НАВАРИН 1827 г.
НАВАРИН
1827 г.
Объединенный англо-русско-французский флот уничтожил превосходящий численно турецко-египетский флот. Этим было подорвано значение Турции как морской державы, усилились позиции России в Средиземном море и на Балканах, была приближена независимость Греции.
«Я награждаю его орденом, хотя надо было бы наградить петлей», – так откомментировал награждение вице-адмирала Кодрингтона английский монарх. Ни в английские, ни во французские планы не входило полное уничтожение турецко-египетского флота. После этого положение России на Балканах и в Средиземном море стало бы куда более устойчивым. Так и случилось, потому что битва состоялась. Это произошло в Наваринской бухте 8 (20) октября 1827 г.
* * *
Балканы несколько веков находились под властью Оттоманской Порты. К началу XIX в. Турция уже была, по выражению царя Николая I, тяжело больным человеком, ее экономика, военное и политическое могущество и близко не напоминали эту же страну в XV–XVI вв. Однако она все еще обладала большими ресурсами, а политика государств Западной Европы не давала ей развалиться полностью. Так, например, Англия и Франция не хотели полного ослабления Порты, поскольку это привело бы к усилению позиций России.
Первая половина XIX в. ознаменовалась подъемом национально-освободительного движения балканских народов. Особенно это касается Греции. Здесь настоящая война против турок началась в 1821 г. Греческим повстанцам сочувствовали многие прогрессивные деятели Западной Европы. Общественность была поражена жестокостью по отношению к ним со стороны турок, призывала правительства своих стран прийти Греции на помощь. Особую позицию в этом смысле занимала Россия. Здесь интересы прогрессивной общественности совпадали с интересами государственными. Россия вела борьбу с Турцией за территории на Кавказе и Дунае, добивалась свободы русской торговли в Средиземном море, свободного плавания по черноморским проливам. Кроме того, освобождение православной Греции было делом политического престижа. Поэтому Россия была самой решительной сторонницей войны с Турцией.
В первые годы царствования Николая I английское правительство решило сдерживать его активность в «восточном вопросе», и в частности, на Балканах, путем заключения соглашения о совместном воздействии на Турцию в греческом и ряде других вопросов, касающихся балканских народов. С этой целью в Россию была послана дипломатическая миссия во главе с герцогом Веллингтоном. В результате его переговоров с русским правительством 23 марта (4 апреля) 1826 г. был подписан так называемый Петербургский протокол. По этому протоколу Россия и Англия обязывались совместно добиваться умиротворения в Греции на основе предоставления ей автономии. В этих целях они согласились оказать совместное давление на турецкого султана. Англия на самом деле не хотела идти дальше простой декларации. Николай I поступил иначе. Вскоре после заключения Петербургского протокола он предъявил Турции ультиматум, в котором потребовал улучшения положения как греков, так и других балканских народов. Кроме того, Россия настаивала на заключении новой конвенции между Турцией и Россией, в которой первая подтвердила бы ряд прав и привилегий последней. В Турции создалось впечатление, что Николай действует в рамках достигнутого соглашения с Англией и имеет во всем ее поддержку, чего на самом деле не было. Так, Англия не включила Россию в русло своей политики, а наоборот, была использована Россией в ее политике.
25 сентября (7 октября) 1826 г. между Турцией и Россией была заключена Аккерманская конвенция, сыгравшая большую роль в судьбе балканских народов. По ней Турция признавала за Россией право покровительства Молдавии и Валахии и Сербии; русским купцам дано было право свободного плавания в турецких водах; для Сербии устанавливалась автономия, в Молдавии и Валахии каждые семь лет избирались управители – господари. Турция признавала переход к России Сухуми, Анаклии, Редут-Кале. Однако положение греков мало изменилось, и они обратились за помощью к русскому правительству. 8 апреля 1827 г. они выбрали президентом Каподистрию, много лет служившего в российском министерстве иностранных дел. Николай I обратился с призывом к Англии выступить совместно на защиту Греции и привлечь к своему союзу Францию. Петербургский протокол был заменен Лондонской конвенцией. Три державы согласились оказать поддержку борьбе греков и предложили свое посредничество между восставшими греками и турками. Однако султан отверг это предложение и продолжал карательные операции против мятежников.
Для демонстрации военной силы и как гаранта безопасности восставших к берегам Греции решено было направить союзную эскадру.
