Взятие Ведено

Взятие Ведено

После ухода Муравьева-Карского наместником Кавказа и командующим находившимися там войсками, как и следовало ожидать, стал князь А.И. Барятинский. К тому времени Александру Ивановичу исполнился 41 год. Он был одним из самых молодых «полных» генералов русской армии.

Биография Барятинского была обычной для приближенных к престолу людей. Начав военную службу в 16 лет в гвардии, он в поисках приключений добровольно направился на Кавказ, где в бою получил тяжелое ранение. Оправившись, князь вышел в отставку и вместе с наследником отправился путешествовать по Европе. Затем он вновь поступил на военную службу, а в 1845 году в чине полковника вернулся на Кавказ. Там он получил в командование Кабардинский полк и вскоре за участие в боях с мюридами — орден Св. Георгия 4-й степени.

В 1850 году Барятинский едва не подвергся опале со стороны Николая 1 за то, что не пожелал жениться на его «протеже» М.В. Столыпиной. Спасся тем, что передал документы на все имения, которыми владел по праву старшего наследника, своему младшему брату. После этого он перестал быть богатым женихом, но получил в командование бригаду и чин генерал-майора.

Последующие три года Барятинский со своей бригадой сражался с мюридами в Чечне и Дагестане. В 1853 году по ходатайству Воронцова он был назначен начальником штаба Кавказского корпуса с одновременным производством в генерал-лейтенанты. По итогам операции у Курюк-Дара Александр Иванович получил орден Св. Георгия 3-й степени. При назначении наместником Александр II произвел его в полные генералы.

О снобизме Барятинского в должности начальника штаба уже говорилось выше. Муравьев в своих записях также оставил достаточно красочный портрет внешности этого человека. Он писал: «До встречи на Кавказе я видел его только один раз в Киеве молодым хорошеньким кирасирким поручиком. Здесь не мог бы я его узнать: он показался мне ростом выше прежнего, сложения был довольно плотного и немного с брюшком. Суживающаяся к макушке голова его с редкими волосами как-то не предупреждала в пользу его природных дарований; рыльце было у него красноватое, в чем признавали последствия разгульной жизни. Объяснялся он с некоторым замедлением и повторением слов, похожим на заикание, и гнусил. Вся наружность вообще не выражала того приличия, которое я ожидал найти в князе Барятинском, приятеле государя, хотя он и был, что называется, видным мужчиною, вежливым, разговорчивым…»

И все же долголетнее пребывание на Кавказе позволило новому командующему отказаться от непродуманных нововведений и продолжить дело, начатое Ермоловым и Воронцовым. Тактика постепенного наступления на непокорные районы в сочетании со стремительными короткими ударами по наиболее уязвимым местам в обороне противника дала положительные результаты. Линии новых просек, возведение укреплений Хаби-Шавдонского и Шахинского, охладили воинственность многих чеченских племен. Против непокорных в декабре 1856 года была предпринята экспедиция под руководством генерал-лейтенанта Н.И. Евдокимова. Она проникла в самые дикие районы Малой Чечни и истребила до 20 аулов, служивших базовыми центрами мятежников, которые были вынуждены уйти в горы.

В 1858 году Барятинский, поручив Евдокимову вести отвлекающие действия, сам с главными силами совершил экспедицию в Большую Чечню. Его войска из Грозной устремились в Аргунское ущелье. Попытки мюридов остановить их продвижение закончились неудачей.

Шамиль отвел свои силы на юг, сделав резиденцией Ведено. Параллельно он объявил всеобщую мобилизацию чеченцев и дагестанцев на борьбу с «неверными». К концу года ему удалось собрать под свои знамена более 12 тысяч мусульман. Ведено было превращено в крепость на подступы к которой прикрывались множеством завалов, оборонявшихся сменными гарнизонами.

В первый день 1859 года по приказу Барятинского Евдокимов тремя колоннами двинулся на противника. Установив наличие и начертание завалов, генерал обошел их частью сил с флангов и тем заставил горцев отступить без сопротивления. Так, продвигаясь шаг за шагом, 19 марта русские войска приступили к осаде Ведено. Двенадцать дней спустя резиденция имама была взята штурмом. Но среди убитых и пленных Шамиля не оказалось. С большим отрядом телохранителей и ближайших сподвижников он заблаговременно бежал в Дагестан, где обосновался в ауле Гуниб, также превратив его в крепость.

После этого Барятинский по делам службы выехал в Петербург, где кавказские дела обсуждались на самом высоком уровне. В очередной раз императором было высказано пожелание усмирить Кавказ любой ценой. Командующий просил новых войск и денег, ему дали и то, и другое.

4 июня Барятинский вернулся в Грозную. К тому времени обстановка в Чечне еще более нормализовалась. Желая убедиться в этом, наместник совершил поездку по Аргунской линии, большой Чечне и Ичкурии. После того он докладывал военному министру Сухозанету: «Проезжая везде с одним только почетным конвоем и большей частью в экипаже по разработанным новым дорогам, я мог собственными глазами убедиться в огромных успехах, сделанных в последние месяцы в этом крае. По всему ущелью Аргуна до укрепления Евдокимовского высечены в скалах дороги с прочными мостами и предмостными башнями.

В Ичкерии проложенная широкая просека переменила, можно сказать, сам характер этого горного края. Прежние недоступные леса Ичкерии уже не составляют более преграды движениям нашим войскам, и везде, где я проезжал на протяжении от Грозной через Шали, Таузин, Ведено, Эргеной в Дарго, жители, столь недавно еще считавшиеся нашими непримиримыми врагами, выбегали ко мне навстречу.

Неприятель не оказывает пока сопротивления, но с появлением передних наших войск селения предаются огню. Мехельта, Сиух, Анди уже сожжены. По имеющимся сведениям Шамиль собрал силой семейства гумбетовцев и андийцев в укрепленное место на левой стороне Андийского Койсу, на горе Килятль и в аулах Ичикали, а скот угнан на правую сторону реки. Переправа через Андийское Койсу укреплена».

Движение русского отряда Н. И. Евдокимова на Ведено

Для самого Шамиля, как видно, судьба дальнейшей борьбы с Россией уже была предрешена. Имам не верил в ее успех. Через доверенное лицо он попытался связаться с русским послом в Константинополе князем Лобановым с тем, чтобы выговорить для себя условия при прекращении борьбы. Для России это было очень важно в свете проводившейся ею политики в Европе. По этому вопросу канцлер Горчаков писал Барятинскому: «Если бы вы дали нам мир на Кавказе, Россия приобрела бы сразу одним этим обстоятельством в десять раз больше веса в отношениях Европы, достигнув этого без жертв кровью и деньгами. Во всех отношениях момент этот чрезвычайно важен для нас, дорогой князь. Никто не призван оказать России большую услугу, как та, которая представляется теперь вам».

Но, по-видимому, переговоры в Константинополе не дали результатов. Россия была вынуждена собственными силами решать проблемы, стоявшие перед ней на Северном Кавказе. Но решить их было практически невозможно, пока власть в этом крае принадлежала Шамилю, который цеплялся за нее всеми силами.