные женщины были вынуждены наблюдать за тем, как их мужья подвергаются пыткам. Других жен подвешивали рядом с их мужьями и пытали электрическим током, подсоединяя контакты к их половым органам. Детей подвергали пыткам перед их родителями и наоборот. По крайней мере, один трехмесячный ребенок Вергилио Гомиша да Силвы (Virgilio Gomes da Silva), как сообщается, погиб в результате полицейских пыток. Продолжительность пыток зависела от сопротивляемости жертв, и иногда пытки продолжались в течение нескольких дней подряд».

Международная амнистия (Amnesty International) [76]

«Судья Агамемнон Дуарте (Agamemnon Duarte) указывал на то, что ССС [ «Коммандос по охоте за коммунистами», Commandos to Hunt Communists — «эскадрон смерти», вооруженный полицией и действующий при ее содействии] и ЦРУ замешаны в убийстве падре Энрике Нету (Henrique Neto). Он признал, что за созданием ССС стояла американская разведка (ЦРУ)».

«Журнал ду Бразил» (Jomal do Brazil) [77]

В 1973 году на 10-й конференции американских армий начальник штаба бразильской армии генерал Брену Боржес Форти (Breno Borges Forte) заявил:

«Врага сложно вычленить… он приспосабливается к любой среде обитания и использует все средства, как законные, так и незаконные, для достижения своих целей. Он маскируется под священника, студента или крестьянина, защитника демократии или передового интеллектуала, под благочестивую душу или экстремистски настроенного протестующего, он идет на поля и в школы, на фабрики и в церкви, в университеты и магистратуры; при необходимости он будет носить униформу или гражданскую одежду; в общем, он будет играть любую роль, которую сочтет целесообразной, для того чтобы вводить в заблуждение, обманывать, лгать и злоупотреблять порядочностью западных народов» [78].

В 1970 году исследовательская группа Конгресса США посетила Бразилию. Она опубликовала следующее резюме заявлений американских военных советников в этой стране:

«Вместо того чтобы разбираться с авторитарными аспектами режима, они повторяют утверждения представителей бразильских вооруженных сил о том, что те верят в представительную демократию, поддерживают ее как идеальную форму правления и вернут правительство под гражданский контроль, если это можно будет сделать без ущерба для безопасности страны. Уход военных с политической арены в ближайшее будущее не предвидится. По этой причине они подчеркивают важность программы помощи в обучении военных как средство влияния США и сохранения существующих проамериканских настроений в бразильских вооруженных силах. Возможный ущерб интересам США, который в настоящее время настолько тесно отождествляется с авторитарным режимом, не рассматривается как особо важный» [79].

ЦРУ никогда не спит. «Нью-Йорк Таймс» сообщала в 1966 году:

«В прошлом году в ЦРУ узнали, что в 1963 году во время учебы по стипендии университета им. Патриса Лумумбы один бразильский студент погиб в Москве в результате автомобильной катастрофы. Тогда ЦРУ организовало масштабную кампанию в СМИ для того, чтобы переубедить южноамериканские семьи направлять своих детей на учебу в Советский Союз» [80].

Телефонный разговор между президентом США Линдоном Джонсоном и заместителем госсекретаря по межамериканским вопросам Томасом Манном (Thomas Mann):

Манн: Надеюсь, вы столь же счастливы по поводу Бразилии, как и я. Джонсон: Да, счастлив.

Манн: Думаю, это самое важное событие в нашем полушарии за последние три года.

Джонсон: Надеюсь, что они оценят это, вместо того чтобы поносить нас.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.