* * *
Император Николай явился на готовящуюся русскую эскадру не только со свитой, но и с послами Англии и Франции. «Надеюсь, что в случае каких-либо военных действий поступлено будет с неприятелем по-русски», – слова императора предназначались не столько русским морякам, сколько послам союзников. В Палермо (о-в Сицилия) русские командиры узнали, что объединенный турецко-египетский флот укрылся в Наваринской бухте. Неподалеку от острова Закинтос в Ионическом архипелаге союзные эскадры встретились.
Соединенная эскадра состояла из 10 линейных кораблей, 9 фрегатов и 7 меньших судов, всего 26 кораблей с 1300 орудиями. У русских на 4 линейных кораблях и 4 фрегатах было 466 орудий; у англичан на 3 линейных кораблях, 3 фрегатах, 4 шлюпках и катере – 472 орудия; у французов на 3 линейных кораблях, 2 фрегатах, бриге и шхуне – 362 орудия.
Командование эскадрой было поручено старшему по званию английскому вице-адмиралу Кодрингтону. Французскими кораблями командовал контр-адмирал де Риньи, русскими – контр-адмирал Логин Петрович Гейден – голландец на русской службе. Его флаг был на линейном корабле «Азов», которым командовал капитан первого ранга Михаил Петрович Лазарев, незадолго до этого вместе с Беллинсгаузеном открывший Антарктиду.
Три адмирала не в равной степени горели желанием пустить в ход пушки. Анри де Риньи вовсе не склонялся к генеральному разгрому султанской Турции (Англия и Франция полвека тратили свое золото и военных советников на обучение турецких военных, ибо, как выразился английский премьер-министр Уильям Питт-младший, «Господь Бог изобрел Турцию лишь для того, чтобы не пускать в Черное и Средиземное моря Россию»). Вице-адмирал Кодрингтон находился в незавидном положении: Англия тоже совсем не желала разгрома Турции. Зато Гейдена не одолевали никакие сомнения.
Турки еще до Наварина отлично понимали, что с появлением русских дело принимает серьезный оборот. Мичман Гарри Кодрингтон, сын адмирала, писал в Лондон: «Любопытно было наблюдать, как турки удалялись от русских судов и держались нашей подветренной стороны. Когда русские суда приближались к ним, они тотчас же бежали на нашу сторону. Что-то зловещее виделось им в русских судах». Действительно, английский посол убеждал султана, что готовящаяся акция есть дружеская демонстрация силы, в Египте англичане тайно договорились с египетским правительством о том, что египетские корабли первыми стрелять не будут (египетский паша находился в зависимости от Турции, но и терять союзников в лице Англии не хотел). С русскими такие переговоры были невозможны.
Союзники блокировали турецко-египетский флот в Наваринской бухте в начале сентября. Бухта Наварин, в которой сосредоточился турецкий флот, находится в юго-западной части полуострова Пелопоннес и является одной из самых удобных бухт на Средиземноморском побережье. В бухте несколько островов. Естественную ее защиту создает протяженный остров Сфактерия. На небольшом острове с естественной аркой – острове Пилос (или Шихли-баба) при входе в бухту установлен один из входных маяков. В середине бухты на небольшом островке – Челонаки также установлен маяк. Несколько скал выступают из воды в проливе Apec между островами Сфактерия и Пилос. Максимальная глубина в бухте около 60, средняя около 30 метров, что позволяет принимать любые суда. Естественно, берега бухты были обитаемы еще в глубокой древности. По преданию, здесь жил известный по Гомеру царь Нестор.
За свою историю юго-западная часть Пелопоннеса – Мессения – испытала много войн, природных катаклизмов, пиратских набегов и внутренней борьбы: афино-спартанские войны, вхождение в Ахейский союз, независимость (автономия) в эллинический период, пиратский разбой на побережье во все времена, французское и венецианское правление, которое продолжалось до конца XV в. н. э. В этой части полуострова была создана система городов-крепостей: на побережье – Корони, Мефони, Пилос (Палеокастро), Каламата, Кипариссия: в глубине полуострова – Мессини (Мавроматия) и Мелигалас. После падения Константинополя над Грецией нависла новая угроза. В 1499 г. у турецкий флот разбил морские силы венецианцев, утвердился в бухте Наварин и в соседнем Мефони. Первая турецкая оккупация продолжалась до 1686 г., за это время турки при входе в бухту Наварин построили новую большую крепость – Неокастро. Артиллерия крепости и пушки, установленные на острове Сфактерия, практически полностью перекрывали вход в бухту. Тем не менее в 1686 г. венецианцы сумели вернуть себе контроль над Наварином и Мефони. В 1715 г. турецкие силы атаковали венецианцев и отобрали крепости. Власть турок над Пилосом продолжалась до 1821 г. За это время Наварин помнит лихой налет эскадры Федора Орлова в 1770 г., когда три русских фрегата под командой артиллерийского бригадира Ивана Ганнибала вошли в бухту и установили несколько береговых артиллерийских батарей. После интенсивного шестидневного обстрела на помощь с Мальты пришли корабли под командой Алексея Орлова и крепость Неокастро пала. Русские водрузили над церковью крест, разрушили минареты, но в виду угрозы нападения превосходящих турецких сил вынуждены были уйти.
