Часть третья. Долой «послезнание»!

Часть третья. Долой «послезнание»!

О начале Великой Отечественной войны и приграничном сражении написано столь много литературы, что позволительно задать вопрос: что же можно сказать здесь нового? Действительно, если рассматривать ход приграничного сражения как последовательность боев, перебросок и отступлений, то есть уже весьма неплохие работы, посвященные именно такому описанию, как в целом, так и на уровне отдельных фронтов и армий, среди которых выделяются книги А.В. Владимирского и Л.М. Сандалова. Вообще, несмотря на утверждения Марка Солонина о том, что якобы историю начала войны приходится восстанавливать как скелет динозавра, в военно-исторической литературе опубликовано немало хороших описаний и анализа боев, документов, воспоминаний, из которых картина первых недель войны встает с достаточной полнотой. Разворачивается также исследование архивов, которые закрывают лакуны и неясные места.

Конечно, хорошо бы составить самое подробное, систематическое описание войны от первого до последнего дня, с описанием всех боев и действий частей и соединений, вплоть до отдельных батальонов или даже рот. Такой военно-исторический труд был бы крайне ценен со всех точек зрения и стал бы настоящей опорой для всех исследований, связанных с Великой Отечественной войной. Хотя такого труда пока что не создано, тем не менее имеющейся литературы, публикаций и опубликованных документов вполне достаточно, чтобы представить начало войны с достаточной полнотой. Сенсационные открытия вряд ли будут сделаны, да и опыт показывает, что сенсации сплошь и рядом были связаны вовсе не с открытием неизвестных страниц истории, а с попытками грубой и наглой фальсификации ее, с передергиванием фактов.

Новое слово, на мой взгляд, можно сказать в оценке первых недель войны. Дело в том, что мы слишком привыкли искать виновников поражения, причем персональных виновников, принявших неправильные решения. Вина за поражение возлагалась то на Сталина в рамках хрущевской версии истории войны, то на расстрелянного командующего Западным фронтом Д.Г. Павлова, то на всю армию в целом, в духе того, как это делает Марк Солонин. Идея найти виноватых просто витает над большей частью трудов, посвященных истории Великой Отечественной войны. Между тем приведенный выше анализ условий, в которых Красная Армия встретила немецкое вторжение, показывает, что говорить о персональных виновниках поражения вряд ли имеет смысл. Обстоятельства изначально, еще с конца 1930-х годов, складывались далеко не в пользу Красной Армии, многие предпосылки поражения сложились задолго до начала войны. Если говорить о виновниках, то в это число стоит включить правительства довоенной Польши и прибалтийских стран, которые не удосужились по разным причинам заняться экономическим развитием той территории, которая в 1939–1940 годах стала частью территории Советского Союза, а поляки вообще, по существу, своими действиями обеспечили немецкое преимущество в начале войны. Вообще, почему бы просто не признать большую роль описанных выше обстоятельств? Любая армия, поставленная в такие условия, потерпела бы поражение.

Другой фактор, который стоит отметить, состоит в том, что нашими оценками руководит «послезнание». Иными словами, мы смотрим на начало войны через призму всего последующего ее хода: обороны Москвы, Ленинграда, Севастополя, Сталинграда, побед на Курской дуге и победоносных наступлений. В силу этого мы задним числом требуем от красноармейцев июня – июля 1941 года либо такого же упорства в обороне либо победного наступления. Мы часто не учитываем, что оборона уже в конце 1941 года готовилась гораздо лучше, чем в начале войны, что уже к этому времени были исправлены очень многие недостатки в армии, в частности, было проведено уже упомянутое улучшение организации тыла и снабжения фронта. Командование всех уровней, от Ставки до взводных командиров, интенсивно училось, приобретало опыт, что сказывалось на ходе боев. Часто «учебным пособием» выступали немцы, его изучение сопровождалось немалыми успехами, что потом отмечали многие германские генералы в своих мемуарах.

Для верной оценки событий первых недель войны стоит по возможности исключить фактор «послезнания». Командиры и бойцы Красной Армии в июне – июле 1941 года, конечно, не знали, что будет героическая оборона столицы, что будут крупные поражения немецких войск и наступление по всем фронтам. Они исходили в своих действиях из того, что знали на тот момент и что видели вокруг. Если мы внесем эту поправку на «послезнание», то мы увидим, что Красная Армия в исключительно неблагоприятной для себя обстановке сделала очень многое для победы, и у нас нет причин в чем-то ее упрекать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.