Турецко-египетский флот в бухте Наварин состоял из 3 линейных кораблей, 23 фрегатов, 42 корветов, 15 бригов, 8 брандеров – всего 91 корабль. Было у турок еще около 50 транспортных и торговых судов, большинство из которых имели по 10–20 пушек. С обеих сторон вход в бухту охраняли береговые батареи – в Наваринской крепости и на острове Сфактерия. Таким образом, союзникам угрожали 2300 орудий. Командовал этим флотом и войском Ибрагим-паша[104], хотя у турецкого и египетского флотов были свои отдельные командующие – соответственно, Тахир-паша и Мухарем-бей.
Ибрагим-паша не ответил на ультиматум трех адмиралов, в котором содержалось требование прекратить военные действия против греков. Гейден и Лазарев (который выполнял еще и обязанности флаг-капитана – т. е. начальника штаба русского флота) настояли на решительных действиях. Англичанин и француз не могли не согласиться. Было решено ввести корабли в Наваринскую бухту и поставить их, как в бою, перед кораблями неприятеля, «дабы грозным присутствием там сил своих удержать кровопролитие мусульман…»
В приказе Кодрингтона о порядке входа эскадры в бухту и постановке там кораблей были такие строки: «Ни из одной пушки не должно быть выпалено с соединенного флота прежде сделанного на то сигнала. Разве только в том случае, что откроют огонь с турецкого флота, в таком случае те из турецких судов должны быть истреблены немедленно». Вероятно, не случайно Кодрингтон приказал французским кораблям встать в бухте против египетских кораблей, на которых служили и французские офицеры: соотечественники с меньшей степенью вероятности стали бы стрелять друг в друга.
Вход в бухту очень узок. Батареи с острова Сфактерия и из крепости надежно держали его под обстрелом. Эти же орудия прикрывали фланги своих кораблей, то есть могли вести огонь и в глубину бухты. Турецко-египетский флот стоял в виде подковы: впереди линейные корабли и фрегаты, за ними две линии корветов и бригов, у самого берега – транспортные суда. Брандеры были расположены на флангах. По воспоминаниям участника битвы П. Нахимова, «вход в Наварин казался многим даже сумасбродством».
Но союзная эскадра двумя кильватерными колоннами – в правой наветренной англичане и французы, в левой подветренной русские – двинулась в бухту. Это было 8 октября в 11 часов. Русские корабли во главе с 74-пушечным «Азовом» уже подходили к узкому проходу, когда Кодрингтон приказал Гейдену лечь в дрейф и пропустить французов, отставших от своей колонны. Иначе могла получиться пробка, свалка союзных кораблей, и они стали бы прекрасной мишенью для береговых батарей. Англичане во главе с линейным кораблем «Азия», а следом французы, ведомые фрегатом «Сирен», вошли в бухту и стали занимать места против неприятельских судов. Ни одного выстрела с турецкой стороны не было. Не стреляли и союзники. Однако как только в бухту начали входить русские корабли, на них посыпались снаряды береговых батарей. Несмотря на ожесточенный огонь, русские корабли точно заняли отведенные им места напротив неприятельских кораблей.
Когда русская эскадра входила в бухту, произошел случай, коренным образом повлиявший на всю обстановку. Для борьбы с брандерами была выделена группа фрегатов во главе с англичанином Феловесом, командиром «Дармута». Феловес послал шлюпку к начальнику турецких брандеров, чтобы передать требование отвести их подальше от союзных кораблей. Турки начали стрелять по шлюпке из ружей, убили офицера и нескольких гребцов. Защищая шлюпку, начали стрелять из ружей с фрегатов «Дармут» и «Сирен». Тогда египетский корвет ударил из пушки по «Сирену», на котором находился контр-адмирал де Риньи. «Сирен», отвечая, ударил по египетскому судну всем бортом. Вскоре вся бухта загрохотала орудийными выстрелами.
Кодрингтон пытался остановить сражение. Он послал шлюпку с парламентером к египетскому флагману Мухарем-бею, чтобы передать предложение о взаимном прекращении огня. Но парламентер был убит, и предложение не дошло по назначению. Более того, египетский корабль открыл огонь по кораблю самого английского адмирала. Одновременно по «Азии» начал стрелять корабль турецкого капитан-бея. На английском корабле были разбиты несколько орудий, рухнула бизань-мачта. Спас английского флагмана «Азов». Корабль Мухарем-бея оказался повернутым к нему кормой. Лазарев приказал бить в нее из 14 орудий. Через 20 минут корма была разрушена, начался пожар в помещении, где хранились боеприпасы. Египтяне принялись тушить пожар, но выстрелы картечью прогнали их, и корабль скоро взорвался.
Одновременно «Азов» вел бой с пятью вражескими кораблями. Сам Гейден был контужен, однако все время находился рядом с Лазаревым.
Вот еще цитата из письма 25-летнего лейтенанта Нахимова: «Казалось, весь ад разверзся перед нами! Не было места, куда бы не сыпались книпели, ядра и картечь. И если бы турки не били нас очень много по рангоуту, а били все в корпус, то я смело уверен, что у нас не осталось бы и половины команды. Надо было драться истинно с особым мужеством, чтобы выдержать весь этот огонь и разбить противников, стоящих вдоль правого нашего борта (в чем нам отдают справедливость наши союзники). Когда же «Гангут», «Иезекииль» и «Александр Невский» заняли свои места, тогда нам сделалось несравненно легче. Вскоре после сего пришел еще французский корабль «Бреславль», не нашедший в своей линии места, стал на якорь у нас под кормой и занял линейный корабль[105], совершенно уже обитый нами. Тогда, повернувшись всем лагом к фрегатам, мы очень скоро их разбили. Они обрубили канаты, и их потащило к берегу, но вскоре один из них загорелся и был взорван на воздух, другой, будучи в совершенно обитом состоянии, приткнулся к мели и ночью турками сожжен. «Бреславль» также очень скоро заставил замолчать своего обитого противника…»
Сражение в основном было закончено к шести часам вечера. Полуразрушенные корабли турок и египтян выбрасывались на мель у берега, и там в продолжение ночи и следующего дня турки жгли свои корабли.
В ожидании новых нападений всю ночь союзники стояли наготове, наблюдая пожары и взрывы у берега. В полночь большое военное судно попыталось сцепиться с линкором «Гангут», чтобы сгореть или взорваться вместе с ним, но экипаж русского корабля вовремя пошел на абордаж и перебил команду противника до того, как она успела поджечь судно.
Наваринское сражение закончилось полным разгромом турецко-египетского флота. Он потерял больше 60 судов, в том числе 3 линейных корабля, 9 фрегатов, 24 корвета, 14 бригов. Уцелевшие корабли были настолько повреждены, что, как писал Нахимов, «вряд ли когда станут под паруса». Потери в людях достигали 7 тысяч.
Союзная эскадра была сильна повреждена. Понадобились большие и долгие работы, чтобы привести корабли в порядок. «Азов» получил 153 пробоины, из них 7 – в подводной части.
Однако ни один (!) корабль союзной эскадры не вышел из строя. Насколько же подавляющим было преимущество союзников в военной подготовке экипажей, в качестве артиллерии и уровне ее обслуживания расчетами! Убитых и пленных среди союзников было лишь 800 человек.
По общему признанию, наибольшую доблесть в сражении проявил «Азов». Именно он уничтожил египетский флагманский корабль Мухарем-бея и турецкий флагманский корабль Тахир-паши. «Азову» впервые на русском флоте присвоили георгиевский кормовой флаг – на белом полотнище, перекрещенном голубыми полосами, красный щит с изображением Георгия Победоносца. Тогда же ввели правило: когда такой корабль приходит в ветхость, его флаг и имя передавать новому кораблю.
Михаил Петрович Лазарев получил звание контр-адмирала и четыре ордена: русский, английский, французский и греческий. Участники битвы, которые тоже впоследствии стали адмиралами, героями Севастопольской обороны, получили свои награды: лейтенант П. Нахимов – орден Св. Георгия 4-й степени[106], греческий орден Спасителя и чин капитан-лейтенанта, мичман В. Корнилов – орден Анны 4-й степени и чин лейтенанта, гардемарин В. Истомин – Георгиевский крест и чин мичмана. Кодрингтон же по прошествии некоторого времени был отправлен английскими властями в отставку.
Вскоре началась новая русско-турецкая война 1828–1829 годов, которая закончилась очередным поражением Турции. Греция получила автономию, а в 1830 г. на Лондонской конференции Англия и Франция признали ее полную независимость.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.